mary: Да и нет. Все текущие номера — это коррекция электролитного состава и короткие пептиды с тем же соотношением аминокислот, что в белках сыворотки крови. В этом смысле они все псевдоальбумин.

Мы не можем запустить их рибосому in vitro, поэтому не можем полноценно собирать белки. Пытаемся доработать напильником нашу рибосому, но не факт, что это вообще возможно. Тем более, что у них плазма крови содержит несколько разных белков. Такого выраженного доминирования одного белка, как альбумин у нас, там нет. Фраза про псевдоальбумин относится к периоду, когда мы думали, что такой белок удастся найти.

alkh: А почему не давать мономеры аминокислот?

flat: Потому что они начнут полимеризоваться, и могут свернуться во что-то такое, с чем их пищеварение не справится. А давать соли — будут проблемы с электролитным балансом.

alex: Вы же говорите, это вальгалльский сайт. Может быть, взять валгалльскую рибосому? Они-то работают in vitro.

mary: В принципе, ее уже везут. Проблема в том, что мы до конца не уверены, что это валгалла, мы ни одного гена еще не секвенсировали. Точнее, что-то секвенсировали, но ни привязать к белкам, ни найти аналоги в валгалле пока не смогли. Тут требуется мое участие в мозговом штурме. Я отключусь.

Maria Donerty покидает дискуссию.

alex: Я даже не знаю. У нее была вся ценная информация из первоисточника. Если нет никаких идей для обсуждения, давайте, наверное, заканчивать на сегодня.

Глава 3. Представление

К запланированному времени моего второго вылета переговоры с богомолами сильно продвинулись. Им разрешили посадку в Порт Гтзн и в принципе готовы были разрешить перелеты в атмосфере. Они просили посетить наиболее населенные районы, и довольно точно определили их Прибрежное королевство, Острова, Холодные Острова, долину Желтой реки, Средиземное море, Нрнк... Прибрежное королевство и острова уже дали свое согласие.

Потом богомолы вспомнили, что для атмосферных перелетов их корабль нуждается в горючем. И сказали, что подойдет масло, но его нужно много тонн. В Порт Гтзн бросили клич по всем кафе и предложили собрать отработанное масло из грилей и фритюрниц. Инопланетяне сказали, что надо попробовать, но должно сработать.

Нас с доктором Рнкз назначили офицерами связи на их корабль. Я должна была заниматься навигацией и связью с нашими диспетчерами, а Рнкз — помогать с переводом, если возникнут какие-то затруднения.

К этому времени богомолы уже научили свои телефоны переводу. Они говорили в маленькие амулетики, надетые на голову, а телефон повторял по-нашему. Речь была составлена из слогов, которые они нарезали из записей голосов тех, кто был на борту — в том числе, из наших с доктором. Звучал перевод не очень естественно — особенно когда слоги одного слова произносились разными голосами. Но понять, как правило, было можно.

Я взяла стандартный комплект бортового оборудования, предназначенный для самолетов: локатор, транспондер, TCAS, GPS... Как выяснилось, почти все эти приборы имели знакомые богомолам функциональные аналоги. Но объяснить, как работает каждый конкретный амулет, оказалось сложно. Они прекрасно понимали, что транспондер отвечает на сигналы чужих локаторов, но очень хотели узнать природу передаваемых сигналов. Их приборы никаких излучений от наших локаторов, транспондеров и даже телепатов не обнаруживали. Хотя как раз телепаты-то они сами слышали вполне нормально, и даже нормально видели наводимые ими видения.

Они просили дать какое-нибудь наше оборудование для разрушающего изучения, но мы об этом не подумали. Я сказала, что спрошу, что можно сделать. Кстати, это так ничем и не кончилось.

Меня удивила запрошенная ими траектория посадки. Они хотели садиться очень полого, с торможением об атмосферу, и удивились, когда я сказала, что мы садимся совсем иначе.

А я уже тогда подумала, что, если закрыть весь корабль экраном, можно защититься от нагрева, и по расходу маны это может быть гораздо выгоднее, чем принятое у нас торможение до почти нулевой горизонтальной скорости над линией Кармана и вертикальная посадка на левитации. И стартовать по гравитационной дуге, наверное, тоже может быть выгоднее, даже если эта дуга будет проходить через плотные слои атмосферы.

Первую посадку им запланировали в аэропорту Порта Гтзн. Я показала им карты захода, и они решили садиться со стороны моря, по ветру, зато без разворотов и подальше от гор. В отличие от наших драконов, их корабль не мог левитировать, но имел вращающиеся крылья, позволявшие взлетать и садиться вертикально.

При аэродинамическом торможении богомольский корабль должен был испытывать перегрузки, но не очень сильные, около четырех же. Я сказала, что легко смогу это компенсировать и для нас с доктором, и для самих богомолов, если они захотят, поэтому мы вполне обошлись бы гамаками. Но они решили сделать для нас противоперегрузочные кресла, и правда сделали.

