Тайные тропы Бездны. Книга первая

Как назло Нива начала выделываться и ещё целый час Васька пытался реанимировать машину, наконец, та сжалилась над непутёвыми владельцами и решила ехать. Ещё час они потеряли на поездку до городской больницы. Ну, а в больнице пока раскачались дежурные врачи, пока готовили пациента к операции, Юрик стал совсем плохим. Всего-навсего щепка под ногтём, а столько дел наделала.

Операцию по удалению злосчастной щепки героические врачи провели великолепно. Под обезболиванием Юрик почти ничего не ощущал и, вскоре, его отправили на койку отдыхать, предварительно напичкав его организм антибиотиками и сделав прививку от столбняка. Врачи думали, что теперь-то всё в норме, но рано утром у Юрика развился обширный инфаркт. Организм не выдержал каждодневных пьянок, плюс жизнь на нервах. Однако, случается. Юрика перевели в палату интенсивной терапии, так как реанимацию в больнице оптимизировали.

Через трое суток умер Никита. Васька разрывался от забот на части. Он не знал, как сказать больному отцу, что Никиты уже с ними нет.

В посёлке такие вести встретили философски. Оказалось, что никто не любил эту семейку. В школе директриса даже не направила завуча для выражения соболезнования родным и близким по поводу гибели её ученика. Кому соболезновать? Ваське?

Только не подумать о Никодиме Викторовиче что-нибудь плохое — постоянно твердила директриса сама себе, но никому о своих наблюдениях и мыслях она говорить не собиралась. Она уже откровенно боялась нового учителя.

Безпалько, за очередной рюмкой хорошего коньяка, вытащенного из тайника, вспомнил слова математика: "Говорите, спать Никита не будет. Ну-ну". Вот же как интересно получилось, подумал он, но что-то говорило Семёну Митрофановичу, что эти мысли лучше оставить при себе.

Баба Серафима при виде математика только что не крестилась. Она старалась просто не попадаться ему на глаза. Плохой у него взгляд.

Комическая история произошла на уроке математики, который проводила бабушка Мамошина. На очередном уроке, в самом его начале, она взяла мелок и тихо шамкая объявила, что это мелок волшебный, поэтому лучше, от греха подальше, ученикам выключить телефончики и слушать преподавателя, а то она старая и громко говорить ей трудно. В классе наступила гробовая тишина.

Вот кто не мог нарадоваться на Никодима, так это его хозяйка баба Валя Коновалова. Она всем прожужжала уши о том, какой золотой у неё постоялец: вежливый, работящий, к лоточку приучен, никогда не отказывает отвезти бабу Валю в город за покупками или в поликлинику. У него как-то всё легко получается. Вот недавно он достал ей нужное лекарство, которое она долго не могла купить. А он достал, причём по приемлемой цене. Наверное, у Никодимки появилась девушка в Комаровске, что-то часто он стал туда мотаться. Не иначе любовь-морковь. Но то дело молодое. Обсудив Никодима, соседки переходили на обсуждение цен в магазинах и на повышение коммунальных тарифов, затронули перспективы на урожай и рассмотрели проблемы с болячками. У всех что-то болело. Но они соглашались, что прожили хорошую жизнь, а вот современная молодёжь вымирает. Вот опять похороны: отец и сын Галуевы представились. Плохого о покойных односельчанах не говорили, замолкали. Лучше о своих проблемах говорить.

Действительно, Никодим что-то зачастил в город. Но баба Валя удивилась бы, что молодой человек посещает город не с целью поиска любовных приключений, а для изучения уникальных руин.

