Бой местного значения

Опять взгляд в прицел, туточки все, только посыльный отошел — ну, с богом!

Ведьма

Забившуюся в угол "хоспитального" навеса Ведьму nрясло. И не только от переполняющей душу злобы пополам с раздражением. А раздражало все: непривычно чистая, "проваренная" вчера одежда, аж скрипящее после парной бани тело (храни бог, неужто действительно помирать придется), а расчесать после бани традиционные ведьмовские "космы"? — ну эскулап змейский, ежли б нужон не был — поймала и всю волосню собственноручно повыдергивала, до самых пяток.

От сладостной картины мести забылись даже саднящие в сотнях мелких трещинах и нескольких свежих ожогах руки, а что делать если дохтур, гад эдакий, недаром у них герб такой, встал насмерть, потребовав, чтобы все совали руки в невыносимо едкую дрянь, перед прикосновением к раненому и после?

Ну все, эти выбрыки можно еще перетерпеть, а как в том что на нее напялили работать?

Ведь в ее облике — большая часть ее силы, а как еще создать атмосферу таинственности и присутствия "незримого" для местных? Для тех, кого ты, а некоторые и тебя, знаешь с первого крика?

Вот и приходится ведьме жить вдали от людей, ходить в лоскутьях, бормотать всякую глупость и смотреть на приходящих сквозь сальные космы — нет, при нужде конечно, можно и без подготовки, но СИЛЫ тогда уходит столько, что уже после второго сляжешь — будто водой песок поливать.

Ладно, скулить потом будешь, а теперь думай что делать — скоро раненые пойдут. Так, что они при этом увидят? — а практически ничего: чистые теперь лохмотья скрыты под странной белой рясой тонкого сукна, волосы под капюшоном до лба (и гад — запретил его скидывать), нос и рот прикрывает странная маска, пристегнутая к капюшону на пуговицах, она сейчас с одной расстегнута (парит), но потом точно надеть заставят.

Так — маска это не так уж и плохо, нет у нее положенного крючковатого носа, чтоб аж подбородка касался, обычная "морковина", нет и желтых торчащих изо рта наружу зубов и вообще здоровье отменное. И рост — такой, что любой жених ей по плечо был, кто ж такую жену возьмет, да еще с ДАРОМ ведьминым ... Она ж любого мужика в бараний рог согнет, что рукой, что словом.

Вот и остался один путь — в избу на болотах, от людей подале, а ежели на клюку короткую все время опираться — из роста хороший горб получился.

Ну и прикинем, что у нас получится ежели в свой рост встать, да плечи расправить кои под стать росту — молотобоец позавидует, здоровенная белая (цвет смерти, между прочим) фигура в накидке-саване, САМА получилась — ну, да она не обидится, а нам в помощь.

И глазу на всем белом зацепится не за что, только ГЛАЗА с вычерненными белками — основной рабочий инструмент Ведьмы. Главное — не перестараться, а то болящие вместо того чтоб замереть, как жаба перед змеей, начнут в обморок падать...

Хорошо получилось! За такую невольную придумку можно дохтура и простить, все одно — после того как ее столько народу видало, прежний облик скидывать надо. И не забыть — надо будет у кузнеца какое-нибудь украшение из золота заказать — на грудь, чтоб им зайчики от лучины в глаза пускать — с таким фокусом и ДАР не нужон, али серп вызолотить? — и в работе подмога и ржаветь не будет.

Совсем придя в благодушное настроение (от будущей обновы) Ведьма бросила взгляд на дохтура раскладывавшего на другом конце навеса свой инструмент. То еще зрелище — приведи человечка на дознание определенного к такому столу, откинь холстину беленную — мигом сознается, даже дыба не нужна.

С дохтуром у них давно шла если не "тихая" война то "вооруженный" нейтралитет (потому и сидели по разным углам — от греха подале), даже с попом проще выходило.

Поп, хоть и менялся в лице каждый раз, как она на исповедь, али к кресту подходила, но выслушивал и в причастии не отказывал. Бормотал только про "в сильном подозрении в сношении", ну, она может и не против — да кто на болота иначе как с крайней нуждой попрется?

