— Да, она свободна, — кивнул Мэрри, и в его глазах промелькнула грусть пополам с завистью.
— Цена не изменилась?
— Нет. Не забудьте расписаться за второго гостя.
Тобиас ободряюще потрепал омегу по волосам.
— Не расстраивайся так, Мэрри. Когда-нибудь ты всё-таки встретишь хорошего человека и будешь жить счастливо. Поверь, нас таких не так мало, как может показаться.
Мэрри грустно улыбнулся и занялся регистрацией гостей. Салли понял, что сородич с трудом усваивал грамоту, поскольку тщательно выводил каждую буковку, проговаривая про себя. Получив ключи и заплатив, Тобиас подхватил чемоданы и направился к ведущей наверх деревянной лестнице, ведя Салли за собой. Мэрри долго смотрел им вслед, и Салли понял, что у него с Тобиасом явно что-то было. Вроде бы это было раньше, и Тобиас сказал, что мимолётных связей в его жизни больше не будет, но от мысли, что все два дня рядом будет этот омега, становилось тяжело на сердце.
Комната располагалась почти под самой крышей. Вероятно, когда-то это был чердак, который приспособили под проживание постояльцев. Небольшая, довольно уютная, с круглым окном и достаточно широкой кроватью, на которой вполне хватит места двоим. Салли долго мялся на пороге, глядя на эту самую кровать, а перед его глазами словно застыла картинка — Тобиас и Мэрри... Неужели на этой самой постели у них всё и было? Комната была очень милая, но из-за одной только мысли о том, что здесь когда-то происходило, она теряла часть своего очарования. Салли снова ощутил обиду, и Тобиас это заметил.
— Салли, что с тобой? — спросил он, ставя чемоданы на пол, застеленный домотканными пёстрыми дорожками.
— Тобиас... — Салли судорожно вцепился в свой саквояж. Говорить об этом было трудно, но он должен был спросить, чтобы окончательно убедиться в верности своих догадок. — А у тебя... что-то было...
— С Мэрри? Да, было, — без тени смущения признался бета. — Я тогда приехал в Артекс в первый раз, ничего здесь не знал, и Мэрри мне очень здорово помог. Всё, чем я мог тогда его отблагодарить — это несколько ночей без боли и грубости. Мэрри сам попросил меня об этом. А что?
— Ничего, — тихо ответил Салли и отвернулся, пряча наворачивающиеся на глаза слёзы.
Тобиас нахмурился, снимая с головы кепи.
— Салли, ты... ревнуешь? Или ты думал, что у меня прежде никого раньше не было? Вообще-то мне уже двадцать четыре года.
— Я знаю... и понимаю... но почему-то неприятно... — Салли всё-таки всхлипнул, сдерживаясь, чтобы самым позорным образом не разреветься. Внутри буквально жгло.
Тобиас удивился, а потом понимающе улыбнулся, подошёл и мягко приобнял своего жениха.
— Салли, я же уже сказал — больше других омег у меня не будет. Я вернусь домой женатым человеком. У меня теперь есть ты.
— Но ведь я... ещё ни разу... ни с кем... а ты...
Салли с трудом подбирал слова, чтобы выразить то, что его тревожило. Если до встречи с Мэрри все прежние омеги Тобиаса были для Салли чем-то абстрактным, то появление одного из них всё изменило. Салли как никогда остро осознал, что Тобиас — взрослый зрелый бета со своими потребностями. Может, беты и отличаются от альф большей сдержанностью, но факты — вещь упрямая. Как только они поженятся, Тобиас будет иметь право требовать секса, как законный супруг, а Салли не посмеет ему отказать.
Тобиас только вздохнул.
— Салли, послушай. — Он заглянул Салли в глаза. — Я сказал про других не потому, что мне теперь есть с кем спать. То, что мы решили пожениться, ещё не даёт мне права принуждать тебя к супружескому долгу каждый раз, как мне приспичит. Да, ты сказал, что согласен стать моим и даже готов рожать мне детей, но я не трону тебя, пока ты сам мне это не позволишь. Ты сам должен решиться на это. И я готов подождать.
— Подождать? — Салли потрясённо расширил глаза.
