Нет, детка, это фантастика!

— Совсем, что ли? Такую информацию только из рук в руки.

— Все так плохо?

— А ты посмотри, — ухмыльнулся Кир. Он, видимо, раздумал уходить, а решил насладиться реакцией девушки. И она себя оправдала на все сто.

Алекса читала и глаза ее медленно расширялись от удивления, растерянности и почему-то бессильной ярости. В конце концов, она выругалась — грязно, некрасиво, как портовый работник, резко занесла руку, словно для удара и... И застыла, как будто окаменела, словно превратившись в другую Александру. В глазах запылал холодный снежный огонь. Даже черты ее лица стали резче, хищнее. Кирилл, глядя на девушку, передумал шутить. И даже ничего не стал говорить. Но рыжая сама произнесла, медленно, четко выговаривая каждый звук:

— Еще хуже. Все оказалось еще хуже. Молодых девочек ему подавай. Кукол. Новеньких, в блестящих платьицах. Синеглазых и с каштановыми волосами.

— Се ля ви, — пожал плечами Кирилл. Досье он, конечно же, тоже прочитал. — Думаю, они сами соглашаются. Странные предпочтения, да?

— Он ее сломает. — Алекса облизнула пересохшие губы. — А я ему хамила! Че-е-ерт! Мне точно хана, если продолжу выступать дальше. Тогда Лиза останется вообще беззащитной.

— Не она первая, не она последняя, — пожал плечами светловолосый.

Услышав это, Лизка смяла листы и прорычала:

— Вот же урод! Я его урою, любителя синеглазых куколок, мать его!

— Давай, — согласился парень, — грудью на амбразуру. Совсем мозги растеряла?

— И что, он весь такой хороший?! Ничего не нарушает, да? Его нельзя ни в чем обвинить?

— Конечно, можно! — разозлился парень. — Вот прямо сейчас ему припишем пару-тройку десятков нападений и угон велика упыря дяди Васи заодно. Девочка моя рыжекосая. — Проговорил он уже более спокойно, видя, что творится с Александрой. — Скорее он тебя, меня и половину города обвинит, чем кто-либо обвинит его. Ты ведь поняла, какое место он занимает в нашем любезном обществе? Что может сделать со своими врагами?

— А если забрать Лизу и убежать с ней? Рассказать я ей не могу.

— Куда ты убежишь, — поморщился светловолосый. — Мой тебе совет — сиди ровно, не двигайся и не попадайся ему на глаза. Может быть, он остынет к твоей подружке и все обойдется. И вообще, — непонятно почему вспылил он. — Она тоже хороша! Увидала, что мужик при бабках и давай глазки строить. Остальное-то ее ничего и не интересует, твою подруженьку. Всем богатым дядям в бассейне успела поулыбаться, ножками посветить. Да и...

Договорить он не успел — Алекса от души отвесила Кириллу пощечину, так, что тот едва не упал от неожиданности, а после ушла. Точнее, едва ли не унеслась прочь, не слушая, что он там орет ей вслед, потрясая кулаком.

Почти бегом она добралась до своего кабинета и, упав в кресло, бездумно уставилась на принесенные листы.

Впервые с момента знакомства с Лизаветой Александре было банально страшно. Настолько, что перехватывало дыхание и слабели ноги. Она как-то незаметно привыкла, что ее семья — ее крепость. А при таком таране любая крепость не выдержит. Может, даже предпочтет отдать ее, Александру, в качестве отступных, лишь бы не нажить себе таких неприятностей, как Генри Блэк.

Негромкий звонок телефона заставил девушку вздрогнуть и диким взглядом посмотреть на аппарат. Потом Алекса медленно сняла трубку и проговорила:

— Слушаю.

— Что с твоим голосом? — поинтересовался ее непосредственный начальник, который, по совместительству, являлся одним из дальних родственников.

— С ним все отлично.

— Все в порядке?

— В полном, — девушка собрала листы в кучу и сунула себе в сумку, — что-то случилось?

— Это насчет твоего проекта. Один из инвесторов хочет подробнее узнать о нем. Съезди, поговори с ним.