У них на корабле была удивительная машина, которая, как они сказали, могла сделать предмет любой формы из металла или искусственных смол. И они за пару часов сделали два кресла по нашим с доктором меркам, только не целиком, а по частям, и потом собрали. Кресла получились очень удобные, только странно пахли. Мое кресло поставили так, чтобы у меня был обзор из кабины, такой же, как и у пилотов.

Корабль начал вход в атмосферу еще над восточным побережьем континента Ткро, за тысячи километров от точки посадки. Они убрали свои гигантские паруса — было очень интересно наблюдать, как паруса и мачты складываются — и дали короткий импульс двигателем.

Сначала перегрузок почти не было, но как раз в верхних слоях атмосферы, где мы летели еще с космической скоростью, был самый сильный нагрев. Богомолы развернули корабль с очень большим углом атаки, около 60 градусов. Как они объяснили, именно черный материал на днище и служил защитой от нагрева. Через окна кабины были видны светящиеся красные сполохи раскаленного воздуха.

Окна были заделаны богомольским материалом, они называли его стеклом, но потом признались, что конкретно в этих окнах используется не стекло, а смола. Они показывали нам образцы своего стекла, оно было необыкновенно прозрачным, почти как алмаз или, может быть, скорее, как экран. И смола в окнах корабля была такой же прозрачной.

По мере погружения в атмосферу, перегрузки усиливались и сполохи становились ярче. Богомолы говорили, что нагрев ослабевает, но пламя лучше видно, потому что воздух становится более плотным. В верхней стратосфере перегрузки достигли обещанных четырех же. Богомол без волос на лице спросила меня, как я себя чувствую. Я сказала, что нормально и предложила компенсировать перегрузку для них.

Вторая богомол сказала, что не стоит, для пилотирования ей лучше чувствовать реальные перегрузки.

Мы все еще находились в стратосфере, когда корабль стал разворачиваться к горизонтальному положению. Перегрузка ослабла, и богомолы сказали, что приближаются к окончательной скорости. Я не поняла, что они имеют в виду, и пришлось привлекать доктора. Вскоре удалось разобраться, что они имеют в виду скорость, при которой сила тяжести уравновешивается аэродинамическим сопротивлением, то есть, по сути, режим установившегося планирования. Судя по моим приборам, планировал их корабль примерно как кирпич.

Богомолы сказали, что сейчас будут выдвигать крылья. Раздалось громкое жужжание, и я снова почувствовала перегрузку, но корабль быстро пришел в равновесие с новой аэродинамикой. Вертикальная скорость снизилась, это уже можно было назвать полетом.

Мы были в сотне километров от побережья на высоте около 16 километров. Пока что мы планировали слишком круто, но можно было предположить, что на субзвуке аэродинамическое качество вырастет, и мы дотянем до аэропорта без активации двигателей.

Небесные горы и побережье с этих расстояния и высоты уже должны были быть видны над горизонтом, но их скрывала дымка. Мой локатор видел навигационные и курсо-глиссадные маяки Порта Гтзн. Мы летели довольно точно на них. Богомолы к этому времени развернули небольшое созвездие высокорбитальных спутников, которые обеспечивали позиционирование и должны были работать как ретрансляторы для других кораблей, которые могли прибыть после официального признания контакта. Я должна была признать, что их позиционирование работает весьма неплохо.

В восьмидесяти километрах от побережья нас встретил эскорт: четверка истребителей военно-воздушных сил королевства. Сначала я увидела их транспондеры и предупредила богомолов, а потом и они сами засекли их своим локатором. Они приближались на сверхзвуке, чуть выше нас и встречным курсом, мы должны были разойтись на расстоянии около десяти километров.

Еще не поравнявшись с нами, всадники начали разворот, и я с некоторым удовольствием увидела, как у богомолов вытягиваются лица и округляются глаза. Даже для наших погонщиков такой маневр был впечатляющим, но для богомолов он, похоже, был далеко за пределами не только возможного, но и вообразимого.

Чуть позже, волосатолицая богомол объяснила мне, что их дышащие воздухом двигатели в стратосфере нормально работают лишь благодаря набегающему потоку воздуха, то есть, практически, только на сверхзвуке. Дальнейшее я поняла сама: при попытке круто развернуться, используя аэродинамику, ты неизбежно теряешь скорость и подъемную силу, а на богомольском самолете, получается, еще и тягу, так что потеря скорости становится необратимой.

Еще больше глаза инопланетян округлились, когда истребители нас догнали и богомолы смогли их разглядеть. Фонарь кабины не давал обзора назад, но у них были амулеты, которые могли выводить на экраны изображение с разных сторон. Длинноволосая богомол спросила:

— Это что, животные?

— Да, — сказала я.

Это были не обычные верховые драконы, а магически выращенные. Не до таких размеров, как аэробусные, но до достаточных, чтобы нести двух всадников, нагнетатели и агниастру, и летать в стратосфере на сверхзвуке. Они были подобраны по масти, морской расцветки, как Овш. И тут богомол задала следующий вопрос:

— А как они летают?

