Раненый мир - Книга Презрителя

— Нам нужно пройти, — повторила Алейна. — Растворите ветви!

Внешний слой чащи практически сросся, деревья стояли плотно, и ветки наружу росли намеренно-густо, чтобы не пропускать незваных гостей. Лисы могли выломать их, но неразумно настраивать против себя незнакомый лес.

— Растворите!

Дриада понимала. Не значение конкретных слов, а движущую потребность стоящего перед ней. Дочь леса чувствовала запах, тепло, влагу, впитывала кожей и тончайшими травинками вибрацию и звук, все складывалось для нее в целостный смысл, понятный любому живому существу: страх или агрессия, довольство или боль, симпатия или мольба.

Дриада повела рукой.

— Уу? — она издала нежный, скулящий вопросительный звук, указывая тонким, когтистым пальцем на Дмитриуса. — Уу?

— Он железный, — кивнула Алейна, — но тоже живой, тоже защитник. Он не несет угрозы лесу.

Дриада, словно не услышав сказанного, снова указала Стальному в грудь.

— Она не про него, — сообразил Ричард, — чует этих, превращалок внутри, выпусти их!

Дмитриус помедлил и заскрежетал, открывая дверь.

— Ооо, — воскликнул Винсент, зрящий совсем в другое место, — земля вздыбилась! Там, где стояли пушки с баллистами! Из-под земли лезут... ходячие деревья! Атака зверями была отвлекающей, звери не добегают до пехоты, расходятся в стороны...

Защитники леса все-таки поняли, какую угрозу несут пушки и аркбаллисты мастеров над огнем. Они послали древесников, двухметровых гигантов, почти неуязвимых к атакам пехоты и даже выстрелам огнестрела — выворотить пушки, разломать баллисты, уничтожить орудия штурма до того, как те начнут прицельный огонь по обелиску!

Но они не знали, с кем имеют дело. Не понимали, что Хаммерфельд за сотни метров видит и чувствует любого носителя мировых стихий, в том числе, как буравят землю древесники, сыны виталиса и тверди.

Нульт не способен полностью обнулить детей стихий, ведь их существование — не магия человеческих заклятий, а плод тысячелетней эволюции естественных сил. Но он может ослабить волшебное существо, даже на время лишить его сил. И уж конечно, могучий нульт прекрасно видел их продвижение в глубине под колышущимся морем травы, так что вовремя отвел орудия из зоны атаки.

А вот кермы с жидким огнем — оставил. И теперь, выламываясь из-под земли и круша все на своем пути, исполняя приказ, древесники сами выпускали на волю бушующее пламя, которое поглощало их.

— Иии! — возопили дриады, стройные тела задрожали, волокна их тел вздулись и расширились, словно сейчас они распадутся, разлетятся пучками травы. Крик боли разнесся вокруг нестройным четырехгласым хором. — Ииии!

Они чувствовали, как братьев-древесников за мили отсюда пожирает жидкий огонь. Как взрывы сотрясают землю и разрывают деревянные тела.

— Иии!

Лес вокруг шелестел, скрипел, беснующийся ветер родился из крика дриад и словно сорвался с цепи, взметнулся под кронами и загудел грозовым стоном.

— Горят, — пробормотал Винсент, — они горят.

Круглые, сияющие глаза обратились на пришедших.

— Мы не враги! — умоляюще воскликнула Алейна.

Но дриад как ветром сдуло, только что были тут, и вмиг исчезли. Вокруг стало темнее, мрачнее, холоднее. Лес казался враждебным, сырым.

— Пехотинцы кольцом вокруг того места, где были пушки с баллистами, — взахлеб рассказывал Винсент. — Древесники мечутся в огне. Их держат, копьями и алебардами, рогатинами, щитами, всем строем. Не дают из кольца выбраться. Хотя двое выбрались... раскидывают солдат. Хаммерфельд... выстрелил! У него пушки прямо в руках, что ли?! Древесника разнесло!

Ворон спустился, чтобы лучше видеть происходящее, и реял всего в ста метрах над полем боя. Он до сих пор не был развеян в дым, значит, сын Чистоты сдерживает свою силу. Для чего? Все-таки попытается обнулить обелиск?