Что до грехов — так от остальной части прихода он и должен и не такого наслушиваться, уж она-то это ЗНАЛА. А ведь с попом они конкуренты, он все про чудотворность молитвы и покаяния, а тут знахарка без всякой молитвы травами лежачих поднимает.

А с дохтуром им и пересекаться негде — не умел он сломанные кости собирать, вывих, еще куда ни шло, и то пару раз за косорукость был удостоен визита Ведьмы в состоянии бешенства — наорала на него как на мальчишку. А он мальчишкой себя и повел — ошибку признал, но начал критиковать остальные методы лечения.

В общем, посреди разговора Ведьма поняла, что на полном серьезе "наводит" на дохтура порчу... Перепугалась сама и начала назад откручивать, но сразу поняла — незачем, не берет этого ехидного скептика ничего. Нет, в арсенале были средства и поубойнее, такие на всех действуют — даже крысы дохнут, но уж такого нам ненать, хватило и одного раза, чтоб всю остальную жизнь на болоте куковать.

Вообще, дохтур человек правильный, просто не может он смириться с необъяснимым — выводит оно его из себя.

Например, узнал он про "ведьмин супчик", и явился с требованием "перестать люд травить", а она им самых тяжелых поднимала. Если, скажем, при сломе кость наружу вытыкается, то у дохтура только одно средство — "резать" пока краснота дальше не пошла, а она этим супом обмывала да складывала кость "как было", потом палки и сыромятная кожа — ни один пока без ноги не остался. Да и дышать через такой "суп" очень полезно — если кровь с гноем отхаркиваться начинает.

Не поверил, однако, сам себе ногу разрезал и сказал обмыть, хотела послать лечится — раз "сам лекарь", да опомнилась — не положено болящему в помощи отказывать, даже если он на голову хворает.

Явился он через два дня еще раз — порез свой показывать, хотя на что там смотреть, если от такого лечения свищи пропадают? Начал, разумеется, приставать, что да как — рассказала, ученицы у нее все одно нет, а тут вроде как свой, показала и как плесень растет и прочее... Дохтура опять перекосило, "антисанитария" — кричит. Но в глазах что-то мелькнуло, через день приволок список, "вы не поверите, КТО это писал", а сам аж подпрыгивал.

Написано было следующее:

"Я описал не конкретное получение ...

А получение Лучшей ...

1)Варим бульон с добавлением желирующевого вещества.

2)Заливаем в чашку, ждем застывания

3)прокаливаем петлю (просто железная проволока с петлей на конце). берем ей образец — любые выделения.гной, сопли, слизь, и тонким слоем размазываем по всей поверхности питательной среды(бульона).

4)берем влажные бумажные кружочки и протираем ими образцы плесени (каждый образец отдельно!)

5)бумажные кружки накладываем на бульон в разных местах, закрываем

6)интубируем 2 недели

7) смотрим результат.

Бульон — прозрачно — желтоватый

Соответственно лучший антибиотик против данного вида бактерий — внизу слева (т.к. вблизи него бактерии хуже всего размножаются, нет помутнений)

Возможны некоторые ошибки, ибо все-таки я делал несколько ... Но в основе — все верно."

Почесала в затылке, если непонятные слова выкинуть, то где-то треть, с тем что она делает совпадает, ну, в той части где проверять приходится не "выдохлась" ли опара.

Так и сказала, дохтур набрал всего по чуть-чуть в свои баночки, и поскакал сам "суп" делать. Ничего у него не вышло, разумеется, и приглашал он ее несколько раз — смотреть. Хорошо у него, и комната светлая, и посуда дорогущая, не то что сырой подвал, где плесени "зреют", а не выходит ничего — в том смысле, что скисает бульон, да и все. Но опытов он не бросил, хороший лекарь выйдет со временем, такое упорство для того и надо.

А бульон он у нее "пока" берет — после операций он тоже хорошо помогает.

