Волчица и пергамент. Том 11

Потом Миюри завязала ремешки своего шлема и внезапно бросилась к Коулу на грудь, чтобы обнять, стукнулась шлемом о дощечку и рассмеялась.

— Они здесь! — громко прокричал человек, следивший за подножьем скалы.

До этого момента настроение на вершине скалы было ещё несколько сонным, теперь обстановка сразу накалилась.

— Я отобью мечом все стрелы, что полетят в тебя, — пообещала Миюри.

Кивнув в ответ на одобряющие слова, Коул не стал говорить, что она напомнила сейчас ему собаку, рычащую на брошенную в неё палку. Потом он глубоко вздохнул и вышел на край скалы. Заниматься такими вещами не было свойственно Коулу, но чтобы не трястись в преддверии Совета Церкви, сейчас лучше проследить за числом сторонников.

Он сказал себе это вслух, вспомнив, как ругал Миюри.

— Моё имя Тот Коул, — представился он.

Внизу было семь мужчин. Четверо представляли другую сторону, трое — связанные пленники из товарищей Коула. Одежда мужчин другой стороны состояла из большого количества меховых шкур, но не было похоже, что это из-за бахвальства или следования традициям старых аристократов. Вероятно, у них просто не было ткани.

Коулу ответил один из них — старик, напоминавший видом отшельника.

— Меня зовут Газетто. Я управляю старой деревней Фоонан.

На карте правителя деревни с таким названием не значилось, но Коул, не заостряя на этом внимания, сказал следующее:

— Пожалуйста, отпустите наших людей. Мы для вас не враги.

— Мы не можем сделать этого.

— Почему?

— Вы стоите на земле наших отцов, — ответил старик Газетто и погладил свою длинную бороду. — Мы не слишком хотим этого, но нам некуда идти. Нам придётся сражаться здесь и защищать нашу землю. Мы должны показать, что это наша земля, что мы будем сражаться за землю наших предков. Это необходимо, — Газетто всё не отрывал взгляда от Коула. — А то нам снова придётся скитаться изгоями.

Коул бы это назвал непоколебимой решимостью.

Пришельцы с флагом выборщика принесли с собой оружие, так что они не могли прийти просто посмотреть. Первая мысль при их появлении — они хотели подчинить себе людей вне закона. Людей, осознававших, что они жили в лесу вне закона.

Поэтому взятие заложников и бескомпромиссность стали их способом действовать.

Если пришёл без предупреждения враг, чтобы подчинить их себе, следует взять заложников, что уменьшит силу и возможности врага, если же, в конце концов, появится необходимость бежать из леса, выкуп можно будет использовать для покрытия затрат на дорогу.

Если представится возможность переговоров с врагом, заложники могут использоваться для торга.

А вот проявления своей слабости им следовало избегать любой ценой.

Чтобы не накалять ситуацию, Коул постарался тщательнее подобрать слова.

— Возможно, вы бы хотели получить от правителя соответствующую привилегию в обмен на освобождение заложников?

— Хочу отметить твой разум.

Во всяком случае, судя по внешнему виду пойманных охотников, с ними не обращались жестоко.

Раз так, то дальше следует рассмотреть, насколько обоснованы их требования. Сам Коул хотел бы достичь с ними компромисса, однако уступка короля совершенно необоснованным притязаниям подорвала бы с трудом восстанавливаемое уважение к нему.

— Я понял вашу позицию, однако мы никогда не слышали о деревне Фоонан.

Они лишь устроили тайный запас продовольствия, вряд ли прошло больше нескольких лет с их появления. Если же они живут здесь уже десятилетия, тогда, даже если их требования не имеют оснований, для них откроется другой путь.

— Тем не менее, если вы примете власть правителя над собой, станете платить налоги и дадите клятву верности в качестве подданных, полагаю, для вас будет вполне возможным получить защиту правителя.

