Словно ощутив его взгляд, Хьютай проснулась, и тут же улыбнулась ему.
— Вижу, что нам повезло. Ты не расскажешь мне, в чем?
Анмай усмехнулся. Скрыть что-то от подруги он не мог, — да, правду говоря, не слишком и старался.
— Повезло так, что я даже не знаю, будем ли мы живы, когда всё закончится.
— Так серьёзно? Ладно, расскажи мне.
Анмай невольно опустил ресницы; глядя на наготу подруги, он никак не мог собрать мысли. Потом рассказал, — если не ей, то кому же?..
Когда он замолчал, она задумалась, — это длилось не менее минуты. Анмай почти видел, как в её голове проносится миллион новых возможностей. И опасностей тоже. При всем множестве своих недостатков, дурой Хьютай Вэру не была.
— Пока всё слишком смутно, — наконец сказала она, тоже опустив ресницы. — Трудно понять, но я чувствую себя... словно хочу прыгнуть в воду с высоты, — и радостно, и всё внутри сжимает. Я не знаю, что из этого выйдет, но думаю, это приведет нас к звездам.
— Может быть. Через одну или две тысячи лет.
— Я надеюсь, что быстрее. Ты летишь на Хаос?
— Да.
— Сейчас?
— Нечего ждать.
— Разве что меня.
Анмай вздохнул.
— Там может быть... опасно.
— Фи. Если я всё поняла правильно, опасно будет везде. Боишься, что я надоем тебе?
— Нет. Боюсь, что тебя опять понесет...
— То есть "да, дорогая, мы едем?"
— Ты мне всю голову запутала!
— Будто было, что путать!..
Анмай вздохнул. Секрет их с Хьютай счастливой жизни был очень простым: они жили друг с другом, пока им этого хотелось, не встречаясь иногда месяцами, — в основном потому, что Хьютай не сиделось на месте. Ей хотелось увидеть своими глазами едва ли не каждый уголок Фамайа. Иногда это плохо кончалось.
Прикрыв глаза, он вспомнил сухие строчки отчетов ЧК. Область Саэрэй. Колонна насчитывала четыре автомашины с Хьютай и её свитой, и три бронетранспорта с взводом солдат. Повстанцы открыли кинжальный огонь из автоматов и гранатометов всего с тридцати метров. Два бронетранспорта и один автомобиль со свитой были мгновенно уничтожены, третий бронетранспорт подбит. Погибло десять офицеров и чиновников Фамайа, не считая двадцати солдат, но огонь уцелевших заставил повстанцев отойти. Их так и не нашли, — не узнали даже, сколько их было. О том, что пережила она сама, Хьютай не говорила. Так или иначе, но оставлять её здесь ему не хотелось. Говорить об этом, ему, правда, было лень, и он просто обнял её за талию.
Их губы встретились естественно-бездумно. На него это часто находило не ко времени, — но Анмай просто не вынес бы своей работы без таких вот минут, когда он забывал обо всем...
Когда он избавился от несложной одежды, Хьютай подняла покрывало и перебросила его через плечо.
— Пошли на крышу, — ненавижу эти бесконечные норы...
Лаская её на темном просторе террасы, Анмай чувствовал себя странно, — им сияла немеркнущая заря, словно догорающая в невероятной дали, порывистый ветер трепал и смешивал их волосы, и всё, казалось, происходит во сне. Вот только, в отличии от сна, тут оказалось холодно, — ветер обдавал кожу ознобом, словно ледяной душ, а застывшая сталь броневых плит обжигала кожу даже через покрывало, — лечь на неё как-то не тянуло. Пробивающая до пяток дрожь и отчетливо стучащие зубы не слишком располагали к нежностям, и Вэру овладел подругой почти сразу, решительно и яростно. Она стонала и выгибалась под ним, обвив ногами его стан и скрестив ступни на его пояснице. Движения их тел, их дыхание слились в едином ритме... это тянулось... и тянулось... и тянулось... потом Анмай вдруг вскрикнул и выгнулся так, словно хотел сломать себе спину.
