По велению короля. 4-я книга Шпиона

— Да пребудет с вами Господь, отче.

— Брат Себастьян? — несколько удивленно спросил он, так как, похоже, разделял общее мнение насчет моей особы.

— Решил побыть наедине с богом, вдали от мирской суеты, — сразу ответил я на его невысказанный вопрос, после чего постаравшись придать своему лицу и голосу участие и душевность, спросил сам. — Вас что-то гнетет, отче?

Видно, тут сыграло несколько факторов. Неожиданность вопроса, участие и доброжелательность, которые он прочитал на моем лице, плюс к этому подспудное чувство вины и желание поделиться с кем-то своими сомнениями и тревогами, которые как я понял из его последующих слов, терзали его душу.

— Боль сжигает мою душу. День и ночь прошу господа о помощи, прошу дать мне совет, как лучше сделать... — голос священника был тусклый и отстраненный, словно он не отвечал мне, а просто произносил свои мысли вслух.

В следующее мгновение откровенность священника иссякла, а на лицо легла мрачная тень. Ему очень хотелось выговориться, переложить часть бремени на чужие плечи, но тайна исповеди сомкнула его уста.

— Я есмь ничто, — отрешенно, словно про себя, произнес я, — и не желаю для себя иной участи, нежели та, что ты, Господи, назначил мне.

Священник вопросительно посмотрел на меня. Он, скорее всего, понял, что я имел в виду, но хотел подтверждения.

— Уповайте на Господа, отче. Он, отделивший свет от тьмы, сумеет дать вам ответы на мучавшие вас вопросы. Даже скажу больше. Вы их знаете, просто еще не пришли к их пониманию.

— Я их знаю, но не пришел... к их пониманию, — задумчиво повторил за мной монах.

Он явно пытался, прямо сейчас, найти смысл в моих словах, так как забормотал, прокручивая свои мысли вслух: — Как я могу судить... Грешник или... Может господь назначил ему участь... Если это правда, то он сам должен...

В следующее мгновение, его рассеянный взгляд, до этого устремленный в пространство, стал осмысленным. Священник посмотрел на меня и сказал: — Мне действительно надо подумать.

— Идите, отче, думайте, а я буду молиться за вас.

— Благослови вас господь, брат Себастьян.

Я опустился на колени прежде, чем хлопнула тяжелая дверь. Сложив руки в молитвенном жесте и шевеля губами, принялся прикидывать, что мне только что стало известно.

"Есть тайна, связанная с хозяевами замка, причем не уголовного характера, так как планами разбоя или убийства с исповедниками обычно не делятся. Грешник? Виконт. Как он сказал: господь назначил ему участь. Он явно имел в виду Жерара. Еще был приезд монахов, после чего виконт ездил в какой-то монастырь. Причем пробыл там почти месяц. Что он там делал? Лечился? Вроде со здоровьем у него проблем нет, вон какого зверя сегодня взял, да и всю дорогу до замка вполне нормально себя вел. Тогда в чем дело? Скрытый псих? Маньяк-убийца? Вот только об этом сразу стало бы известно, но народ молчит, да и пропал только один слуга. Да и не вяжутся эти варианты с обликом виконта. Хм. Может дело не в нем, а в его матери? Дьявол, как здесь холодно. Все, пора идти, — я поднялся с колен.

Не успел я выйти из часовни, как порыв холодного и сырого ветра, забравшийся под плащ, заставил меня передернуться всем телом. Только сейчас я понял, что промерз насквозь. Мне сейчас ничего так не хотелось, как тепла и кружки подогретого вина со специями. Ни на замковом дворе, ни на хозяйской половине замка людей сейчас почти не было. Холод заставил людей убраться в тепло, только стояла стража у ворот, да часовой на башне, закутанный в теплый плащ, напоминал нахохлившуюся ворону. Оказавшись в замке, пока шел, прислушивался к звукам, несущимся из господских покоев. Звучала музыка и были слышны звонкие голоса, произносящие что-то нараспев.

"Господа музицируют, — усмехнулся я.

