Добрый Мертвый Вечер

— Ты вспомнил что-нибудь? — спросил он и зашипел, приложившись головой еще разок. Фэй в свою очередь стукнулся коленями о деревянный остов сиденья напротив и закатил глаза в немом раздражении (от души пожелав макушке напарника еще выбоин). То был уже третий раз за день, когда Лис задавал ему этот вопрос — он считал, что Волк наверняка видел убийцу в лицо. И нет, Кристиан не помнил ни единой секунды из времени, проведенного в звериной шкуре. А постоянные расспросы лишь усложняли дело.

Тем утром он успел прочесть часть записей на кровавых обрезках блокнота — в жидких промежутках между помывкой и костюмом — и решить, что госпожа Божник обладала отвратительным почерком. В большинстве своем ее записи касались лишь одного человека — министра иностранных дел республики, господина Януа Каоса. В них он описывался как тихий, спокойный господин без вредных привычек, странностей и семьи.

Но ведь Каос зачем-то понадобился убийцам. А, значит, его стоило разыскать и предупредить.

У дома господина Нуйке уже стоял полицейский автомобиль; его крыша мокла прямо под распахнутым окном, из которого прошлой ночью сигала тень.

А на этаже, у выбитой двери апартаментов стояли двое констеблей. Оба высокие и настороженные, точь в точь сторожевые псы у хозяйских ворот. Когда Фэй остановился рядом, они скосили на него красные от недосыпа глаза.

— Что здесь произошло? — поинтересовался Кристиан и между делом сунулся через плечо одного из стражей закона. За темной кишкой коридора виднелось тело убитого; оно так и лежало на полпути к распахнутому окну. В воздухе витали едва слышные запахи пороха, рвоты и кедрового масла. И сладковатой, тошнотворной смерти, даже горечь подступила к горлу.

Полицейский выпятил внушительную грудь и оттеснил Фэя от двери.

— Не ваше дело, юноша, — чопорно ответил он, выдвинув челюсть. — Место преступления. Проходите дальше.

Кристиан удивленно распахнул глаза.

— Кого-то убили? Нашли убийцу?

— Без комментариев. Идите куда шли, — все тем же ровным тоном ответили ему, и Фэй испарился за углом, рассыпаясь в витиеватых извинениях.

— Ты уверен, что там был пузырек из Отдела? — спросил он у поджидавшего его Лиса. Тот кивнул. Вновь сунулся за угол и оценил полицейских быстрым взглядом.

— Ну, кто полезет? — он выудил из кармана монету и положил ее на ноготь большого пальца.

* * *

Ветер трепал волосы, смешивая их с дождем. Мелкие капли залетали за шиворот и успели намочить воротник рубашки, холодным когтем царапая грудь.

Кристиан поежился. Снова оценил гнутый водосток; тот полз ржавой змеей к самой крыше.

Да, с жидкой магией все было бы куда проще.

Он скинул пиджак на заднее сиденье машины. Закатал рукава, огляделся в поисках случайных прохожих и ухватился за трубу. Забраться по ней не составило ему большого труда — сказался многолетний опыт. Порой Кристиану было проще проникнуть в собственную квартирку на Дубовой аллее через балкон, чем лишний раз встретиться с владелицей дома, госпожой Моль. Особенно в дни (недели, месяцы), когда он забывал внести арендную плату — конечно же, по чистой случайности и забегавшись на работе.

Но еще ни разу он не забирался по водостоку средь бела дня. И, разумеется, у него нашлись зрители.

— Что это вы делаете, молодой человек? — окликнули его с земли. Хозяйка тонкого скрипучего голоса взирала на его старания с подозрением. Из-под ее руки столь же неодобрительно зыркал желтым глазом кот, морща пушистую морду.

— Проверяю крепления! — ответил Кристиан, повиснув между вторым и третьим этажами. Крепления и правда стоило проверить — одно со скрипом подалось под его весом, больно врезавшись в пальцы.

Он перенес вес тела и подтянулся чуть выше.