Правитель с радостью встретит людей старика Газэтто, особенно с учётом замысла провести здесь дорогу. Для людей, вне закона живших в лесу, это будет нежданным достижением.

Гранто, стоявший позади наискосок, тихо вздохнул, вероятно, почувствовав облегчение от того, что дело подходит к завершению.

Однако Газэтто снова сказал:

— Мы не можем сделать этого.

Даже с высоты скалы Коул ощутил властность взгляда Газэтто и заговорил, стараясь изо всех сил скрыть своё удивление.

— Правитель — мудрый человек. Он не из тех, кто правит, подавляя. Или, может, вы уже поклялись в верности другому землевладельцу?

Правитель говорил о неопределённости прав на территорию в этих местах. В отдалённых территориях не является редкостью, когда несколько землевладельцев претендуют на один участок.

— Я не о том говорил, — отрезал старик.

— Мм? Я не понимаю. В чём дело?

Может, они хотели жить в лесу свободно? Не зависеть ни от кого? Такие люди наверняка встречались в любимых рассказах Миюри. Тот же 'Зелёный капюшон'.

Но то в сказках.

В действительной жизни может случиться так, что деревня выхаживает землевладельца, оказавшегося почти при смерти посреди путешествия, и иногда получает в награду освобождение от податей. Это самое большее, что могло произойти. Потому что, если позволить создавать города и деревни, свободные от чьего-либо управления, станут появляться — один за другим — те, которые предъявят схожие требования, и мир захлестнёт беспорядок и опустошение.

Кто-то должен был взять управление в свои руки и тем самым подать пример. Скажем, как жить праведно, в мире с Богом.

— Мы не хотим, — ответил Газэтто, — враждовать с правителем. Мы хотим такого к себе отношения, когда нас ни для кого не существует, когда нас никто не замечает.

— Э?

— Мы заплатим дань, но лишь мехами, самое большее — мёдом. Взамен мы хотим, чтобы вы покинули землю наших отцов и оставили её нетронутой, такой как есть. Мы те, которых не существует.

Коул не вполне понял, чего хотел Газэтто. Больше всего сбивало с толку, что сам Газэтто, кажется, понимал необоснованность своих требований.

Стовший позади сбоку Гранто сердито поглаживал свою бороду, а Миюри с угрюмым видом смотрела вниз на подножье скалы.

"Которых не существует"... Если провести здесь дорогу, будет невозможно их не замечать. В существующем мире даже лесным воплощениям приходилось жить среди людей.

— Воплощений?.. — невольно вырвалось у Коула, из этого слова в его голове что-то стало обретать форму. — Может ли быть...

Он глубоко вздохнул, вынул из-под одежды деревянные дощечки и швырнул их к своим ногам.

Миюри и Гранто были поражены, глаза Газэтто тоже широко открылись.

— Я собираюсь спуститься туда, — сказал Коул своим сопровождающим и повернулся к человеку из отряда Клевенда, ожидавшему чуть поодаль. — Верёвку.

— Э-э?

Коул указал на смотанную верёвку и снова попросил:

— Пожалуйста, опусти туда верёвку.

Мужчина посмотрел на Коула, потом на Гранто и, наконец, показывая своим видом, что его заставили это сделать, выполнил просьбу.

Коул схватился за верёвку и не слишком ловко стал спускаться. Его открытая, обращённая к земле спина была хорошей мишенью для стрел.

Вскоре он стал ощущать рывки, это Миюри с поразительной лёгкостью устремилась за ним следом. Она спустилась по той же верёвке, как-то сумела миновать его и остановилась чуть ниже его. Держась за верёвку левой рукой, она правой вынула меч.

— Брат, ты что вытворяешь? — сердито спросила Миюри.

Коул, оставив без внимания вопрос маленького рыцаря, поспешил продолжить спуск. Миюри тоже полезла вниз, и он видел, насколько она недовольна.

Тем не менее, со стороны людей Газэтто ни одной стрелы выпущено не было, Коул благополучно встал ногами на землю.

