Некоторое время они молчали, думая каждый о своем. Затем Авакумов вновь взял Редактора под локоть и увлек за собой — по лесной дорожке, идущей параллельно забору ближней дачи.

— Добро, пока оставим это. Что вы можете сказать, Павел Алексеевич, о том событии... или файле... который вы обозначили в отчете как Черный ящик?

— Поначалу я обозначил этот самораскрывшийся и затем исчезнувший файл по-другому — "Черный квадрат".

— Черный квадрат... По аналогии со знаменитой картиной Малевича?

— Отчасти, да. Кстати, этих картин было несколько. Хотя к теме нашего разговора это уже не относится... Ну а затем, в отчете, поменял название файла на то, которое показалось более подходящим.

— Что можете добавить по теме этого "черного ящика"?

— Ничего сверх того, что уже сказал.

— И все же?

— Полагаю, что это нечто вредоносное, нечто опасное. Оно, это нечто, имеет некую связь как с неосуществившимся в реальности терактом, который должен был повлечь за собой гибель Логинова, так и с какими-то другими событиями, которые еще не произошли... Но, при определенных сценариях, могут произойти.

— Когда и каким образом может быть актуализован этот скрипт, названный вами Черный ящик?

— У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Но я считаю, что мы должны сосредоточиться — прежде всего! — на личности Логинова. Поймем, кто он, что именно им движет, ответим и на другие вопросы. А затем и разрешим те проблемы, которые надвигаются на нас...

— Что же вы замолчали? Продолжайте развивать свою мысль, Редактор.

— Но одним только Логиновым не следует ограничиваться.

— Какие еще у вас есть предложения?

— Я бы уже сейчас начал розыск той девушки, которую по заданным параметрам искал Логинов.

— Вы думаете, она существует реально?

— Не уверен. Но если всё ж существует, то будет лучше, если мы найдем ее первыми. Найдем до того, как случится нечто, чего мы уже не сможет исправить.

— Разумно.

— Поиски нужно осуществлять аккуратно, негласно... Действовать так, чтобы не привлечь к этому человеку, к этой девушке, чужого внимания. Так, чтобы не засветить ее до того срока, когда она сама надумает активировать свой "аккаунт"... Если я правильно понял смысл последних событий, она, эта девушка, которую разыскивает Логинов, может оказаться полезной в равной степени как ему, так и нам.

— Хорошо, Павел Алексеевич, я вас понял. Вы сформулируйте параметры по поиску. Перешлите этот материал моему помощнику — Щербакову! Ну а я отдам команду, чтобы розыском девушки занялись наши лучшие сотрудники.

— Сделаю, Михаил Андреевич.

— Как мы ее назовем, эту девушку? В оперативно-розыскных, понятно, целях?

— Так же, как назвал ее Логинов — Ангел.

— Ангел в женском обличье? — Авакумов хмыкнул. — Ладно, принято.

— И еще один важный момент, Хранитель... Правда, я не уверен, обратился ли я по адресу, и с вами ли нужно обговаривать эти темы.

— Со мной можно обсуждать любые темы, — веско сказал Авакумов. — Хотя ваш дипломатический подход я оценил. Выкладывайте, что там еще у вас.

— В Спецотделе появился некий новый сотрудник.

— А конкретно? Вы наверняка уже установили интересующего вас человека.

— Сотник его фамилия. Валерий Сотник. Он дежурил второго и третьего числа на Третьем посту. Я бы посоветовал обратить на него самое пристальное внимание.

— Мне о нем уже докладывали. Я так понимаю, он успел доставить вам определенные неудобства?

— Скорее, он меня удивил. Не помню ни одного случая в своей практике, чтобы сотрудник Спецотдела так плотно садился на хвост редакционной машине! Даже у моего нынешнего шофера и секьюрити Николая в этом плане в свое время далеко не все получалось... И, что тоже важно, не с первого раза, не с первого же дежурства в нем эти способности проявились. Думаю, вы понимаете, о чем я, Михаил Андреевич.

