-Ой. Надо будет сделать новую ра-кату. А лучше, попрошу Абебу. У неё всё так аккуратно получается. Кааса, смотри, что у меня ещё есть! — Подросток залез в свой внушительный мешок и достал длинную охотничью стрелу. — Держи.

— Что это такое? — спросил мужчина, приглядевшись к жестяной трубке, примотанной к самой стреле. Трубка воняла, и из неё торчала жёсткая нить.

— Это... чха.

— Ты простыл?

— Нет, эта штука называется "чха". Так принц сказал. Она работает, как ра-ката, сейчас покажу!

Парень установил стрелу на станок, быстро собранный из досок, также сложенных в его мешке, и направил сооружение прочь от озера. Махнув Каасе отойти на пару шагов, мальчишка запалил факел, поджог им нитку, торчащую из стрелы, и отбежал к воину. Первые пару секунд ничего не происходило, только потрескивала тлеющая нить. Затем тусклый огонёк вполз в трубку и оттуда повалил белый дым. Сначала немного, но потом вонючее облако скрыло весь станок, а стрела резко улетела прочь, оставив лишь дымный след, медленно исчезающий в воздухе.

— Видел?! Ты видел? Она сработала! Представляешь, принц рассказывал, что большая чха может пустить сто стрел за раз! Мы теперь всех врагов убьём.

— Бегемот... Искать эту штуку ты будешь сам.

— А ты?

— А я пойду помолюсь Вааку.

— Какому Вааку? Ты же в церковь ходишь, я видел, — растерялся подросток.

— Я потом и Христу помолюсь, и Истифанию. Всем помолюсь...

У Каасы была хорошая память, и сейчас перед его глазами встал эпизод, когда пьяный в стельку принц держал за руку раненную индианку и шептал: "Ну, погодите у меня, содомиты арабские. Я вас всех на ноль помножу, как Содом с Гоморрой. Я вам устрою ядрён батон с баллистической ракетой." Полусотник спецназа не знал, что такое "ядрён батон", но сегодня он понял значение слова "ракета".

* * *

Что будет, если объединить широту русской души, с той же широтой, но эфиопской? Да ещё приправленной южными темпераментом и энергией. Правильно! Будет эпическая гулянка. Окончание сезона дождей на озере Тана в этом году праздновали от души. Светлокожий северный рас, присланный Негусом Нагаст, собрал народ нескольких окрестных деревень — таких многолюдных праздников не помнили даже старейшие из приглашённых дедов-старейшин. Пиво и медовуха текли рекой, столы ломились от забитого недавно бегемота, а тефовые инжеры лежали вперемешку с настоящими новгородскими блинами. Такой праздник живота был в новинку селянам, жившим чуть ли не впроголодь после регулярных поборов местного Негуса. Спасибо матушке-Тане — озеро спасало даже в самые трудные годы.

Смешение культур не обошло и прочие развлечения. Под темнеющем небом среди костров в привычные звуки лютней и барабанов вплетались певучие переливы северных гуслей. Пусть мало кто из них понимал чужеземный город, но хорошую музыку амхара ценить умели. А затем, в накладе не остались и чёрные гости. Сначала несколько парней-слоноводов добавили колорита, а затем и воины далёкого южного племени Хамер оккупировали барабаны и, под неудержимые первобытные звуки их песен, на празднование как-будто пришли сами джунгли.

— Хорошо гуляем, атаман, — сказал суровый мужик, что мог бы сойти за викинга, если бы не глубокий тропический загар. — Смотри, как Буй с Быком среди местных девок отплясывают.

— Так ото ж. Глядишь, Степан, скоро ещё пару свадеб сыграем, — немного рассеяно ответил ему сидящий рядом на бревне собеседник.

— А ты чего не весел? Пиво есть, мясо есть. Баба дома ждёт. Как у тебя, вообще, после здешних дождей душа не поёт?

— Всё бы тебе праздники да гулянки, друже. Ответ перед князем как держать будем?

— ..., умеешь ты настрой портить.

— Ну вот. Одними "задницами" князя не удивить. Да и идея, если честно — его.

