Отторжение Платины

Даже не взглянув на прощание в сторону бездыханного тела Зенчи, Ия торопливо покинула комнату.

И хотя российский офицер уверял её, что они забрали все более-менее ценные вещи "чёрных археологов", беглая преступница решила ещё раз осмотреть соседнее помещение в надежде отыскать свой метательный нож. Девушка прекрасно помнила, как промахнулась, и тот влетел в распахнутую дверь. Однако поиски не дали никаких результатов, не считая закатившейся под матрас медной монетки.

Осторожно выглянув на веранду и не заметив в садике ничего подозрительного, Платина бегом бросилась на хозяйственный двор, едва не поскользнувшись на всё ещё кое-где сырой траве.

Знакомый вожделенный мешочек по-прежнему спокойно лежал под окном. Не без труда разорвав толстую шёлковую нить, Платина развязала горловину.

С минуту подумав, сбросила куртку, верхнюю рубаху и, повязав на талии пояс с зашитыми золотыми монетками, оделась вновь. Кошель с именными табличками спрятала под куртку, повесив его на плече.

Ия безусловно очень обрадовалась встрече с соотечественником. Однако то, что он, будучи офицером, не пришёл на помощь женщине, заставляло относиться к нему с большим недоверием или, по крайней мере, настороженно. А тут ещё и его странный приятель.

Ну нет, для начала следует узнать, что из себя представляют её очередные спасители, а уж потом откровенничать с ними.

Возвращаясь с хозяйственного двора, погружённая в свои мысли девушка едва успела остановиться, вовремя вспомнив предупреждение о том, что ей лучше не показываться на глаза коренным обитателям усадьбы.

Пригнувшись, она выглянула из-за угла здания и, облегчённо выдохнув, мысленно похвалила себя за предусмотрительность. По садику мимо фасада главного зала шествовала целая процессия, возглавляемая мичманом российского флота.

Он то и дело оглядывался на пробиравшуюся вслед за ним по густой траве плачущую, немолодую женщину с мальчишкой лет пяти или шести на руках. Второй сын гораздо старше шагал рядом, крепко держа её за руку и бросая на Жданова злобные, затравленные взгляды.

— Быстрее! — раздражённо прикрикнул одетый ещё более затрапезно, чем его молодой приятель, сухощавый мужчина, чей возраст надёжно скрывала густая, почти чёрная борода с нитями седины, а на спине висела перекинутая через плечо котомка.

Одной рукой он держал содержателя воровской гостиницы за воротник куртки, а вторая сжимала хорошо знакомый приёмной дочери бывшего начальника уезда кинжал, острие которого упиралось Криворотому Фуси в спину чуть выше поясницы. — Если всё ещё хотите увидеть его живым!

— Пощадите моего жалкого мужа, благородный господин! — перестав успокаивать сына, запричитала женщина. — Мы все умрём без него! Во имя Вечного неба и милосердной Голи, не оставляйте наших детей сиротами!

— Шагай! — оборвал её мужчина.

Наблюдавшая за ними беглая преступница решила, что это и есть господин Хаторо.

Тряхнув пленника, тот с гневом продолжил:

— Твой муж — мерзавец и негодяй! Он достоин тысячи смертей, а я лишь посажу вас в подвал, подлое отродье!

— Спасибо, добрый, благородный господин! — тут же отозвалась собеседница. — Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет почёта и процветания!

А её несчастный супруг лишь глубже втянул голову в плечи, подняв вверх руки с раскрытыми ладонями в универсальном жесте покорности и подчинения.

— Круто! — одними губами пробормотала Платина, мысленно отметив у себя отсутствие каких-либо эмоций.

Также безучастно она наблюдала за тем, как сторож усадьбы со всем своим семейством скрывается за знакомой толстой дверью, обитой металлическими полосами. Даже с такого расстояния Ия услышала лязг с силой задвинутого засова и лишь после этого вышла из-за угла, направившись к веранде у бывших покоев хозяйки дома.

Усевшись на ступеньки, она дождалась, когда мужчины, обогнув заросли камыша, подойдут ближе, и, поднявшись, отвесила им церемонный поклон.

