Сказки капитана Эгры

— Капитан, я бы не стремилась так лихо управлять вашим кораблем, не попросив позволения, — улыбнулась она Эгре. — Но иначе нельзя. Выры в моих владениях, увы, не гостят. Для вас здесь слишком холодно. Если мы не поспешим и не минуем порог моей избушки в срок, вас одолеет сон. И продлится он до самой весны. Для меня это очень огорчительно, ведь вы мои гости.

Эгра вежливо качнул усами. И постарался взбодриться. Он и сам уже заметил, как сковывает его тело странная, незнакомая прежде, тяжелая сонливость. Как гаснет даже интерес к такой удивительной встрече. Ведь не каждый видел тетушку зиму у себя на корабле, да еще в самом лучшем, прямо-таки ясном и солнечном, настроении...

Пока выр пытался бороться со сном, Фима и Звездочет сняли малый парус и укутали капитана поплотнее. А зима молча и с интересом рассмотрела большой парус, с янтарной луной и узором созвездий. Ей едва хватило времени на любопытство. Медведи мчались стремительно, погонщица-метель свистела и раскатывала ровный ковер дороги...

— Вот мы и прибыли. Прошу в избу, — сказала зима.

'Волнорез' выкатился на озеро, покрытое безупречным, без единой морщинки, льдом. В его темном зеркале отражалось небо. Дневное, синее и яркое. Но на этом дневном небе лежали звездочки снежинок, словно и ночь никуда не ушла. Эгра так удивился, что ненадолго обрел новые силы и покинул корабль, перевалился через борт и упал на лед. Скользкий! Выр ударился брюхом и поехал по льду, не имея возможности остановиться. Зима спрыгнула следом, поймав в ладошку паука, догнала капитана и схватила за клешню. Крепко, но не грубо. Направила к избе и сама пошла рядом. Фима покинул палубу последним, не забыв прихватить из трюма груз 'Волнореза' — янтарные кувшинки.

В избе тетушки было тепло, в большом очаге горел огонь. Чай уже был приготовлен, стол накрыт. Хозяйка подала пироги, клюкву в меду и наилучшее мороженное. Вежливо расспросила о приключениях.

Эгра согрелся в тепле, спать ему расхотелось. Он с удовольствием рассказывал и пил чай, хотя выры редко соглашаются пить горячее. Он даже ел пироги, которые куда полезнее людям и лесовикам!

Наконец, допив чай, капитан пробежал к Фиме, позвал паука. И все вместе они вручили зиме янтарные кувшинки.

— Для моего зеркального озера! — хозяйка даже прослезилась двумя хрусталиками льдинок. — Какая красота... У меня теперь будут цветы, даже в самые сильные холода они не замерзнут!

Зима торопливо прошла к двери и опустила кувшинки в снег, ветер унес их к озеру и расправил на его льду. Зима вернулась к столу и задумчиво оглядела команду 'Волнореза'.

— Вот и закончилось ваше первое путешествие, — сказала она. — Вы молодцы. Вы настоящая команда, вы мне нравитесь. Но я такая... Я очень люблю подарки и мне никто не отказывает. Подарите мне еще и кораблик. Пожалуйста. Я вас отблагодарю. Фиму отправлю к дедушке на своих медведях, его очень ждут дома. Тебе, Эгра, разрешу зимовать в моем зеркальном пруду и еще кое-чем награжу. А Бедняжечка... то есть Звездочет, сможет гостить у меня до самой весны. У меня редкостная коллекция морозных узоров. Разрешу осмотреть и повторить в паутине все.

— Как это — подарить корабль? — насторожился Фима.

— Но весной, вот увидите, он станет мал для вашего капитана, — хитро прищурилась зима. — Это и есть моя благодарность. Вырий гриб, зимовка в озере и новый панцирь. И еще маленькое чудо. Ну что, дарите? Или я прямо сейчас расстроюсь и все мои ветры будут выть и стонать от огорчения.

— Дарим, — великодушно согласился выр. — Но я хочу сказать. Не потому, что вы пообещали нам награду. А потому, что встретили и пригласили в гости. У вас доброе сердце, хоть вы и управляете холодами.

— Ты мне очень нравишься, капитан, — рассмеялась зима, и тающие льдинки зазвенели в её смехе. — Ты славный. Жаль, что выры в холода спят. Зато какие я тебе заготовила сны...

Зима гордо тряхнула волосами и глянула в оконце. Золотые кувшинки лежали на черном льду и светились, и бросали блики — лепестки во все стороны: это солнечный мышонок нашел своих друзей и прибежал их проведать. Теперь он прыгал с цветка на цветок, вспыхивая уже не бликом — целой радугой! Он тоже — вырос...