А вот у Ведьмы шить, или не дай бог — резать, живое не получалось, хоть рукоделица была отменная (правда для себя тока, — кто ж сделанное ведьмой возьмет?), а когда приходилось — все умение куда-то исчезало, хотя ей легче чем дохтору — ее больные хоть не дергаются.

Ну, вот и вконец успокоилась, и тут как подгадывали — принесли первого.

Мазнула взглядом — бондаря парнишка, рука возле кисти тряпкой белой замотана, возле локтя — жгут — "не ее", только чего ж лицо такое бледное? Перетянуть, что ли не поспешили?

Подскочил дохтор, глянул, и вдруг позвал, да таким голосом, что сразу ясно. Подскочила глянула на рану, да какая там рана — порез, но края ярко алые, а по сторонам черные прожилки расходятся — вот тебе и "не мой", "твой" да еще такой, которого и не ждала совсем. Понюхала рану, помяла — не идет кровь.Чуть ослабить жгут, выдавить немного крови — черная.

— Что это? — дохтор не отошел, опять ему все интересно.

— Если б тут не порез, а две точки были — сказала, что со змеей парень не разошелся. А так,

— Слушай орлы, — это уже носильщикам.

— Передать всем, если можно — жгут накладывать не дожидаясь, если ничего не покажет — потом снять, рану промыть, до того как сюда нести — лучше мочой.

— А поможет? — нет, ну совсем блаженный, кто ж такое спрашивает?

— Хуже — не будет. Польза тоже может образоваться — даже если яда нет, хоть от грязи промоют.

— Это все только к порезам относится, ежели в живот — рысью к нам. И еще — прихватите стрел от таких ран. Поняли? — Оп-па, действует новый наряд, да еще как, замерли оба — в одну точку смотрят стеклянными глазами. Но запомнили все, и исполнят — в точности.

— Исполнять! — щелкнула пальцами, и рванули они назад как зайцы.

— Так теперь ты.— Мальцу, что должен был за ранеными ходить, таких тут орава.

— Будешь каждый удар ослаблять жгут на сорок ударов сердца, выпуская кровь из раны, потом затягивать, давай ему пить — сколько влезет, вон из того горшка две ложки на кружку добавляй — пусть вода яд выносит. Если начнет сердце биться тише — дашь три капли вот этого, не поможет — зови меня.

— И встаньте кто-нибудь время отбивать.

— А ты — чтоб все исполнял. И не ссы — сердце молодое должно выдержать.

— А мне на что надеяться? — знакомые серые глаза, но этого сейчас не видно — так расширены зрачки, рыжие усы и совершенно белое лицо. Ну здравствуй, старый враг, вот оно как вышло ...

На щеке царапина, ухо разорвано, в руках стрела — понюхать, надо же — но проверим, пульс — очень редкий. Лизнуть аккуратно острие — жжется.

— Дышать тяжело? Голова болит? Холодно? — на все "да", плохо.

И где татарье (....) достала? — видать и у них растет... Хорошо, что яд знакомый, плохо — нет от него противоядия.

— На норов свой, жеребячий, надейся, от которого твоя жена стонет, да на то, что брюхо нажрал — на троих, никакого яда на такого борова не хватит. Семь капель — выпей. И не переживай — если час живешь, дальше все в порядке будет.

— Но чтоб этот час протянул! Понял!!!

Следующий мальчишка, али девка — не до того.

— Будет сердце заходиться, дашь из этой банки ложку, замедляться — пять капель отсюда, но только один раз, не поможет, зови. Не сможет дышать — зови кого постарше, чтоб воздух вдувать помог. Все.

— Ну что, дохтур, понял? Тогда работаем.

Раненые прибывали, и вытяжка из волчьей ягоды начала заканчиваться, пришлось ее брать у дохтура, и увеличивать дозу, ввиду худшего качества.

Глава 5

Стволовой

"Стволовой" Петр был в городке пришлым, забавное это слово — "стволовой" и ясно, почему произошло, и все равно смешно звучит, правда новомодное "главный пожарник" еще глупей, он ведь пожары тушит, а не присматривает за ними как "главный лесник".