Ему не потребовалось поднимать голову и смотреть вверх, чтобы удостовериться, что Гранто и кто-то ещё тоже стал спускаться. Но Коул не хотел их ждать, точнее, не хотел, чтобы они услышали, что он собирался сказать, ради этого он всё и затеял, и теперь ему оставалось лишь поспешно подойти к ошеломлённым Газэтто и его людям.

Хотя эти лесные люди сумели пленить опытных охотников, они, кажется, не собирались по-настоящему сражаться. Кроме того, когда Коул подумал, что Газэтто хотел вступить в переговоры, со стороны последнего последовали необоснованные требования.

Они вообще не ожидали никаких результатов от их разговора.

На самом деле они...

— Вы ведь пришли сюда, чтобы выиграть время, так? — быстро спросил Коул.

— Э? — воскликнула Миюри.

Мужчины перед Коулом затаили дыхание.

— Вас же преследуют как вероотступников?

Коул подошёл почти вплотную к поражённому Газэтто, глаза мужчин, стоявших по бокам от того и следивших за ситуацией, вдруг налились враждебностью.

Требования этих людей были необоснованными не потому, что им не хватало ума. Они хотели намеренно затянуть переговоры, чтобы дать за это время сбежать товарищам.

Потому что никто не окажется на их стороне. Даже сам Господь.

В таком положении, когда люди Газэтто не могли надеяться даже на Бога, им оставалось лишь цепляться за тонкую нить жизни.

Коул вгляделся в их синие глаза.

Одежда потрёпанная, состоявшая по большей части из шкур — они не могли покупать одежду. Тяготы жизни глубоко врезались морщинами в их руки.

Но люди не могут бороться, не чувствуя какой-либо опоры. То, от чего отталкивались в переговорах эти люди, это их земля. Тут они ничего не выдумывали.

"Земля наших отцов"...

Что за легенду сохранила земля отцов?

— Вам знакома легенда о медведе, охотившимся на луну?

Расширились глаза не только Газэтто, но и мужчин, стоявших за ним.

Они могли быть вероотступниками. Но злом они не были.

— Как и предполагалось, вероотступники...

У Газэтто вырвался стон, мужчины схватились за оружие.

Спустившиеся со скалы вместе с Гранто люди тоже подняли луки с вложенными стрелами.

Коул дико замахал руками, мешая им прицелиться, потом повернулся к Газэтто и сказал:

— Ты не так понял. Мы пришли сюда тоже из-за легенды о Медведе-Лунобивце.

Название загадочной деревни Фоонан не значилось даже на подробной карте выборщика, которую он использовал для управления своими землями. А место, которое они считали землёй своих отцов, как ни странно, было тем самым, куда должно была упасть упавшее небесное тело — по мнению астронома.

Коул, стоя перед Газэтто, смотревшего на него и не способного даже моргнуть, попросил людей, стоявших за его спиной:

— Хлеба испеките, пожалуйста.

— Ха-а? — с негодованием переспросил, не веря ушам, Гранто, но Коул уже снова повернулся к Газэтто.

— Давай поедим. Мы можем всё обсудить.

Коул чувствовал замешательство и недовольство с разочарованием за спиной и внутреннюю борьбу в душах Газэтто и его людей перед собой. Эти трое мужчин походили на попавших в западню лис в тот момент, когда их только-только выпустили. Поэтому Коулу и и пришла мысль насчёт хлеба.

Газэтто, наконец, пару раз моргнул, втянул полную грудь воздуха, подошёл к заложникам и своими руками снял с них путы.

— Я тебе верю, — произнёс он, — и не стану умолять оставить нам жизнь.

Коул лишь улыбнулся, но Миюри пронзила его взглядом, а Гранто нарочито покачал головой и почесался. Можно было порадоваться, что в итоге всё прошло хорошо, но Гранто и Миюри, отвечавшим за его безопасность, вероятно, было, что ему сказать.