Я не знал, что для того, чтобы угодить своей невесте, виконт собрал в замке полтора десятка поэтов и устроил поэтические состязания. Сейчас они завершались. После их окончания девушка должна была вручить награду, кошелек с деньгами, наиболее способному поэту. Потом, по праздничному расписанию, должен быть отдых, предшествующий большому пиру, назначенному на вечер.

Поднявшись в гостевое крыло, я встретил в коридоре мальчишку-пажа и попросил его отправить ко мне слугу или служанку, а чтобы он не пропустил мимо ушей мою просьбу, дал ему мелкую монетку. Довольный паренек, чуть ли не в припрыжку, убежал, а я отправился в свою комнату. В помещении было не то, чтобы совсем холодно, но довольно прохладно. Никаких общих обогревательных систем в замках, за исключением каминов, в замках не было, да и те находились в определенных помещениях, таких, как кабинет, зал для приема гостей или кухня, где находился очаг, занимавший половину стены, чтобы можно было готовить сразу несколько блюд. Холод, идущий от каменных стен, в какой-то мере снижали деревянные панели и висевшие на них гобелены. Ждать пришлось долго. Я даже успел согреться, отжавшись от пола сотню раз.

— Войдите! — крикнул я, на раздавшийся, наконец, осторожный стук в дверь.

Дверь открылась и на пороге показалась служанка, женщина лет сорока. Миловидное лицо, плотная, широкая фигура и хорошо пошитое, пусть из грубой ткани, платье. При этом она явно не походила на господскую прислугу.

"Из кухни? Прачка?".

— Господин? — робко спросила она.

— Тебе кто сказал ко мне прийти?

— Так, Жак и сказал, — растерянно произнесла женщина, а потом вдруг всплеснула руками и неожиданно вскрикнула. — Ах, ты мелкий гаденыш!

Я уже понял, что случилось. Парнишка оказался шутником дурного толка.

Не успел я рот открыть, как женщина резко покраснела и принялась сбивчиво извиняться: — Господин. Я не вам... Господи! Это все паршивец Жан...

— Да я все понял, милая женщина. Успокойся. Этот недостойный отрок грубо пошутил, что весьма недостойно поведения молодого человека. Обман — это мелкий грех, но и он заслуга дьявола.

— Ох! — женщина словно только сейчас заметила мою рясу. — Простите меня, отче.

— Ничего страшного, добрая женщина, — я изобразил добрую улыбку, а голосу постарался придать как можно больше душевности. — Я монах, а не священник. Брат Себастьян. Так кем ты работаешь в замке и как тебя зовут?

— Луиза, брат Себастьян. Я портниха, — судя по тому, что черты лица разгладились, женщина поняла, что ничего страшного не произошло и успокоилась. — Этот мелкий шкодник встретил меня в коридоре и говорит, что господину нужно залатать дырку в одежде. Иной раз такое уже бывало.

"Что ж, этот мелкий паршивец оказал мне неплохую услугу. Будем работать".

Не успела портниха еще извиниться и уйти, как оказалась под влиянием молодого и красивого монаха. Я постарался расположить женщину к себе мягкими интонациями голоса, проникнутыми душевностью, добротой взгляда и весьма живым интересом к ее жизни. Спустя двадцать минут я много чего узнал о ее жизни. О муже-конюхе, любителе выпить и пустить в ход кулаки, о скорой свадьбе старшей дочери и о проказах младшей дочурки. За вопросами о ее жизни и работе я постепенно вытянул из нее все последние новости и слухи, которые ходили в замке. Закончили мы разговор краткой молитвой.

— Да пребудет с тобой господь, добрая женщина, — попрощался я с ней после разговора.

— Благодарю вас, брат Себастьян. Ваши слова дошли до моего сердца. Знаете, я... словно душой воспарила к небесам. И ради бога, не беспокойтесь, сейчас я пришлю кого-нибудь из служанок.

"Повезло. Если ближних слуг, возможно, предупредили, чтобы не болтали языком, то дворню — нет".

