Птенцы Бедвира

Поэтому она была благодарна Бедвиру, что он шёл впереди — быстро, не дожидаясь. И поневоле бежала за ним, но не жаловалась. Несмотря на привычное безучастие Бедвира, Орния на этот раз чувствовала, что и он испытывает — по меньшей мере, тревогу за оставшихся на берегу.

Но, когда спустились с пологой стороны холма, на берегу всё оставалось по-прежнему. Разве что сидевшая на плоском камне Риннон, словно подстреленная птица — своих птенцов, обнимала всех троих детей, и так неуверенно жавшихся к ней — на первый взгляд. На второй, более вдумчивый, становилось ясно, что они "смотрят" всё ещё бессмысленно, а оттого страшно. Сиджи всё так же спокойно и твёрдо стоял в ногах двух раненых, готовый убить их в указанном Бедвиром случае.

При виде вернувшихся мальчишка даже не шелохнулся, пока тёмный маг не встал перед ним и жестом не отпустил с места караула. Сиджи как-то неуверенно повёл плечами, а потом сунул тот короткий меч в ножны (трофейными боевыми ремнями он успел опоясаться) и отошёл к Риннон. Вынужденно сел рядом с девушкой, и Орния вновь ощутила опасение: Риннон частенько выказывала к сыну простого рыбака если не презрение, то брезгливость. Не накричала бы на мальчишку... Только Клемент относился к Сиджи довольно ровно. Но он старше и понимал то, что остальные не желали понимать: что они вычеркнуты королевством. По сути — мертвецы в глазах общества... А потому они ровня Сиджи. Во всём.

Но Риннон вдруг что-то пробормотала Сиджи, и тот, приподняв самую маленькую девочку, сел на её место, усадив малышку на колени. Сел с девушкой бок о бок, а она прислонилась к нему, то ли греясь от него, то ли грея его самого, так долго простоявшего на промозглом ветру.

Бедвир не стал окликать мальчишку, видимо полагая, что сам справится с задуманным. Он вверил заботе Орнии тот узел, с хлебом и посудой, и принялся крепко связывать Моргана и поборника. Не понимавшая, что происходит, Орния заметила одно: несколькими верхними узлами тёмный маг связал мальчишку и мужчину таким образом, чтобы они не сумели двигать даже головами — не то что руками-ногами.

...Обратный путь к острову с маяком прошёл почти без происшествий. Лишь раз сердце Орнии забилось болезненно и сострадая: очнулся Морган. Он лежал, как и поборник, прислонённый к борту лодки так, чтобы полусидеть. Открыв глаза, он некоторое время, почти как Риннон, смотрел в пустоту. Потом его глаза словно облились жизнью, и мальчишка возмущённо замычал, осознав, что связан.

Бедвир склонился к нему.

— Морган, потерпи. Мы связали тебя, потому что ты можешь быть опасен. Потерпи. Ты в лодке. Рядом Орния и Риннон. Рядом я и Сиджи. Скоро доплывём до места — и тогда развяжем тебя.

Морган, злой до лица, изуродованного гримасой ненависти, напрягся, словно пытаясь порвать на себе верёвки. И обмяк, сообразив, что только зря тратит силы. Но глаза больше не закрывал. Поглядывая на него, Орния заметила: мальчишка снова скривился, но уже не из-за злобы, и беззвучно заплакал. Вспомнил то страшное, что с ним случилось?

Глава шестая

Остров с маяком приближался не видом одинокой земли посреди бесконечной, серой от туч воды; не опрокинутой скалой с обломками самого маяка. Нет, навстречу лодке, почти бесшумно плывущей в облаке туманной дымки, он медленно вырастал всё теми же клочьями тумана — где гуще, а где с просветами... Сил на то, чтобы удивиться: когда это Бедвир успел спрятать остров в туманной завесе? — у Орнии не было. И она приняла событие, как должное.

Ближе к берегу пришёл в себя и поборник. Как только у него появился ясный и сосредоточенный взгляд, Бедвир, только что уступивший место на вёслах Сиджи, сел рядом с орденцем и сказал:

— Потерпи. В доме развяжем.