Винсент завороженно смотрел, как освещенная мечущимися отсветами огня, могучая фигура в пружинном доспехе встала, преграждая путь еще двоим древесникам, объятым огнем. Как они рвались к нему сквозь разорванный строй тяжелых пехотинцев.

Два панцермейдера, справа и слева от Хаммерфельда, дождались, пока дети леса будут совсем близко, и с грохотом плюнули огнем из рук. На этот раз Винсент вглядывался, и, кажется, различил ядра, вылетевшие из рук у каждого!

А отведенные на полсотню метров назад пушки тем временем грянули свой первый залп — по расходящимся волнам зверей с дриадами во главе.

Сражение у Долины Презрителя началось.

— Алейна? — спросил Ричард, внимательно глядя на девчонку.

— Нет, — упавшим голосом ответила она, — я не могу. Нет никаких сил.

Соткать свет было самым простым и естественным даром детей Хальды. Если даже это стоило девчонке усилий, то призвать ветви разойтись и пропустить она точно сейчас не могла.

— Раздвигаем ветви, вот здесь, тут пореже наросло, — скомандовал рейнджер, обращаясь к пленникам и своим. — Осторожно, пытайтесь не ломать. Мы не хотим вызвать гнев леса. Пусть он обрушится на панцеров, не на нас.

Лисы пробирались к обелиску, молчаливо замершему впереди. Ветки скрипели, гремлины силой тверди деформировали и отгибали некоторые из них, крупные и неудобно торчащие на пути. Проход получался узкий, неровный, но какая разница; Дмитриус разводил и держал ветки впереди, Анна сзади, а когда маленький разношерстный отряд пролезал на несколько шагов вперед, девушка выступала дальше и раздвигала ветви, держа их и позволяя идущим следом пролезть. А Стальной шел последним, и заросли смыкались за его спиной.

— Мастер, ну что там? — спросил Ричард несколько утомительных и трескучих минут спустя.

— Звери сбежали обратно в лес. Пушки дали по ним два залпа, но не камнями, а чем-то... в россыпь.

— Картечью. И как?

— Выкосило часть зверей, но малую.

— Пристрелки не было, вот и малую, — кивнул рейнджер. — Они только начали по лесу пристреливаться, как лесные пошли в атаку. А орудия еще и назад отвели, так что наводка сбилась. Ничего, сейчас вернут на позиции, правее или левее. И начнут пристрелку.

— Выростки все пятеро целые. А вот одну из дриад, кажется, подстрелили. По крайней мере, она погасла, — маг помолчал. — Часть древесников не погибли в огне, а ушли обратно под землю. Но все равно... знатно их пожгли.

— Что теперь? Боя нет?

— Нет. Панцеры возвращаются на позиции, только не на пожжённую землю, там еще горит и чадит. А выстраиваются заново сбоку.

— Лесные вряд ли еще полезут в схватку на открытом пространстве, — кивнул Ричард. — Им гораздо выгоднее вести бой в лесу.

— Зачем тогда атаковали? — спросила Анна. — Глупость?

— Не глупость, хороший был ход, под землей-то, — дернул плечом рейнджер. — Если бы вывели из строя пушки и баллисты, хана штурму, как еще бронеголовым одолеть обелиск? Так что атака была верная... Ну не знали они, против кого идут. Хаммерфельд даже под землей увидел, что кто-то движется в их сторону, и видишь, сообразил, для чего и зачем. Задолго до того, как те вылезут из-под земли. Успели пушки отвести, а гостинцы для древесников оставить.

— А может и заранее прикинул, — устало покачал головой Винсент. — Уж больно кермы равномерно были расставлены. Чтобы весь круг охватить и залить огнем. А огненная соль только в центре. Чтобы взрывами не задеть своих солдат.

Все помолчали, в пыхтении, крякании и шуршании со скрежетом пролезая сквозь мешанину ветвей.

— Так что теперь защитники будут ждать штурма, — подвел итог Ричард. — А канзорцы сначала построение сделают и пристреляют орудия. У нас есть по меньшей мере час.

