Арка 5

— Что так долго? — спросил шут.

— Живучая тварь была, сильная. Литров десять яда пришлось залить, чтобы издохла, — ответил марионеточник. — А уж когда эти двое подключились, думал — там и подохну.

Кукла начала распадаться, составные части слетали и падали в воду. Орочимару прыгнул, перелетая через тело Манды, направляя руки на противников. Из его рукавов хлынули длинные змеи, из пастей которых вылезли острия клинков. Джокер прыгнул в сторону, а Сасори сложил печати, производя призыв. Вызванная кукла тут же выпустила тяжелый железный песок, закрывший саму куклу и марионеточника от змей. Джокер, доставший из воды свой хлыст, отбивался от змей им.

Сеннин приземлился на воду перед Сасори, складывая печати.

— Футон: Даитоппа!

Ударный порыв ветра, вырвавшийся изо рта Орочимару, разметал песок и отбросил куклу в сторону. Сеннин открыл рот, из которого появилось острие Кусанаги, и полетело к Акацки. Джокер ударил хлыстом, конец которого обвился вокруг клинка, и дернул хлыст на себя. Кусанаги ушел в сторону, промахнувшись мимо Сасори. Кукольник дернул нитями чакры. Рассеянный железный песок дернулся и полетел в сеннина. Руки Орочимару удлинились, из рукавов снова полезли змеи. Одна рука устремилась к Сасори, и десяток небольших змей клыками попытались зацепиться на покрытие куклы. Змеи из второй руки кусали Джокера, а рука схватила Шута за шею, сжимая. Летящий со всех сторон железный песок добрался до тела сеннина, пробивая его насквозь, чтобы на вылете развернуться и прошить еще раз. С каждыми мигом песка становилось больше, через пару секунд тело синоби должно было превратиться в ошметки. Но тело дрогнуло раньше, рассыпаясь множеством змей.

Орочимару, выбравшийся из тела одной из змей, собрал печати.

— Дотон: Кейсей Шифуто!

Стены ущелья дрогнули. Целые пласты земли на сотню метров от исполнителя техники шевельнулись, и пришли в движение. Стены ущелья сошлись, погребая под собой все и всех. На поверхности земли опрокидывались деревья, земля двигалась и проседала, превращаясь в сплошной пласт. Через десяток секунд две сотни метров ущелья исчезли, будто их никогда и не было, а на поверхности будто прошел ураган. Деревья вывернуты из земли и разбросаны повсюду. Небольшая змея выползла из-под дерева и открыла пасть. Сеннин выбрался наружу, отряхнулся, и снова сложил печати.

— Дотон: Ками но Майсо!

И приложил ладони к земле. Вся земля, которую он только что перекопал, вздрогнула и пошла вниз, уплотняясь. Рыхлая почва с каждым рывком превращалась в тяжелый сплошной камень. После десятка рывков, когда поверхность опустилась на пару десятков метров и превратилась в плотный сплошной камень, Орочимару поднялся, продолжая смотреть под ноги.

В десятке метров от него камень треснул, разошелся от проталкивающегося сквозь него железного песка. И из-под земли выбралась марионетка Сасори. Орочимару сложил печать концентрации, и из его рукава выскользнула тридцатиметровая змея, бросившаяся на марионетку. В этот же момент камень под ногами сеннина резко просел, и из него вырвалось две мощные руки, схватившие противника за ноги. А затем резко потащили вниз, погрузив Орочимару в землю почти по пояс. Но сеннин сбросил тело, как ненужную шкуру, выскользнув изо рта и отскочив в сторону. Из-под земли выбрался Сасори, а за ним и его вторая кукла. Орочимару удивленно приподнял бровь.

— Кисаме?

Бывший Мечник Тумана, бывший Акацки, переделанный в куклу, отшвырнул сброшенную сеннином оболочку. Сасори повернул голову на бок, губы на натянутом на голову лице растянулись в улыбке.

— Во плоти.

