Королевский шпион. Победив, заточи нож

— Стой и молчи, если хочешь жить, — медленно и негромко сказал я ему. — Понял?

Я смотрел на него до тех пор, пока он мне не кивнул. Бросил быстрый взгляд на подергивающееся в агонии тело Дубины, потом быстро подошел к двери и закрыл задвижку, после чего пошел к раздавленному душевно и физически главарю. Было видно, как он напрягся. Судя по всему, он решил проделать тот же маневр, попытаться сбить меня с ног, с силой толкнув столешницу на меня, а затем, выхватив кинжал, напасть на меня. Вот только такой маневр имеет смысл, когда является неожиданностью для противника, а разгадать его намерение не представляло труда. Не доходя до прижатого к стене главаря, я ухмыльнулся: — Даже не думай, Виселица. Лучше придумай, какой-нибудь другой трюк.

Стоило бандиту понять, что его уловка не пройдет, но он все решил попробовать и с силой толкнул дощатый щит в мою сторону, но не успел тот с грохотом рухнуть на пол, как он попытался, выхватив кинжал, вскочить на ноги. Вот только у меня было больше свободы маневра, к тому же я не истекал кровью, как мой противник, именно поэтому окровавленное острие спустя секунду сильно кольнуло его в горло. Бандит вздрогнул и резко подавшись назад, прижался спиною к стене.

— Не так быстро, мой дорогой друг. Чуть дернешься и ты труп. Кинжал давай, рукоятью вперед. Да не торопись, мы еще пока никуда не спешим. А теперь....

В этот момент дверь кто-то дернул, потом раздался нетерпеливый стук.

— Сиди и не дергайся, — после чего отступив, с силой нанес ему удар по голове сапогом. Голова главаря мотнулась, и он завалился на бок. После чего я развернулся и пошел к двери. Отодвинул задвижку, затем резко распахнул дверь. Жердь удивленно застыл на пороге, увидев перед собой невредимого пленника.

— Ты... — только это он и успел сказать, когда я нанес резкий и сильный удар. Лезвие легко пропороло свиную кожу куртки, прорезало рубаху и, пройдя между ребрами, вонзился в сердце. Я втащил заваливающееся тело бандита в комнату, кинул его на пол, после чего захлопнул дверь и снова закрыл на засов. Неожиданно сбоку кто-то громко всхлипнул и раздался непонятный шум. Я оглянулся. Ангелочек спиной сполз по стене и сидел, в полуобморочном состоянии, в луже собственной мочи. Я почувствовал сожаление — не дело пареньку смотреть на такие вещи.

Я не собирался дожидаться здесь остальных бандитов, да и дел тут осталось всего ничего, только убить главаря, а затем уйти. Только он мне был должен, а значит, я не мог его просто так отпустить на тот свет.

В голове у Жака Виселицы все окончательно перемешалось. Боль, страх, ненависть, недоумение. Как так? Жалкий ублюдок, который раньше готов был лизать ему башмаки, сумел взять над ним вверх. Дубина мертв, а этот стоит над ним и ухмыляется, вертит в руках кинжал. Откуда он у него? Все произошло настолько неожиданно, что Жак еще даже не осознал, что он в шаге от своей смерти.

"Убьет? Меня? Погоди-ка... Я же могу откупиться. Этот ублюдок жадная тварь. Пообещаю ему деньги и...".

— Сколько стоит твоя жизнь, Виселица? — спросил я его, подойдя к нему.

Тот медленно, опираясь на локти и кряхтя от боли, с трудом сел.

— Я заплачу. У меня есть много денег. Только они не здесь хранятся.

— Здесь и сейчас, или мой кинжал вдоволь попьет твоей крови. Но не сразу. Сначала я выколю тебе один глаз. На твой выбор. Потом заставлю тебя его съесть. Затем придет очередь второго глаза. И так?

Бандит посмотрел в глаза Клода Вателя и содрогнулся. Взгляд этого человека был холоден и колюч.

— Тут есть немного. Совсем мало, Клод. В другом тайнике у меня спрятано намного больше. Там одно золото. Я тебя отведу...

— Заткнись и показывай, где деньги. Живее!

— Они здесь, за моей спиной. За фальшивой панелью.