— Еще вот что. Мой ворон не развеялся даже когда на сотню метров спустился к земле. Я не почувствовал силу Хаммерфельда, как тогда.

— Что это значит? — встревожилась Алейна. — Может кто другой заместо него в доспехе сидит?

— Его панцирь никто носить не сможет, — глухо сказал Дмитриус. — Слишком тяжело.

— А чего удивляешься, рыжая? Бережет силы.

— Да, для обелиска, — кивнул маг, — я так и решил.

— Я тогда полечу внутрь, — маг поежился от холода и плотнее укутался в мантию, надвинув капюшон. — Посмотрю, где там Презритель.

Обелиск был, как и многое в этой местности, черным. Отлитый мастерами тверди из того же камня, что и дорога, но единым монолитным целым, граненый на шесть сторон, он уходил на три человеческих роста вверх. Это был один из самых высоких обелисков, что Лисы повидали. Как правило, рунный столп уходит под землю на две своих надземных длинны — и если так, то окружающие Долину были под пятнадцать метров каждый!

Знаки на обелиске бледно вспыхнули и разгорелись. Стали видны две толстых, натянутых цепи из литых каменных звеньев, уходящие в обе стороны, к обелискам справа и слева.

— Молния, — сказал Дмитриус, дар которого позволял чувствовать силу стихий.

Это значило, что боевой и разящей силой этого охранного столпа была сила неба и ветра. Молния. Если бы на Лисах не было серебряных бирок, то всех подошедших уже испепелило бы точными ударами нестерпимо блистающих разрядов.

— Эх, Кел, где же ты бродишь, сын Странника, — вздохнула Алейна, касаясь черного камня.

— Я тут, — подал голос немного удивленный бело-черный нечеловек.

— Да не особо, — усмехнулся Дик.

— Наш Кел умел обелиски читать, — с нежностью и тоской объяснила Алейна, погладив бывшего жреца по плечу. — Сейчас ты бы возложил на него руку и уговорил нас пропустить. Ну ладно, я попробую.

Алейна прикрыла глаза. Секунду вокруг стояла зловещая тишина, но все пришельцы, напряженно замершие в гуще черного леса, слышали древний говор обелиска. Он словно шел изнутри и отдавался в диафрагме, странное ощущение, что с тобой говорит твое сердце, на совершенно незнакомом тебе языке. Возможно, давным-давно мертвом.

Цепи каменно застучали, зазвенели звено о звено, и вдруг обвисли, опустились наземь; ветви деревьев легко разошлись, как по волшебству, раскрывшись идеально ровной аркой. Обелиск признал защитников Холмов и подтвердил их право войти в Долину.

Анна заметила, что мародеры впервые глянули на Лисов с настоящим уважением. Даже Крысеныш, который обладал удивительным даром: будучи совершенно никчемной бестолочью, считать себя лучше всех. И то осознал величие момента: древний страж, созданный сильными мира сего, признал право серебряной ханты войти.

— У кого нет бирки, держитесь за нас! — предупредила Алейна. — Иначе, в лучшем случае, не пропустит.

Анна, не раздумывая, взяла за плечи Демьена и Роя, и двинулась с ними вперед. Краем глаза заметила, как запоздало потянулся к ней Зверь. Еще один выдающийся представитель убойцев, положил глаз, да так и не оставил мысли залезть воронице под... под что, интересно? Платья и юбки на ней не было, кольчужная юбка не считается, под ней доспех. В общем, разворошить и протиснуть грязные руки к литому, но мягкому и горячему телу Анны. Считает себя не только достойным, но еще и способным на это. Девушка усмехнулась. Есть люди, которые воспринимают как поощрение все, даже удар в живот. Может быть, именно удар в живот.

Сразу за лесом обнаружилась еще одна преграда: высокая холмистая гряда, ровным кольцом опоясавшая Долину Презрителя. Не помеха тем, кто взбирается в тишине, но для штурмующей пехоты, которая будет вынуждена в тяжелом доспехе и со всем снаряжением тащиться наверх — преграда опасная и предательская, ведь сверху могут атаковать защитники.