____

Третий вечер

Погода — она такая капризница! Два дня с замиранем дыхания ветерка она слушала сказки. Подмигивала Эгре и детям светильниками звездочек, и дорогу домой указывала, выпуская на выпас полную луну. Ничто не предвещало перемен. Но, видимо, история о зимнем сне расстроила погоду. Она вытянула из-за горизонта серый платочек-облако, да и расплакалась мелким дождиком.

— Зима — она тетушка серьезная. Накормила нас пирогами, да. Я попробовал мороженое первый раз в жизни, вот так! Вкусно, хотя мы, выры, людскую еду не очень понимаем.

Большое сердце

Вечером, когда снег засинел и заискрился, посыпанный золотым песком лунных бликов, зима стала собирать Фиму в дорогу. Выдала шубку, хлопнула в ладоши — и за оконцем встали на льду озера санки. Лесовик вздыхал, украдкой поглядывал на Эгру и хмурился. Как признаться: он, оказывается, совсем по деду соскучился, и по лесу родному. Даже болотницу, и ту вспоминает всякий день. Не за вкусные ягоды, за доброту...

— Я не поеду, — упрямо выговорил Фима. — Нет уж! Эгра мой друг. Как я брошу его в озере? Одного, да в холода... Нет, не поеду. Дед поймет.

— Не серди меня, лесовик, — возмутилась зима. — А лес убирать к моему приходу? А шубы лисам да зайцам с летних на зимние менять? Дела у тебя дома, и много их. Что, все до единого на деда свалишь, не пожалев его? Поезжай. Разве я обижу твоего друга? Он в гостях у меня.

Фима с сомнением вздохнул. Он и сам знал, сколько в лесу дел накопилось. Что же получается: останешься — деда предашь, уедешь — друга бросишь. Иногда любой выбор правильным бывает только отчасти. Пойди сходу реши, какой долг тяжелее и важнее?

— За кэпом я пригляжу, — важно проскрипел паук. — Я впередсмотрящий, от меня самая юркая и мелкая беда не укроется. А ты болотнице подарок от меня передай. Шаль я ей обещал, вот, изготовил. Поезжай. Если что, вон — когти какие, справлюсь.

Звездочет лязгнул похожими на клинки когтями. Фима улыбнулся — и согласился. Долг перед дедом и лесом вырос, и маленькая, умещающаяся на ладони, шаль для болотницы оказалась весомым доводом, даже, может быть, главным. Пора домой. Надо извиниться за прежние шалости. Он ведь, если толком припомнить, многовато дома натворил за лето... Фима шмыгнул носом, прищурился и хитро подмигнул пауку. А сколько еще за зиму натворит!

По хрустящему снегу от избушки до саней лежала золотая дорожка света, и выданные зимой валенки вытаптывали на ней синие тени следов. Хруп-хруп. Прощай, первое приключение. Хруп-хруп. Чтобы снова выйти в море, надо сперва вернуться в порт, разве не так?

Совсем не тяжело уезжать в дальний путь, когда вслед машут друзья и кричат: 'возвращайся весной'! Еще приятнее ехать, зная, что впереди — родной дом и там тебя ждут.

Эгра махал вслед санкам и руками, и усами, пока совсем не замерз. Но тетушка зима не повела в избушку. Вышла на черный лед, подула, повела рукой — и нарисовала большую круглую прорубь. Любопытная луна заглянула в неё, пробуя нащупать дно тонкими пальчиками лучей. Далеко, а только вода прозрачнее хрусталя. Если приглядеться — вон они, мелкие камешки, и вон — удобный грот, каменный. В нем мягкая перина из зеленых водорослей.

— Сладких снов, капитан Эгра, — улыбнулась тетушка зима. — И прощай... Проснешься — я уже уйду на север. Навестишь ли снова — кто знает? Но ты учти: я хозяйка хлебосольная. Буду рада.

Звездочет выглянул из густого меха воротника тетушкиной шубы. Помахал всеми передними лапами. И снова спрятался: холодно, ночь черная, стужа так и звенит, так и похрустывает. Выр осторожно попробовал лапами воду, разбил тонкий новый ледок. И нырнул в озеро. Вода показалась ему теплой: выры ведь глубоко умеют уходить, туда, где и летом ничуть не тепло и совсем темно.

Эгра добрался до грота, улегся на перину. Вверху, за прозрачным ледяным окном была зимняя ночь. Кувшинки горели золотом, поземка рисовала узор, светлячки звезд перемигивались... И выр немного испугался: тепло, а вдруг он и не заснет? Но поземка все заметала и заметала лед, делалось темнее. И лед похрустывал, утолщался, и тепла под ним делалось все меньше, и сон накрывал, как пушистое сказочное одеяло. Эгра опустил глаза на стеблях в глазницы. Поджал лапы поудобнее — и заснул.

