Нега

— В смысле в обморок упал? Игнат?

— Да.

Витя вышел в сени. Игнат продавливал панцирную сету ровным, глубоким дыханием. Он явно был без сознания, которое растрепало твёрдые черты лица. Великан оказался побеждён женской грудью. Мужчина где-то потерял свой грозный отшельнический вид и напоминал просто уставшего работягу, который после работы пораньше завалился спать.

— Василёк, я ведь... — оправдывалась в комнате Тома, — ничего не было. Ничего.

— Но ведь ты была готова?

— Ради тебя. Ты вообще чем думал, когда соглашался на отрезание? Виктору чтобы насолить? Мне?

— Да какая разница! Мы же всё равно с тобой никогда не спали.

— Ну ты бы меня хотя бы попросил! Что я, шлюха, просто так давать?

Витя незаметно приоткрыл дверь в разгорающееся утро. Сначала он хотел сходить только лишь до ветру, но внезапно понял, что всё, что у него есть — есть при нём. Во внутренних карманах лежали деньги и документы. В рюкзаке под топчаном остался телефон со всеми его умными заметками, которые теперь казались такими пафосными и глупыми. Тамара даже знала пароль и не было ничего страшного, что друзья узнают все его мысли. Пусть рюкзак и прочие вещи остаются товарищам. Пусть и товарищи остаются товарищами. Витя чувствовал, что у него не получилось построить правильный четырехугольник. Он постоянно ломался, колол живых людей острыми углами, никак не хотел быть постоянной геометрической фигурой. Как быстро поменялись значения катетов. Дружба сменилась разрывом, а любопытство пустотой. И хотя экспериментатор давно заметил, что первые буквы дружеских имён рождают его, Вити, имя, оставаться с Васильком, Игнатом и Тамарой его "Я" больше не хотело.

Ноги сами понесли по грунтовой дорожке. В будке счастливо спала Симка. Она лежала на соломе, набросанной в конуру, словно в хлев. Животинка была спокойна и безмятежна. Всякий, кто ещё не разучился чувствовать, понял бы, что в собачьем нутре зрела новая жизнь.

* * *

Днём, на просёлке его догнал знакомый пикап.

— Чего, — спросил довольный Вадик, — решил от этого бешеного дебила уйти?

Витя долго не понимал кто это такие и чего они хотят. Только потом он припомнил охотников, которые, казалось, приезжали к ним на заимку тысячу лет назад.

— Типа того.

— А мы вот твоего медведя подстрелили. Гляди в кузовок.

Витя подошёл к железному борту за которым лежала громадная, но слегка исхудавшая туша медведя. Лесной зверь показался парню просто огромной собакой. Некрасивой и совсем нестрашной. Медведь напоминал Игната: лохматый, оскалившийся, покрытый запёкшейся кровью. Оскалился напоследок, да только рассеяно, мимо людей. Рядом с трупом торчало двое мужиков. Витя успел забыть их имена. Зато он помнил главное.

— А Галя где? — спросил Витя.

— На заимке она. Чего бабе на охоте делать?

— Привет ей передавайте, — попросил Витя.

— Передам. Тебя подвезти?

Ехать рядом с тушей убитого медведя совсем не хотелось:

— Не.

— Ну бывай, бородатый! — Вадик махнул из окна рукой.

Парень встал на обочине, где рос прошлогодний сухостой. Машина удалялась от него, а вместе с ней и покачивающаяся на кочках туша медведя. Только когда охотники скрылись из виду, Витя продолжил путь.

Выйдя на трассу, он недолго ловил попутку, но дольше рассказывал водителю глупые истории. Кто он таков, что делал в этой глуши и куда едет. Витя даже увлёкся, выдумал себе новую судьбу, где не то чтобы хотел жить, но где хотел видеть его водитель: мужик лет пятидесяти, честно трудившийся от зари до зари и улыбающийся так широко, светло, радостно, будто в глотке у него был спрятан рассвет.

Шеф довез беглеца аж до Моршанска, и Витя с искренней благодарностью пожал ему руку. Купив на вокзале билет, парень решил скоротать время за экскурсией. Его очень интересовал древний сектантский, раскольнический городок, помнивший, как в глухие моршанские топи ушли разбитые рати Антонова. Душа требовала логического завершения всей истории. Путешественник целенаправленно искал особняк Платицыных, моршанских купцов, где разыгралась одна из страшных скопческих трагедий XIX века. Хозяина обвинили в принудительном оскоплении слуг, и тогда жесткая имперская бюрократия впервые навалилась всей своей тяжестью на зловещую секту. Удивительно, но империя проиграла, так и не сумев разобраться в хитросплетеньях нового для неё культа. Скопчество ушло в глубокое подполье, где, казалось, и пребывает до сих пор.

С большим трудом Виктору удалось найти перестроенную уже площадь, совсем крохотную, скорее проплешину, где стоял особняк Платицыных, настоящая крепость, тайны которой оказались не по зубам лучшим сыщикам империи.

Витя стоял на серой площади, обсаженной голыми ещё берёзами. Краска со стен двухэтажных домов облепилась, а наличники треснули, как губы на морозе. Рядом с тем самым красным кирпичным домом гнил забор. Окна давно должны были развалиться как и страна, при которой их однажды вставили. В особняк можно было войти отворив отвратительную, выкрашенную зелёной краской дверь. Только зачем? Что открылось бы исследователю, решившему зайти в разваливающийся, никогда не реставрируемый дом? Жизнь давно ушла из этих мест, а истории, которые здесь когда-то творились, теперь можно найти не в подвалах, а только в музеях. Каждому семечку своё времечко. Каждая вещь со временем должна исчезнуть. Постояв на площади, Витя не обрадованный и не разочарованный, повернулся и побрёл на вокзал.

Поезд наползал неспешно, стараясь делать вид, что не замечает бегущих за номерами вагонов людей. Витя не стал толкаться, спокойно дождался своей очереди и занял боковое плацкартное место. Люди уже отгоняли железнодорожный сон завтраком: толпились у подножия титана и шуршали фольгой.

Соседка парня оказалось немолодой грузной женщиной с родинкой над губой. Наверняка ехала откуда-нибудь издалека, от самого моря. Ехала проведать дочь, которая однажды полюбила заезжего молодца, увёзшего её за тридевять земель. Теперь на подходе были внуки... Виктор знал наверняка, что так почти всё и было. А пока женщина чистила яйца. Горка скорлупы лежала на столике, как осколки разбитой чашки. В стакане дымился чай. Пассажирка достала копчёную колбасу в запотевшем целлофановом пакете и стала озираться по сторонам. Наконец, обратив внимание на молодого человека, она спросила:

— Ой, а у вас ножичка случайно не найдётся? Всю дорогу мучаюсь — дома его забыла.

— Сейчас посмотрим.

Витя машинально пошарил по карманам и без особого интереса достал оттуда своё недавнее приобретение.

— Вот такой разве что.

Витя, как-то не особо задумываясь, протянул соседке скопческий нож.

— Да мне всё равно, лишь бы острый был. Спасибо!

Женщина взяла из рук Вити нож и правильным быстрым движением отрезала себе жирный ломоть колбасы.