Книга 2. Часть 2 "Пламя над Трансваалем"

9.

Генералы Хилдъярд и Бартон, дойдя до реки, обнаружили, что железнодорожный мост взорван, а площадка перед ним сплошь простреливается бурами. Однако по соседству обнаружился обычный железный мост, который, видимо, буры взорвать то ли не успели, то ли забыли.

Первыми его преодолели солдаты 2-го батальона Девонширского полка, кроме него в состав 2-й бригады входили 2-й батальон Королевского Вест-Соррейского, 2-й батальон Вест-Йоркширского и 2-й батальон Королевского Ист-Соррейского, а также 14-я и 66-я ездящие батареи. Сразу же после того, как девонширцы и следовавшие за ними вест-йоркширцы переправились через мост, полковник Лонг приказал своим батареям развернуться на том берегу. За артиллерией переправились соррейцы, за ними пошли батальоны 6-й бригады — 2-й батальон Королевских фузилеров, 2-й батальон Королевских Шотландских фузилеров, 1-й батальон Королевских Уэльсских фузилеров и 2-й батальон Королевских Ирландских фузилеров. Поддержку им обеспечивала 79-я ездящая батарея.

Однако только половина Королевских фузилеров успела переправиться на тот берег Тугелы — поскольку некто на господствующем над местностью холме, впоследствии ставшем известным как "форт Вилье", решил, что с него довольно и тех четырех с лишним тысяч англичан, что уже перешли реку. Звали этого "некто" Август фон Маккензен.

Телеграфная линия обеспечивала превосходную связь с батареями — уже спустя две минуты 7-й дивизион КСА прекратил огонь по жалким ошметкам ирландской бригады. А спустя ещё минуту, ушедшую у артиллеристов на приведение орудий в заранее намеченное положение, залп шестидесяти орудий калибром от трех до пяти дюймов обрушился на фузилеров, скопившихся на мосту, как в горлышке бутылки. Бурская артиллерия вела огонь одной только шрапнелью, и вскоре на мосту и на подступах к нему — с обеих сторон — выросли целые груды облаченных в хаки тел.

А рванувшихся вперед девонширцев, соррейцев и вест-йоркширцев встретила колючая проволока, прикрывающая систему траншей полного профиля — из которых по ним почти в упор били девять десятков ручных и четыре десятка станковых пулеметов. Батальонные гаубицы изрыгали картечь, минометчики потными дьяволами метались на позициях — полторы дюжины ротных и восемь батальонных минометов засыпали попавшие в ловушку английские батальоны убийственным огненным ливнем, ухитрившись на несколько минут превзойти по скорострельности даже полигонные испытания: два 50-мм миномета роты "С" 3-го батальона опустошили все восемьдесят пять лотков (на семь мин каждый) менее, чем за пять минут!

Артиллеристы 14-й и 66-й батарей не успели сделать ни одного выстрела — их буквально смело шквалом винтовочно-пулеметного огня. 79-я батарея, которую огонь буров накрыл возле самого моста, сумела отвести только два орудия — остальные вместе с большей частью прислуги и всеми зарядными ящиками остались на берегу Тугелы. Потеря этих шестнадцати пушек взволновала генерала Буллера куда больше, чем шесть с лишним сотен человек, потерянных ирландской бригадой, и адская ловушка, в которую угодила 2-я бригада — он приказал морским орудиям подавить батареи буров и отправил к мосту спасательную партию.

Но тяжелая артиллерия напрасно щупала холмы длинными стволами своих морских пушек — южноафриканские артиллеристы стреляли с закрытых позиций, и обнаружить их батареи визуально англичанам так и не удалось — до самого конца боя. А из-за холмов в ответ четырнадцати орудиям, снятым с английских кораблей и установленным на импровизированные лафеты в мастерских Дурбана, ударили семь 155-мм пушек и четыре 220-мм мортиры "Шнейдер" Осадного Дивизиона КСА — снаряды начали рваться в лагере британских войск и на огневых позициях английской артиллерии.