— Да, конечно, какой адрес? — выслушав ответ родственника, девушка вбила название улицы и номер дома в телефонный навигатор, — уже выезжаю. Нет, правда, все нормально, просто жара когда-нибудь меня доконает.

— Она нас всех доконает, — ворчливо отозвался мужчина. — Хотя нам еще повезло, — хмыкнул он. — Кому-то гораздо хуже. Ладно, езжай. Как вернешься — доложи.

Уже сидя в машине, девушка еще раз мысленно обдумала в голове прочитанное и треснула руками по рулю. Тот недовольно и коротко бибикнул.

— Кажется, белые и черные полосы закончились, — сказала сама себе Алекса, — и очутилась я в полной зебриной заднице.

Мысли подобного характера продолжали преследовать ее всю дорогу, довольно долгую, так как нужное здание находилось на другом конце города. Высокая башня из стекла и стали, с разбитым перед входом красивым парком и небольшим фонтаном, встречала девушку равнодушно.

"Нехилый такой инвестор", — решила про себя Алекса, когда попала в прохладный вестибюль, выполненный в черно-белой гамме, с зелеными мазками фигурных деревьев в металлических чашах. Светящиеся белые колонны соседствовали с угольно-черными кожаными диванами и такой же стойкой. Потолок парил где-то на немыслимой высоте, а по периметру шли балконы с прозрачными ограждениями. Вокруг царила деловая и несколько холодная атмосфера. Чувствовалось, что расслабляться здесь не дают никому.

Милая девушка в деловом костюме внимательно выслушала Александру, с кем-то поговорила по телефону и выдала рыжей небольшую пластиковую карту.

— Одноразовый пропуск, — пояснила она. — Поднимайтесь на пятнадцатый этаж, вас там встретят.

Там ее действительно уже ждали. Черноволосая женщина лет тридцати пяти, эффектная и сдержанно-приветливая, провела Александру в роскошную приемную в выдержанных светло-ореховых тонах — никакого пафоса в виде позолоты или хрустальных люстр, но чувствовалось, что дизайнер тут поработал на славу, удерживая хрупкий баланс между роскошью элегантности и шиком безвкусицы.

— Александра Сокольникова? Садитесь, господин директор сейчас будет, — странно, что секретарь она не назвала его имя и отчество. Впрочем, каких только начальников с их "тараканами" девушка не видела. Кивнув, рыжая устроилась в одном из черных кожаных кресел, стоявших возле стройного зеленого растения, достигавшего потолка. Воспользовавшись передышкой, она усиленно думала, что же теперь делать дальше. Пока рыжеволосая ехала в машине, она успела пройти все стадии тихой истерики, напугать саму себя и поблагодарить небеса за то, что в принципе пока что живая и невредимая. И Лизка — тоже.

И что, в ножки ему, что ли, кланяться за такое благородство?

Заниматься самобичеванием ей пришлось недолго.

— Конечно, Елизавета, — послышался вдруг голос, от которого рыжая примерзла к креслу. А спустя несколько секунд в приемную вошел Генри собственной персоной. Как всегда, безукоризненно элегантный, в светло-ореховом деловом костюме и очках-"хамелеонах". Заметив девушку, он остановился и произнес в телефон, не отрывая взгляда от посетительницы.

— Дорогая, у меня встреча, я тебе перезвоню попозже. Кстати, пришла твоя подруга — Александра. Видимо, она и есть тот самый сотрудник, которого я жду. Что? Конечно, передам. Да, будь уверена, до скорого.

После чего, опустив руку с мобильником, сделал потрясенной Алексе приглашающий жест рукой

— Прошу вас, какая неожиданная встреча. Так это вы автор заинтересовавшего меня проекта? Неожиданно. Не знал.

"Врешь, засранец, все ты знал", — Алекса молча кивнула и прошла в кабинет, словно в гигантскую мышеловку. Одновременно она радовалась, что ее зеленое хлопковое платье достаточно длинное, и под ним не заметно как подрагивают колени.