— Ложись на пол, лицом вниз. Раскинь в стороны руки и ноги

Поддев концом кинжала доску, я увидел углубление в стене, где лежал мешочек, наполненный серебряными монетами на две трети, который я тут же сунул в тайный карман.

"Слишком просто. Значит, Виселица не врал. Жаль, что его золотой запас в другом месте. Очень жаль".

— Где золото?

— Я же сказал: в потайном месте. Там много золота. Согласен отдать его в обмен на свою жизнь.

— Ты, придурок, думаешь, что я тебя оставлю в живых? Смешно.

Удар кинжала был быстр и точен. Бандит захрипел, затем его тело несколько раз дернулось в агонии и замерло. Тщательно вытерев кинжал об одежду мертвеца, я сунул его в потайные ножны.

— Ты как, Ангелок?

Мальчишка, так и сидел на прежнем месте, с бледным как мел лицом и полными ужаса глазами.

— Ты... меня... тоже убьешь? — слова он с трудом их проталкивал через горло.

— Нет.

— Правда?!

— Клянусь святым Михаилом, моим покровителем, — придав лицу должное выражение, и прибавив пафоса в голос, поклялся я. В клятвы с упоминанием святых здешний народ хорошо верил, наверно поэтому лицо мальчишки слегка порозовело. Он неловко поднялся на ноги, посмотрел на лужу мочи и рвоту на полу, после чего вдруг резко покраснел, а его глаза забегали.

— Ты не знаешь, где у этих разбойников тайники?

Он замотал головой, потом робко спросил: — Можно, я пойду?

— Вместе пойдем. Сейчас только гляну в пару мест.

"У него здесь должен быть еще один тайник, — подумал я, оглядываясь по сторонам. — На всякий случай".

Быстро осмотрел стол и стул, но ничего не нашел. Бросил быстрый взгляд на Ангелочка. Тот даже не обратил внимания, что я смотрю на него, так как взгляд мальчишки был словно прикован к залитому кровью Дубине, лежавшему посередине помещения. Бросил взгляд на сундук, на котором висел основательный замок, после чего быстро обыскал тело главаря. Ключ висел на шнурке, на шее. Подошел к сундуку, открыл. Там лежала поношенная одежда и парочка кинжалов в ножнах. Ничего ценного или интересного. Простучал дно и стенки, пустот не было. Выпрямился и подошел к последнему предмету мебели, к подобию буфета. Некогда лакированный и с красивой резьбой, сейчас он представлял жалкое зрелище. Пошарпанный, изрезанный ножами и покрытый темными пятнами подпалин. Это был открытый буфет, без дверец, стандартная мебель для богатых людей в этом времени, представлявший собой ряд полок, расположившихся наподобие лестничных ступеней. Когда-то на этих полках были расставлены лучшие блюда, кружки, кубки, бокалы, сделанные из серебра и золота, а сейчас здесь бандиты держали вино и пиво в глиняных бутылях, оплетенные соломой, здесь же стояли кружки из глины и олова. Я потряс бутылки, но в них плескалась жидкость.

"Все, надо уходить, — подумал я, как вдруг заметил одну, ранее не замеченную деталь. Три или четыре царапины на полу, старательно замазанные грязью. Их так просто не заметишь, если не вглядываться пристально, ища то, что скрыто от чужого взгляда. Я не стал отодвигать буфет, а просто стал сбоку, а затем рывком опрокинул его на пол. Грохнуло так сильно, что даже мальчишка отреагировал испуганным криком: — Ай!

Под досками пола нашелся второй тайник, побогаче. Судя по всему, он был приготовлен для тайного бегства, так как деньги лежали в поясной сумке, прикрепленной к находившемуся здесь ремню. Быстро опоясался, затем засунул мешочек с серебром туда же в сумку и сразу почувствовал, как оттянулся пояс под тяжестью металла. Подобрал дубинку, после чего подошел к двери.

— Ну что, парень, теперь мы можем идти, — обратился я к Ангелочку.

Тот оторвался от стены и сделал несколько неуверенных шагов в мою сторону. От него резко пахнуло блевотиной и мочой, я поморщился, но распространяться на эту тему не стал, а только спросил:

— Тебе здесь нравится?

