— Простите, — Главный страж устало потер переносицу. А ведь он был в ночном разъезде и с утра уже опять на ногах. И со мной "беседовал" не из праздного интереса. Кажется, Тим говорил, что вчера был экстренный вызов.

— Если Вы расскажите, что произошло, возможно, я смогу как-то Вам помочь, — вряд ли я действительно могу чем-то помочь стражам, но, может быть, узнаю что-нибудь.

— Вчера в секторе двадцать семь было зафиксировано два сильных выброса магии с перерывом в несколько часов. Это показалось нам очень подозрительным, и мы выехали на место происшествия. По дороге нашли Вас и отправили вместе с Тимом в крепость. На месте ничего подозрительного найдено не было. А когда маг попробовал восстановить картину произошедшего (ничего себе! Терим действительно крутой маг раз ему по силам такое заклинание)... Мы не поверили своим глазам. Трое эльфов из клана Летучих Мышей устроили пикник прямо перед охранным контуром. Посидели, обсудили последние сплетни и скрылись телепортом. Туда они пришли, по всей видимости, также, — Я незаметно перевел дух — меня он там не видел, эльфа с его командой тоже. Хотя возможно Главный страж не все мне рассказывает. Тем временем он продолжил:

— Вы слышали о "Летучих Мышах"? — дождавшись отрицательного ответа, страж пояснил, — это не клан, в обычном понимании этого слова, фактически это специальный отряд быстрого реагирования. Очень опасные противники, их легко вычислить по черной униформе. В общем, сейчас я пытаюсь понять, что им было надо на наших землях и что мне теперь делать. Вы знаете что-нибудь, что может помочь разобраться во всем этом?

Я отрицательно покачал головой.

— Если Вас интересует мое мнение, то я думаю, стоит удвоить отряды и усилить их магической поддержкой.

Главный страж неопределенно хмыкнул. Я понимаю, что он хотел услышать от меня полезную информацию, но я пока не хочу рассказывать о своем участии во всем этом представлении.

— Завтра мы проводим Вас домой, а пока отдыхайте. — Страж поднялся, показывая, что разговор окончен.

— Спасибо Вам за помощь, — я поклонился и вышел.

Нашему отряду предстояло преодолеть четыре конных перехода, и поэтому я искренне обрадовался, когда узнал, что Терим тоже будет "провожать" меня до дома. Всего выпроваживающих было десять. Раньше меня сопровождал один, в крайнем случае, два человека, и при первой же возможности я старался избавиться от такой опеки. С каждым часом мы все больше удалялись от границы, а, следовательно, путешествовать становилось безопасней. Может торжественно пообещать, что не сбегу, что людей гонять туда-сюда?

Отец не вышел меня встречать, на мой встревоженный вопрос мне ответили, что он уже спит (В 10 часов вечера? Да отец никогда раньше полуночи не ложился!) и будет ждать меня завтра утром у себя в кабинете. Значит, отец не захотел меня видеть. Ничего не скажешь, теплый прием ожидал меня в родном доме. Глаза закрывались на ходу, но когда я добрался до своей кровати, сон еще долго не приходил. Проворочавшись полночи, я все-таки заснул.

Открыв глаза утром, я не сразу понял, где я нахожусь. А когда понял, то взвыл от мысли, что сейчас мне надо идти к отцу объясняться.

— Господин Иллирэн, Вам плохо? — Повернув голову, я обнаружил, что в моей комнате находится какой-то парень в ливрее слуги, раньше я его в замке не видел. Его выправка внушало сильное подозрение, что ему привычна несколько другая форма одежды — военный мундир или что-то в этом роде. Похоже, его приставили ко мне, чтобы ненавязчиво охранять. — Что с Вами? — может сказаться больным и отстрочить неприятное объяснение? Нет, надо взять себя в руки и поговорить, наконец, с отцом, не покусает же он меня. Я натянул одеяло на лицо: не хочу никого видеть, никого слышать, меня здесь нет.

— Я позову лекаря, — а, он все еще здесь.