— Не знаю, смогу ли объяснить, — честно сказала я. — Боюсь, языка не хватит. Они могут двигать вещи на расстоянии. Если она попытается сдвинуть планету, планета, конечно, двигаться не будет. Но она полетит относительно планеты.

Я не думаю, что они тогда удовлетворились моим объяснением. Судя по тому, что они даже не попробовали подключить доктора к переводу, они не очень-то верили в возможность получить понятный ответ. Но я, хотя бы, попробовала.

Как я и предполагала, на субзвуке аэродинамическое качество корабля улучшилось и угол планирования, соответственно уменьшился. Здесь побережье уже было видно, но как силуэты — береговая линия, контуры предгорий, снежная линия, вершины. Город с этого расстояния выглядел просто бесформенным пятном. Я надеялась, что богомолов ждет еще одно потрясение, когда они разглядят высотки. За время переговоров на орбите я видела довольно много картинок их поселений и не помнила там зданий выше трех-четырех этажей. Но, когда мы подлетели, волосатолицая богомол сказала только:

— Здорово! Похоже на Леннон-Сити.

— Что это? — спросила я.

— Ну, это город на Пепперленде. Колония первой волны.

Гораздо больший интерес у них вызвали подходящие к порту океанские корабли и упряжки рыб-китов, которые их тянули.

КГС предупреждала меня, что мы ниже глиссады, тем более что аэропорт был в трехстах метрах над уровнем моря. Я смогла разглядеть огни PAPI, показала их богомолам и отдала пергамент с рисунком, что означают цвета. На самом деле это была стандартная справочная карта для начинающих пилотов, там были надписи по-нашему, но, как мне казалось, все очень понятно разрисовано, так что можно было разобраться без надписей. И тут выяснилось, что инфракрасного цвета они не видят, а его изображение на картинке воспринимают как коричневый. Длинноволосая богомол выбралась из кресла, куда-то сбегала, принесла громоздкое устройство, надеваемое на голову, и сказала, что теперь видно, спасибо что предупредили.

Богомолы все-таки активировали свой двигатель. Они предупреждали, что будет громко, но мне так не показалось. Звук был низким, только при старте я слышала свист на хорошо слышимых тонах.

Мы замедлили снижение, поднявшись выше глиссады по PAPI, и сдвинулись горизонтально, чтобы точнее попасть в створ посадочного коридора. Мне пришлось предупреждать эскорт об этом маневре. По нашим меркам мы были вполне в коридоре, особенно при заходе со стороны моря, где не было гор и зданий.

Волосатолицая богомол мне еще перед посадкой объясняла, что большинство их самолетов имеют неподвижные крылья и садятся с большой горизонтальной скоростью, а значит, нуждаются в пробеге для торможения. Им нужна не площадка, а целая полоса с твердым покрытием, и, разумеется, нужно садиться очень точно вдоль полосы.

Переходить на вращающиеся крылья богомолы начали над морем. Сначала я услышала жужжание и увидела концы крыльев, медленно проплывающие над кабиной, но потом, когда скорость вращения увеличилась, появился дополнительный звук, похожий на хлопанье крыльев большой птицы, и только еще потом действительно стало громко.

Мы сильно сбросили горизонтальную скорость, так что эскорту пришлось перейти на левитацию.

Уже при посадке обнаружился еще один недостаток чисто аэродинамического полета. Богомолы предупреждали, что будет много пыли, особенно когда услышали, что у нас грунтовые площадки. Наземные команды вымели перрон и сбрызнули его водой, но сильно недооценили расстояние, до которого достали воздушные потоки, и похоже, вообще, что значит "много пыли" в понимании инопланетян. Я видела, как погонщики ставят экраны перед аэробусами на перроне, чтобы они не надышались, а наземные команды лихорадочно затягивают парусиной балкон аэровокзала, где собрались встречающие.

Сели мы довольно мягко, но не в самый центр площадки. Богомолы, как мне показалось, пользовались вычислителем и каким-то аналогом автопилота, чтобы стабилизировать корабль. И я видела, что они пользовались обзорными амулетами на днище корабля, чтобы все время видеть площадку. Наверное, аэродинамическая посадка на ветру действительно сложная задача.

Богомолы с самого начала предупреждали, что на церемонию поедет только одна из них, вторая останется в корабле. Как раз к этому времени обещали подвезти первые партии масла, чтобы можно было опробовать двигатель.

Инопланетяне объяснили, что это разведывательный корабль и у них есть куча специальных средств, чтобы можно было летать на необычных типах горючего: испытательные стенды и приборы, которыми неизвестную жидкость можно проверить, возможности изолировать баки и участки трубопроводной системы, чтобы не смешать разные жидкости. А их изготовительная машина может сделать новую топку (камеру сгорания, как они сказали), если что-то пойдет совсем не так.

Я осталась в корабле, чтобы обеспечить коммуникацию с наземными службами, а длинноволосая богомол и доктор полетели на церемонию. Им прямо на перрон подали открытый экипаж, запряженный четверкой, выделили экскорт из шести всадников в парадной полицейской форме. В общем, повезли весьма торжественно.