— Да. Нас хорошо и вкусно кормят. У себя, в деревне, я никогда не был сытым. Еще моют каждый день в теплой воде. А раз в неделю, дают деньги и водят на рынок, где мы покупаем себе сладости, какие...

— Держи, — и я высыпал ему в ладошку несколько серебряных монет. — Как выйти отсюда, знаешь?

При виде денег его бледное лицо оживилось, а в голосе появились радостные нотки:

— Конечно, знаю.

— Пошли.

Сначала поднимались по лестнице, почти в полной темноте, потом я открыл тяжелую крышку люка, и мы оказались в длинном коридоре, с комнатами по обеим его сторонам, который освещали редкие факелы, давая света столько, чтобы можно было пройти и не удариться о стену. Нас сразу окружили звуки и приторно-сладкие запахи. Где-то сладко стонали, а в какой-то из комнат надсадно кряхтели и было слышно тяжелое дыхание. В тех местах, где горели факелы, можно было увидеть, висевшие на стенах, картины, на которых были изображены обнаженные молодые мужчины или мальчики. Они ласкали друг друга, целовались или возлежали с миртовыми венками на головах, поднимая чаши.

Мы шли по коридору, вдоль ряда комнат, в которых двери заменяли тяжелые бархатные занавеси, как вдруг одна из занавесей неожиданно отошла в сторону и к нам вышел полураздетый мужчина в полумаске. Он вгляделся в мальчишку и вдруг воскликнул: — Ангелочек! Вот ты где оказывается! А я собрался... Фу! Как от тебя дурно пахнет. Ты где был? А это кто с тобой?

Ответом ему стал удар в челюсть. Короткий, резкий, с доворотом, добавившим к силе вес корпуса. Не успел мужеложец рухнуть на пол, как я скомандовал парнишке: — Иди живее!

Мальчишка вжал голову в плечи и быстро ускорил шаг. Второго любителя мальчиков я встретил у входа. Его лица и фигуры нельзя было разглядеть из-за тяжелого черного плаща и низко надвинутого капюшона. Не обращая на нас никакого внимания, он прошел мимо. Рядом с входной дверью стояло кресло, в котором сидел человек в плаще и черной полумаске. Рядом с ним стоял столик, на котором стоял подсвечник с двумя свечами. Они больше коптили, чем разгоняли тьму.

— Привратник, выпусти его, — попросил Ангелочек.

Мужчина, не произнеся ни слова, поднялся с кресла, подошел к двери. Лязгнул засов, дверь распахнулась, и я вышел на улицу. Стояла глубокая ночь. Сделал несколько шагов, оглянулся. Черная дверь практически сливалась со стеной здания и только с этого небольшого расстояния можно было видеть, падающий от свечи, легкий отсвет в маленьком зарешеченном окошечке, вырезанном на уровне человеческой головы.

"Окон в притоне нет. Забиты. Оно и понятно".

Быстро прикинул, что я сейчас собой представляю. Головного убора нет, одежда в крови, зато денег до чертиков.

"Великолепный подарок для ночной стражи. Черт, где же я все-таки нахожусь?".

Единственное, что можно было сказать, что притон мужеложцев находился на окраине города. Радовало только одно: яркий свет луны давал возможность разглядеть, что у тебя под ногами. Город спал, были слышны только шорохи и писк крыс, копошащихся в мусорных кучах. Идя вперед, я настороженно вслушивался в тишину, что дало мне уловить торопливые шаги, идущего в мою сторону, человека. Спрятавшись в тени проема ближайшей двери, я стал дожидаться запоздавшего гуляку.

На мое неожиданное появление у него только широко распахнулись глаза от удивления, так как он успел узнать меня перед тем, как отправиться в беспамятство. Отложив дубинку, я снял с него плащ с капюшоном, затем достал спрятанный у него за спиной кинжал и довольно быстро нарезал, из его камзола и рубашки, лент, которыми связал бандиту руки, заведя их за спину. Монеты из его кошелка пересыпал себе в поясную сумку, после чего быстро привел его в чувство, потерев уши. Он только открыл глаза, как острие его собственного кинжала кольнуло в шею. Потекла тонкая струйка крови. От бандита резко пахнуло потом и перегаром, а в глазах заплескался страх.

