Ричард Паркер Паук

— Позвольте увидеть ваши документы?

— Прошу, — оба вытащили свои удостоверения.

Смотря на них, я не мог понять, что же меня в этих социальных работниках так напрягает: их акцент, который они пытались скрыть, но я уж точно могу сказать, что он немецкий, документы, которые явно были поддельными, или все таки потайные карманы, в которых, похоже, были пистолеты. Все это пронеслось у меня в голове за секунды, и я быстро принял решение. Этим типам я не доверяю и мальчика уж точно не дам. Посмотрев на пацана, я понял, что эти люди его пугают, и он видит их впервые в жизни. Но, по большей степени, его выдавала дрожь, которую он пытался скрыть.

— Извините, парни, но что-то я вам не верю.

И с этими словами я метнул свои ножи, которые всегда носил в чехлах на запястьях специально для неожиданной атаки, которая много раз спасала мне жизнь... Но я недооценил моих противников, те тоже были настороже. Одному нож вошел прямо в глаз, а вот второй ушёл по касательной, и нож попал ему в руку. В тот же момент он уже достаёт пистолет и готов был выстрелить в нас, но я не дал ему такой возможности. Он просто не успел среагировать на мое быстрое приближение и уклониться от удара под дых, который выбил из него весь воздух. Но в этот момент мое преимущество закончилось, и мне пришлось уклоняться от ответных атак. Все-таки это достаточно опытный противник, просто не воспринявший меня всерьез, а это было довольно глупо с его стороны. Доказательством моей силы можно видеть парня, который сейчас лежал в паре метров и истекал кровью из своего пробитого глаза. Но удача все-таки мне улыбнулась. Я даже удивился, когда паренек, который, как я думал, убежал, напал на моего противника со щитком от мусоропровода. Ну прям как истинный Капитан Америка. Это-то и дало мне шанс.

Когда противник, ошарашенный таким напором какого-то мальчишки, чуть замешкался, я подловил его и нанес точечный удар по сонной артерии, чтоб не убить, а лишь оглушить. Ведь мне надо знать, что им понадобилось от этого паренька.

Подойдя к лежащему без сознания телу, я привёл его в чувство для разговора. Когда этот субъект все-таки очнулся, я начал задавать ему так волнующие меня вопросы.

— Что вам нужно было от мальчишки?! Отвечай! — с этими словами я вогнал ему свой нож прямо в болевую точку, заранее прижав руку к его рту, чтоб с улицы не услышали криков.

— Тебе не остановить гидру, отрубишь одну голову — появятся новые!

Эх, все-таки он из гидры. Как это печально, когда недобитки этой организации еще дышат воздухом в нашем мире, даже после войны. Похоже, этот вообще полный фанатик. От него не добьешься конкретного ответа. Мне попадались такие на войне... Я уже хотел попытаться что-нибудь у него узнать, как этот болван сжал у себя в руке капсулу с ядом, запихнул её в рот и со словами 'Хайль Гидра' скончался у меня на руках... Услышав звуки позади меня, я обратил внимание на пацана, который сейчас смотрел на всё это и трясся, словно осиновый лист. Успокоив ребенка, к которому у меня появилось ещё больше вопросов, я спросил:

— Парень, может, ты будешь более разговорчивым, чем эти двое, и расскажешь мне, что здесь происходит? — в моем голосе было столько усталости. — Я думаю, меня уже ничто не сможет удивить...

— Они следили за мной несколько месяцев. Я знаю только, что они ищут парня по описанию похожего на меня.

— И почему же какой-то подросток им так интересен?

— Они думают, что какой-то паренек видел то, что ему не следовало. Кажется, он узнал кое-что важное о правительственной программе. Они уже несколько лет ищут похожего на меня парня. Но война закончилась и их ресурсы, похоже, тоже, — тихим шепотом проговорил этот подросток.

— Все интереснее и интереснее, — задумчиво протянул я и спросил: — Могу ли я хотя бы узнать, как тебя зовут? Всё же я тебе жизнь спас, и мы можем познакомиться.