— Не надо! — я рывком сел в кровати.

На негнущихся ногах я шел по длинному коридору и лихорадочно соображал, что мне делать. Рассказать отцу все как есть или о чем-то умолчать? У меня было много времени, чтоб над этим подумать, но единственное заключение, к которому я пришел, было: не врать. Только не знаю, насколько стоит быть откровенным. Я долго стоял под дверью кабинета и не решался войти. Дверь неожиданно открылась — на пороге стоял отец.

— Все-таки пришел. Ну, заходи, — отец пропустил меня внутрь. Я нерешительно замер посередине комнаты. — Садись, что стоишь как неродной.

Я присел на край стула. Раньше я забирался в кресло с ногами, но сейчас не посмел. Вчерашний более чем холодный прием, сегодняшний слуга с повадками воина, — все это было пугающе непривычно и нервировало меня. И сейчас, не зная как себя вести, я мечтал провалиться под землю, лишь бы не сидеть здесь под изучающим взглядом отца.

— Иллирэн, что происходит? — я вздрогнул от этого холодного "Иллирэн", раньше отец всегда называл меня Рэном. Я промолчал, продолжая изучать сто раз уже виденную чернильницу.

— Ты даже не посмотришь на меня? — Я медленно поднял голову, но, встретившись глазами с отцом, тут же отвел взгляд. А я ведь ничего плохого не сделал, а веду себя как нашкодивший ребенок.

— Рэн, ты пропадаешь на неделю, никому ни слова не сказав, я поднимаю верх дном всю округу, чтобы тебя отыскать, а ты находишься у эльфийской границы, без вещей, без денег, без оружия, в лохмотьях, весь израненный, — голос отца дрогнул, — а когда возвращаешься, ведешь себя, как будто тебя сейчас будут бить.

Теперь я окончательно понял, что не смогу рассказать отцу о своих похождениях, и дело даже не в отношении отца к эльфам, и не в том, что мне больно, вспоминать о том, что эльф меня жестоко обманул. Просто раньше я всегда в сложных ситуациях бежал к отцу, который неизменно меня выслушивал и помогал делом или хотя бы советом. Как бы он ни был бы занят, он всегда уделял мне внимание, не отмахиваясь даже от самых пустяковых проблем. Поэтому когда я нашел эльфа, надо было не тащить его лесом, обходя приграничные патрули, а сообщить отцу, не стал же бы он резать моего "пациента". У меня не было причин не доверять ему. И теперь я не мог вот так просто рассказать отцу, что в действительно сложной ситуации, я не счел нужным даже сообщить ему о своих затруднениях. Нет, я все сделал скрытно, как преступник. А отец тут переживал за меня...

— Я... — я не узнал свой голос. — Вещи украли, а рана... я с дерева неудачно упал.

— А меч? Меч тоже украли? — в голосе отца слышался горький сарказм.

— Нет, меч я продал, точнее, оставил в залог, нужны были деньги...— я уже почти ненавидел себя за эти слова, но солгать отцу не смог. Я и так пренебрег его доверием, ложь сделала бы ситуацию совсем невыносимой, — срок истекает сегодня или завтра, я не помню...

— Спасибо, хоть тут не соврал, — он откуда-то вытащил мой меч. Отец избавил меня от позора, выкупив мой клинок — как всегда походя, решил мою проблему, а я даже не подумал, о том, чтоб обратиться к нему: возомнил себя взрослым и самостоятельным.

— Я думаю, что пока он будет храниться у меня, — я молча кивнул. — Знаешь, тебе лучше ближайшее время не отлучаться из замка без сопровождения. Если тебе что-нибудь понадобится — тебе достаточно меня попросить.

Я снова кивнул. Понятно, отец, со всей присущей ему деликатностью, только что посадил меня под домашний арест. Лучше бы он наорал на меня, чем своим доброжелательным отношением очередной раз заставить меня вспомнить, как я одним махом перечеркнул существовавшее между нами доверие и взаимопонимание.

— Мы вернемся к нашему разговору через неделю. А пока можешь идти. Жду тебя к обеду.