— Столько, сколько будет нужно. Я же не альфа и вполне способен себя сдерживать.
Салли на миг потерял дар речи.
— И с другими... не будешь? — с трудом вытолкнул он из себя.
— Не буду. И совсем не потому, что я скоро женюсь.
— А почему? — В голове Салли промелькнула мысль, которая его внезапно испугала. Разве не этого он хотел, мечтая о будущем рядом с Тобиасом?
— Потому что я... — Тобиас сделал паузу, и сердце Салли отчаянно забилось. Неужели?.. — Потому что я... люблю тебя.
Колени омеги подкосились, и он вцепился в шинель Тобиаса. Он допускал, что очень нравится Тобиасу — многие поглядывали на него на балах и во время прогулок по городу. Он допускал, что Тобиас мог ухватиться за такой удобный повод прибрать его к рукам — беты слыли большими охотниками за выгодой и хитрецами. Он даже допускал, что Тобиас согласился помочь просто по доброте душевной! Но любовь... Об этом Салли и мечтать не смел. Испокон веков любовь считалась прерогативой омег, и слушая о том, как Орри рассказывал о любви, связавшей его и Сета, Салли с трудом в это верил. За всю свою жизнь он ни разу не видел, чтобы любовь была взаимной. Приязнь — это он видел, Оттисы были такой парой. Но что-то более серьёзное...
В омежьих романах бет всегда изображали хитрыми и изворотливыми, нередко двуличными, в Рудневе таких тоже хватало, но Тобиас не казался таким. Салли боялся даже думать, что человек с таким восхитительным запахом может оказаться притворщиком.
— Лю...бишь? — От потрясения у Салли окончательно сел голос.
— Да. Я понял это вскоре после того, как уехал из Руднева и вернулся в Камартанг. Все мои друзья сразу заметили, что я изменился, а Рейган прямо в глаза заявил, что я влюбился, и всё домогался с расспросами, какой такой омега лишил меня душевного покоя. Ты, наверно, не поверишь, но за всё то время, что мы не виделись, у меня не было ни одного омеги!
— Ни одного?
— Ни одного. Я мог думать только о тебе. Да, не скрою, я ухватился за этот шанс сделать тебя своим, но я не буду тебя ни к чему принуждать. Я не хочу быть твоим хозяином. Я хочу быть тебе другом. — Ладонь Тобиаса, горячая и слегка дрожащая, коснулась лица Салли. — Я клянусь, что никогда не обижу тебя, не брошу и не предам. Я буду беречь тебя от других. Я люблю тебя, Салли, и сделаю всё, чтобы со временем и ты полюбил меня.
Салли смотрел на своего жениха сквозь слёзы и буквально таял под его взглядом. Папа говорил, что он влюбился. Салли и сам это понимал, когда просил Тобиаса о помощи. Неужели их семья начнётся с настоящей и взаимной любви?
— Тобиас...
— Я женюсь на тебе, Салли, но ты останешься чистым так долго, как сам захочешь. Я буду сдерживаться и ждать, но не стану брать тебя против твоей воли. И от других уберегу.
Салли всхлипнул и уткнулся лбом в его грудь.
— Спасибо... Я... я постараюсь...
— Вот и хорошо. — Тобиас погладил его по спине, и Салли прильнул ещё плотнее. — Тогда давай устраиваться и пойдём за едой.
Перед тем, как выйти покупать ужин, Тобиас познакомил Салли с комнатой и её удобствами. Уборная была здесь своя, как и ванная, правда, последняя отличалась от той, что была в доме Кристо — просто обшитая деревом комната с длинной полкой, на которой стояли два деревянных таза, торчали два крана — для горячей и холодной воды — отверстие слива и всё. Необычно было видеть такие удобства в провинциальной гостинице! Интересно, во сколько это обошлось хозяину и окупается ли? Тут Салли вспомнил, что забыл взять мыло, на что Тобиас только отмахнулся и сказал, что его куска на двоих вполне хватит до конца поездки.