Однако Гранто только велел Коулу немедленно подняться наверх и заняться хлебом, а когда Коул начал его переспрашивать, прикрикнул: "Замолчи и поторопись!". Миюри, вернув меч в ножны, тоже ограничилась тем, что наступила Коулу на ногу.

Заложников отвели к озерцу у водопада и осмотрели, проверяя, нет ли ранений.

Тёмный, глухой лес. В этом месте даже взгляд Господний может застрять в кроне, поэтому довериться можно лишь своим глазам и чутью.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Это был пресный хлеб, он не поднимается, как дрожжевой, зато его можно быстро испечь, а в Священном писании не раз упоминалось о том, как гостей угощали именно таким хлебом.

Коул разрывал хлеб и передавал Газэтто, который отрывал от него куски и раздавал своим товарищам. Перед тем, как приступить к еде, Газэтто сказал:

— Наши отцы пожертвовали свою деревню медведю, охотившемуся на луну. Чтобы усмирить зло этого мира.

Возможно, такой порядок должен был дать понять, что на разговор он никогда бы не пошёл, просто соблазнившись едой.

— Так, во всяком случае, говорили в нашей семье. С той поры наша семья долгое время провела в странствиях. Это было долгое путешествие без цели, — и Газэтто с непроницаемым лицом откусил хлеба.

Молодые мужчины, стоя за ним, с растерянным видом жевали хлеб, явственно поскрипывая зубами. Вероятно, живя в лесу, трудно было рассчитывать на пшеничный хлеб.

— А сама наша деревня согласно преданию опустилась на дно того озера.

Отсюда и слова: земля наших отцов. Объяснение получилось достаточно связным и непротиворечивым, чтобы счесть его наскоро выдуманной людьми, жившими в лесу вне закона, но желавшими заявить о своём праве на эту землю.

— И ты знаешь легенду о медведе, охотившимся на луну? — спросил Коула Газэтто с неоднозначным выражением лица.

В этом выражении сошлись растерянность, заискивание и в то же время ожидание и надежда.

Коул мог понять причину этого. Примерно те же чувства можно испытать, если путешествуя в невероятно удалённом крае, повстречаешь кого-то, кто знает историю твоего родного города.

В нынешнем мире не было почти никого, кто знал бы легенду о Медведе-Лунобивце.

— Нам говорили, что именно в этом месте сотни лет назад упало небесное тело, когда на него охотился Медведь-Лунобивец. Остался дневник, написанный древним полководцем, записавший в него этот случай.

И Газэтто, и его молодые товарищи ошеломлённо молчали. Судя по их виду, Коул решил, что сами они не слишком верили в легенду. Тем не менее, традиции, обычаи не могут быть запросто отброшены, к тому же необходима определённая опора, чтобы противостоять бедам на протяжении долгих лет.

К примеру, они могли говорить, что стали травой без корней, потому что пожертвовали свою деревню богу, которого почитают.

— То-тогда... даже не верится... э-эта легенда станет нашей историей?..

Коул под пронзительным взглядом Газэтто испытывал сильное искушение кивнуть, но он покачал головой. Потому что на него смотрели Гранто и его товарищи. Они, живя в Убане, были носителями простой и крепкой веры, подобавшей тем, кто живёт в суровых условиях. Ханаан даже благословлял алтари по просьбе приходских священников.

Отношение Предрассветного кардинала к вероотступничеству должно быть непримиримым.

— Я не берусь судить. Однако известно, что иногда легенды являются чистым вымыслом, а иногда основаны на тех или иных исторических событиях. По крайней мере, я сам полагаю, что эта относится к последним. По словам людей, работающих в горных выработках, территория озера в прошлом подверглась очень сильным изменениям из-за разрушения гор. Учение Бога не дозволяет мне судить, произошло это из-за Медведя-Лунобивца или нет, но вполне вероятно, что деревня ваших отцов находится на дне этого озера.