Еще спустя десять минут прибежала служанка с вином и закуской. За это время я выстроил факты, слухи и домыслы, которые узнал, в одну цепочку. Нового мне портниха ничего не сказала, только подтвердила то, что мне довелось слышать раньше.

"Все-таки все упирается в молодого хозяина замка. Только в чем его тайна? Пропал один из его доверенных слуг, оруженосец Гийом Бувье, с которым он ездил в монастырь. Странно, почему никто не знает название монастыря. Пропал он через несколько дней после того, как виконт вернулся в замок. Как сказала портниха, он был жадный и заносчивый тип. Был и исчез. По местным слухам, его забрал призрак Серого монаха, который снова появился в замке. Как-то он вовремя появился. Полсотни лет его никто не видел, а тут раз и выскочил. Понятно, что оруженосца убрали, и даже могу предположить за что его убили. Он что-то узнал и потребовал деньги, а призрака придумали, чтобы убирать всяких болтунов, если такие снова появятся, чтобы оградить тайну виконта".

Служанка, в подтверждение моих мыслей, держалась сухо и на разговор не шла. Когда она ушла, я закусил ветчиной и паштетом, выпил пару стаканов вина, после чего лег поспать пару часов, так как знал, что подобные пиршества обычно тянулись до глубокой ночи.

ГЛАВА 5

В большом зале, где полстены занимал ярко горящий камин, для праздничного пира уже стояли столы, изображая букву "т". Во главе "поперечины" будут сидеть хозяева и именитые гости, а за "ножкой" — остальные приглашенные, и я в том числе. На стенах, в металлических упорах, пылали факелы, на над столами горели "люстры" — четыре больших металлических обода, с установленными над них свечами. Каменные стены частично закрыты деревянными панелями и гобеленами. Когда я пришел, только рассаживались первые гости, по залу метались слуги, а в дальнем углу, сбившись в кучу, музыканты настраивали свои инструменты. Оглядевшись, я, неторопливо подойдя к самому дальнему концу стола, сел на скамью. На столе уже лежал хлеб, стояли глубокие миски с соусами, на серебряных блюдах лежали нарезанные колбасы, ветчина, паштеты. Вереницами протянулись вдоль всей длины стола кувшины с вином. Именитых гостей-дворян, претендующих на места в начале стола, рассаживал дворецкий, торжественно объявляя имя каждого из них. Постепенно зал заполнялся вновь прибывшими гостями, встречались знакомые, заводили разговоры, а в одном случае даже попытались поругаться. Судя по всему, это были какие-то старые обиды, но ссоре не дали вспыхнуть, разведя неприятелей по разные стороны. Шум за столом становился все громче. Сыпались грубые шуточки, шли разговоры, кто-то рассказывал смешную историю, дамы громко смеялись, музыканты играли какую-то тихую мелодию. Спустя какое-то время торжественно появились хозяева замка со своими личными гостями. После короткой приветственной речи хозяйки замка и ответных восторженных криков гостей — пир, наконец, начался. Громко заиграла музыка, слуги начали вносить блюда с горячей едой. Главным блюдом стола, естественно, стала добыча виконта — кабан. Гости ели, пили, произносили здравицы в честь хозяев. Если в начале пира на меня еще бросали взгляды приглашенные на пир соседи Морсеров, что этот незнакомый монах здесь делает, то после ряда опрокинутых кубков, собравшиеся за столом люди просто радовались жизни. Пили вино, ели мясо, слушали менестрелей, смеялись шуткам артистов. Я ел и очень осторожно наблюдал за виконтом, стараясь никак не выдать своего интереса. Причина была проста: напротив меня сидел "контрразведчик". Причем сел он не просто так: меня взяли под наблюдение. Из чего можно сделать только один вывод: мой разговор со священником, посвященным в тайну виконта, не остался не замеченным. Это стало еще одним, уже окончательным подтверждением тому, что все упирается в виконта. Особого внимания он мне не навязывал, но при этом как бы ненавязчиво задавал вопросы, пытаясь выяснить кто я такой и какое отношение имею к графине де Анжен, а заодно пытался напоить меня. Вот только вино я только пригубливал во время здравиц, а пил воду из кувшина, стоящего рядом со мной, к тщательно скрываемому неудовольствию "контрразведчика", чье имя я наконец узнал. Этьен Руссо.