Дама продолжала следить за ним, сердито сверкая стеклами пенсне. Перо на ее выцветшей лиловой шляпке отчаянно трепыхалось под ударами ветра.

— А зачем, позвольте спросить? — донесся ее голос.

— Вам бы лучше отойти подальше, госпожа, — пропыхтел Фэй, борясь с зацепившимся за железную скобу шарфом. — Сейчас полиция будет выносить тело.

— Тело?!

— Да, госпожа, тело. Через окно. По частям, — добавил он через плечо. — Зрелище будет то еще, хочу вам сказать.

Старая дама накрыла ладонью дряблую шею, поминая всех богов, перехватила угрюмого кота поудобнее и поспешила прочь. Кристиан же продолжил свое восхождение, насвистывая себе под нос.

Добравшись до четвертого этажа, он прошелся по узкому карнизу, подтянулся и влез на подоконник, хрустя крошкой битого стекла. Перебросил ногу в комнату и осторожно выглянул в коридор.

— Вы не понимаете, мне нужно внутрь! — хрипло настаивал Лис у входной двери, умудряясь глотать половину сказанных слов, словно какой-нибудь бродяга из Богемного района. Хвост его светлых волос то и дело плескал над плечом серой форменной куртки полицейского. Второго констебля видно не было — вероятно, он не выдержал напора и сбежал покурить.

Первый же был по уши занят настырным визитером.

— Это невозможно, — устало и, видимо, не в первый раз, ответил он. — Произошло убийство, и пока не приедет инспектор, мы не имеем права —

— Да послушайте же! Хренов идиот забрал мои ключи! Вы сейчас утащите весь хлам в участок, и где мне их искать? Как я теперь попаду в свою квартиру?

— Я вам еще раз повторяю: здесь не живет никакой Горош —

— А вам-то откуда знать? Вы здесь вообще в первый раз! Стоите, дверь сторожите.

Фэй усмехнулся, покачал головой и переступил через распростертое на полу тело. Господин Нуйке походил на восковую фигуру с белой матовой кожей, под которой сосудистыми звездами проступала синева. У приоткрытого рта и правда засохла болотного цвета пена — как и рассказывал Лис. Мертвые пальцы Нуйке обвиняюще указывали на прозрачный флакон. Тот откатился к ножкам книжного шкафа и покоился в лужице застывшей зеленоватой слизи.

Ухватив пузырек и лежащую неподалеку пробку, Кристиан вернулся к телу и присел на корточки. Вытащил из жилета еще одну порцию эссенции и спрятал найденное в карманы.

Констебль продолжал стоять к нему спиной. Теперь уже он что-то доказывал Лису, отчаянно жестикулируя; старался говорить тихо, но редкие слова вырывались из-под его контроля, всполохами разносясь по коридору. Фэй махнул напарнику, надеясь, что в пылу спора тот все же заметит сигнал, и прыгнул обратно в окно.

Вовремя. Не успел он натянуть пиджак и укрыться в салоне автомобиля, как мимо на всех парах прошествовал инспектор, высекая каблуками искры на брусчатке. Его коренастую округлую фигуру Кристиан узнал издалека и вжался в сиденье — их с инспектором связывали красочные и не особо приятные воспоминания. Увидь Докопайц его сейчас, точно засадил бы в камеру, не раздумывая ни секунды.

Но Докопайц, похоже, был поглощен грядущим делом. "Вот и славно", расслабился Кристиан, когда инспектор и его развевающееся на бегу пальто исчезли за дверью дома убитого.

— Достал? — осведомился запыхавшийся Лис через пару минут. Он примостился на сиденье напротив и, когда Фэй кивнул, стукнул в закопченное годами оконце между ними и водителем.

— В Козий переулок! — гаркнул он.

* * *

Машина ревела. Чертила ослепительные дуги света на обитых металлическими листами стенах — словно фонарь маяка в шторм. Изредка вся конструкция вздрагивала, и из-под ее днища с шипением вырывался пар.