Кукла Кисаме бросилась в атаку. Орочимару вызвал еще одну змею, но мечник прыгнул и встретил змею ударом в голову. Сбоку выскочила вторая кукла, атакуя железным песком. Сеннин отскочил в сторону, отгоняя ее огненной техникой. Но успевший обойти его с другой стороны Джокер накинул на шею змея хлыст и дернул на себя. Шея Орочимару удлинилась и ответила шуту выплюнутым изо рта клинком. Кусанаги врезался в грудь Джокера и отбросил на несколько десятков метров. Но сверху приземлился Кисаме, двумя мощными ударами переломав половину костей в теле сеннина, а затем еще добавив отравленными иглами, которые выплюнул изо рта.

Орочимару, уперев ногу в грудь куклы, мощным толчком откинул того в сторону, поднимаясь и уже собираясь повторно сбросить шкуру. Но к нему уже подлетела кукла Казекаге, вогнав лезвие прямо в голову сеннина. Тело тут же рассыпалось на множество небольших змей. Кукла взлетела, выплевывая множество кунаев с печатями. Грохнул взрыв.

Из-за дерева рядом со взрывом, чуть пошатываясь, поднялся сеннин, жестом руки призвав к себе Кусанаги. Клинок тут же полетел в Сасори, но врезался во вставшего на пути Кисаме. Мечник попытался схватить меч за рукоять, но Орочимару вызвал клинок к себе, уже собираясь нанести встречный удар. Но на шее снова сошлась петля хлыста. Джокер приблизился, пытаясь вогнать кол в грудь сеннина, но был отброшен ударом ноги. Но Орочимару набросился железный песок, пытаясь сковать действия. Но сеннин тут же покинул тело, выплюнув длинную мощную змею, которая тут же выплюнула его самого. Змея набросилась на пытавшегося справиться с клинком Кисаме. Сам Орочимару выдохом пламени отогнал вторую куклу, тут же получив несколько игл в спину от Сасори. Шуганув самого марионеточника атакой футона, Орочимару попытался сложить печати для мощной техники. Помешал ему вонзившийся в спину кол.

— Попался! — выдохнул в ухо шут.

Наотмашь ударив рукой и отбросив от себя клоуна, сеннин попытался выдрать кол. Не вышло, железка намертво засела в плоти. Тогда попытался сменить тело. Но снова неудача, техника не сработала. Кол не убивал его, как убивал призванных Эдо Тенсей. Но не давал использовать Рью но Каварими. Сеннин все же призвал к себе Кусанаги, вырвав меч из лап бывшего мечника. Отбросив куклу Кисаме в сторону, он собрался просто срезать с себя часть тела с колом, но не успел. Сначала подоспела кукла с железным песком, которую сеннин отогнал вызванной змеей. Но к нему подскочил уже сам Сасори, обмотавший клинок тросом из своего тела.

— Пошел прочь!

Выплюнув в сторону кукольника десяток змей, Орочимару выхватил кунай и попытался содрать с клинка трос. Но было уже поздно. Набросившийся на него черный песок проникал в тело и начал сковывать движения. Подбежавший Кисаме отгонял кукол от Сасори, который готовил какую-то технику. Сеннин, быстро сообразив, к чему все идет, перестал сопротивляться. Резко. Наоборот, начал быстро отменять техники, повышающие его живучесть. Последний довод. У него все еще была проклятая печать, с помощью которой он всегда может возродиться вновь. Достаточно лишь сдохнуть сейчас, не дав применить на себе еще какую-нибудь пакость.

— Не надейся, — ухмыльнулся вставляющие на место вывихнутые суставы Джокер, — ты сдохнешь тогда, когда мы этого пожелаем.

Сасори развернул небольшой свиток и приложи его к неспособному сопротивляться телу сеннина.

— Фуин: Кай!

Огненная печать набросилась на тело Орочимару. Старый сеннин скорчился от разрезающей тело боли. В пламени начало сгорать тело, а затем и то, что под ним. Пламя сменило свет с красного на голубое, и тело начало корчиться. Открылся рот, из которого пыталось вылезти новое тело, но и оно полыхало. Затем еще одно, и еще. Новое тело лезло уже с вязью проклятой печати, а пламя только становилось сильнее. И сейчас тело Орочимару, появляющееся изо рта сгораемого тела выглядело именно так, как должен был выглядеть этот старик. Хотя рассмотреть в деталях не было возможности, слишком быстро оно сгорало.

