Наследие ч. 2 Имеющий глаза да увидит (фрагмент)

Клео тяжко вздохнул. После первого разочарования разговоры о вере для него были тяжёлыми, и господин Бенджамин их пока не заводил настолько глубоко, а тут... Наверно, это важно. Только поэтому Клео, скрепя сердце, продолжил слушать. Надо уметь слушать до конца, даже если тебе это не слишком нравится.

— Узнаваемые символы и образы позволяют нам быстрее и лучше познавать окружающий мир. Человек, уже обученный чему-то, с первого взгляда узнаёт то, что видит. Идентифицирует это. — Клео сразу отметил новое слово. Произнести его правильно сразу не получится, но зато он теперь всегда поймёт, что оно означает. Осталось только запомнить. — При всеобщей неграмотности это очень полезно и почти исключает риск неправильно что-то понять при разговоре или разглядывании того или иного изображения. Однако у этого полезного явления есть неприятный побочный эффект — вырабатывается привычка, которая при определённых условиях может обернуться бедой. Та самая инерция мыслей.

Господин Бенджамин говорил не слишком быстро, чтобы Клео успевал вникнуть в каждое слово и соединять их воедино, складывая общую картинку сказанного. Он всегда так делал, когда объяснял что-то достаточно сложное сейчас. Про побочный эффект Клео понял сразу — это как его прежняя привычка верить Церкви, которая едва не обернулась побегом из усадьбы с непредсказуемым исходом. Ведь если бы Клео тогда всё-таки ушёл, то один Рослин знает, сколько бы времени понадобилось Джиму, чтобы убедить его вернуться.

— А что с этим можно сделать?

— Есть только один способ предотвратить возможные трудности — массовое образование. Хорошее образование, доступное всем. Так, например, было в Альхейне — даже в самой глухой деревне был человек, который учил селян грамоте и простым наукам, а если кто-то хотел учиться дальше, то он мог поехать в ближайший город и продолжить обучение. И этот подход способствовал процветанию всей страны. В начальной школе, когда дети ещё только учились чтению, письму и счёту, для их обучения использовались похожие карты, но на них были нарисованы отдельные образы самых разных вещей. Из них составлялись целые цепочки, которые помогали соединять все эти образы в единое понятие. Таким образом дети учились думать, рассуждать и делать выводы. Это называется "логика". Такие карты использовались тогда, когда дети подрастали, и на них отражались куда более сложные понятия через соединение в одной картинке нескольких образов. — Господин Бенджамин указал на разложенные перед ним карты. — Подобных колод существовало немало, но эта наиболее часто была в ходу, и именно её используют у нас для шарлатанских гаданий, только образы изменили так, чтобы уже наши люди, обученные по другим канонам, отличных от южных, могли лучше верить так называемым мистикам.

Сама постановка гадания тоже работает на обман зрителей. Обычно его проводят в полутёмном помещении, зажигают курильницы, если есть, мистик совершает определённые действия и говорит определённые слова, и всё это должно убедить зрителя в том, что мистик и правда посвящён в некие тайные знания, а узнаваемые изображения на картах подкрепляют это впечатление. Когда карты выкладываются неким упорядоченным способом, и мистик начинает толковать их, это тоже производит впечатление, поскольку на каждой карте изображены несколько образов. То, как мистик читает этот хаос, выдавая зрителю цельную и стройную картинку, способно поразить невежественного человека, и он с высокой вероятностью во всё это поверит. Однако грамотно работающие мистики знают, что при этом говорить можно, а что нельзя — за собственные придумки можно огрести прямо на месте, если зрителю — особенно, если это целый альфа! — вскинул палец вверх бета, — не понравится услышанное. Запрет для непосвящённых трогать карты тоже является частью гадания. А если вспомнить, как долго мистики гадают людям, определённая репутация у таких гаданий уже есть, а у кого-то что-то даже сбылось.

— Так это означает, что карты работают... — попытался возразить Клео.

— Нет, работают не карты, а всё те же законы мироздания. Сбывшееся предсказание — это точно такая же развилка судьбы, которая была выбрана случайным образом. Изображения на картах рисовались такими, как ты их видишь, не просто так — они отображают большие понятия и строятся на всё тех же знаниях, накопленных людьми за всю историю. Через понимание всё тех же образов и закреплённых за ними понятий. Гадание — это по сути некое знание, опираясь на которое человек будет что-то делать, чтобы достичь цели, и есть вероятность, что эта самая цель будет достигнута. Всего лишь вероятность, поскольку, что бы не говорил мистик, развилок на пути жизни у нас постоянно много, и каждый раз мы выбираем, не всегда понимая, что именно.

— Это... как? — заметно растерялся Клео.

— Тебе в детстве рассказывали сказки, верно?

— Да. И родители и преподобный Герберт.

— А тебе рассказывали сказку о путнике, который шёл по дороге и на развилке увидел камень с надписью?

— Это где "налево пойдёшь — мёртвый будешь, направо пойдёшь — богатым будешь, прямо пойдёшь — судьбу свою встретишь"?