Попытки англичан перейти мост прекратились достаточно скоро: сочащиеся кровью груды тел высотой в человеческий рост, завалившие его на все протяжении, служили прекрасным — и очень, очень наглядным! — примером того, почему этого делать не следует. Бурские артиллеристы оставили для беспокоящего огня по мосту и окрестностям восемь пушек батарей А и В 5-го дивизиона, остальные орудия перенесли огонь на окруженные батальоны 2-й бригады. Англичане, лишившись всех путей к отступлению, скученные на крошечном пятачке земли, засыпаемом шрапнелью и минами, не в силах поднять головы из-за смертоносного огня многочисленных пулеметов и полностью лишившиеся управления из-за выбивших большую часть офицеров бурских снайперов, продержались совсем недолго — и убитых было гораздо меньше, чем пленных. А вечером, когда англичане занимались сбором трупов и организацией похорон, буры переправились на другой берег и подобрали трофеи, добавив к сорока восьми пушкам, захваченным в Ледисмите, и двум пушкам генерала Гатакра ещё шестнадцать орудий.

"Бойня Коленсо" стоила генералу Буллеру 2-й бригады в полном составе, из ошметков 2-го батальона Королевских фузилеров не удалось бы свести и взвода, 5-я бригада потеряла более семисот человек, включая семьдесят четыре офицера...

Утром 16 декабря, получив известия о появлении у него в тылу мобильных бурских отрядов, угрожающих перерезать железную дорогу и отрезать единственные на сегодняшний день крупные силы Короны в Южной Африке от базы в Дурбане и сообщения с Империей, генерал Буллер приказал начать отступление к Питермарицбургу.

Всю дорогу от Коленсо до столицы Наталя отступающие войска тревожили нападения бурских коммандо и эскадрона немецкой "Железной" бригады — особенно много неприятностей доставляли англичанам быстроходные пулеметные повозки "регулярес", имевшие привычку вылетать на галопе из самых, казалось бы, безопасных мест, подскакивать к колоннам буквально на пистолетный выстрел, разворачиваться и хлестать по плотным массам пехоты длинными очередями. Выпустив ленту, "тачанка" так же галопом уносилась прочь, оставляя позади себя хаос, панику и трупы. Средства против таких налетов англичане так и не нашли, а единственная попытка преследовать проклятые "тачанки" завела два эскадрона 1-го полка Гвардейских драгун в ловушку, где они были подчистую истреблены пулеметным огнем спешившихся "Черных Гусар" (это название эскадрону своей бригады присвоил сам фон Маккензен — в честь полка, в котором он начал службу). Во время отступления Буллер потерял оба 4,7-дм морских орудия — они замедляли темп движения войск, поэтому их пришлось взорвать и бросить.

10.

Семнадцатого декабря спешно переброшенная с востока ирландская бригада "Крест Падрайга" завершила сосредоточение под Кимберли — и была немедленно брошена в бой. Генерал Метуэн, осознав размеры ловушки, в которую проклятые гунны загнали вверенные ему батальоны, рвался из города с бешенной энергией и бульдожьим упорством.

Четыре полка кавалерии с приданными им волонтерами и частями конной пехоты, уже почти прорвавшие кольцо осады благодаря героическому удару Гвардейской бригады, атаковавшей позиции гарибальдийцев в штыки, лоб в лоб сошлись с преторианским полком. Закипела — впервые на этой войне! — бешенная сабельная рубка, англичане здесь брали как числом, так и умением, преторианцы были злее и лучше вооружены, но их было слишком мало. Волонтеры умирали, но сдаваться не собирались... И тут во фланг англичанам ударили батальоны ирландцев. Они смяли и отшвырнули кавалерию и ворвались в город на плечах отступающего противника — а впереди них неслись озверевшие от потерь и крови преторианцы...