В этом небольшом городе особых развлечений для молодёжи, а тем более для детей, не имелось. Однако, народ любил прогуливаться в парках города, где стояли старинные чугунные лавочки и росло множество тенистых деревьев. Вот там и прогуливались степенные пожилые жители, весёлая молодёжь и малые дети с мамочками. Вчера Никодим попал в этот город по своим делам, связанным с распутыванием одной исторической тайны, которая его интересовала уже много лет. А в этом городе ещё сохранились древние камни, могущие приблизить его к разгадке. Размышляя о значении некоторых символов, которые он обнаружил на камнях этого города и, сопоставляя их с уже имеющейся информацией, он неспешно бродил по улицам города, естественно, зашёл и в его парк. Погода подарила тёплый вечер, даже, можно со всем откровением сказать, что очень тёплый и солнечный, хоть на календаре значилось начало октября. Скорее всего, это произошло от отсутствия ветра. В этом же парке ещё имелась тень от многочисленных деревьев, что давало локальный комфорт. Деревья ещё не все свои листочки сбросили под ноги людям. Комфорт Никодиму нравится, несмотря на то, что такому существу как он, совершенно безразличны проявления погоды. Случись ветер или сильный дождь, то они немного отвлекли бы его от решения задач, а так думалось легко и непринуждённо, без всяких отвлечений на окружающее. Может из-за этой будничности, что сегодня Никодима ничего особо не отвлекало от своих задач, он и обратил внимание на незатейливый конкурс детского рисунка на асфальте. Дети, с естественной для них незашоренностью, и со свежим взглядом на мир, выражали свои эмоции на асфальте с помощью разноцветных мелков. Эмоции существ этого мира, это то, что ещё удерживало Никодима от критики царящих здесь порядков. Но, он стал замечать, что чем больше становится особей в этом мире, тем их эмоции становятся бесцветней и безвкусней. Что печально. Поэтому Никодима удивила волна светлых эмоций, исходившая от участников и зрителей этого рисовального конкурса. Он прошёлся мимо детей и взрослых и обнаружил мощную эмоциональную волну, щедро изливающуюся от девочки лет пяти-шести, которая рисовала мелками. От такого подарка молодой человек не мог просто так пройти мимо. Затесавшись в незначительную толпу зрителей, состоящую в основном из мамочек, он присмотрелся к рисунку, который, сопя и пыхтя, творила девочка. Наверное, она пыталась изобразить зайца. А может другое, неведомое местной науки существо. Не суть важно. Главное то, что на её рисунке не видно ни одной лишней чёрточки или штриха, но в этом "зайце" виртуозно передавались эмоции, всего несколькими линиями. Лёгкое сканирование сознания девочки показало, что она обладает удивительным для этого рационального времени воображением, которому невозможно научиться. Никодим, включив свои умения, максимально незаметно приблизился к ней и положил перед ней пачку своих "волшебных" мелков: белого, чёрного, жёлтого, красного и синего цветов, которые непонятно каким образом очутились в его руках.

— Как тебя зовут, девочка? — тихо спросил он её, подталкивая к ней пачку мелков.

— Надя, — мельком взглянув на молодого мужчину снизу вверх, ответил ребёнок.

Она пребывала вся в рисунке, поэтому тут же забыла о существовании прохожего, но подаренные мелки схватила.

Тут же произошло маленькое чудо. С помощью этих мелков на ребенка накатила волна озарения, она стала видеть совершенно по другому, чем окружающие люди. Плюс её дар фантазировать. Её рука очень быстро забегала по асфальту, создавая небывалые и немыслимые существа. Казалось, что сами линии проступали на асфальте как водяные знаки на казённой бумаге, а пальчикам девочки только и оставалось, что их обвести. На асфальте появлялись фантастические рыбы; щенок, который, спит на земле; огромная оса, которая, казалось, сейчас взлетит. Такое впечатление, что у свирепого насекомого вибрируют крылышки. Вдруг из асфальта стал вырисовываться внимательный глаз рептилии. Монстр пристально своим жёлтым глазом смотрел на людей, выбирая кого бы сегодня употребить на ужин. Мелом передавались тончайшие движения души неведомых зверей. Это чистая магия, а не искусство. Амплитуда чувств зашкаливала и чем больше смотришь на рисунок, тем он больше затягивает. Особенно гипнотизировал глаз огромной змеи. Он словно светился изнутри чарующей силой. Эмоции самой девочки уже светились ясным пламенем, казалось, она внезапно стала носителем ясновидения и может проникнуть в суть любого пласта природы и времени. Своего рода фея рисунка. Но, присутствовала в этих картинках и некоторая нотка грусти и трагичности, из-за светлой печали настоящего человека-творца. Это всегда вызывает отторжение у окружающих. Зачем такое глубокое размышление? Это опасно! Можно и нужно жить серостью, как все, верить в то, во что положено верить, но не думать. Думать вредно. Да ещё ребёнку. Всё это уместно для взрослого одарённого человека, официального гения, но не для серой толпы.