Акацки, с минуту понаблюдав за агонией сеннина, отошли. Сасори отозвал кукол и оценивающе посмотрел на тело напарника.

— Кажется, твоему телу конец.

Шут охотно кивнул:

— Ага. Вот-вот начнет разлагаться. Коллега, не тените с моим возрождением пожалуйста. Вы уже нашли реципиента?

Сасори кивнул.

— Да. Куноити из сопровождавших Змея. Показала уровень сильного дзёнина.

Джокер не успел ответить. Его тело действительно начало гнить на глазах. Несколько секунд, и в куче гниющей плоти остается только череп с парой десятков сантиметров позвоночника, пронизанный множеством черных нитей. На череп нанесено множество печатей, а в глазницах горит тусклый свет. Кукольник аккуратно извлек череп из гнилья, очистил и закрепил на поясе. Обернулся на все еще сгорающее тело сеннина.

— Чтобы победить монстра, нужен еще больший монстр. Этот мир нужно очистить от чудовищ, раз и навсегда.

Глава 56.

Солнце уходило в закат. Еще красное небо на горизонте постепенно темнело, по взволнованному вечерним ветром морю к закату убегали последние алые дорожки. Группа кораблей под управлением умелых экипажей, уверенно шла вперед. Четыре корабля, выстроившиеся в линию, и один корабль сопровождения, шедший в стороне. Впрочем, по мнению самих моряков, бояться в этой части океана им было нечего. Слишком далеко от берегов противника — Страны Огня, а больше никто не посмеет тронуть корабли Страны Воды. Даже атака сразу на несколько военных портов не поколебала уверенности капитанов кораблей в своем превосходстве на воде. Тем не менее, команды на кораблях были хорошо обучены и дисциплинированны. Никто не сачковал. Сменившаяся смена ужинала и готовилась ко сну. Вставшие на дежурство смотрели в оба, иногда развлекая себя разговорами.

Команда из двух синоби, наблюдавшая за приближающимися кораблями, приготовилась. Спрятанные под иллюзией костюмов, она сидели на месте, лишь немного сдвинувшись, чтобы оказаться на пути корабля сопровождения. Синоби молчали. Один из них чуть улыбался, второй был спокоен. Второй, спокойный, он был постарше, и в какой-то момент сложил перед собой знак концентрации. Несколько секунд, и он показывает напарнику четыре пальца. Тот едва заметно кивает. Движения на этом заканчиваются. Оба синоби ждут.

Наконец, корабль сам доплывает до них. Оба тут же цепляются за влажный борт и замирают. Тот, что постарше, делает несколько жестов, но второй отрицательно качает головой, так же отвечая парой жестов. Первый кивает и замирает, скрывая свое присутствие. Второй чуть стягивает капюшон и освобождает глаза. Даже в темноте два алых глаза с тремя томое видны неплохо, но для экипажа это ничего не меняет. Учиха поднимается и медленно двигается к палубе. Его костюм иной, вместо рукава не облегающие, а просторные и свободные, да и куда длиннее необходимого. Така одним движением прыгает на палубу, встречаясь взглядом с один из моряков. Короткий миг, и лицо моряка расслабляется, и он будто не замечает висящие в воздухе прямо перед ним глаза. Синоби быстрыми прыжками перемещается по палубе, погружая одного за другим, моряков, в иллюзию. Ни единого постороннего звука, не потревожив ни одной веревки, он, будто призрак, обошел всех. Вернулся на то место, с которого начал.

— Готово.

Второй синоби поднялся на палубу, оглядываясь.

— Какого биджу? Корабли флота напичканы печатями и барьерами. И на каждом втором — сенсор. А здесь?

Учиха пожал плечами:

— Радуйся, легче все пройдет. Проучим несколько раз — научатся с охраной плавать.

Хьюга кивнул, указал на нижние палубы.

— Тоже сам пойдешь?

Така закатал рукава и закрепил их язычками на пуговицах.

— Да. Не дело двоим безликим дзенинам выступать против одной команды. Начинай чистить остальные корабли. Твои — с конца, мои — с начала.

Хьюга кивнул и прыгнул за борт. Така тихо щелкнул пальцами. Все пойманные в иллюзию моряки, как по команде, так же прыгнули за борт. Раздался почти синхронный всплеск, и до Учихи донесся тихий мат напарника.