Тук! — болью отдался во всем теле первый удар сердца. Он, совсем как будильник у людей — отмечает время расставания со сном. Длинным, сладким, красивым. В нем Эгра плыл на большом корабле, с двум мачтами, с целой командой друзей. Далеко плыл, в новое странствие. За горизонтом шевелились непонятными тенями приключения, еще только поджидающие отважную команду. Одно было похоже на осьминога, второе выпирало из воды панцирем черепахи... И ветер свистел разбойником, норовил порвать паруса. И солнце смеялось, и знакомый мышонок прыгал по волнам.

Туук-тук-ту! — сердца второй раз отметили приближение пробуждения: первое уже работало в полную силу, второе подключилось, третье шевельнулось. Эгра вдохнул жабрами воду и процедил её, вкусную, живительную. Потянулся. Сердца больше не болели, они все ровнее и точнее отбивали побудку.

Ту-ук-туук-туук-тук, — выровнялся полностью ритм сердец.

Эгра замер, не веря себе. Еще раз прислушался.

Ту-ук-туук-туук-тук, — не подвели сердца. Четыре сердца! Вот какое чудо пообещала ему, оказывается, тетушка зима. Самое лучшее на свете! Маленький больной выр, самый жалкий в семье, и никогда не подрастет, так говорили братья. Глупые, глупые выры, не умевшие верить в чудеса! Да все их сердца ни разу не бились для кого-то. И друзей настоящих у них нет, совсем нет! Разве от настоящих друзей стали бы они прятать больного младшего брата?

Ту-ук-туук-туук-туук, Ту-ук-туук-туук-туук, Ту-ук-туук-туук-туук, — ровно и уверенно застучали сердца. Заспешили, гоняя кровь и пробуждая тело. Наполняя новой силой, радостью и интересом: что там, наверху? Весна! Кто там, наверху? Чьи тени мелькают над водой? Что за шум катится и стучит по поверхности, как по барабану? И кто это гонит мелкие волночки? Словно торопит и зовет — сюда, давай...

Эгра потянулся, расправил хвост и вытянул до предела усы. Огляделся с интересом: за зиму он перелинял! Вон какой смешной и тесный лежит на перине из водорослей старый панцирь. И грот, оказывается, совсем не просторный — он тесный! Приходится ползти и выгибаться, чтобы протиснуться через арку выхода. А обновленный хвост — хорош! Широкий, движется мощно и толкает куда лучше прежнего.

Шлеп!

Это Эгра вырвался из воды, встал на хвост и снова рухнул в озеро, разбрызгав его так сильно, как только мог. Взлетев на короткий миг над водой. И во все лапы — к берегу! Вон и Фима ждет, и Звездочет прыгает у него на плече.

— Свистать всех наверх! Кэп проснулся! — деловито проскрипел Звездочет.

— Эгра, это точно ты? — удивидлся Фима. — Ну ты и вырос! Почти с меня ростом.

— И ты вырос, — Эгра открыл легкие и отозвался, удивляясь тому, что голос тоже вырос, стал ниже и звучнее.

Пожалуй, с таким голосом можно чувствовать себя настоящим капитаном. Только — корабля пока что нет. Но это не беда, если у тебя есть шесть рук и что куда важнее — двое друзей!

Капитан оглядел берег. Годные в дело бревна лежали горкой, и часть уже распилена на доски. И паруса — вон они, бережно расстелены и чуть чуть шевелятся. Эгра замер в недоумении, опираясь руками о берег. Шевелятся?

— Моя семья, — снисходительно проскрипел Звездочет. — Салаги. Но я решил: всякому большому кораблю нужны юнги. Мы ведь строим большой корабль, кэп?

Паук спросил с тревогой: нет сомнения, он уже твердо пообещал юнгам место в команде. Вон они — все трое. Маленькие пауки, бурые, и рисунок якоря на спинах еще едва намечен, и когти так ничтожны, что их и не видно...

— Большой! — согласился Эгра. — Отсюда есть выход в море?

— Есть, вон той речушкой, — указал Фима. — Я уже поговорил с бобрами: помогут.

— Ну и стройте, — буркнул паук. — А я буду плести канаты. Для воздушного шара, да! Меня тетка зима научила. Объяснила, чем полезен теплый воздух и как его ловить моей паутиной, чтобы летать. Я — летающий морской паук! Впередсмотрящий! Хей-хо! Мне буря не страшна!

И Звездочет затанцевал на всех восьми лапах, заскрежетал клинками когтей.

Эгра выбрался на берег, погладил знакомую пилу и свой старый молоток.

— Ж-ждала, — весело ответила пила, едва коснувшись древесины. — Ж-жизнь! Ж-жую, ж-жарь!

Она устала от безделья за зиму, как вы, конечно же, догадались.

— Так, так, — подзадорил молоток.

И новый корабль капитана Эгры стал на глазах расти и делаться все краше. Чтобы выйти в море, к новым приключениям. Но это уже другая сказка...