— Уолтер Харди, сэр, — проговорил этот парнишка и протянул мне мой бумажник.

— Оу-у! Это мой кошелек! — с хитрой улыбкой посмотрел я на Уолтера.

— Простите, но нужно как-то выживать в этом городе. Я понимаю, что это неправильно, но у меня не было другого выбора. Нужно заработать себе на жизнь...

— Ничего, главное, что ты понимаешь. Слушай, думаю нам с тобой все-таки лучше уйти отсюда, пока не приехала полиция.

— А эти люди... Полиция вас не арестует? — взволнованно спросил юноша.

— Только если они об этом узнают, но я, думаю, смогу с этим справиться.

Через несколько минут я уже был около своей машины. Взяв экспериментальный состав и вернувшись к Уолтеру, который был еще там, я попросил его подождать у машины и проследить, чтобы сюда никто не заходил. Наконец, когда он понял, что от него хотят, я приступил к работе. Все-таки Озборны занимались многими направлениями: яды, различные газы с кислотами, также в это число входил один очень интересный состав. Это едкая жидкость, и если пролить её на трупы, заранее убрав оружие, то за несколько секунд исчезали все улики. Оглядевшись и не заметив ничего необычного, я отправился к машине. Сев в нее вместе с Уолтером и отъехав от места на достаточное расстояние, я наконец смог задать главный вопрос, который сейчас меня интересовал:

— Может, расскажешь, что здесь происходит?

Смотря на парня, который все же успокоился за этот промежуток времени, на то, как он нервничает, как вжался в кресло, я понял, что это что-то серьезное.

— Пойми, если ты будешь молчать, я не смогу тебе помочь.

— Хорошо, вы доказали, что не желаете мне зла, но давайте лучше не здесь, а в месте, где нас не смогут подслушать, — со вздохом проговорил он.

— Думаю, у меня найдётся такое место.

Когда мы добрались до моего дома, уже вечерело. Смотря на то, с какими глазами Уолтер смотрит на мой дом, я мог понять его удивление. Ведь это здание мало похоже на квартиру, а скорее на какой-то коттедж одинокого холостяка.

Поставив машину в гараж и проводив моего гостя в дом, я почувствовал, что огромный дом произвел на него большое впечатление. Прежде чем начать разговор, я вытащил и разогрел еду из холодильника, которую мне как всегда приготовила домохозяйка. Наблюдая за тем, с какой скоростью ест Уолтер, я понимал, что у него не было веселого детства, и осиротел он рано, а приюты не всегда бывают лучшим местом для детей. Я не хотел, чтобы он увидел в моих глазах жалость — такие дети, как он, не признают этого и могут по-разному отреагировать на такое отношение. Да, Уолтер выживал как мог, но он никогда не сдавался, и за это я его уважаю.

— Еды много, можешь брать, что захочешь и сколько захочешь, — с улыбкой проговорил я.

— Спасибо за такую доброту, но я довольно рано понял, что ничто не бывает просто так.

— Правильные слова, но не всегда это так, Уолтер, — я отхлебнул чаю. — А теперь расскажи все и поподробнее. Из-за чего они тебя преследовали?

— Эх... Как я уже говорил, они ищут паренька, который бы владел информацией о программе 'Супер Солдат'.

— Прости, но что?.. — я аж поперхнулся чаем. — Но формулу никто толком не знает. Ученые уже несколько лет пытаются её восстановить после трагической смерти доктора Эрскена. Достоверно известно только о капсуле и вита-лучах, а все остальное доктор держал в строжайшем секрете! Даже его помощники не знали всей формулы. А он категорически не желал что-то записывать. Боялся, вдруг его формулы достанутся человеку с плохими умыслами, ведь армия суперсолдат могла много чего натворить. Капитан Америка и несколько добровольцев стали его первой удачной попыткой, а Стив Роджерс — единственным удачным экспериментом с сывороткой, остальные были лишь вторичными участниками программы, получившие только какие-то конкретные силы, но тоже очень необычные, — я ходил по комнате туда-сюда, говоря себе под нос и размышляя на этот счет.