— Она самая. Разновидности этого образа можно встретить в разных сказках разных стран, и везде это имеет один и тот же смысл. Во-первых, возможных путей три, и это соотносят с числом первопредков, как и направления, по которым предлагается идти. Левая сторона — это сторона омеги. Омега в традиции нашей Церкви — опасное создание, которое изначально испорчено чёрным колдовством, и нужно быть сильным, чтобы не поддаться этому колдовству. Кто поддался, тот обязательно погибнет. Правая сторона — это сторона беты, а ум дарит славу и богатство, если ты справился. В центре во всех наших храмах ставят Адама, а это Высший первопредок, олицетворение силы и власти. Однако при подобных толкованиях обычно опускают одну мелочь — все эти надписи на камне кто-то сделал. То есть не поленился, взял молоток и зубило и выбил эти слова в камне. А это не такая простая задача.

— И что? Это же сказка...

— Сказка ложь, да в ней намёк. Напрасно что ли их детям рассказывают? Через сказки часто передаются частицы жизненного опыта, дают примеры поведения, решения каких-то задач. Через традиционные образы, которые потом закрепляются в памяти многократным повтором. С тех самых времён, когда начали появляться дороги, появилась необходимость делать указатели, и их делали из того, что есть. В том числе и расставляли подобные камни. Сейчас используют вкопанные в землю деревянные столбы с досками, на которых пишут название для грамотных и рисуют гербы или иные изображения для неграмотных. Ставят их обычно на перекрёстках, и эти столбы по сути своей ничем не отличаются от тех самых камней из сказки. Только на указателях не предупреждения пишут, а просто говорят, куда дорога ведёт.

— И что?

— А то, что надпись может обмануть. Особенно, если тот, кто её делал, намеренно ставил перед собой такую цель. Надпись на указателе — это знание, на которое ориентируется человек, чтобы выбрать направление, по которому он пойдёт дальше. И если указатель лжёт, то может случиться беда.

— Но как такие указатели могут лгать? — удивился Клео.

— Могут, и за этим почти всегда стоит человеческая воля и очень редко случайная ошибка. Лет семь или восемь назад был в нашей губернии такой случай — начали пропадать люди. Они шли в город, но не доходили до него. Само собой, их родственники обратились к местному шерифу, однако розыск ничего не дал. И вот пять человек пропало, шесть... Позвали на помощь нашего шерифа Бэккета. Он сам опросил всех, съездил в город, чтобы лично переговорить с теми, кто мог видеть пропавших, и сделал это очень вовремя — двоих уже начали обвинять в преднамеренном убийстве, поскольку у них с пропавшими были весьма неприязненные отношения. Шериф разобрался с этими обвинениями, и людей оставили в покое. Шериф проследил возможный путь пропавших, но они просто не могли пойти не туда просто так — все они были местными, да и на развилке из трёх дорог стоял указатель. Да и как можно было ошибиться, если люди часто по этим дорогам и ходят и ездят?.. Короче, шериф зашёл в тупик. Он пришёл с этим ко мне, мы посидели-подумали, и я вместе с ним поехал к этому самому указателю. Мы его осмотрели, и знаешь что?

— Что?

— Обнаружилось, что две доски, на которых делалась надпись, кто-то время от времени снимает. Кованные гвозди, которыми эти указатели прибивались к столбу, так разболтали дырки, что одна просто упала, едва шериф до неё дотронулся. При обычных условиях это бы произошло ещё очень не скоро, а столб поменяли всего несколько лет назад. Получается, что люди доверялись указателю, поставленному неправильно, поворачивали не туда и пропадали именно в этой стороне. — Клео ошеломлённо приоткрыл рот. — Хотя принять переставленный указатель за правильный всё равно было непросто — один из концов был покрашен красной краской, заострён, и именно этот конец указывал в нужную сторону. Мы с шерифом нашли наиболее подходящее место для засады и стали ждать. И так получилось, что я лично видел, как какой-то человек поменял один указатель — принёс с собой другой и поставил вместо прежнего. Тот самый опять выпал, и мужик даже ругнулся на это, сказав, что пора менять место. То есть, он намеренно заманивал людей не туда. Поскольку поменянная доска была указателем на дорогу в город, у многих, кто туда шёл, при себе деньги были. Понимаешь? — Клео молча кивнул. — А если кто-то оказывался без денег, то он убивался только для того, чтобы не рассказал, кому не надо. Я проследил за этим мужиком, нашёл его лежбище, позвал шерифа, и мы взяли его, что называется, тёпленьким. Выяснилось, что на счету этого мерзавца куда больше убитых, поскольку это были не только местные, но и люди из других губерний и селений. А что самое интересное — не все следовали неправильному указателю, поскольку помнили, по какой именно дороге куда они обычно ездят и ходят. Эти счастливчики доверялись себе и тем самым спасали свои жизнь и имущество, а те, кто безоговорочно доверял указателям, выдумывая разные причины, погибали.

— Значит... не всем указаниям стоит верить, — упавшим голосом проговорил Клео.