Дело это было почетным. Начал его еще дед князя, а нынешний продолжил и развил. Оно и понятно — и в мирное время огонь от деревянных строений не оставит ничего, а если ему вороги подмогнут ...

Уважал народ, а любил даже больше дружинников (да и кто их любит?) — поскольку дело было сугубо добровольное, хочешь за вместо танцев или охоты с багром упражняться — примут, покажешь себя в деле — быть тебе в братстве. Князь к "огненным" побратимам уважение проявляет — за победу в регулярно проходящих соревнованиях огнеборцев (вот слово правильное, но с "главным" выглядит хвастовством чистым) "концов" серебра щедро отсыплет, да не только победителю — всем. После тренировки и бани бочонок пива команде — тоже от князя. Да и старосты не забывают — человек, рискующих головой ради других добровольно, на особом счету. Ну и, за спасенного из огня человека — пол гривны от князя, десятина от виры за смерть — вроде деньги не малые, да помнить надо, что на одного спасенного зачастую три сгинувших спасателя приходится.

На том Петр и погорел, не на деньгах ясно, когда в огонь идешь — про деньги не думаешь, вообще, если честно, не думаешь, а надо — рухнувшей с крыши сквозь потолок балке плевать, за деньгами ты полез, али неподумавши.

Ему повезло, побратимы вытащили, но обгорел, да и сломанная нога срослась — так себе. Пока болел без помощи не остался, но хозяйство все равно в упадок пришло.

Ни семьи (как жена мужа на такое дело отпустит — чтоб денег не давало, а вдовой стать можно в любой момент? А родители померли...), ни детей, пустой двор и ожоги — какая за него пойдет?

Потому, когда князь порешил, что пора за огонь браться всерьез — в дополнение к купленной пожарной машине, которую по княжему указу должен иметь любой городок, поехал еще и опытный огнеборец — княжий человек на невеликом содержании. Местной общине полагалось выделить место для дома, земли под огород и помочь с обзаведением.

Команду создать удалось быстро. Люди подобрались правильные, а пару случаев, в которых удалось совладать со зверем и доказавших достоинства чудо-машины — подняли уважение, сделав даже "своим". Начали появляться мысли о семье и детях, тем более что местные бабы на мужскую красоту смотрели своеобразно, а незанятый мужик "в самом соку" — редкость навроде жарптицы.

А началось, кстати, не с пожаров, от них давольно долго бог миловал, дав времени "пообвыкнуть". Сначала — главной заботой были кузни да склады, — товары то они разные, некоторые и сами полыхнуть могут, многим искры для того достаточно.

Склады — длиннющие сараи, у каждого купца своя выгородка или просто место, а крыша то общая — и беда будет одна на всех. Поговорил со старшиной торговым и начал ходить, проверяя где, что да как лежит, и если неладно — заставлял перекладывать, а то и вообще на улицу переносить, под отдельный навес от греха подальше. Бурчали, конечно, но отнеслись с пониманием.

От купцов и потекла потихоньку тонкая струйка денег, ведь сначала думали — еще один нахлебник, но Петр ничего не требовал и намеков себе не дозволял, и пошли купцы сами собой "уважение" оказывать, кто деньгами, кто чем — "на развитие пожарной стражи", неудобно ведь — тех, кто тебя от беды хранит, без внимания оставлять.

Деньги делили "на артель" — половина шла на содержание машины, коней и прочего, хоть это и мира тягло, а все одно облегчение, вторую — на всех равными долями, стволовому — двойную. Купцов и товаров проходило много и тонкая струйка начала превращаться в ручеек, позволив команде быть все время наготове, а не бежать от своих дел через все село набат заслышав. Из склонных "к делу" набрали и вторую команду — чтоб и ночью наготове быть. Раз дело достаток в дом приносит — то зачем от него отказываться, а огонь — не опасней зверя для охотника, или тятя на тракте.