В Кимберли сложили оружие 3-й батальон гвардейских гренадер, 1-й и 2-й батальоны гвардейского Коулдстримского полка, 1-й батальон Шотландской Гвардии (во всех четырех батальонах к концу боя 17 декабря не набралось бы и трех рот полного штата — Гвардейская бригада выполнила свой долг до конца), 2-й батальон Королевских Гайлендеров, 1-й батальон Шотландской легкой пехоты, 2-й батальон Сафордских Гайлендеров, 1-й батальон Argyll & Sutherland Гайлендеров, 2-й батальон Йоркширской легкой пехоты, 2-й батальон Нортамтонширского полка, 1-й батальон Нортумберлендских фузилеров, 6-й полк Гвардейских драгун, 10-й гусарский и 9-й и 12-й уланские полки, 3 батареи ездящей артиллерии, батарея конной артиллерии и флотский отряд с 3 морскими орудиями. Всего — более семи тысяч штыков и сабель при 27 пушках.

Всего за двадцать дней Великобритания потеряла двадцать пять батальонов (и ещё три понесли потери, сравнимые с полным их уничтожением), восемь кавалерийских полков, пятнадцать батарей и два морских отряда (ровно сто орудий, из которых боеспособны были девяносто четыре). В лагерях для военнопленных, построенных вокруг Претории, сидели почти двадцать тысяч английских солдат и офицеров! А захваченных войсками ЮАС трофеев было более чем достаточно, чтобы вооружить хоть всех буров Капской колонии и Наталя.

Это была уже не просто пощечина — это была серьезная угроза самим основам Империи. И ответные меры были приняты незамедлительно — по столицам европейских держав полетели грозные ноты, а по океанам поплыли грузные тяжеловесные транспорты, несущие во чреве десятки тысяч солдат. На Южно-Африканский ТВД отправились четыре английских пехотных дивизии (с 5-й по 8-ю), 1-я и 2-я индийские дивизии, 4-я кавалерийская бригада, группа конной артиллерии (три батареи), четыре группы ездящей артиллерии (включая одну мортирную) и отдельные части. Всего 53 батальона, 5 конных полков, 27 батарей ездящей артиллерии (включая три мортирных) и 6 батарей конной артиллерии — более шестидесяти тысяч человек при ста девяноста восьми орудиях. Кроме того, отправлены тридцать батальонов милиционных войск и двадцать батальонов йоменри (суммарно 28,6 тысяч солдат и офицеров), набраны десять с лишним тысяч волонтеров, более двадцати тысяч австралийских, канадских и цейлонских контингентов...

Португалия немедленно запретила транзит через свои колонии каких бы то ни было военных грузов, и конфисковала все, что буры ещё не успели вывести из Мозамбика — вторую партию оружия буры закупили уже за наличные, золотом оплатив поставку полного комплекта вооружения ещё для двух бригад "регулярес". Оружие было доставлено, а вывезти его буры уже не успели. Вот так, совершенно бесплатно, португальцы смогли полностью перевооружить свою гвардейскую бригаду самым современным образом. А в нейтральных водах на траверзе Лоренцу-Маркиш замаячили британские броненосные крейсера, подтверждая своими калибрами серьезность намерений Империи.

Россия на гневные инвективы британского МИДа ответила, что все русские, сражающиеся в войсках ЮАС, действуют как сугубо частные лица. Русское правительство особо отметило, что не видит никаких оснований специально выделять какие-либо страны, запрещая или же наоборот предписывая поездки в оные. Хотя, конечно, всем, собирающимся в Южную Африку будет разъяснено, что делают они это исключительно на свой страх и риск. О сделках по продаже оружия ЮАС было отвечено, что это — частное, совершенно коммерческое дело. В самом деле, разве Россия хоть как-то вмешивается в британскую торговлю — вне зависимости от того, ЧТО и КОМУ та продает? В конце концов, все сделки совершены до начала военных действий, так что никаких юридических оснований для упреков в незаконных поставках оружия со стороны нейтральной страны воюющей державе здесь нет — все абсолютно легально. Певческий Мост рассыпался в уверениях в совершеннейшем почтении и заверениях в своем строжайшем нейтралитете, но тщательно укрываемое удовольствие, вызванное картиной английского позора, невольно прорывалось на поверхность.

Газеты же — как русские, так и всей остальной континентальной Европы — в выражениях никак и ничем не были стеснены. Бойкие журналистские перья писали такое, что казалось, будто война идет не у черта на рогах за половину диаметра земного шара, а прямо вот тут, в самом центре Европы.