— А что делать? Здесь из дерева один только можжевельник. Это, ..., даже не сосна, ладью на ... не сделаешь. Вот и изгаляемся. И вообще, "задницы" — уже что-то. Помнишь, как амхара галеру захватывали?

— Ну?

— Они плыли на дерьме всяком. А двухкорпусные посудины — самое то, чтобы спящие корабли брать. Можно сделать маленькие, на одного воя со сбруей. Или побольше, на отряд. Они быстрые — сидят легче чем лодка, и на волне устойчивые.

— Дело говоришь Степан. Я тоже об этом думал... Помнишь, как мы того Любекского купца брали? "Задницы" бы нам ой как подсобили.

— Хе. Ничего, и без них сдюжили. Знатная была добыча, — довольно усмехнулся "викинг", вспоминая дела минувших дней.

— Но я тебе говорю, одной мелочи мало. А большие корабли... Хоть из железа строй. Которого во-первых нет, а во-вторых жалко.

— Слышишь, Твердята, ты с узкоглазым говорил? — вдруг задумался Степан.

— О чём? Этот бес по-амхарски говорит хуже меня.

— Бык его понимать наловчился. Вчера мне баял, что узкоглазые свои ладьи из мягкого дерева делают.

— Да ну. И как?

— Шьют!

— Чего? — изумился бывалый мореход.

— За что купил, за то и продаю. Я и сам мало верю. Но если не брешет...

— Если не брешет, то надо пробовать... Завтра сядем с Быком, бесом этим, монаха княжеского позовём и будем неспеша обдумывать. А пока — гуляем.

* * *

— Нет, ты слышал это? — ругался Твердята, потрясая толстой можжевельниковой веткой, — шить галеры и когги из мягкого дерьма. Ничем иным эту "древесину" язык назвать не поворачивается. Да я из него даже струг шить не буду!

— Батька атаман, не гневись. Я только перевожу, да и Чухан всего-лишь рыбак, а не корабел. Не брешет он ведь. Можа чего не просто не знает, но заведомой лжи не бает.

— Чу Хань, — подал голос "гость" из далёкого Востока.

— Чего он там бормочет?

— Да поправляет, мол имя его опять переврал.

— Да? А по мне, чухан и чухан, разницы не слышу, хоть и многим говорам учен. Ты, Бык, как вообще этого чорта басурманского понимать наловчился?

— Не поверишь, батька атаман. Одну чёрную бабу на сеновале валяем. Сначала морды друг другу разукрасили, а потом сошлись как-то. Да и вдовушка Мекель не против.

— Что? Это он тебя давече "угостил"? — действительно, сухой китаец никак не выглядел достойным противником здоровенному новгородскому мореходу.

— Вертлявый, змей, и ногами лягаться горазд.

— Ну-ну... эй погодь, Бычара, как это вы одну бабу валяете? Одновременно харите что ли?

— Нуу... — потянул молодой ещё амбал.

— Вот, ..., ...ая страна. Мало того, корабли из говна, так и мой ушкуйник с чортом узкоглазым на пару срамом занимается. Я ...ю, Степан.

— Что, сразу Степан? — отозвался тот. Не всем князь бабу нашёл, вот и выкручиваются, как могут. Ну и ты, Бык, даёшь. Не тесно бабе вставлять, когда там один уже болтается?

— Да ну, нет конечно. Басурманы в корень не идут, куда им до славянского ...я. — Китаец Чу Хань, перекрещённый на русский манер "Чуханом", только удивлённо переводил взгляд с одного ржущего здоровяка на другого.

— О чём разговор? — поинтересовался на амхарском подошедший к мужикам монах. Брат Тавон достался новгородскому капитану "в подарок" от принца в качестве "научного консультанта". В Хайке этот тридцати с чем-то летний священнослужитель входил в орден Соломона и трудился в основном в алхимических лабораториях Тамара. Как и его бывший начальник, монах отличался пытливым умом, хоть и не мог похвастаться столь же широким кругозором. Впрочем, по землям Амхара попутешествовать он успел. — Слышу крики, думаю, отпевать кого придётся, а пока подошёл, сплошное веселье.

— Эх, абун, думу ведём о деле корабельном. А ярился я, ибо дерево сиё, — Твердята потряс всё ещё зажатой в кулаке палкой можжевельника, — к постройке судов малопригодно.