Кристиан оторвался от оконца, врезанного в бронированную дверь, и повернулся лицом к заваленной колбами каморке. Придавленная запятнанным гарью потолком, она больше походила на склад, чем на лабораторию. Широкие квадраты окон плотно запечатывала марля, через которую сочился свежий воздух. Это, правда, не спасало — в комнатушке неистребимо воняло серой и кексиками. Взрыв в ней не оставил бы шанса ничему живому, но, похоже, хозяина лаборатории сей факт совсем не смущал.

— Эта штука совсем вышла из-под контроля. Я пытался ее выключить, но зараза не поддается. Придется дождаться, пока не сгорит весь уголь. — Гусеница отлепил очки, обнажив идеальные белые круги на покрытом копотью лице. Один его ус торчал горелым огрызком, контрастируя с пышным светлым собратом на правой половине губы.

Вообще-то его звали Петри, но данное родителями имя давно позабылось, оставив лишь Гусеницу, бронированного панцирем защитных приспособлений. Стальные пластины сияли на его массивных руках, ногах и груди, лязгали друг о друга и производили невероятный грохот, когда ученый сдвигался с места. Никто не знал, как он умудрялся в них передвигаться, как он их снимал и одевал — и снимал ли вообще? Сам же ученый, похоже, чувствовал себя в металле вполне уютно.

— Так на чем я остановился? — Он побарабанил потрескавшимися от химикатов пальцами по верстаку. Ухватил пробирку с изумрудного цвета жижей. — А. Жидкая магия.

Луч обезумевшей машины вновь вырвался из оконца и скользнул по его лицу.

— Обычно магия — или же вещества, благодаря которым возможно магическое воздействие на пространство, — продуцируется в крови, если человек или иное существо предрасположены к этому с рождения. Естественный процесс, ни прибавить, ни отнять. Но только представьте: концентрат, который, всасываясь в кровь, на короткий промежуток времени наполняет ее необходимыми элементами! И вуаля! — Гусеница едва не плеснул из колбы Лису в лицо. — Обычный в прошлом человек может творить чудеса. Это вот, — он постучал по стеклу, за которым взметнулся ядовито-зеленый дымок, — чудо, способное перевернуть мир!

Заметил скуку на лицах гостей, Гусеница сунул колбу в держатель.

— Но перейдем к делу, — кашлянул он и уселся на скрипнувший табурет. — Я никак не мог допустить ошибку. И посторонние в лабораторию не ходят. Может быть, яд подлили в уже готовую порцию, за пределами Отдела?

Он махнул железной лапищей в сторону коробок и поддонов в углу. Половина пузырьков щеголяли грязными потеками на стенках, вторая половина сушилась с откупоренными горлышками. Чуть дальше стояли ровные ряды наполненных и готовых к употреблению флаконов.

— А если отраву подмешали в целую партию? И может ли вода вымыть ее из флакона без остатка? — поинтересовался Кристиан. — Ты же используешь их повторно.

Гусеница и хранители уставились на ряды пузырьков, и в лаборатории воцарилась тишина. Относительная тишина — аппарат за дверью продолжал неустанно грохать.

— Я проверю, — наконец ответил Гусеница. — Думается мне, выпей отраву кто-нибудь еще, мы бы давно об этом знали, верно? — он помолчал, стукнул пальцем по столу. — Но я проверю, да. Кстати, одной дозы жидкой магии должно хватить для того, чтобы вычленить яд из целой коробки. Дело пары минут...

Их взгляды вновь стянулись к стеллажам с пузырьками. Тонкие горлышки выглядывали из-за деревянных бортов — точь в точь клювы голодных птенцов из гнезд.

— И кто будет это пить? — задумчиво поинтересовался Кристиан.

— Точно не я, — отозвался Лис. — Хотя ты со своим нюхом —

— Увы, ничего не почует. — Гусеница с лязгом поднялся, перевернув хлипкий, промятый железным задом табурет в третий раз за вечер. Он дотянулся до похожей на карандашный грифель пробирки, наполненной прозрачной жидкостью. — Яд без вкуса, цвета и запаха. Добывается из одной южной травки на побережье Упырьей Купальни, используется местными для улучшения пищеварения и чего-то там еще. А если выпить чуть больше положенного, — он поболтал водицей в пробирке, — то жди отека легких. Симптомы чего, как я полагаю, вы и увидели у господина Нуйке.