В Англии известия о поражениях в Южной Африке вызвали взрыв шовинистических настроений, доходящих до степени угара. В лондонских кафешантанах пелись исключительно патриотические и воинственные куплеты, уличная песня "Мы не хотим войны, но, черт возьми! (by jingo!), если нельзя иначе...", уже подарившая английскому политическому жаргону термины "джинго" и "джингоизм", воскресла и распространилась так широко, как не было даже во времена Дизраэли и Берлинского Конгресса. Печать неистовствовала, митинги пацифистов подвергались постоянным нападениям ура-патриотов, на возглавляющего радикальную группу либеральных депутатов Палаты Общин Ллойд-Джорджа, возглавляющего Независимую Рабочую Партию Кейра Харди и предводителя социал-демократов Хайндмана газеты повесили обвинение чуть ли не в национальной измене — в результате Ллойд-Джорджу даже пришлось приобрести опыт грима и маскировки, а также обзавестись охраной.

Голландцы, немцы и русские не могли показаться на улицах из опасения быть растерзанными, посольства этих стран осаждала толпа тех самых "джинго", швыряя в окна камнями и тухлятиной, на границах ирландских кварталов ежедневно происходили побоища между "патриотами" и отрядами самообороны, созданной ирландцами для охраны от погромов...

В Ирландии же действия бригады "Крест Падрайга", ярко освещаемые издающимися в Америке и подпольно распространяющимися по всему острову газетами фенианских братств, вызвали вспышку яростного национализма. Впервые за многие десятилетия ирландцы били англичан! Крест святого Патрика немедленно стал общепринятой эмблемой прорастающих как грибы ячеек "Сражающейся Ирландии", а рисунки с его изображением — обязательной приметой всех городов и селений Ирландии.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1.

Успехи ЮАС и — особенно!!! — та роль, которую в этих успехах сыграло русское оружие, вызвали острый приступ озабоченности не только в Лондоне. Отчеты, регулярно поступающие из Южной Африки, высвечивали нечто такое, чего до сих пор никто как-то не удосужился заметить — эффект, достигнутый англичанами под Омдурманом применением станковых пулеметов, ещё не мог быть осознан. Помилуй Боже, это ведь было всего-то год назад!

А тут вдруг оказалось, что Россия — единственная из всех стран Европы! — имеет армию, хотя бы вчерне соответствующую требованиям времени. И не только соответствующую, но даже и многократно превосходящую!

Обычным "европейским стандартом" было наличие в дивизии (обычно в штате дивизионного артиллерийского полка или бригады) пулеметной команды в четыре, шесть или восемь пулеметов. То есть, в лучшем случае, два на полк. Только англичане, убедившиеся на опыте Судана в эффективности этих чудесных машинок, имели по одному пулемету на каждый пехотный батальон — а планировали иметь и по два.

Россия имела (планировала иметь) ДЕСЯТЬ пулеметов на батальон! И это одних только станковых, причем ИХ станковые были в два — три раза надежнее, легче и мобильнее! И ещё триста сорок ручных пулеметов на дивизию! Плюс — без малого три сотни орудий и минометов!

Пока ручные пулеметы были просто экзотическим увлечением, этакой скорострельной разновидностью винтовок (именно так они и рассматривали по всей Европе, оттого и именовались "ружьями-пулеметами"), бесполезной из-за крайней ненадежности своей конструкции и совершенной невнятности своего места в системе вооружения, минометы — просто дурацкой фантазией, а батальонные гаубицы — грудами слабосильного металлолома, все, в общем, было в порядке. Эксперты ещё только начинали разбираться во всем, что русские начали воротить в области перевооружения, с огромным трудом продираясь через на редкость хорошо сотканную завесу секретности, дезинформации и умолчания. Потом ещё отчетам предстояло пробиться сквозь предрассудки, через бюрократические препоны и испытывающих отвращение ко всякой новинке рутинеров, оказать влияние на политиков... И только уже после всего этого воплотится в тактико-технические характеристики выданных конструкторским бюро заданий. Обычно в мирное время этот процесс занимает от пяти до пятнадцати лет, в зависимости от степени бюрократизации вооруженных сил и состояния экономики.