Тобиас знакомил с номером всё с той же виноватой ноткой, но Салли улыбался. После разговора с женихом ему стало гораздо легче, и небольшие неудобства совсем не смущали. В конце концов, им и дальше жить вместе. Потом, оставив свои вещи в комнате, пара чинно спустилась вниз. Мэрри понимающе кивнул им, всё с той же завистью косясь на Салли, но это больше не задевало.
Вечерело, снова пошёл снег. Зима становилась всё ближе. Неторопливо шагая по улице, Салли расспрашивал Тобиаса о том, как он живёт в Камартанге, сколько у него друзей, какие они. Сам Салли тихо рассказывал, как жил с момента их расставания в доме Оттисов, как пытался покончить с собой в момент отчаяния — и Тобиас не осудил! — как его спас и поддерживал папа все эти недели. Про домогательства отца омега умолчал, хотя Тобиас в ту ночь явно что-то заметил, но спрашивать не стал, за что Салли был безмерно благодарен. Тобиас говорил о том, как постоянно вспоминал омегу, сумевшего перевернуть в нём всё, и как он был рад, услышав обращённую к себе мольбу.
— ...Я даже во сне тебя как-то увидел.
— И что тебе снилось?
— Мне снилось, что я возвращаюсь домой из университета, а ты меня встречаешь. На тебе кухонный фартук, руки выпачканы мукой, а за тебя цепляется двухлетний малыш, очень похожий на тебя. Омежка. Удивительно милый.
— Ребёнок? — В груди Салли ёкнуло.
— Да, наш ребёнок. Помню, как я тогда проснулся и не нашёл тебя рядом с собой. Комната выглядела совсем не так, как во сне. И уголок, где стояла детская кроватка, был пуст. Мне так было тяжело, когда я понял, что это был только сон!
— Когда-нибудь у нас обязательно будут дети, — пообещал Салли. — Вот только обустроимся и встанем на ноги... А пока будем привыкать друг к другу и налаживать хозяйство. У тебя впереди столько работы, экспедиция, а я по мере сил буду обеспечивать тебе надёжный тыл.
— Салли, я небогат, но я буду стараться... — опять начал оправдываться бета.
— Я готов подождать и жить бережливо, — перебил его Салли. — Я привыкну. Всё наладится, когда ты создашь себе настоящее имя и будешь хорошо зарабатывать.
— На это может уйти не один год.
— Так ведь и мне только восемнадцать будет. Времени у нас предостаточно. Кстати, нужно будет подкопить денег и справить тебе достойные очки — эти тебе совсем не идут. Где ты их только купил?!
— Я не покупал. Прежние мне ещё родители покупали, а когда я от них съехал, то только линзы остались — оправа сломалась на одной из подработок. Денег на новую и мастера у меня не было, и Ал сделал эту из того, что смог достать. Да, выглядит не очень, но я уже привык.
— Но ведь на тебя люди смотрят, а достойному учёному в таких ходить просто неприлично — тебе же выступать придётся. И обязательно надо подогнать хотя бы один костюм. Где ты себе одежду покупаешь?
— В лавке с подержанными вещами, — всё тем же извиняющимся тоном ответил бета. — Выбирать там особо не из чего, а на портного у меня денег нет.
— Беру это на себя. — Салли разговаривал с женихом всё увереннее, и Тобиасу это явно нравилось. — Ты будущее светило исторической науки и потому должен выглядеть представительно. И причёску стоит поменять — тебя слишком коротко стригут.
— Знаю, но так реже надо ходить в парикмахерскую. И такая стрижка дешевле...
— Понимаю, но теперь за твоим внешним видом буду следить я, как твой муж.
— Что ж, вверяю себя вашим заботам, господин Салли, — с шутливой учтивостью сказал Тобиас.
— А я себя — вашим... — в тон ему ответил омега, и тут его внезапно настигла решимость. Он остановился. — Тобиас... могу я попросить тебя?
— Всё, что захочешь.
— Пожалуйста... поцелуй меня. По-настоящему.
— З-здесь? — резко покраснел бета и нервно огляделся по сторонам.
— Можно зайти за угол. Пожалуйста, я этого очень хочу.