"Обеспокоен. Судя по его настойчивости, у нас с ним еще один разговор состоится".

Вот только каким он выйдет, с позиции силы или обойдутся угрозами, я не знал. Я не думал, что меня собираются убить, но если тайна являла прямую угрозу для хозяев замка, то такой вариант нельзя было скидывать со счетов.

Судя по всему, Жерар де Морсер вел себя, как обычный молодой человек. Шутил, смеялся, правда, от танцев отказался, заявив, что немного потянул ногу на охоте и не хочет выглядеть смешным и неуклюжим. Единственное, что меня несколько удивило, так это как сидели за столом хозяева и гости. По местным обычаям обычно сажали молодых людей, как будущих мужа и жену вместе, посредине стола, а они почему-то оказались сидевшими по разным сторонам стола. Когда гости уже прилично напились и веселье захлестнуло их с головой, я поднялся и ушел к себе.

Вернувшись в комнату, я занялся приготовлениями к приходу возможных гостей. На кровати была свернута "кукла", а сам я устроился за креслом с высокой спинкой. Я до сих пор не знал в чем заключается тайна виконта, но рассчитывал, что незваные гости, если, конечно, появятся, дадут мне ответ. Вероятность их появления колебалась в районе 50%, то есть зависела насколько им важно сохранить тайну виконта.

Сначала раздался металлический щелчок замка, затем послышался легкий скрип открываемой двери. Я осторожно выглянул из-за спинки кресла.

"Двое. Разберусь".

Глазам двух ночных гостей предстала мирная картина. В тусклом свете, наполовину сгоревшей свечи, видна была часть кровати, на которой лежал, накрытый одеялом, человек. Они увидели то, что хотели видеть. Одним из них, как я и ожидал, являлся "контрразведчик". Второго, широкоплечего верзилу, с дубинкой в руке, я еще не видел. Стоило им приблизиться к кровати, как я встал и в один скачок оказался за спиной здоровяка, а в следующее мгновение кастет с силой упал ему на затылок. Верзила то ли хрюкнул, то ли рыкнул, после чего рухнул на пол. Второй незваный гость резко отпрыгнул в сторону, одновременно разворачиваясь в мою сторону. В его руке тускло блеснул кинжал.

— Пришли узнать: как мне спится? — насмешливо поинтересовался я у него.

"Контрразведчик" явно не ожидал подобного поворота, поэтому сейчас судорожно пытался понять, что ему делать и что говорить.

— Ты кто? — наконец, после тяжелого молчания, спросил он меня.

— Монах. Разве не видно?

— Ты убил...

— Пока нет, но если понадобится, то добью, не задумываясь. Все теперь зависит от тебя. Скажешь правду, договоримся, нет, пеняй на себя, — говорил я равнодушно и спокойно, даже с ленцой, делая все, чтобы у моего ночного гостя создалось впечатление, что его жизнь висит на волоске.

— Ты монах! Ты не посмеешь!

Судя по его истерическим выкрикам и испугу, проступившему на его лице, мои слова, тон и выражение лица его проняли в достаточной степени.

— Я не монах. Так я услышу от тебя правду или нет?

— Ты ничего от меня не узнаешь! — вот только в его голосе не было ни твердости, ни уверенности, которые должны были соответствовать этому заявлению. В следующий миг кастет с силой ударил его в грудь. Шок от резкой боли заставив на мгновение растеряться и отступить на шаг, а дальше уже было дело техники. Спустя минуту, он уже стоял на коленях, безоружный, с вывернутой назад рукой. Перехватив левую кисть Руссо, закрутил ему руку так, что тот оказался спиной ко мне, после чего стал выкручивать ее до тех пор, пока из его глотки не вырвался сдавленный стон.