— Так это вы из той же страны, что и мой друг господин Ждао? — поклонившись в ответ, спросил старший из них, недоверчиво глядя на девушку.

— Да, господин Хаторо, — скромно потупив взор, ответила Платина, быстро сообразив, что таким нехитрым образом абориген переделал русскую фамилию своего приятеля. — Никогда не думала, что встречу здесь земляка.

— Как вас зовут? — поинтересовался собеседник.

— Вы хотите знать моё настоящее имя или то, как меня зовут у вас? — в местной манере уточнила пришелица из иного мира, уже понимая, что имеет дело с дворянином пусть и в грязных лохмотьях.

— И то, и другое, — усмехнулся мужчина.

— Ия Николаевна Платина, — неожиданно вмешался в разговор мичман, пояснив: — У нас так принято, что незнакомых господ представляет друг другу их общий знакомый.

Бывшая студентка циркового колледжа понятия не имела о подобных тонкостях, но, "поймав" удивлённый взгляд аборигена, согласно кивнула головой, успев подумать: "Значит, это правда, что в военных училищах ещё и этикет преподают. А может, парень раньше за границей учился в какой-нибудь закрытой школе. Ну тогда он из очень-очень уважаемой семьи... И чего его на флот потянуло?".

— Но вот как госпожу зовут здесь, я, к сожалению, тоже пока не знаю, — усмехнулся офицер, разведя руками.

— Ио Сабуро, — правильно поняла намёк девушка.

— Рад, что мы смогли вам помочь, госпожа Сабуро, — уже чуть ниже поклонился дворянин и извинился: — Простите, но, к сожалению, мы сможем проводить вас только до дороги.

— Как это, господин Хаторо? — вытаращив на него глаза, вскричал Жданов. — Что будет делать слабая женщина одна в незнакомом городе?! Она же совсем пропадёт! Мы не можем этого допустить?

— А уж до Фумистори вам придётся добираться самой, — недовольно зыркнув на приятеля и демонстративно проигнорировав его слова, чуть повысив голос, с нажимом продолжил абориген. — Из-за того негодяя, которого ваш земляк уговорил меня не убивать, нас ищут и не только власти. Если вдруг вас с нами поймают, то посчитают сообщницей. За такое, между прочим, могут и казнить, невзирая на сословие.

— Надо же! — совершенно искренне удивилась Платина, невольно вспомнив о тех "качелях", что постоянно устраивает ей судьба или некий сверхъестественный игрок, в чьё существование она то верила, то сильно сомневалась в его существовании. — И меня тоже!

— Вас?! — почти в унисон удивлённо переспросили мужчины, и тот, что постарше, решил уточнить: — И в чём же вас обвиняют?

Посчитав, что скрывать данные сведения от "товарищей по несчастью", один из которых к тому же является её соотечественником, нет никакого смысла, Ия спокойно объяснила:

— Именно меня ни в чём, но вот моего приёмного отца, бывшего начальника уезда Букасо провинции Хайдаро, — в принадлежности к тайному обществу и государственной измене. Мне точно известно: кто и как его оклеветал. Но я никак не смогу это доказать. Да и поздно уже. Господин Сабуро умер, его супруга тоже. Что случилось с остальными членами семьи, мне неизвестно. Как видите, господа, я в таком же положении, как и вы.

— Когда это произошло? — нахмурился собеседник.

— В семнадцатый день месяца Волка, — опять-таки честно ответила девушка.

— И вас до сих пор не поймали? — с явным недоверием вскинул густые брови мужчина, поинтересовавшись: — Как же вы здесь-то оказались? Из Хайдаро сюда путь неблизкий.

— Это долгая история, господин Хаторо, — усмехнулась Платина, дерзко глядя ему прямо в глаза и тем самым игнорируя все правила местного этикета. — Может, сначала покинем это место?

— Вы желаете отправиться с нами, сударыня? — то ли удивился, то ли испугался, то ли обрадовался флотский офицер.

Абориген нахмурился, явно недовольный тем, что спутники в его присутствии говорят на незнакомом ему языке.