* * *
Они лежали рядом, влажные, часто дыша. По телу Вэру, казалось, обстоятельно прошлись палкой, — все мышцы ныли, но хорошо... он уже не чувствовал усталости, не осталось и желания. Теперь он был совершенно чист и спокоен. Грызущее душу беспокойство куда-то незаметно делось, и он подумал, что идея вовсе не плохая. Хьютай совсем замучила его, — но, наверное, именно поэтому он и был столь счастлив в этот миг...
Вывернувшись из его объятий, Хьютай поднялась одним гибким движением, откинула за спину тяжелую массу волос, взглянула на него и улыбнулась.
— Ну и как мы будем наверстывать потраченное время? Может, полетим на ракете? Я знаю, здесь, в шахте, есть суборбитальный...
Анмай бесстыдно потянулся и тоже встал.
— Зачем? Ведь я не назвал им точного времени. Доберемся самолетом, — так оно и интереснее.
Хьютай тоже улыбнулась, а затем поцеловала его.
* * *
Вместе собрав вещи, — ровно столько, чтобы вошло в две наплечных сумки, — они спустились на первый глубинный уровень Цитадели, где находились гаражи. Там их уже поджидал Найте.
— Я искал тебя, но ты не отзывался... — он смутился, увидев Хьютай и поняв, чем, — точнее, кем, Вэру был занят. — Ты провожаешь Анмая? — спросил он наконец.
Хьютай широко улыбнулась ему. На ней были лишь короткие серые шорты и белая свободная футболка, на босых ногах, — ременные сандалии.
— Вовсе нет! Я еду с ним, так что не надейся...
Он слабо улыбнулся в ответ, любуясь ею.
— Я уже давно не надеюсь. Но без тебя здесь будет мрачновато!
Хьютай невозмутимо поправила волосы и уселась в машину. Вэру, попрощавшись с Найте, последовал за ней. Темно-синий, с золотыми полосами автомобиль, — массивный, высокий бронированный вездеход с двойной задней осью, — бесшумно тронулся.
Когда он скрылся за поворотом туннеля, Лай поймал себя на том, что машет им вслед, улыбаясь, как мальчишка. Он не знал, что видит друга последний в жизни раз...
* * *
Машина Вэру, минуя массивные ворота гаражей, свернула на идущий вверх пандус. Длиннный, плавно изогнутый туннель вывел их в просторный, ярко освещенный зал между внутренними и внешними главными воротами.
Под приветствия охраны, выстроившейся вдоль зеленых стальных стен, автомобиль Вэру медленно проехал по настилу под поднятой, двухметровой толщины плитой ворот, съехал по наружному пандусу вниз, и, миновав раздвижной мост над широким, похожим на ущелье рвом, свернул в один из двух проемов в откосе внешнего вала-гласиса. Миновав раздвижные решетки, он помчался по широкой бетонной дороге, ярко освещенной рядами изогнутых наверху фонарей. Хьютай приникла к окну. За фонарями, в полумраке, мелькали призмы вентиляционных башен, вертолетные площадки, антенны. Людей и файа видно не было.
Плавно повернув направо, машина вновь нырнула в выемку, а затем — в изогнутый туннель, на сей раз плавно спускавшийся вниз. Миновав массивные ворота, она выехала на днище второго гигантского рва, повернула налево, огибая трапециевидный массив первого форта, затем вновь направо, на ведущий вверх пандус, и, выбравшись наверх, принялась петлять среди поля огромных гранитных надолбов. Каждый поворот идущей зигзагом дороги отмечали плоские массивы железобетонных дотов.
Миновав так же ров внешнего обвода, машина вновь запетляла среди построенных всего тридцать лет назад заграждений. Здесь простирались необозримые россыпи остроконечных бетонных ежей, покрытых, словно паутиной, колючей проволокой. Хьютай знала, что в земле под ежами затаилось еще и множество мин, и вздохнула с облегчением, увидев внешние ворота Цитадели, совсем не похожие на главные, — просто две обтянутых сеткой трубчатых рамы с колючей проволокой наверху. Они были вделаны в высокий забор аналогичного устройства. Рядом стоял небольшой плоский дом для охраны, — и всё.