Обед прошел в тяжелом молчании, есть не хотелось и, поковыряв салат, я так и не притронулся к основному блюду. Едва дождался, пока отец доест, и ушел в свою комнату. Хайк, новый "слуга", не докучал мне своим присутствием, однако, неизменно пристраивался за моим плечом, когда я покидал комнату. Он же приходил будить меня по утрам. Я не выходил за пределы замка, а под конец недели почти не вылезал из своей спальни — не мог спокойно видеть отца, смотревшего на меня с молчаливым укором, и каждый раз вздрагивал, натолкнувшись на него где-нибудь в коридоре. Я хотел было возобновить свои тренировки, но для этого надо было идти к отцу за мечами (я их отдал ему на хранение перед отъездом), а у меня язык не поворачивался просить свои мечи, после того как я так запросто расстался с церемониальным.

Я сильно похудел за эту неделю, от голода у меня нередко кружилась голова, но в присутствии отца у меня кусок в горло не лез, я давился едой, меня уже мутило от одного только ее вида, и, в очередной раз сказав, что неголоден, я поднимался к себе.

— Рэн, что с тобой происходит? — от неожиданности я чуть было не выронил нож, которым чертил узоры на скатерти.

— А? Прости, ты что-то сказал?

— Ты на себя в зеркало давно смотрел? — а что в него смотреть, видок у меня тот еще: бледный, худой, с кругами под глазами от постоянного недосыпания. По ночам меня мучили кошмары, снился в основном эльф, умирающий у меня на руках. И тогда я просыпался в холодном поту и ходил до утра по комнате, только чтобы не заснуть вновь и не видеть мучения бывшего подопечного. — Ты ничего не ешь, стал рассеянным, все время клюешь носом...

А еще я все время мерзну. Хайк уже пару раз переносил меня на кровать, после того как я, завернувшись в одеяло и подсев поближе к огню, так и засыпал в кресле.

— Зайди ко мне в кабинет через часик. — Я не знаю, что мне скажет отец, но если уж я сразу не рассказал все, то теперь уж точно буду отмалчиваться.

— Так больше продолжаться не может, — я кивнул, — я не хотел тебя торопить и дал тебе неделю, чтоб ты спокойно мог все обдумать и рассказать мне, наконец, что произошло. Я честно скажу, что огорчен твоим недоверием, — я дернулся как от пощечины.

— Я не могу спокойно смотреть, как ты изводишь себя, и поэтому решил поговорить с тобой на чистоту. Не знаю, что произошло на самом деле, могу только показать тебе, как выглядят твои поступки со стороны. Я хотел бы верить, что это неправда, но, к сожалению, не могу найти другого объяснения твоим действиям.

Я внимательно посмотрел на отца, я тоже не могу найти объяснения всем своим действиям. Например, зачем мне приспичило покупать эльфийский клинок?

— Так что слушай, и если что, поправь меня. Ты приехал к Мастеру Назару и прожил у него несколько дней, — отец вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.

— За это время ты обманом заполучил около полутора литра крови местных жителей — я понурился. Все правильно. Иначе как обманом мои действия не назовешь.

— После этого ты отправился в город, купил там походные носилки, лошадь и мертвый эльфийский клинок. — А отец хорошо осведомлен обо всех моих перемещениях. Может он уже и про эльфа все знает?

— Затем ты отправился в сторону границы и пересек защитный контур где-то в районе двадцать девятого сектора — Опять в точку. Только сектор был двадцать седьмым.