И Орния снова слабо удивилась: поборник перевёл взгляд с мага на остальных. Глаза его расширились при виде детей, и он попытался кивнуть Бедвиру. А потом устало прикрыл веки, уставившись в точку на дне лодки, но, кажется, не видя её. И странное облегчение почудилось на его лице, осунувшемся и грязном. "На лице того, кто, возможно, был среди наших палачей", — внезапно подумала угрюмая Орния. Чуть успокоившись, она примерно сообразила, почему он покорно закрыл глаза: среди детей чувствовал себя в безопасности?

Лодка шла сквозь туман, издавая два единственных звука — скрип уключин и вёсельный всплеск волн. Странным образом туман не совался в пространство маленького судёнышка, что, впрочем, только доказывало магическую сущность облачной завеси. За всё это время, кроме Сиджи на вёслах, лишь Бедвир довольно энергично двигался дважды: когда проверял состояние ран у Моргана и поборника, а потом заново их перевязывал. Орния заметила, что Бедвир явно был доволен, когда раненые охали и стонали от боли. Но чем он был доволен? Было бы понятно, если он наказывал болью Моргана за побег. Но почему он причинял боль и поборнику? Или он уже считал с него, что этот мужчина — один из палачей ордена?

А потом лодка будто выпрыгнула из тумана в чистый воздух, в котором высился остров с обломками маяка.

Орния расслышала, как слишком громко от неожиданности вздохнул Сиджи. Но Бедвир замечания не сделал, только взглянул на мальчишку, который при виде их нового пристанища сильнее налёг на вёсла, и промолчал.

Несмотря на мелкие волны, причалить оказалось сложно. Пока Сиджи и Бедвир старались подвести судно к каменистой линии островного берега, девушка огляделась. Туман постепенно опадал: теперь, когда лодка под его прикрытием добралась до острова, можно было не прятаться. Ведь с берега человеческие фигуры на далёком клочке суши не разглядеть: вход в нижний этаж маяка находился с другой стороны, со стороны моря, и обломки здания скрывали новых жильцов от взгляда тех, кто, возможно, находился на берегу. Скрывали, что остров вновь обитаем.

Лодочное днище заскрежетало о подводные камни, и Орния не стала дожидаться, когда мужчина и мальчишка втащат судно на берег. Спрыгнула и тут же обернулась на движение возле их нового дома. К ним бежали оставленные на маяке трое. Лишь Этель не видно — наверное, осталась в тепле. И трое бежали вовремя. Лукас вскрикнул, издалека завидев в лодке младшую сестрёнку, и припустил ещё сильней. Зато Клемент вдруг схватил за руку бегущего рядом Кениона, останавливая его. Заметил в лодке поборника?

Потом, кажется, опомнился — разглядев того связанным-то, и снова бросился к лодке. Растерянный Кенион потоптался на месте и ринулся следом за старшим братом.

Риннон совсем пришла в себя. Безучастного мальчика и девочку помладше, едва они все очутились на суше, она взяла за руки, терпеливо дожидаясь, когда ей скажут, куда идти. Лукас уже прижимал к себе младшую сестрёнку и, вглядываясь в её пустые глаза, суматошно, с ужасом спрашивал то Бедвира, то Орнию:

— Что с ней?! Что?!

Бедвир впервые на памяти Орнии морщился, слушая его, а потом тяжело сказал:

— Лукас! Отведи сестру и Риннон с детьми в здание!

Орния ждала, что Лукас закричит на него. Но мальчишка, кажется получив конкретное задание, только суетливо кивнул, а потом обратился к Риннон:

— Идите за мной!

Оглянувшись на тёмного мага, девушка столетней старухой зашаркала по мелкому камню, ведя за собой безучастных девочку и мальчика. Лукас будто копировал её, так же таща за руку бесчувственную сестрёнку.

Пока они уходили, Бедвир и Сиджи с небольшой помощью Клемента (он так и не допустил к лодке младшего брата) вытащили из лодки сначала Моргана, а затем и поборника. Уложив обоих ближе к заброшенному маяку, Бедвир вновь велел Сиджи сторожить связанных, а сам, на пару с Клементом и Кенионом, поспешил разгрузить лодку, перенеся на берег всю их скудную добычу, что взяли в замковых руинах, а также с убитого и раненого поборников.