Кабинет господина директора, то есть Генри, оказался размером со скромную двухкомнатную квартиру. Впрочем, в отличие от многих больших боссов, у которых довелось побывать Алексе, кабинет мужчины, как и приемная, отличался видимым изяществом. Высший дизайнерский шик — ничего тут не кричало о неприличном богатстве Генри и его компании, однако даже крайне неискушенному человеку сразу становилось понятно, что за лаконичностью и скромным изяществом прячутся большие деньги.

— Прошу, Александра, — указал Генри на массивное кресло с высокой спинкой и удобными подлокотниками, предлагая девушке сесть напротив огромного стола из черного дерева, за которым расположился сам хозяин кабинета. Девушка осторожно села на самый краешек, мгновенно поняв уловку — в таком кресле посетители, должно быть, чувствовали себя хоть и удобно в физическом плане, но некомфортно в психологическом — они как будто тонули в нем, не видели, что происходит за спиной и частично — по бокам.

— Итак, коротко расскажу, чем заинтересовал меня именно ваш проект, — начал мужчина совершенно бесстрастным голосом, словно и не было между ними никаких пикировок и размолвок.

Наедине с Генри Александра проторчала почти час. Мужчина, как истинный профессионал, в подробностях расспрашивал обо всех тонкостях проекта, и Александре было удивительно, что он разбирается в таких вещах — недаром Лизка говорила, что он умный, как Википедия. Затем Генри выразил одобрение, сообщив, что разработки Алексы могут быть неплохим прорывом в лечебной косметологии для людей с очень чувствительной кожей. Девушка машинально кивала, рассказывала и соглашалась. А что ей оставалось делать?

— Думаю, на этом все, — наконец, захлопнул папку с проектом мужчина. — Кстати, Александра. — Генри разглядывал девушку, чуть приспустив очки. — Помните, вы рассказывали про девочку и отважную собачку? Ее потом шелудивый пес не загрыз?

Все-таки произошло то, чего Алекса больше всего боялась.

— Мгм... — промычала девушка, лихорадочно размышляя, как выйти из ситуации не лишившись гордости. Наконец, она дипломатично произнесла:

— Собака собаку не ест, то есть не грызет просто так. Не ожидала вас тут увидеть.

— Вам, наверное, неудобно? — спросил Генри излишне заботливо.

Девушка едва ли не ножкой зашоркала. Ей было более, чем неудобно. Еще и страшно.

— Неудобно, — с каменной улыбочкой повторила она за мужчиной.

— Я тогда могу снять очки, — солнечно улыбнулся тот. — Вы ведь, кажется, в прошлую нашу встречу из-за этого страдали.

Он медленно снял очки и пристально взглянул в глаза девушки. У той по коже побежали мурашки.

— Я... — Все слова куда-то технично исчезли из головы вместе с умными мыслями, — да ладно, не утруждайтесь.

— Да что вы, мне не трудно.

— Хватит! — положила она руки на колени. — Да, я приношу свои извинения. Этого достаточно? Или мне упасть на колени?

Она осеклась, понимая, что опять начинает хамить. Черт! Все стало в сто раз сложнее, тем более образ Лизаветы маячил на заднем плане укором совести. Это мешало Алексе вести себя так, как подобает.

— Извинения за что? — невинно осведомился Генри. Яркие зеленые глаза его были словно затянуты льдом.

— За то, что я недостойно вела себя с вами, — поняв, что терять уже нечего, произнесла Алекса тихо.

— Недостойно? А расскажите поподробнее? — словно удивился мужчина, сплетая под подбородком пальцы. Сейчас он был похож на преподавателя вуза, а Александра — на нерадивую студентку.

— Я хамила вам и вела неподобающе, — опустила голову девушка. Даже рыжие кудри поникли.

— Ну что вы. Все в порядке. Ваша подруга мне все объяснила. Вы очень за нее волнуетесь. — Радушный тон Генри никак не вязался с его ледяным взглядом. — Впрочем, можете не волноваться. Рядом с ней — я.

Вот это и страшило Алексу больше всего!

— А если вам захочется волноваться вновь, — продолжал мужчина. — Я начну волноваться за вас и вашу уважаемую семью.