— А какое нужно дерево? Раньше ты не жаловался, рас, — удивился амхарец.

— Раньше мы задницы делали. То лодки не серьёзные, для моря почти не годные — нужны они больше, чтобы людей к воде приучить. А для кораблей-мореходов другое дерево потребно. Плотное, твёрдое. Чтобы против воды и червя сильным было, и удар волны держало. Ан нет у вас такого дерева.

— Как это нет? — поднял бровь Тавон. — Есть и немало, просто места знать надо. Да что далеко идти? В долине этой реки, — он указал на видневшийся за деревней исток Нила, — днях в трёх пути ты найдёшь крепкое, сильное дерево. Можжевельника в землях Негуса Нагаст, конечно, очень много, но и прочих деревьев не счесть. Надобно тебе, рас, подрядить здешних охотников, пусть принесут образцы из лесов, а ты уже выберешь, чего тебе потребно.

— ...ь меня в дупу, веслом через колоду, — опешил новгородец. — Это сколько же мы тут голову ломали, ища замену тому, что у нас уже есть? Подь сюды, морда монашеская, я тебя расцелую. Камень с души снял.

— Э-э, нет, мне и так хорошо! — шутливо возразил монах, спрятавшись за спину молодого новгородца.

— Степан, поднимай наших. Завтра же отправим с местными, пусть на месте дерево оценят.

— Живём, батька атаман?

— Живём, сынок. Дерево, конечно заготовить надо и просушить. Но с первым чудо-звери помогут, а второму надо только время, — капитан хитро прищурился.

— Ой не нравится мне твой взгляд, Жданов сын, — пробормотал его помощник. Говори уж, чего задумал?

— Князь, когда наказ на морское дело давал, идей странных подбросил. Хочу одну из них опробовать, раз уж душа более не зудит, а ждать лес всё равно надо.

— Это какую? — заинтересовался уже негр.

— Каменные корабли. — Тишину можно было разбивать молотком. Наконец Степан подал голос.

— Князь сильно выпимши был?

— В том то и дело, что нет. Даже бумагу дал счётную. Там по закону архимеда-грека, даже каменный когг поплыть может, если правильно сделать. И камень не простой, а рукотворный, что в Хайке-городе лепят.

— Да... греки в море толк знают. Помню, как мы от ихнего огня бегали. Но даже они из камня не строят...

— Принцу Ягбе откровение свыше было, — вмешался брат Тавон. — Господь ему великую мудрость даровал, о вещах, что в окрестных землях неизвестны. Если он говорит, что можно сделать, то получится непременно. Секрет бе-тона ведом мне — обучался я и у мастера Зенабу. Так что камень будет, рас Теводорос, — эфиоп как всегда переврал имя новгородца, — ты мне только счётную бумагу покажи, и какая форма тебе потребна.

На следующий же день вокруг матушки Таны разошлись отряды разведчиков. За ними, как были найдены нужные сорта деревьев, последовали слоны и лесорубы. С помощью умных гигантов и невиданного ранее неграми новгородского инструмента, работа спорилась. Гондар-град разросся ещё больше, наполнившись лесарями, углежогами и прочим рабочим людом. Над Нилом выросли колёса, пусть более неказистые, чем в Хайке, но достаточные для нужд нового цементного заводика, а по озеру забегали лодки с катамаранами, обеспечивая город рыбой и сырьём. Первое зерно будущего, вдали от земель Шоа дало росток...

* * *

Негуса Нагаст Йикуно Амлак восседал в походном шатре. Сегодня он делил вечернюю трапезу со своим ближайшим советником, ычеге Текле Хайманотом. Оба мужчины давно перевалили за четвёртый десяток и смотрели на мир одинаково холодным взглядом.

— Ну как тебе послание? — поинтересовался правитель, когда глава церкви оторвал взгляд от письма.

— Если честно, то я теряюсь. Всё это выглядит диким, но вчитываясь в цифры, всё выходит, так, как он и говорит. Конечно, я ещё не смотрел развёрнутые расчёты и обоснования, но уверен, что мои лучшие монахи не найдут не единой ошибки... — Текле потянул себя за бороду. — Ты меня давно знаешь, друг. Несмотря на всё это, — он показал на внушительный крест на своей шее, — я далеко не самый набожный человек.