— Мы за ним сейчас наблюдаем, Павел Алексеевич. Но выводы пока делать рано.

Они подошли к тому месту, откуда началась эта их получасовая прогулка по небольшому лесу в окрестностях Ближней дачи.. Остановились метрах в двадцати от ожидающего — или дежурящего — близ калитки помощника Авакумова.

— На том мы с вами и порешим, Павел Алексеевич... Три осуществленные ранее редакции... сначала Четвертого канала, потом Второго, а затем и ваша, проблему не устранили. Поручаю вам осуществить следующую — четвертую по счету редакцию.

К работе приступите по команде Диспетчера. И в указанный им срок. И еще. Рядом с вами, рядом с Гильдией, находится небезызвестный объект... Культовый комплекс, выстроенный нашими заморскими партнерами еще в позапрошлом веке...

— Имеется в виду одна из московских резиденций "аквалонцев"? Та, которая практически соседствует с штаб-квартирой Гильдии?

— Да, именно она. И вы прекрасно знаете, полагаю, почему мы вынуждены терпеть их присутствие.

— Я не так хорошо информирован, как вы, Хранитель.

— Не прибедняйтесь, Павел Алексеевич, вы отлично поняли, что именно я хотел донести до вас. Говорил это вам прежде, но повторю еще раз: мы не можем игнорировать взятые на себя Римской Конвенцией обязательства! Это с одной стороны. А с другой, мы все же у себя дома!.. Мы не оккупированная территория, не колония Аквалона, как бы кому не хотелось видеть нас в таком статусе. Мой посыл ясен?

— Я вас понял, Хранитель.

Авакумов пожал визитеру руку.

— Желаю успеха, Павел Алексеевич! И жду вашего доклада.

...Когда Павел Алексеевич шел вслед за помощником Авакумова мимо строения к ожидающему его транспорту, ему показалось, что в одном из окон шевельнулись тяжелые гардины. Такое впечатление, что кто-то внимательно смотрит за ним в образовавшуюся щелку...

Он, конечно, не мог этого видеть воочию, поскольку в представлении обычных людей он был — незрячим, он был — слепцом.

Да, он не мог этого видеть. Но у него, у редактора Третьего канала, пока они не выехали из ближней дачи, сохранялось ощущение этого направленного на него взгляда, этого чужого внимания — кто-то изучает его, кто-то следит за ним, кто-то за ним пристально наблюдает.

Г Л А В А 2

Новичку Спецотдела Валерию Сотнику и его более опытному напарнику вновь, как и 3-го числа, не дали как следует выспаться и отдохнуть.

Более того. На этот раз им не позволили по окончании дежурства и после

заполнения Журнала Третьего поста даже покинуть пределы Девятки.

Полковник Левашов лично ознакомился с внесенными двумя сотрудниками его подразделения в Журнал дежурства записями. Затем вызвал обоих к себе, принял от них доклад, задал немало вопросов тому и другому. После этого продлившегося не менее часа разговора, протекавшего без посторонних, полковник запретил им покидать базу вплоть до отмены этого своего распоряжения.

Зимина и Сотника сопроводили в одно из расположенных в подземной части объекта служебных помещений, где имеется просмотровая аппаратура. Сначала они вдвоем — без Левашова — изучали заснятый Зиминым в ходе минувшего дежурства на портативную камеру видеоматериал. Затем просмотрели избранные фрагменты записи с двух камер: той, что установлена в салоне их служебной машины BMW-X5, и другой камеры — переднего обзора. В семь вечера их накормили ужином (еду привезли, по-видимому, из соседней "гостиницы").

В половине восьмого к ним присоединился Левашов. Теперь они уже втроем отсматривали избранные фрагменты как своих служебных записей, так и те видеофайлы, — были это оригиналы или копии, Сотник так и не понял, а спрашивать у полковника не стал — которые по запросу прислали из центров видеонаблюдения Южного и Западного административных округов столицы.