Первой засуетилась какая-то мамочка, чей ребёнок заплакал навзрыд, впечатлённый неведомыми монстрами на асфальте. Она отвела впечатлительного ребёнка в сторону и стала его успокаивать, зло поглядывая на юную художницу. О, какие сильные негативные эмоции. Потом откуда-то появилась бабка с клюкой, одетая во всё серое. Этой до всего есть дело. Она плюнула для начала на рисунок осы, а потом стала своей клюкой втирать изображение в асфальт. Получалось плохо, поэтому бабка стала тереть рисунок своей растоптанной туфлёй. Некоторые дети так же приняли участие в вандализме. Один малыш остервенело закрашивал своим мелом изображение щенка, при этом ребёнок излучал совсем уж чёрную эмоцию. Другие дети старались пройти по рисункам, правда, по глазу монстра боялись. Конкурс как-то сам собой прекратился. От греха подальше, мама девочки увела её за руку домой. Мамаша девочки явно сильно удивлена и напугана. Ничего, дитя. Зато, это твой звёздный час, хоть и с примесью горечи. Такова у вас жизнь. В плюсе остался только неизвестный молодой человек, получив от аборигенов много незамутнённых чувств.

На другой день Никодиму случилось опять пройти по тому месту, где вчера рисовали дети. Рисунки мелками уже смыли, только плохо получилось смыть глаз монстра. Монстр всё также внимательно наблюдал за этим миром из асфальта. Только сейчас в его зрачке виделась удовлетворённая смешинка. Никодим подмигнул монстру и отправился по своим делам, его ждали иные тайны.

Глава третья.

— Друг, оставь покурить! — солидно попросил Федя своего одноклассника Сеню.

Действо происходило в школьном туалете, что считалось несколько предосудительным со всех сторон, но Федя и Сеня, считаясь старшеклассниками, не заморачивались всякими глупыми предрассудками, установленными дурацкими школьными правилами. А своими уроками интимно ездить по мозгам учеников можно? У народа тоже нервы. Нервы, говорят, успокаиваются куревом. Можете у любого пожилого мужика спросить, и он ответит в популярной форме.

— А в ответ тишина, — отозвался друг Сеня.

И кто он после этого? К нему обращаешься лицом к лицу, а он поворачивается к тебе филеем.

— Вот ты жопа с ручкой. Для друга сигаретки жалко, — стал совестить товарища Федя. Оказывается, Сеня не такой уж и друг, а даже ещё хуже. Сигаретку зажал! Федины нервы от учёбы совсем расшатались. Надо сообщить другу Сени, что когда Федя нервничает, он хуже собаки Баскервилей — покусать может. Пусть Сеня догадается на счёт раз, кого первого Федя покусает.

— Ладно, на, травись, — достал початую пачку сигарет Семён. — Цени мою доброту. Для друга ничего не жалко, даже соседского поросёнка.

С этими словами друг протянул пачку под нос товарищу по несчастью, ведь счастьем обучение в этой школе совсем не назовёшь.

Федя ловко достал сигаретку, зажал фильтр губами и щёлкнул зажигалкой, произведённой в Китайской Народной Республике. Огонёк коснулся начинки сигареты и стал гореть, как порох. Да и табак ли это в сигаретке, а может пропитанная какой-то Китайской химией мелко порезанная бумага? Но даже такая сигаретка исправно давала сизый дым. Пожилые мужики авторитетно говорили, что раньше другой табак продавали — вкусный и правильный дым тот табак давал. Сейчас продают говно, а не табак. Тот давнишний табак пах табаком, и горло драл не по-детски. Раньше и трава зеленее росла. Но пацанам сравнивать-то не с чем. Какой есть, тот и курим. Да и тот купить стало невозможно без паспорта, подтверждающего, что тебе стукнуло все 18 лет, и ты можешь на здоровье травиться. Так что, курили, что исхитрялись достать. Курили украдкой, выскочив из школы на другую улицу, или, вот так как Сеня и Федя, в школьном туалете, ибо наука уже доконала Сеню и Федю хуже горькой редьки. Но курить в туалете считалось слишком отчаянным мероприятием. Особенно с этим делом — красиво покурить, стало совсем туго с началом третьей четверти. Ни с того, ни с сего администрацию школы посетила очередная шиза и она стала бороться с курением. Даже приказ издали, что курить табак нельзя и всё такое. Да кто б его читал? Некоторые читали и смеялись. Не, пацаны, администрация отжигает: запрещают табак курить! А коноплю, значит, можно?