Тобиас чуть поколебался, а потом увлёк жениха за ближайший угол. Там оказался тупик, в котором не было ни души. Салли, заметно волнуясь, повернулся к Тобиасу и положил руки на его плечи. Сердце билось то часто, то замирало, во рту резко пересохло. Вокруг них рывками клубился парок прерывистого дыхания.
— Салли... я не очень-то умею... — Тобиас робко обнял своего омегу за тонкую талию.
— Я вообще не умею... Ну это ничего... научимся...
Салли протянул руку к лицу будущего супруга и снял с него очки. Без них Тобиас казался совсем юным, но смотреть на него всё равно было приятно. Сиреневый аромат усилился, всё больше обволакивая возбуждённого омегу и притягивая. Тобиас тоже очень взволнован. Его глаза серые, как пасмурное небо, глубокие, блестящие, зрачки расширены. Салли снова вспомнил, как жадно на него смотрел отец, и внутри шевельнулся тот самый страх, но запах Тобиаса его подавил. Салли прильнул плотнее и задрал лицо вверх. Шарф соскользнул с головы и мягко лёг на плечи. Чёлку взметнул налетевший ветерок, и на волосах начали таять упавшие на них хлопья снега.
— Если боишься — закрой глаза, — шепнул Тобиас, склоняясь.
Дрожащее жаркое дыхание коснулось лица омеги, и к его губам легко прижались сухие обветренные губы. Совсем просто, но от этого внезапно закружилась голова. Это было совсем не противно, в отличие от смачных поцелуев Грэга, и Салли подался навстречу, привстав на цыпочки. Цветущая сирень манила и завораживала. Второй поцелуй получился глубже. Никаких откровенных слюней и бескомпромиссного лапанья. И совсем не страшно.
— Ещё...
Тобиас прижал его к себе плотнее. Одна рука поднялась выше, лаская расслабленную спину, вторая напротив — спустилась чуть ниже. Тобиас целовал своего омегу всё порывистее и жаднее, Салли как-то пытался отвечать. И когда он воотчию почувствовал, как его бета возбуждён, невольно отстранился и разорвал объятия, испугавшись.
— Тобиас...
— Прости... я увлёкся... — виновато забормотал аспирант. — Но ты так хорошо пахнешь... Я так хочу тебя...
— Я понимаю... и не сержусь. Спасибо.
— Тебе... понравилось?
— Ты не такой, как Грэг... и это хорошо. Когда он пытался меня целовать, то я боялся, что меня прямо на него и стошнит. От него так воняет! А ты другой. И я постараюсь, чтобы наша первая брачная ночь состоялась вовремя.
— Только не заставляй себя из чувства долга. Я не хочу, чтобы ты просто терпел.
— Хорошо. — Салли вернул Тобиасу его очки и улыбнулся.
— Идём дальше? — Тобиас справился со своим возбуждением и протянул руку.
— Идём. — Салли снова накинул шарф на голову и сжал его руку своей.
Да, он не ошибся — Тобиас будет ему хорошим мужем и накануне венчания получит свою награду.
Салли вытерся полотенцем и бросил короткий взгляд на свою длинную ночную рубашку и панталоны с кружевами, которые ждали, когда их наденут. Его раз за разом беспокоила новая мысль, и омега не знал, как именно поступить.
В бакалейной лавке на оживлённую парочку с удивлением таращились все, кому не лень, особенно омеги. Это лишний раз доказывало, как Салли повезло с женихом — другие мужья не любезничали со своими половинами. Купили ковригу свежего хлеба, кусок сыра, небольшую связку кроличьих сосисок, чаю и сахара. Тобиас даже расщедрился на сочное крупное наливное яблоко и сладкий медовый пряник! Всё это было сложено в бумажный пакет. Ужин — проще не придумаешь, но Салли, когда они сели за стол, всё показалось особенно вкусным. К тому же не нужно изворачиваться, вспоминать правила этикета и вести лицемерные светские беседы. Тобиас, поощряя жениха, рассказал пару забавных историй, и Салли расслабился. Ему было очень легко и весело. Тобиас даже поухаживал за ним, подливая чая и разрезав яблоко на несколько частей. Впервые Салли видел столько искренней заботы по отношению к себе со стороны ухажёра!