Первым делом Бедвир снова проверил состояние ран у Моргана и поборника, для чего довольно грубо содрал повязки с их ран. На этот раз Морган, обозлившись, попытался рявкнуть на него, но голос сорвал. А Бедвир спокойно проговорил:

— Именно это проверяю. Боль. Если бы тебе не было больно, я убил бы тебя.

Ошеломлённый Морган метнул взгляд на Орнию. Обычно она либо успокаивала, либо объясняла. И мальчишка пришёл в ещё большее замешательство, когда она отвела от него глаза, вспоминая: хорошо, что Морган не видел, как Бедвир отрубил голову второму поборнику, вроде бы и так умершему.

Между тем тёмный маг в очередной раз остановил кровь, вяло текущую из рваной раны на шее мальчишки, и приказал ему:

— Повторяй за мной!

Дождь давно перестал моросить, и Орния хмуро слушала жёсткий мужской голос — и высокий мальчишеский, прерывистый, срывающийся на сипение — Моргана. Насколько уловила девушка, Бедвир читал то же самое заклинание, с помощью которого приводил в себя Риннон. Сиджи слушал тёмного мага очень внимательно. Создавалось впечатление, что он пытается запомнить незнакомые слова. Клемент, забыв, что не хотел подпускать младшего брата к поборнику, смотрел на Бедвира с благоговением, одновременно хмурясь: тоже заучивал наизусть? А Кенион, лишь раз остановившись возле поборника — так, чтобы тот не видел его, теперь бродил по берегу, всматриваясь в серые волны...

В плеске набегающей на берег воды, в посвисте и унылом завывании ветра затихли последние слова заклинания. Пару мгновений тёмный маг вглядывался в глаза Моргана, затем кивнул Сиджи, и они развязали все тугие верёвочные узлы на мальчишке.

— Клемент! Отведи его... в дом.

Клемент помахал обернувшемуся Кениону, и братья повели (или потащили?) Моргана к маяку.

Тот же ритуал провели с поборником. Правда, после требования повторить загадочные слова тот насупился и потребовал:

— Сначала поклянитесь, что это слова не относятся к тёмной магии! Иначе я не буду повторять их!

Церемониться с ним Бедвир не стал.

— Или повторяешь, или умираешь, — монотонно ответил он.

Поборник часто задышал, когда понял завуалированное объяснение.

— Значит, ты тёмный маг... — задыхаясь, проговорил он.

— У слов, освобождающих от действия чёрных сил, нет деления на белую и тёмную магию, — размеренно проговорил Бедвир. — Хочешь умереть, из-за того что тебя отравили слуги чёрных сил? Тогда я тебя просто оставлю без помощи.

На вид поборник был достаточно молод, несмотря на когда-то щегольскую бородку, украшавшую его подбородок. После слов Бедвира он сразу осунулся, вдумавшись в сказанное, а потом взволнованно вскинул глаза:

— С нами был Барни. Что с ним?

— Он начал превращаться. Его пришлось убить, — невозмутимо ответил тёмный маг.

Орния ожидала, что поборник начнёт злиться и кричать. Но, кажется, слова о неведомом превращении напугали его — по телу пробежала крупная дрожь. И, кажется, он знал, что это такое. Он внимательно вгляделся в глаза Бедвира и нехотя сказал:

— А если я откажусь? Ты убьёшь и меня?

— Могу отвезти на то же место, где мы тебя нашли. Ты превратишься и потом не вспомнишь, кем ты был и кто пытался тебе помочь, пока ты был человеком.

Спустя томительные мгновения поборник (Орния вдруг вспомнила песочные часы в кабинете отца и их неумолимое осыпание) выговорил:

— А... кто вы? Откуда ты... Нет... — торопливо прервал он себя, вновь прислушиваясь к себе. — Говори свои слова.

Судя по всему, заклинание Бедвира показалось поборнику меньшим из всех зол.

Закончив бормотать — эхом повторяя чётко произносимые Бедвиром слова, раненый поборник снова впал в напряжённое прослушивание самого себя, а потом опустил плечи и расслабился.