Результат этого многочасового сеанса просмотра резюмировал сам глава Спецотдела:

— Ноль целый и хрен десятых! Ни малейшего намека на то, Сотник, о чем ты сделал запись в Журнале. И о чем ты мне сегодня докладывал!..

Валерий промолчал.

Ну а что, спрашивается, он может сказать в свое оправдание? Ни одно из событий, о которых он сделал соответствующие записи в служебном документе, каковым является Журнал Третьего поста, не было зафиксировано объективными средствами видеонаблюдения.

Они, эти события, не были также подтверждены его напарником капитаном Зиминым. Последний не то, что не подтвердил изложенные Сотником как на бумаге, так и устно в ходе доклада Левашову факты и наблюдения, но и счел необходимым доложить начальнику о неких странностях в поведении новичка, с которым и вокруг которого возникают проблемы вот уже вторые сутки подряд.

— Ну, что молчим? — начальник, глядя на Сотника, механическим жестом пригладил несуществующую шевелюру. — Нечего сказать? Записи мы просмотрели! Есть у тебя, Сотник, еще чем подтвердить те факты и наблюдения, запись о которых ты сделал в Журнале?

— Нечем, — сказал Сотник, не отводя глаз. — Объективных доказательств своей правоты, товарищ полковник — не имею.

— То-то же! Прежде, чем делать запись в серьезном документе — сто раз подумай! В том плане, что чем ты будешь доказывать свою правоту! Какие доказательства будешь предъявлять, если тебя об этом попросит руководство!..

Щелкнув пультом, полковник выключил изображением разом на полудюжине плазменных экранов, занимающих почти всю стену.

— Ты меня понял, Сотник?

— Понял, — без вызова, но с ощутимым зарядом уверенности и даже упрямства, продиктованного ощущением собственной правоты, произнес новичок Спецотдела. — Все понял, товарищ полковник.

— Вот-вот, — хмыкнул Левашов, жестом показывая им на дверь. — Учти на будущее! А то сказки рассказывать и фантазировать... это, знаешь ли, всяк дурак может. Выговор тебе, Сотник! Устный — для начала. Вот так.

Валерий предположил, что начальник после сделанного ему внушения отпустит их с Зиминым в "гостиницу". Все же они оттрубили два ночных дежурства, да и днем им не дали отдохнуть. Но у Левашова на их счет имелись какие-то свои планы.

— Даю пятнадцать минут на перекур и оправку! — приказал полковник. — Отправляемся в город... Вы двое поедете на своей служебной машине!

В четверть одиннадцатого из открывшихся ворот "девятки" выехали два внедорожника. Зимин — он сидел за рулем "икса" — пристроился за кормой командирской машины.

Погода быстро портилась; над залитым искусственным морем огней мегаполисом, подсвеченные в разных местах отраженными бликами, нависли, придавливая городские кварталы, темно-фиолетовые, почти черные тучи. Поднявшийся ветер треплет растяжки, рыскает во дворах, закручивает, играючи, то там, то сям, недолговечные, распадающиеся спиральки, захватывая в них пыль, песок, обрывки упаковок и клочки бумаги; упруго приминает, примериваясь, пробуя на прочность, кроны деревьев и разросшихся кустов в парках и на московских улицах.

Спецслужбистские машины, не включая мигалок, вымахнули на Аминьевское шоссе. Уже вскоре, когда они миновали развязки и мост киевского направления, Сотник понял — догадался — куда именно они сейчас направляются.

Да, так и есть; за стеклами, на которые, плющась, падают пока еще редкие дождевые капли, уже видна разворачивающаяся в сторону Мичуринского перспектива той улицы, той магистрали, которую он — в числе прочих — обозначил в своем служебном отчете.

А именно, улицы Лобачевского.