— Дернешься — убью, — прошептал я, потом вглядевшись в лицо, добавил. — Мне определенно сегодня везет. Ты звать Сухарь или Худой?

— Сухарь. Чего надо?

— У тебя есть шанс остаться жить, но только в одном случае: если честно ответишь на мои вопросы.

— Что с Виселицей? — неожиданно спросил он у меня.

— В аду, вместе с Дубиной и Жердью. Есть здесь поблизости таверна или бордель?

— Таверна "Золотая цепь".

— Пошли.

По дороге я получил от него ответы на некоторые свои вопросы, подтвердив свои предположения. Виселица со своими бандитами представлял охрану тайному притону мужеложцев, а также, по желанию клиентов, за отдельную плату его люди сопровождали тех ночью домой. Сухарь, как раз, и возвращался после того, как проводил очередного любителя мужских задниц домой и очень неудачно для себя наткнулся на меня.

— Сколько людей вы скормили псам-людоедам?

— Какие собаки? Первый раз слышу!

— Странно, а Виселица грозил мне ими.

— Ничего не знаю, — буркнул, но как-то неуверенно, бандит.

Насчет налогов и чиновников бандит ничего не знал, зато рассказал о королевских нотариусах и о закрытом игровом заведении, где умело раздевали дворян, тем самым полностью подтвердил слова Бретонца.

— Кстати, было пара случаев, когда мы поставляли им мальчиков для увеселения клиентов. Только ничего не могу сказать, так как их отвозил сам Виселица.

— Ясно. Говори дальше.

— Что дальше? Ясно, что дворяне там играли и проигрывали, а чтобы отыграться закладывали земли и фамильные драгоценности, заверяя бумаги у королевских нотариусов. Подробностей или имен не знаю. Говорю, что слышал. Хотя нет. Еще ходили слухи про банкира, который брал в качестве залога бумаги на земли, давая взамен деньги под проценты. Вот и все.

До таверны мы не дошли, так как по веселым звукам и так было понятно, что заведение находится за ближайшим углом. Я снял наброшенный на его плечи плащ, который скрывал связанные руки бандита, потом сказал: — Нам пора расставаться, приятель. Все, иди.

Стоило ему только повернуться ко мне спиной, как я нанес ему кинжалом удар в шею. Он захрипел, пошатнулся, ткнулся лицом в стену дома, потом завалился на бок. В отличие от будущего, с его психологическими изысками и подходами, здесь превалировали простые, примитивные чувства. Убить соперника, отомстить врагу, оболгать, подкинув подметные письма или подкупив лжесвидетелей. Я же убил вора и убийцу. Набросил на плечи плащ, я пошел на звуки веселой музыки.

ГЛАВА 5

В таверне, за мелкую монету, меня быстро сориентировали в какую сторону идти, а еще спустя пять минут я вышел на улицу с компанией поздних гуляк, направляющихся в нужную мне сторону. Добравшись до нужного мне дома, я постучал в дверь.

— Кто там? — послышалось из-за двери.

— Клод.

Только я успел представится, как дверь распахнулась и при свете свечи я увидел радостное лицо Фурне. Бретонец действительно обрадовался мне, увидев меня живым и невредимым. Закрыв за мной дверь, он посадил меня за стол и налив вина, принялся выспрашивать подробности моего приключения. Когда я закончил говорить, он неожиданно повинился:

— Извините меня, сударь. Я ничего не мог сделать. Если бы вмешался...

— Твоей вины здесь нет, Пьер, — оборвал я его. — Это чистая случайность. Кто ж знал, что именно здесь мне придется столкнуться с моим старым приятелем?

— Что я могу тут сказать, сударь. Знаете, я сейчас окончательно поверил, что у нас все получится! Вы сумели убить четверых, вместе с Жаном Виселицей. Он все время хвастался, что у него теперь две жизни, раз он тогда сумел уйти от виселицы. Ха! Теперь его в аду черти на сковороде жарят. Как и его подручных, этих отъявленных мерзавцев. Один Дубина чего стоил. Мне доводилось слышать, что своей дубинкой он искалечил, не менее, полдюжины людей. Знаете, сколько среди наших было желающих с ним поквитаться... Много! Его не раз пытались убить... А вы — раз! — и отправил его в ад.