Когда они под приветствия часовых миновали ворота, Хьютай оглянулась. От главных ворот до этих, — всего две мили по прямой. Но прямой дороги здесь не было.
Они свернули вправо, на шоссе, ведущее к аэропорту. Когда их одинокая машина помчалась по широкой, пустынной дороге, залитой ярко-синим, мертвенным светом, Хьютай почувствовала беспокойство. Справа, за оградой из сетки, тянулись бесконечные поля бетонных ежей, в ярком свете похожих на скелеты. Они громоздились друг на друга, поднимаясь вверх по склону. Слева склон плато круто уходил в темноту. Далеко внизу мерцали огни Товии. Нигде никого не видно, — охрану здесь заменяли скрытые камеры с реагирующими на движение автоматическими пулеметами. Тем не менее, она тесно прижалась к Вэру.
Наконец, Цитадель осталась позади. Машина повернула на север, помчавшись по широченной темной дороге, освещенной лишь светом немеркнущей зари. От быстрой езды по пустынному, вымощенному гладкими гранитными плитами шоссе у Хьютай поднялось настроение.
Проскочив на полном ходу ворота в ограждении аэропорта, машина помчалась по летному полю. Лишь подъехав к самому трапу ожидавшего их белого остроносого самолета, она, наконец, остановилась.
* * *
Оставшись в одиночестве, Найте лениво побрел по туннелю, здесь очень высокому, — не меньше десяти метров. Наклоненные внутрь стальные стены окрашены в темно-зеленый цвет. Прорезавшие их порталы вели в просторные ангары для наземной техники. Под потолком тянулись пучки разноцветных труб; выше этажей уже не было, лишь многослойная толща перекрытий из бетона и камня, переслоенных сталью. Скрытые плафонами мощные лампы заливали туннель белым, рассеянным светом.
Дойдя до разветвления, Найте остановился у туннеля, ведущего к центральному стволу Цитадели. Метров через пятьдесят тот упирался в шестигранный портал, сейчас наглухо закрытый толстенными стальными блоками, — открываясь, они скользили друг по другу, образуя постепенно расширявшийся шестиугольный проем. По обе его стороны в зеленой стали зияли узкие амбразуры автоматических пушек, державших под обстрелом весь туннель.
В командном бункере его ждало множество неотложных дел, — но он медлил. Когда он командовал взводом четырнадцатого истребительного в Ревии, его жизнь была не в пример проще, — хотя и состояла из охоты за тварями и непрерывных стычек с повстанцами в страшных подземельях Цитадели огромного разрушенного города. Но Анмай Вэру нашел его там и назначил сюда. Сейчас он отвечал не за жизни тридцати бойцов своего взвода, а за судьбу всей Фамайа. Конечно, она зависела отнюдь не только от него, но огромная важность порученных ему дел и страх совершить непоправимую ошибку держали его в постоянном напряжении. Иногда хотелось бросить всё и побездельничать, чем он сейчас и занимался. Но, вспомнив, что он отныне здесь главный, Найте вдруг усмехнулся и пошел к воротам.
* * *
Выйдя из машины, Хьютай поёжилась и с любопытством огляделась вокруг. Среди толстобрюхих транспортных громадин с надменно загнутыми вверх концами крыльев новый самолет Единого Правителя казался маленьким. Пока Анмай выуживал с заднего сидения машины их сумки, она успела рассмотреть его. Его прямые широкие крылья простерлись далеко в стороны, белое оперение, венчавшее высокий киль, казалось, рвалось в полет. У основания киля, в корме, стояли две толстых турбины. Вся верхняя передняя часть корпуса состояла из изогнутых стеклянных панелей, вделанных в стальной каркас, и составляла странный контраст с глухой задней частью.
Окинув взглядом пустынное летное поле, по которому в разные стороны неторопливо ползли машины, Хьютай поспешила укрыться в теплом салоне. Анмай, — он тащил на плече две сумки, как школьник, — последовал за ней.