Который захлебнулся зеленой пеной, вдруг вспомнил Фэй. Ужасная, мучительная гибель.

Судя по выражению лиц Петри и Лиса, их посетили те же мрачные мысли.

— И я бы не советовал вам пользоваться магией в ближайшее время, — добавил Гусеница. — На всякий случай.

В общем-то, это хранители уже поняли и без него. Их и раньше вполне могли отравить (рассерженные подопечные, например), но теперь, когда каждый в Обществе знал их в лицо, как доморощенных детективов господина Монтегю, их шансы сдохнуть от яда резко повысились.

— Почему чернильный кекс? — спросил Лис напоследок, пропустив Кристиана вперед и сгорбившись под низкой притолокой у выхода. — Вкус. Я говорю про вкус эссенции, — пояснил он, когда ученый обернулся в недоумении.

— Не знаю, — Гусеница лязгнул плечами. — Просто так. Я люблю кексики.

* * *

Кристиан почуял знакомый запах еще на лестнице. Он преодолел последние ступени в два прыжка и выскочил на цокольный этаж, в длинный проход со сводчатым потолком.

Поодаль, в червонном сумраке мелькнула едва различимая тень. Звякнула лампа, стену лизнул язык света, и туннель погрузился во тьму.

Фэй часто задышал, стараясь держать себя в узде, но шага не сбавил. Он был близок к цели, очень — ноздри щекотал странный аромат выдубленной солнцем кожи, едва уловимый за ширмой кедровой вытяжки. Ботинки Фэя грохали по плитам, и эхо раскатами кружилось в замкнутом пространстве, совершенно сбивая с толку. Видел Кристиан в темноте лучше обычного человека — достаточно хорошо, чтобы не натыкаться на все углы подряд, но не более того. Оставалось полагаться на нюх.

На развилке запах повел его мимо освещенной лестницы, в ответвление главного коридора. За поворотом жались рядком несколько узких кладовок, битком набитых хламом. Фэй распахнул их все, одну за другой и... оказался в тупике. Лишь шкафы грудились вдоль стен. Ни окон, ни других дверей в кладовках не было и в помине.

Кристиан щелкнул выключателем последней комнатушки, проследил за семенившим по потолку пауку. Тот обогнул голый провод лампы и шустро забился в щель между полками.

Фэй тряхнул головой, одернул жилет и вышел.

Должно быть, его воображение играло с ним игры.

* * *

Когда дверь закрылась, кладовая пробудилась. Папки на стеллажах зашевелились от покрывших их хитиновых тел. Сотни крохотных теней деловито заторопились по потолку, сбежались в единый рой и повисли черной живой гроздью. Из их массы показалась бледная, увитая татуировками рука. Вслед за ней выпала длинная прядь волос, затем вторая рука...

Сцилла спустилась по стене, неторопливо прикладывая ладони к шершавым, словно наждак, камням. Одернула жилет, стряхнула меловую крошку с черной ткани.

Она была очень недовольна. Мальчишка почуял ее снова. Он слишком много знал — и слишком много себе позволял. Еще ни одна псина не смела гонять Сциллу Закоченей, словно вошь по гребешку.

Сцилла ненавидела собак. Помнится, она снимала комнату со сворой злых маленьких шавок за стеной. Как они лаяли, о боги! Денно и нощно, выводя Закоченей за грань терпения. И как-то раз она не выдержала и с наслаждением перебила безмозглых тварей по одной. Написала записку, тем самым свалив всё на непредсказуемую ебанашку Розали. Съезжать все равно пришлось, но полученное возмездие было бесценно.

Вот и оборотню стоило поберечься, Закоченей не собиралась долго себя сдерживать — несмотря на запрет хозяина. А уж убийство глупого мальчишки она сумеет объяснить.