Лисы поднимались в полном одиночестве. Ночь заливала землю рассеянным лунным светом, но... впереди светило что-то еще, мягко и многоцветно! Что-то ждало их там, за грядой.

— Светлячки, — вдруг сказал Винсент, все еще слепой здесь и зрячий там. Жрица вела его, поддерживая под руку. — В жизни не видел столько светлячков.

Когда, запыхавшись, идущие поднялись наверх, их взгляду предстала гладкая равнина с легкими изгибами, покрытая роскошным ковром лугов и густыми, курчавыми наростами лесов. Именно над лесами мерцал мягкий свет — облака светлячков медленно клубились в воздухе, по два цветных облака над каждой рощей: над ближней зависли зеленые и фиолетовые светлячки, еще одну освещали желтые и красные, ту что справа — оранжевые и белые. Мягкие оттенки немного смешивались, проникая друг в друга, медленно пульсировали, чуть угасая и снова разгораясь.

Тоненькая сетка разветвленных сосудов-речек протянулась повсюду, отделяя рощи друг от друга. Пришельцы замерли, шумно дыша и озираясь, словно не веря в увиденное. Долина казалась райски-безмятежным местом, красивым даже в ночи.

— Схарровы потроха, — буркнул Мрачень.

Он смотрел на третью преграду сразу под гребнем. Река шириной почти в сотню шагов окружила Долину еще одним защитным кольцом. Но и она оказалась не последней препоной на пути к Презрителю: на том берегу склон был выше и громоздился мешаниной острых каменных глыб, словно приглашал попытаться вылезти из реки навстречу защитникам. Здесь их не было, но ведь появятся там, куда подступят отряды панцеров.

— А чего ты ругаешься, — улыбнулась Алейна, — все, что нам преодолевать час, армии преодолевать три.

— Верно, — кивнул рейнджер. — Вот только Дмитриуса через воду тащить. По дну пойти, вдруг завязнет, если дно илистое.

Спускаясь к речке, все украдкой смотрели на одинокие деревья, растущие то тут, то там, но разумеется, даже самые высокие из них не дотянули бы и до трети реки. Срубить мост не получится, придется поплавать в неизведанной холодной воде, поежилась Анна.

— Я не вижу, где Презритель, — устало сказал Винсент.

Ворон ускользал из пальцев мага, которые свело от усталости, и главное, из сознания, которое притупилось от постоянного фокуса на легкой и неуловимой тени, скользящей вдалеке. Легкий дымчатый шлейф оставался в небе за вороном, серая птица теряла форму. Хлопок, и ворон расползся грязным пятном.

Маг наконец прозрел, серая пелена сошла с глаз, и теперь замучено растирал руками глазницы, тяжело дыша.

— Как это не видишь?

— Вот так, нет Холма. Я думал, он будет в центре долины, но там лысый пригорок, не более.

— Ну может, под землей захоронен, как Хорада, — пожал плечами Дик, — дело частое.

— А это что, — упавшим голосом спросил Винсент, который только что увидел реку и совсем приуныл. Наблюдая глазами ворона, мастер теней выпадал из реальности, поэтому наличие очередной преграды стало для него неприятным сюрпризом. Вот уж что-что, а унизительно барахтаться в воде он абсолютно не желал.

Провести их через мир мглы или хотя бы самому пройти в спокойствии и комфорте, у Винсента не было сил. Сегодня у нас уже три калеки, подумала Анна, ханта вдвое слабее, чем должна быть. Хотя у любого в отряде не только собственная магия, но и заботливо хранимые магические штуковины. Как тот жезл сгущенной клокочущей мглы, который Винсент швырнул в варгов, чтобы спасти Ричарда. У каждого из Лисов было по паре таких козырей в рукаве, только вот жаль, в основном, козырей одноразовых. А стоят они дорого, дважды подумаешь, прежде чем применить...

Алейне и Винсенту хотя бы достаточно выспаться, чтобы восстановить силы — но когда? Дневного сна им не хватило, а ночка предстоит, как пить дать, веселая.