А если этот парень говорит правду, то где-то ходит человек, знающий полностью всю формулу, и это невероятно и крайне опасно. Теперь понятно, почему Гидра искала мальчишку.

— Прости за нескромный вопрос, но откуда тебе всё это известно?

— Думаю вы вправе знать, всё-таки вы спасли мне жизнь... Я тот парень, который видел формулу, и я работал на тех людей. Они предложили мне хорошие деньги, но узнав, кем они на самом деле являются, я сбежал, — с грустью в голосе проговорил парень. Похоже, он уже был готов расплакаться от стресса.

— Боже, — схватился я за голову. — Во что же я ввязался...

— И что нам теперь делать? — шмыгнул носом парень.

— Мне нужно подумать. А пока ты останешься здесь, если, конечно, не против. Но знаешь, в идеале Уолтер должен исчезнуть или умереть, чтобы до тебя не добрались.

— Простите, я вас не совсем понял. Вы поможете мне?

— Эх... А что мне еще остается? Теперь мы с тобой связаны тайной.

— Спасибо вам, — с этими словами паренек вскочил со стула и, подбежав ко мне, обнял и разрыдался.

— Все будет хорошо, — успокаивая, я погладил его по голове.

Пережить столько потрясений в столь юном возрасте, не знать любви родителей... Мальчик намного сильнее простых детей, но в душе ребенок, как бы не храбрился.

Нью-Йорк, пригород Квинса. 1962 год

Сейчас ехав по району Квинса к отцу, я смотрел через солнцезащитные очки на солнце. Сегодня чудесный летний день. Я смотрел на улицы, на которых вырос, и на меня накатывала ностальгия. Наконец, заехав во двор к своему отцу и оставив машину, я направился к входной двери. Мне открыл отец. Его голову уже покрыла седина, но он держал себя в хорошей форме. Обняв его и пройдя к столу, где расставляла тарелки мать, я поприветствовал её и сел. Когда с едой было покончено, мы перешли к чаю. Отец взял слово, и я, наконец, смог узнать, что было такого срочного и зачем я должен был приехать. Я понимаю, что он в последнее время сдавал, все-таки возраст у него достаточно солидный — восемьдесят два года.

— Рад, что ты приехал, сын, — с улыбкой проговорил он. — Все-таки мы с матерью давно тебя уже не видели.

— Сынок, надеюсь тебе все понравилось, я старалась к твоему приезду, — мать посмотрела на меня.

— Спасибо, мам, все было действительно вкусно. Но я хотел спросить тебя, пап, случилось что-то серьёзное? По телефону ты говорил, что это очень важно. Ты же все-таки знаешь, что сейчас, когда родился Бен, хлопот появилось очень много. Как вспоминаю этот кошмар и то, как Рози с ним справляется... Он просто неугомонный... в плане его безудержной энергии и издавании различных громких звуков.

— Ха-ха, то ли ещё будет, сынок. Уж я знаю, ты был ещё активнее в его возрасте! Как же мы с тобой намучились, Джон.

— Не нужно смущать сына, Уолтер. Все-таки для нас он всегда останется маленьким ребёнком, за которым мы следили и заботились, — с улыбкой приговорила мама и погладила меня по голове.

— Ну хватит, правда, — даже такому вроде бы мужчине средних лет приятно слышать от них эти слова.

— Ну ладно, давай оставим маму, пока она тут со всем закончит. Я бы хотел с тобой поговорить кое о чем, — и мы с отцом прошли в его подвальную лабораторию.