— Да, ты у нас явно не Йесус-Моа, — усмехнулся в ответ царь.

— Но вспоминая Ягбу всего лишь пару лет назад и читая это, — он приподнял свиток, — впору уверовать в Него по-настоящему.

— Думаешь я ошибся? — негус нахмурился.

— Поставив на младшего? Трудно сказать. До сегодняшнего дня, я был уверен, что Ягбе хватит своих "игрушек". Хайка и того поселения, что ты разрешил ему поставить на Тане. Но теперь... Сам видишь, это перевернёт уклад жизни, и твой старший прекрасно осознаёт последствия. Как бы не лучше нас с тобой.

— Пойдёт против моей воли, коли я укажу, что Удым Араду быть Негусом Нагаст?

— Зачем? Мы с тобой далеко не молоды. Если старший всё-же пожелает трон, то дождётся твоей смерти и поставит зарвавшегося младшего брата на место. Забыл что ли, как сам увёл трон из под Лалибелиного избранника?

— Меня поддерживала церковь. А его...

— Тоже поддержит. Йесус-Моа за Ягбу стоит горой. Против его авторитета даже я бессилен. В лучшем случае — нейтралитет.

— Но войско поддержит Удым Арада.

— Йикуно, о чём ты со мной споришь? Сам ведь знаешь, что меньшие негусы постараются урвать побольше и будет очередная междоусобица. Вопрос только, кто победит. Помнишь, что творил полк твоего старшего в Таджуре? А что ещё он успеет настроить за следующие годы? Если ты твёрдо хочешь видеть Удыма на троне, то путь только один.

— Нет... — медленно и задумчиво проговорил Негуса Нагаст. — Подсылать убийц к собственному сыну, не разменявшему и третий десяток — сумасшествие.

— Тогда не поздно переиграть. Удым мал, а Ягба вдали от тебя и ничего не знает. Да и будет ли этот Ягба, — священник вновь указал на письмо, — худшим негусом, чем тот, которого ты планировал сделать своим соправителем?

— Тогда сын был хотя-бы понятен, — поморщился царь. — Пусть он не ловил звёзд с неба, но я знал чего ожидать и, думаю, успел бы привить ему нужные умения. А этот... то умён и хитёр, как змей, то чисто блаженный. Жаль что Удым не старший... Вот он — весь в меня. Ему я могу доверить страну.

— Хорошо, что я не на твоём месте, потомок Соломона, — улыбнулся ычеге. — Так что ты решил с прошением старшего?

— Пусть делает. Добавочные люди в армии Шоа мне не помешают. Да и прав он — на жирной овце больше шерсти и мяса. Что до наследства... Чай я пока не помер, ещё успею решить. — И правитель запил свои сомнения крепчайшим кофе.

Глава Четвёртая. Мать Городов Эфиопских.

Через полтора месяца неспешного путешествия впереди показались горы Адуа. Близ подножья древних исполинов дремал усталыми грёзами древний город Аксум.

Между двух холмов лежит забытое сердце былой славы... Аксум. Когда-то он был горд, велик. От поступи его сотрясались берега Аравии, и даже в сытом Риме, мнившем себя центром мира, знали о могучем царстве чёрного континента. Порты Адулиса и Массавы были его руками, крепко державшими торговлю Красного Моря. Но всё это в прошлом... Удар за ударом обрушились на его непокорную спину, и, получив последний, он не нашёл в себе сил подняться.

Этот город необычен. Ближайшая река — в нескольких километрах отсюда. Откуда взяться поселению под лучами палящего солнца? Но два ручья дают ему жизнь. Аксум... ак шум — водяной вождь. Два ручья... не берег бескрайнего моря, не могучая, полноводная река. Всего лишь две тонкие тропы жизни, что смеясь скачут среди гор. А из них вырос могучий исполин, протянувший руки на сотни дневных переходов вокруг. Как будто он взял всю силу материнской земли, зажёг её и воспарил на пламени ввысь... где, на пике своего могущества, вдруг обессилел.