Водитель микроавтобуса показал правый поворот. Держащийся вплотную к синему фургону внедорожник тоже стал мигать поворотником...

Сотник напряженно вглядывался в лобовое стекло; иногда он поворачивал голову направо или бросал взгляд в зеркало заднего обзора. Он внимательнейшим образом присматривался к городскому ландшафту, к очертаниям квартала, к которому они только что свернули, к силуэтам зданий и прочим городским приметам.

Он все еще не мог определиться, там ли они повернули, в том ли месте, на том ли повороте, что указан в служебной записи, сделанной им в Журнале.

По логике — да, все верно. Он, преследуя синий вэн, ехал от Мичуринского; примерно в этом месте они и свернули: первым водитель "фольксвагена", а следом и он, Сотник.

Повернули они — налево.

С учетом того, что спецслужбистские транспорты сейчас движутся с противоположной стороны этой улицы, от Аминьевского, правый поворот выглядит логичным. На электронной карте — выделенном фрагменте Западного округа столицы — Сотник, кстати, сам поставил отметку в том месте, где, как он предполагал, находится тот объект, к которому минувшей ночью проехал синий редакционный микроавтобус. Тот самый двухэтажный, с двумя крыльями, дом, к которому его, Сотника, не пропустили. То самое строение, расположенное чуть в глубине улицы Лобачевского, на пути к которому, за поворотом у шлагбаума, вдруг выросла непреодолимая преграда, о которую у него на глазах едва не разбился вместе с двумя своими пассажирами еще один внедорожник...

По какой-то причине ему сегодня не разрешили воспользоваться не то что служебной, но даже и обычной — из набора поисковиков — картой столицы с функциями масштабирования, поиска по адресу, панорамированием и прочими удобными опциями. Но он был внутренне уверен, что отметку на карте поставил в правильном месте.

Теперь, когда они остановились, — сразу за поворотом, за съездом, ведущим к каким-то многоэтажным зданиям — Сотник понял, что, выставляя отметку на лишенной нумерации домов карте данного района, он ошибся.

Полковник, одетый в штатское по погоде, — на нем темный плащ и шляпа — велел водителю остаться в салоне, а сам выбрался из машины. Зимин и Сотник, не дожидаясь особого приглашения, тоже вышли. Налетевший порыв ветра трепал полы длинных плащей; сам воздух вокруг них, казалось, сгустился, потрескивая из-за скопившегося в грозно нависших над городом тучах небесного электричества. Левашов, придерживая шляпу, сказал, обращаясь к Зимину:

— Были ли вы здесь вчера, в этой точке, в этом самом месте?

— Никак нет, товарищ полковник, — громко, перекрывая шум ветра,

отрапортовал Зимин. — В минувшее дежурство мы в этот адрес не приезжали! И вообще в этом районе не были!

— А ты что молчишь, Сотник?! Узнаешь местность? Ну, и где же твой двухэтажный особняк с клумбой перед фасадом?!

Сказав это, Левашов красноречиво показал рукой на квартал многоэтажных зданий, который находится перед ними.

— Именно эту точку, этот поворот ты указал в своем рапорте, не так ли?!

— Так точно.

— Где же тот объект, о котором ты мне докладывал? Где КПП с шлагбаумом, через который, как ты утверждал, тебя не пропустили!

— Так нечестно, товарищ полковник.

— Что?! Что это за детские отмазы, Сотник?!

— Я хотел сказать, что...

— Говори то, о чем тебя спрашивают! Где тот объект, о котором ты совсем недавно так уверенно толковал?! И даже указал точку на карте, где он находится! Где он, Сотник? Ты видишь его?

Валерий все норовил обернуться — хотелось посмотреть, что находится за спиной, что за местность лежит по другую сторону улицы. Но полковник прикрикнул на него:

— Не вертись, старлей! Руки по швам! Смотреть мне в глаза! И отвечать на вопросы!

Сотник вытянулся по стойке смирно.