Смотря на то, как он сканирует свой отпечаток руки и сетчатку глаз, я понял, от кого мне передалась такая паранойя. Наконец, когда мы зашли внутрь, я в который раз убедился, что эта лаборатория прекрасна во всех смыслах. Многое из оборудования здесь было совсем новым и высокотехнологичным, но все таки большинство приборов были родом из Озкорп. С его то деньгами, которые он заработал от совладения старыми компаниями Озкорп, он мог себе такое позволить. Пройдя к столу и усевшись в удобное кожаное кресло, отец начал разговор:

— Сын, как ты знаешь, я довольно-таки стар, и после моей смерти хотел бы передать тебе все свои научные разработки и имущество. Когда меня не станет, всё это перейдёт к тебе, и я хочу, чтобы ты все-таки завершил работу над моим экспериментом.

— О чем ты говоришь, отец?

— Что ты знаешь о профессоре Бертольде Стернберге?

— Талантливый учёный в различных областях, как некоторые говорят, лично разработал для Ника Фьюри какую-то формулу 'Бесконечности', но данные по этому проекту строго засекречены, и я знаю о нем на уровне слухов...

— Отчасти ты прав, но кое-чего ты не знаешь, и я сам это скрывал. Я был учителем этого великого научного деятеля... И он помог мне в улучшении сыворотки 'Бесконечности', чтобы убрать её побочные эффекты...

От его слов я был в полном шоке. Так он был наставником такого великого ученого! Это просто невероятно, и он скрывал от меня такое?! Сейчас у меня была на него толика обиды, но все же я понимаю отца, и как в годы войны было нужно хранить такие научные исследования в тайне.

— Это очень интересная информация для меня, отец. И у меня к тебе появилось много вопросов, но я понимаю, какими мотивами ты руководствовался.

— Спасибо тебе за это... Как я и сказал, я уже очень стар и хотел бы тебе кое-что рассказать о сыворотке. Она не даёт всемогущества, а лишь дает усиленную регенерацию и замедленное старение, доводит тело человека до пика его возможностей, хотя и не дотягивает до 'Сыворотки Супер Солдат'. Все-таки капитан в ином случае мог и танк опрокинуть, но она ещё не совершенна и у неё есть недочеты, которые я бы хотел, чтобы ты устранил. И самое главное, без постоянных инъекций принимающий может просто умереть, так как эффект временный и проходит через десятилетие, хоть это пока и самый долгий срок, которого я смог добиться. Все-таки вита-лучи, которые бы могли 'укрепить' её в цепочке ДНК человека, пока мной изучаются, и их доза и сила воздействия на организм тоже. Потеря самых главных исследований доктора Эрскена сильно ударила по научному сообществу...

Слушая отца, запоминая такие новые для меня открытия перспективной сыворотки, я вдруг понял, что у меня есть Уолтер, описавший мне формулу по памяти, и который сейчас работает на меня под другой личностью и уже нашёл себе девушку. Но я подавил в себе порыв рассказать об этом отцу — все-таки если о сыворотке узнают, это плохо кончится. Я думаю, использовать формулу для улучшения сыворотки отца — очень перспективное направление, особенно, если создать отдельный компонент с усилением тела испытуемого и регенерацией. Это будет очень продаваемый продукт, без такого бонуса, как 'бессмертие', но это дело десятилетий научной работы и экспериментов.

— Это удивительно и очень перспективно, отец, — с предвкушающим лицом поведал ему я.

— Я вижу по твоему лицу, но главное, чтобы ты использовал эту разработку с умом, ведь если она выйдет на рынок, пропасть между богатыми и бедными ещё сильнее возрастет, и недовольных будет все больше, пока это не перерастёт в настоящий конфликт. Я не горжусь теми вещами, которые я творил, сын, а поверь, я совершил их много с таким учёным, как Натан Эссекс. Я много работал с ним над изменением ДНК, но изменился, когда встретил твою маму, и решил завязать с этим. Все же это было трудно, но у меня получилось.

— Подожди, отец, ты говоришь о том самом известном генетике, который родился в XVIII веке? Но ведь он считается пропавшим в ходе войны и уже давно умершим. Если то, что ты говоришь, правда, то ему сейчас должно быть примерно сто шестьдесят лет...