Оказавшись внутри, Хьютай удивленно сощурилась, — ей доводилось много летать, даже на Темную Сторону, но такого она ещё не видела. Огромные окна были столь прозрачны, что, казалось, крыши вообще нет. Заметить толщину свинцовых стекол она смогла лишь подойдя вплотную к изогнутым стойкам. Перегородка, отделявшая салон от кабины пилотов, тоже была наполовину прозрачной, — такая переделка и без того недешевой машины явно обошлась в целое состояние. Усмехнувшись, она уселась у окна, облокотившись об мягкий выступ основания стекол и утопая в упругих подушках кресла.
— Пристегнись, сейчас взлетаем, — Анмай сел рядом с ней, его глаза оживленно блестели.
Приглушенно загудели турбины, самолет покатился по полю, разбежался, взлетел... У Хьютай при взлете захватило дух, — словно она вдруг взлетела сама, не прилагая никаких усилий. Она оценила выдумку конструкторов.
Самолет не стал набирать высоту, и помчался на север всего в трех вэйдах от земли. Подниматься выше, несмотря на свинцовое стекло, было опасно из-за убийственных космических лучей, — порождения близкой Бездны. Все самолеты на Уарке летали теперь невысоко и избегали гор.
— Ну, вот и всё, — через два часа мы будем на месте, — Анмай тоже поуютней устроился в кресле.
Хьютай приникла к окну. Огни Товии быстро исчезли позади. Внизу потянулись бесконечные просторы пустыни. На каменистой равнине мелькнула цепь рассыпающихся гор, — они пролетели так близко от одной из них, что Хьютай заметила врезанные в её склоны орудийные блоки. Затем вновь началась темная бесплодная равнина.
Наконец, вдали показалось пятно мрака, простершееся в стороны до горизонта. Вскоре самолет пересек берег и понесся над безмолвными темными водами Пустынного Моря. Анмай не раз плавал в нем, но, вспомнив об этом, Хьютай вздрогнула, — при одной мысли о купании в этих холодных темных водах у неё засосало под ложечкой. Тем не менее, она продолжала смотреть.
Еле заметные с высоты волны беззвучно перекатывались над неведомыми глубинами. Вода едва отблескивала, так что с трудом можно было различить линию горизонта, где темное море переходило в ещё более темное небо.
Ей уже начало казаться, что она мчится в бесконечной темной пустоте, когда вдали показались облака. Бледные клубы плыли им навстречу, — словно шествие призраков. Самолет летел на одной высоте с этими клочковатыми привидениями, и Хьютай вздрогнула, когда они проскочили сквозь одно из них.
Самолет спустился ещё ниже, чтобы облака не загораживали обзор пилотам; они серо-серебристыми островками туманного света простерлись во все стороны между темным в розоватой дымке небом и морем. Заря позади них с неуловимой для глаза скоростью бледнела, наливаясь призрачной голубизной.
Глядя вниз, Хьютай вдруг увидела в воде голубой отблеск. Сначала он показался ей отражением облаков, — но она тут же заметила второй островок голубого света, потом ещё один и ещё, и вдруг показался один особенно большой, с зеленовато-переливчатым свечением.
— Смотри! Бакты!
Она толкнула Вэру. Тот перегнулся и прижался к стеклу, глядя на пятна разноцветного сияния, лениво колыхавшиеся на волнах, — большей частью голубые, но попадались и зеленые, и желтые. Хьютай увидела несколько зловеще-красных, а потом, — особенно большое пятно, прямо на глазах переливавшееся зеленовато-багровым светом. В этом тусклом свечении, исходившем из мертвых вод, ей померещилось нечто, неизъяснимо зловещее.
Хьютай знала, что эти существа из слизи были хищными, — пожирателями водорослей и рыбы. Не медузы, а какая-то извращенная разновидность грибов — или, скорее, плесени. Они разлагали любую органику, к которой прикасались. Анмай рассказывал ей, что они ужасно липкие и при прикосновении обжигают, но медлительны, а слизь их — довольно непрочная, и её можно легко разорвать, — но, если оказаться в центре большого пятна...