Страдали не только школьники, некоторые учителя тоже страдали. Пришлось завязать с этим дымным делом некоторым учительницам, снимавшим стресс курением. Но больше всего, как всегда, досталось бедным бесправным ученикам.

Впрочем, сама администрация в лице директора и её замов особо не зверствовала, а вот не к ночи упомянутый, Никодим Викторович совсем стал скорбным на голову. Он зачем-то начал выслеживать курильщиков в мужском туалете и читать им нотации. От его нудных нотаций, спаси нас и сохрани, кисло становилось по жизни. Кто попадался ему с поличным, потом долго вздрагивали только от упоминания его имени. Вот поэтому курить в мужском туалете считалось чрезвычайной лихостью. Это считалось сродни, как пройтись по минному полю: может, выживешь, а может, похоронят по частям и с почестями.

К третьей четверти самые тупые ученики просекли, что связываться с учителем математики — себе дороже выйдет. Всё равно получится так, как он сказал. Уже многие пытались на него наезжать, и где они теперь? Вот семья Галуевых наехала как-то на него и где они? У Галуевых уже и не спросишь, даже у Васьки, который жив, но совсем плохой: сидит в психушке. Почему-то Васька Галуев решил, что все беды в его семье из-за учителя математики и ляпнул своим корешам, что начнёт жестоко пакостить интеллигенту. Например, сделает "чилийскую колючку" и каждый день начнёт её подкладывать под колёса Вольво гнусного Никодимки. Что такое "чилийская колючка"? О, это штука интересная. Васька взял три самореза пятидесятки и прихватил их сваркой под углом 90 градусов. Теперь как эту штуку не кинь — упадёт всегда так, что один острый саморез всегда смотрит вверх. Осталось только подбросить эту колючку под колёса Вольво. Гениально — похвалили кореша Ваську. Правильно, надо мажора городского учить уму разуму, а то возомнил из себя кое-что. Пусть залётный педагогишко на своей шкуре узнает, что в посёлке живут не гнусные интеллигентишки, а простые работяги, которые запросто могут расписаться гвоздём или арматурой на лакированном борту его тачилы.

Васька сделал кучу колючек и разбросал их там, куда надо, то есть, под колёса математической Вольво. Затем стал злорадно ждать результатов своей гениальной диверсии. Как-то так оказалось, что он что-то недосмотрел и умудрился часть колючек потерять у себя во дворе. Как результат его родная старенькая Нива пробила два колеса. Вот незадача: тут надо срочно ехать за металлом, а то конкуренты в этом бизнесе не дремлют. Пока Васька, чертыхаясь и проклиная почему-то математика, менял колёса, его металл кто-то увёл. День прошёл зря, только одни убытки. Злой, как чёрт, Васька возвратился домой и опять в своём родном дворе умудрился пробить два колеса Нивы. Он же вроде собрал все колючки? Как так-то? Следующие две недели Васька стал завсегдатаем местного шиномонтажа, где ему, как постоянному клиенту сделали даже скидку: ведь это надо так умудриться, чуть ли не каждый день ловить шинами саморезы. Народу смешно, а Ваську трясло так, что он стал окончательно путать берега и кидаться на своих же корешей. Кто-то из корешей не выдержал и вломил Ваське хороших люлей. Обкурившись с горя коноплёй до изумления, Васька остался один на один со сбрендившим автопилотом своего организма, так как его разум, не выдержав издевательств, помахал хозяину ручкой и удалился в неведомые дали. Закончилось всё психушкой с вежливыми санитарами. Как глубокомысленно высказались кореша: наш Васька сыграл в дурку. Местный пролетариат решил, что это его торкнуло с горя от гибели близких родственников.