Девушка судорожно сглотнула и подумала, что Кир кое в чем был прав: ее пятая точка просто обожает притягивать к себе неприятности из-за ее, Алексы, дурного характера.

— Я думаю, не стоит впутывать мою семью в это недоразумение, — пробормотала она.

— Но ведь именно они, получается, не смогли привить вам должного воспитания. Ни в коем случае не хочу задеть столь уважаемую семью, но вижу, как болезненно сейчас вы все это воспринимаете. — Генри вроде и говорил вежливо, а слова его были сладки, но вот этот холодный проницательный взгляд... Он пугал. Недаром Алекса не хотела, чтобы Лизка путалась с ним. Но лучше не думать об этом. Не давать повод, не показывать вида. Нужно взять себя в руки.

— Это все общество вокруг, — сказала Александра, к которой медленно возвращалось самообладание. Пусть пополам со страхом, который пронзал до кончиков ногтей. — Вы же сами видите, что сейчас везде свобода слова. К-хм...

— Да ну? — Генри даже заинтересовался настолько, что чуть подался вперед, уперевшись локтями в стол. Алекса же вжалась в кресло.

— И что вы мне можете сказать, руководствуясь свободой слова?

Девушка мысленно перекрестилась, написала завещание, зажмурилась и, забыв о том, что только что думала, выпалила на одном дыхании:

— Оставьте Лизу в покое, я слишком сильно ее люблю, чтобы сидеть сложа руки.

И добавила:

— Пожалуйста...

Генри встал со своего высокого кожаного кресла и, под немигающе-пристальным взглядом Алексы прошествовал на середину комнаты, заложив руки за спину. Спина у него была прямая — действительно, как у какого-нибудь лорда.

Какое-то время он молчал, и это молчание пугало Александру, которая успела обругать себя последними словами, больше всего. Она поднялась со своего места и сделала несколько робких шагов навстречу мужчине.

— Милая моя девочка, — заговорил, наконец, он. — Когда кого-то просят оставить в покое, это звучит как обвинение. Обвинение, — он медленно произнес это слово, словно обкатывая на языке. — Скажите, Александра, я нарушаю законы? Преступаю черту вседозволенности? Совершаю аморальные поступки?

Девушка отвернулась, не в силах вынести его взгляд, и тут же услышала у себя над ухом бархатный шепот мужчины:

— Что я делаю неправильно?

"Что?.. Что? Что?!", — эхом отозвалось в голове рыжеволосой, которую сковал ужас.

— Мои чувства — это неправильно? — произнес мужчина на другое ухо, обжигая холодным дыханием кожу. — А, может быть, я и сам — ошибка?

Алекса вздрогнула, почувствовав, как ей на плечи опускаются ладони Генри.

— Вы напряжены, — сказал он миролюбиво. — Расслабьтесь. Хотите, я сделаю вам массаж, Александра? Лизе нравится, когда я делаю ей массаж. Я очень хорошо чувствую, — он с шумом втянул воздух, — человеческое тело.

— Это аморально, — Алекса с трудом вдохнула, — это аморально по отношению к человеческим чувствам. Я...

— Вы? — повторил он с любопытством.

Ей пришлось приложить поистине гигантское усилие, чтобы отстраниться от Генри. Его аура давила на нее незримой темной глыбой, заставляя повиноваться. Сопротивление давалось с трудом.

Она отошла к окну, закрытому темно-зелеными жалюзи, и бездумно уставилась на них. В уме вертелось множество доводов против слов мужчины, но едва ли не впервые в жизни они казались Алексе несущественными.

— Вы сломаете ее, — сказала наконец, спиной чувствуя взгляд Генри, — я слышала о таких историях. Она уже бредит вами, а что будет дальше? Через десять лет? Двадцать? Могу точно сказать, человечество не придумало лекарство от старости. Вы найдете себе новую молоденькую дурочку, а Лизу отбросите как пустой фантик. И потом, вы зря думаете, что она милая девочка. Поверьте, она далеко не дура. И может причинить достаточно неприятностей... не только вам.