— Да, — подтвердила Ия на местном наречии, надеясь, что тот поймёт о чём разговор, и торопливо пояснила: — Если вы, конечно, не против, господа.

— Это не только опасно, но ещё и очень тяжело, — наставительно заметил дворянин в лохмотьях, грустно усмехнувшись. — Мы и сами-то ещё не знаем, что делать дальше?

— Но, господин Хаторо... — удивлённо заговорил молодой, однако старший товарищ резко вскинул руку, заставив того замолчать, и девушка поняла, кто в этой паре главный, и с кем надо договариваться в первую очередь, чтобы избежать скандала.

Нахмурившись, абориген молча и вопросительно посмотрел на неё, явно предвкушая негативную реакцию на свои слова и, очевидно, надеясь, что она откажется от своей идеи отправиться вместе с ними.

— У меня есть кое-какие планы, — вместо этого осторожно заговорила Платина. — И мне бы хотелось узнать ваше мнение о них. Только давайте всё-таки уйдём из этого места. Или, может, лучше уплыть?

— По реке? — живо заинтересовался собеседник, и Ия поняла, что они пришли сюда пешком.

— Там, — девушка неопределённо махнула рукой. — Есть мостки и лодка. Маленькая, но на троих места хватит. Только я не помню, есть ли там вёсла? Зато я заметила у забора длинный, бамбуковый шест. Если что можно отталкиваться им от дна. Вряд ли у берега очень глубоко.

Впервые за время их беседы взгляд дворянина в лохмотьях потеплел, и в нём появилось что-то вроде заинтересованности.

— Я видел здесь вёсла, — проговорил он и, чуть поклонившись, обратился к хмурому спутнику, напряжённо следившему за их разговором: — Господин Ждао, не могу ли я попросить вас сходить в тот сарай, где мы застали того негодяя? Там в углу, справа от двери, стоят два весла. А мы с госпожой Сабуро подождём вас здесь.

Ответный поклон соотечественника показался приёмной дочери бывшего начальника уезда довольно неуклюжим. "Наверное, недавно здесь, вот и не привык ещё кланяться по каждому поводу", — подумала она.

— Я-то схожу, господин Хаторо, — с неприкрытой угрозой проворчал офицер. — Только имейте ввиду, я госпожу Ию не оставлю и сделаю всё, чтобы ей помочь.

— Не сомневаюсь в благородстве ваших побуждений, господин Ждао, — хотя собеседник произнёс это с самым серьёзным выражением лица, пришелице из иного мира послышалась в его голосе тщательно скрываемая ирония. — Только и вам не стоит забывать о серьёзности нашего положения. Госпожа просто не понимает, какой опасности подвергает себя, оставаясь рядом с нами. Вот я и собираюсь ей это объяснить.

— Но почему не в моём присутствии? — раздражённо насупился молодой человек. — Почему вы хотите, чтобы я ушёл? Вы мне не доверяете?

— Как вы могли подумать обо мне такое, господин Ждао?! — вскричал абориген, и Платина подумала, что на этот раз тот, кажется, действительно искренен. — Вы спасли мне жизнь. Мы стали братьями и вместе бежали из военного лагеря. Вы помогли мне наказать предателя! Клянусь Вечным небом, памятью предков и своими детьми, что я доверяю вам как себе! Но вы же сами признавались, что ещё недостаточно хорошо понимаете нашу жизнь. Вот я и опасаюсь, что вы в силу молодости и благородного желания помочь соотечественнице можете внушить ей ложные надежды. Без вас госпожа лучше меня поймёт и оценит ситуацию.

— Тем не менее я остаюсь! — упрямо набычился мичман.

— Идите, Александр Павлович, — по-русски сказала Ия и тут же перешла на местный язык: — Господин Хаторо старше нас и мудрее. Я с почтением его выслушаю и выскажу своё мнение, если он захочет его знать.

Тёмно-русые усы и борода задёргались, словно офицер пытался что-то прожевать, но девушка одобряюще улыбнулась, внутренне готовясь к тяжёлому разговору с аборигеном, а молодой человек, резко развернувшись, почти бегом побежал по узкой тропинке в густой траве.