— Там ты сильно порезал ладони и потерял много крови. Я ничего не упустил? — Я неопределенно пожал плечами. Отец ничего не упустил, скорее кого. — Весьма странные действия для молодого человека, ты не находишь? Объясняется же все до ужасного просто. Ты всегда был любознательным мальчиком и любил всякие эксперименты, а еще тебе хотелось быть магом. Так вот, найдя в какой-то книге мощное заклинание, не требовавшее непременного наличия Дара, ты не удержался и захотел опробовать его. Зная, что я не одобрю такие игры, ты решил уехать к Мастеру Назару и, там, воспользовавшись его отсутствием, начал собирать необходимые ингредиенты: человеческую кровь, душу, заточенную в клинке, и тело. Не перебивай! Погрузив на носилки чей-то труп (я надеюсь, что ты его все-таки где-нибудь выкопал, а не убил кого-нибудь сам), ты дошел до границы и пересек охранный контур (к тому моменту я уже начал тебя искать, поэтому на всякий случай он был перенастроен). Контур непременно среагировал бы на запрещенную магию, творимую внутри него. Теперь тебе ничто не мешало провести ритуал. Не знаю, то ли тебе не хватило собранной крови, то ли ритуал поднятия и оживления трупа требовал крови "создателя", и ты порезал себе ладони и добавил уже своей. Потом что-то пошло не так, и, судя по всему, эксперимент не удался. Единственное, что не очень ясно, это как ты себя вылечил. У тебя был сообщник? Тогда все ясно, он-то тебя и вылечил, и ранил, и ограбил... — Отец хотел еще что-то сказать, но я его уже не слушал.

Не чувствуя ног, я выбежал из кабинета, сбив по дороге Хайка, и понесся вперед не разбирая дороги. Как отец мог только подумать? Он обвинил меня в практике некромантии, которая была уже больше трехсот лет объявлена вне закона. Так вот почему меня по дороге домой охраняли десять человек, они охраняли не меня, а от меня. Поэтому меня везде сопровождал молчаливый Хайк, а мечи мне так и не вернули. Конечно! Никто знает, чего можно ожидать от избалованного подростка, почувствовавшего вседозволенность, дерзнувшего встать выше жизни и смерти. Странно, что меня еще не посадили в одиночную камеру. Занятие некромантией обычно каралось смертной казнью, но меня как начинающего некроманта могли и пощадить, и, учтя мой "нежный возраст", заменить казнь тюремным заключением. По лицу, не останавливаясь, текли слезы, а я все бежал, пока меня не догнали: меня сбили с ног и прижали лицом к полу. Сквозь пелену слез, застилавших глаза, я все же различил, как кто-то подошел ко мне. Меня вздернули на ноги, но не отпустили, продолжая крепко держать за плечи. Лицо отца, стоящего напротив, казалось окаменевшим:

— Иллирэн, надо отвечать за свои поступки. — Ноги подкосились, и я безвольно повис на державших меня руках. На смену истерике пришло спокойное равнодушие. После того, как самый близкий и родной человек поверил в то, что я мог раскапывать могилы, только для того, чтоб удовлетворить свое любопытство, мне стало все равно.

Глава 8. Привет из недавнего прошлого.

В комнате было удушающе жарко, и я сбросил одеяло на пол. Это не принесло мне желанного облегчения. Облизал потрескавшиеся губы, кувшина с водой нигде не было, сполз с кровати и горячим лбом прислонился к окну. На улице шел дождь. Я дернул створку, она неохотно поддалась, заставив меня поморщиться от визгливого скрипа. Высунувшись в окно, я подставил разгоряченное лицо струям дождя и порывам холодного ветра. Вода приносила успокоение, смывая остатки очередного кошмара. Я стоял и всматривался в темноту, наслаждаясь буйством стихии, когда неожиданно раздался резкий вскрик, и кто-то смазанной тенью пробежал к дому. Силясь хоть что-нибудь рассмотреть за стеной воды, я наполовину свесился в окно, сразу же промокнув до нитки. Дверь резко распахнулась, и ветер, всколыхнув занавески, выстудил всю спальню.

Я резко обернулся, неосторожное движение вызвало головокружение, и мне пришлось обеими руками вцепиться в подоконник, чтобы не упасть.

— Иллирэн, пожалуйста, отойди от окна, — стараясь не делать резких движений, ко мне шел дед. Таким голосом обычно говорят с буйно помешанными. Ах, да! Я ж теперь спятивший некромант. Криво улыбнувшись, я отвернулся к окну.