— Сука, я чуть не обосрался! — зло прошипели за бортом.

Улыбаясь под маской, Така скользнул в проем и начал зачистку корабля. По задумке, на кораблях не должно остаться следов работы синоби. Никакого метательного оружия, никаких царапин от кунаев, никаких следов от техник. Была идея вообще топить корабли с концами, чтобы караваны просто исчезали, но это будет чуть позже. А пока...

Учиха сложил печати, и медленно развел руки в стороны. Между его открытыми ладонями метались голубоватые искры, и такие же бегали по рукам до самого локтя. В каюте было слышно голоса, много голосов. И там же был один из синоби противника. Наложить иллюзию на всех сразу не сможет, значит — бой. Хотя какой это бой.

Така ударом ноги открыл дверь, чтобы привлечь к себе внимание как можно большего количества людей. Сверкнул шаринганом. Разум обычных людей оказывал минимальное сопротивление. Не сложнее, лопнуть мыльный пузырь. Затем подавление воли. Вот в этом люди практически не отличаются от синоби. Все зависит от того, какую жизнь прожила жертва, сколько у нее жизненного опыта, сколько раз жертва принимала волевые решения, важные, действительно важные. Конечно, опытный синоби, это почти всегда череда сложных решений и различного неприятного опыта, все это закаляет волю. Но встречаются и люди с сильной волей. Полководцы и правители, например, почти всегда способны сопротивляться давлению на волю. И дальше все зависит от подхода и используемых техник.

Итачи в таких ситуациях использовал сложные иллюзии, загоняя разум жертв в лабиринт, из которого они безуспешно пытались выбраться. И, в этих попытках, они полностью теряли контроль над своим телом. Саске придерживался другой школы. В первую очередь простота техники, а затем уже эффективность. И вместо того, чтобы пытаться сварить себе мозги в попытке наложить индивидуальную иллюзию на каждую жертву, он просто перегружал органы чувств своих жертв огромным объемом постороннего шума, создать который было не сложнее, чем удерживать свое тело на поверхности воды. Пока эти люди смогут справиться с шумом и снова адекватно реагировать на ситуацию, все уже кончится.

Эту же иллюзию он наложил и на синоби противника, низкого худого тюнина, обернувшегося на шум и уже начавшего замах для броска куная. Тюнин дрогнул, легко сбрасывая технику, но все равно теряя драгоценные мгновения. Хоть и запоздало, но кунай он все же метнул. И естественно метнул он его туда, где безликого уже не было. Така, добравшийся до расстояния удара, лишь легко прикоснулся к груди тюнина, и по его руке пробежали молнии. Сердце шиноби сделало последний удар и замерло. Все. Безликий снова отошел и снова заглянул в глаза людям. На этот раз почти неспешно подавив волю каждого, он отдал приказ — уйти утопиться, забрав с собой тело синоби. Жертвы, конечно, не понимали, что идут топиться, но это уже мелочи.

Остался последний штрих. Еще трое синоби. А потом можно идти — потрошить остальные корабли. Там вообще охраны нет. Какая наглость — плавать без охраны в военное время. И глупость. А за глупость врага обязательно надо наказывать. Его руки сверкнули молниями куда сильнее, чем в прошлый раз.

Хьюга действовал куда менее элегантно. Выпрыгнув на палубу, он скользил от одного моряка к другому, одаривая каждого одним смертельным ударом. Трупы один за другим падали на влажное дерево, издавая минимум шума. Пожалуй, это даже слишком просто. Где-то там, далеко отсюда, воины Страны Огня в боях отстаивают каждый метр земли, обильно удобряя его своей и чужой кровью. А они здесь почти на увеселительной прогулке. Никакого сопротивления. И, что самое странное, именно их работа значит куда больше, чем сражение множества солдат где-то далеко отсюда. Хьюга по природе своей всегда уважал труд, особенно труд воинов. Принимать факт, что сейчас от воинов ничего не зависит — лишь бы слишком глубоко не отступить, было тяжеловато. Но это вовсе не мешало ему работать, даже наоборот. Заставляло относиться к своему делу еще серьезнее.