— Господин Ждао молод и полон благородных устремлений, — задумчиво глядя ему вслед, проговорил дворянин в лохмотьях. — Как и всякий юный воин, он жаждет подвигов и всей душой хочет помочь своей соотечественнице, не понимая, что с нами вам будет гораздо опаснее, чем одной. Вы молоды, красивы и, как я понимаю, хорошо образованы. Ваши движения указывают на занятие танцами...

"Ну, не совсем, — мысленно поправила его Платина, уже догадываясь, куда клонит этот козёл, и выругалась: — Вот же-ж! И почему все здешние мужики хотят сделать из меня шлюху?"

— В одиночку у вас больше шансов выжить, — продолжал убеждать её собеседник.

— Предлагаете мне пойти работать в заведение Ветра и Луны? — напрямик спросила Ия. — Стать проституткой?

— Да, — нимало не смутившись, подтвердил Хаторо. — Управители публичных домов редко интересуются прошлым своих девушек. Особенно тех, кто приходит к ним по доброй воле. С вашей внешностью у вас есть шанс попасть в любое из закрытых заведений, предназначенных только для дворян и очень богатых купцов.

— Не выйдет, — покачала головой пришелица из иного мира, понимая, почему абориген отослал своего молодого приятеля, перед тем как сделать ей подобное предложение.

— Господин Ждао говорил мне, что в вашей стране подобное занятие считается ужасно постыдным для женщин любого сословия, — понимающе кивнул собеседник. — Но у нас в просвещённой Благословенной империи куртизанками восхищаются поэты, их портреты пишут самые знаменитые художники, сохраняя прекрасные образы этих дам для будущих поколений. Если вы сумеете очаровать богатого мужчину, то сможете даже стать его наложницей и официально войти в семью. Оставшись с нами, вы будете считаться сообщницей убийц и рискуете закончить свою жизнь под мечом палача. Или вас раздерут быками, привязав за руки и за ноги, а то и посадят на кол. С учётом того, что вы женщина, это может быть особенно мучительно и продлиться очень долго.

Платина невольно поёжилась, вспомнив суд в Кафусе и полные ужаса вопли Мкона.

Она не ходила смотреть на его казнь, но за время пребывания в этом мире видела уже достаточно смертей. От убийства крестьян работорговцами в роще у деревни Амабу и бойни на моноканской дороге, когда рабы, носильщики и надсмотрщики с воинами падали под стрелами солдат, охранявших "стену мечей", до схватки "чёрных археологов" с разбойниками по дороге в Сакудзи.

Ия понимала, что рассказчик специально нагоняет жути, чтобы от неё избавиться, но память упрямо подсовывала ей кровавые картинки. Вот только она уже решила держаться ближе к Жданову. Да, парень молод, немного странно воспитан, и не настолько храбр и благороден, как по её мнению положено быть моряку и офицеру. Скорее всего попал сюда недавно и разбирается в местных реалиях, наверное, ещё хуже её. Но всё же он... поневоле свой, один единственный на миллионы аборигенов. И им, по крайней мере, будет легче понять друг друга. И ещё Александр, то есть, конечно же, Сашка, по крайней мере, с ней честен. Кто-то похитрее мог бы и скрыть то, что слышал, как её насилуют. А этот признался, извинился и до сих пор, кажется, чувствует себя виноватым. Ну и ещё он мужчина. Пусть не такой сильный, смелый и надёжный, как бы ей хотелось. Да только лучше пока не попадалось.

Однако о своих мыслях девушка предусмотрительно умолчала, заговорив о другом:

— Да, вы правы, господин Хаторо. Для меня продажа своего тела действительно занятие крайне постыдное и совершенно неприемлемое. Но дело не только в этом. Не знаю почему, но спустя пять месяцев после ареста моего приёмного отца меня вдруг начали искать снова. До этого я была, кажется, совершенно никому не нужна и жила более-менее спокойно. А сейчас появились объявления о розыске и даже с портретом. Если управитель заведения Ветра и Луны или кто-то из посетителей меня вдруг узнает...