Одолеваемые любопытством: что же всё-таки произошло в городе? — Орния и Сиджи переглянулись. Но тёмный маг уже освободил поборника от верёвки и взвалил его на своё плечо: идти тот всё равно не мог, ослабевший от потери крови. Сиджи зашагал рядом, готовый немедленно подставить собственное плечо под живую ношу, скажи только Бедвир о том.

Орния оглянулась на берег. Небо на горизонте начало очищаться от туч, и первые высветленно-голубые проблески среди тёмно-серой облачности заставили девушку тихонько вздохнуть. Будет солнце — будет тепло. Но чистые кусочки неба сейчас отдавали холодом... И побежала догонять уходящих. Пора переобуться. Ноги мокрые.

Раненых Моргана и поборника уложили на соседних топчанах. Этим двоим хотелось многое узнать. Хотя Орния обратила внимание, что поборник вроде и задавал вопросы, но время от времени растерянно затихал, наверное прислушиваясь к себе.

Бедвир обезболил обоим раны, велев в придачу поменьше шевелить шеей. Но, когда поборник вновь прислушался, да ещё начал присматриваться к себе, поднимая то одну, то другую руку, девушка сообразила, что Кахир (так он представился) боится и других перемен — уже с собственным телом. И он, кажется, понял, что попал к тёмным магам, даже пытался говорить со всеми осторожно и миролюбиво, чтобы не вызвать их злости. Но всё ещё страшно боялся, что после произнесения слов неизвестного заклинания сам может превратиться в тёмного... "Наивный", — вздохнула Орния.

Бедвир тоже заметил. Орния поймала несколько его косых взглядов на поборника, когда тот затихал и задумывался.

— Ты не маг, — не спросил, а уточнил он.

— Нет, не маг, — чуть боязливо отозвался Кахир.

— И никогда им не станешь, — сказал Бедвир и отошёл от него.

А поборник, немного понаблюдав за ним, улёгся поудобней. Последние слова Бедвира его наверняка успокоили.

Кахир из воинско-сторожевой службы поборников? Воины не участвовали в казнях детей и подростков. Значит, необязательно злиться на него? Но всегда надо быть начеку. Неизвестно, что он сделает, узнав, кто его спас. А если... он фанатик? И как он очутился рядом с Риннон и Морганом?

Бедвир отошёл к Риннон, которая сидела, всё ещё держа за руки девочку и мальчика. Лукас, который с ужасом всматривался в глаза младшей сестры, вместе с ней тоже пристроился рядом, как будто присутствие детей с теми же равнодушными глазами, успокаивало его. Чуть вздохнув, Орния подумала: "Почему детей Бедвир предпочёл привести в наше новое жилище, а не стал их... расколдовывать там же, на берегу, где и поборника? Потому что они могли подождать? Не ранены?"

Тёмный маг заставил встать младшего брата Моргана и вперился ему в глаза.

Прошло не меньше минуты, прежде чем, до сих пор мутные, глаза мальчика стали наливаться прозрачностью, а Бедвир заговорил:

— Смотри мне в глаза, повторяй за мной.

Несмотря на предупреждение, Морган, услышав голос младшего брата, дёрнулся посмотреть на него и застонал от боли из-за резкого движения. К нему подошёл Клемент, чтобы зашептать его боль — этому у Бедвира учились сразу, едва попадали к нему.

Самая маленькая в общине спасённых, Этель диковато поблёскивала глазищами на новые лица, неожиданно появившиеся в их новом пристанище. При взгляде на неё Орния сначала решила, что, обычно общительная, девочка захочет немедленно познакомиться с сёстрами и братьями старших, но Этель явно не собиралась приближаться к ним. Странно. К Кениону вчера она тоже сразу не подошла, но здесь понятно — почему: мальчик выглядел довольно взрослым. Зато о его появлении Этель возвестила в общине с радостью, а потому было ясно, что в скором времени Этель и Кенион подружились бы, заговорили бы по-свойски: мальчишка понравился ей. Да и Кенион вряд ли отказал бы ей в дружбе — из-за Клемента, который давно принял на равных и Сиджи, и Этель.