— Именно. Сказать и написать можно что угодно, и всё так или иначе следует сопоставлять и соотносить со многими другими сопутствующими вещами, чтобы не ошибиться. Так и с той самой сказкой — неизвестно, кто и с какой целью оставил надпись на камне. И если в сказках надпись не лжёт, то в жизни всё может быть куда печальнее. Любое знание это как тот самый указатель, понимаешь? Надпись состоит из букв, буквы являются образами звуков, которые мы производим. Образы, запечатлённые на картинах, — это то же самое. Как и рисунки на этих картах. Всё это несёт некое знание, с которым мы соотносим свои задумки и дела. От того, чему мы доверимся, будет зависеть то, что мы получим по итогу. От того, как нас учили принимать те или иные вещи, будет зависеть то, что мы будем делать. Гадание на картах — это обман в чистом виде, а обманутые мистиками люди потом невесть что могут натворить, поверив их словам.

— Тогда зачем вы их раскладываете?

— Созерцание этих картинок обычно вызывает определённые мысли, связанные с тем, что на них изображено. Однако есть одна интересная мелочь — когда человек делает это не просто для того, чтобы полюбоваться, а чтобы попутно о чём-то подумать, заняв руки, то какой-нибудь образ в определённый момент способен вытащить из глубин твоей головы идею, которая может если не объяснить всё, то хотя бы направить размышления в нужную сторону. Это похоже на озарение или откровение свыше, только ответ приходит не от какой-то высшей силы, а рождается внутри твоего разума.

— Я... не понял, — виновато признался Клео. — То есть понял, но не всё.

— Это сейчас, — понимающе кивнул хозяин. — Тебе ещё многому надо научиться, а сейчас мы просто разговариваем, и я зашёл дальше, чем можешь зайти сейчас ты. Это нестрашно, догонишь. Ладно, давай сворачиваться — и в самом деле пора спать.

— Любите вы это выражение, — невольно улыбнулся Клео.

— Дядя заразил, — вернул улыбку господин Бенджамин. — Он это выражение из армии принёс. Когда время привала истекает или меняется дислокация, то в лагере сворачиваются все палатки и укладываются в обоз.

Клео поднялся с пола, подобрал свою лампу, господин Бенджамин разворошил угли, чтобы они побыстрее потухли, собрал карты, и они пошли к лестнице. Господин Бенджамин проводил Клео до его комнаты, пожелал приятных снов и пошёл к себе. Клео посмотрел ему вслед, улыбнулся и потянул дверь на себя.

Преподобный Альфред сразу взялся за воплощение своих задумок. Когда Клео, испросив разрешения, пришёл в Мышовку, чтобы посмотреть, как идут дела у нового каноника, то обнаружил, что вовсю готовится изготовление скамей для прихожан. Оказалось, что преподобный и Марион уже всё обмерили, посчитали, сколько примерно дерева понадобится, и несколько селян, включая и вернувшегося Конана, успели съездить в лес. В просторном общинном сарае размещали на просушку привезённые на доски брёвна. Цветущий от счастья Илас стоял рядом с мужем и любовался, как тот работает, и Клео не мог не признать, что невинно осуждённый альфа, и правда, отменный работник. За прошедшие дни он так и не состриг отросшие волосы, просто слегка укоротил и подровнял, и это ему очень было к лицу. Как и отсутствие бороды и усов. Очень видный парень! Преподобный, как ни странно, тоже был здесь — помогал мужикам, переодевшись в мирское, и попутно обсуждал с братом почтенного Тумэя Кроссом, где будет удобнее проводить учебные занятия. То, как на нового каноника поглядывали все... Преподобный Альфред очень быстро внушил неподдельное уважение к себе!

Пока преподобный работал, Марион, как оказалось, собрал вокруг себя первых желающих учиться. За неимением пока подходящего отдельного места занятия проводили рядом с храмом. Среди учеников был и Джоуи, который с трепетом держал в руках свою первую книгу, и это было не священное писание, а приключенческий роман из библиотеки Птичьего гнезда. Клео его уже читал, и книга оказалась очень хорошей. Среди желающих учиться были и взрослые, и молодняк и совсем дети. Сам Марион выписывал буквы палкой на слежавшемся снегу и называл их. Было очень необычно видеть, как совсем молоденького омежку слушают люди постарше, да и сам факт, что такой мальчик грамотный... Как сам Клео. Преподобный Альфред, как и преподобный Герберт, не считал зазорным и неподобающим учить своего подопечного. Пожалуй, такими темпами образование для омег станет вполне обычным делом! Увидев Клео, Марион очень обрадовался и предложил поучаствовать, на что Клео охотно согласился и какое-то время работал наглядным пособием.

Клео смотрел на детей, которые робко чертили на снегу свои первые буквы, и радовался. Дело маленькое, но с большими последствиями, как говорит господин Бенджамин.

После преподобного и Мариона Клео навестил Спайков, полюбовался на детей, посидел с Брюсом, который сразу стал улыбаться и охотно уселся на коленях, поговорил с Дилланом, утешил его... Обед омега пропустил, но на него никто не обиделся.