— Экий ты торопливый, — произнесла девица по-английски с заметным акцентом, но не китайским.
— Да я вообще яростен и страшен в гневе, — пообещал он, выдергивая из брюк ремень. — Сейчас узнаешь.
— Не сомневаюсь, — она вновь приподнялась на постели и поманила его пальчиком. — Ты у нас большой мальчик.
Во всем облике юной грешницы было сейчас столько вожделения, что у Линя перехватило дыхание. Он почти порвал штаны, спуская их на пол и просто выходя из брючин.
— Сейчас узнаешь, какой я мальчик, мать твою, — хрипло произнес китаец. — Иди сюда, стервочка.
— Это ты иди сюда.
В комнате для плотских утех горела единственная лампа, стилизованная под китайский фонарик. Света было мало, и полумрак лишь добавлял интимности в атмосферу. Но сейчас в этих сумерках неожиданно ярко блеснули зеленые глаза проститутки. Посмотревший в них Линь вдруг понял, что это самая прекрасная, самая сексуальная, самая вожделенная женщина из всех, что он видел. Эта молоденькая иностранка, впервые увиденная полчаса назад, мгновенно вскружила пресыщенному китайцу голову. Не веря сам себе, он громко задышал и подошел к кровати, готовый накинуться на прекрасную плоть, насладиться ею. Однако у обладательницы плоти были иные соображения на этот счет.
— Хочешь меня, а, папик? — спросила она насмешливо. В любой другой ситуации Роберт за подобный тон наградил бы дерзкую шлюху, собственность своего шефа, звонкой оплеухой и заставил бы каяться в самых приятных ему формах. Но не сейчас. Сейчас он только сглотнул набежавшую слюну и ответил:
— О да. Еще как хочу.
— Конечно, хочешь, — зеленые глаза продолжали смотреть прямо в лицо, прямо в душу. Линю показалось, что еще немного — и он испытает оргазм от одного этого взгляда. — Все вы хотите. Только с чего бы мне быть твоей?
Это уже не лезло ни в какие ворота. Роберту полагалось подмять девчонку под себя и воспользоваться ею. Но он, позабыв обо всем, осипшим голосом выговорил:
— Я дам тебе все, что захочешь.
— Неужели?
Ее тонкая рука коснулась его нависшего над кроватью лица. Сам того не замечая, Линь приподнялся на цыпочки, но наклонился вперед и сейчас находился в крайне неудобной и глупой позе. Тонкие нежные пальчики дотронулись до покрывшегося обильной испариной лба.
— Так проси, папик.
Не медля ни секунды, Роберт с грохотом бухнулся перед кроватью на колени. Не отрывая взгляда от огромных озер изумрудного сияния, он пробормотал:
— Умоляю.
Она села на кровати, опустив божественно красивые ноги с изящными ступнями на пол. Ладонь прекраснейшей из женщин вновь коснулась его лица, и Линь блаженно замычал. Перед глазами все поплыло.
Китами тем временем сосредоточенно направляла потоки энергии, которой интуитивно научилась управлять уже давно, на подавление определенных участков мозга и нервной системы, одновременно создавая фальшивые сигналы полового возбуждения в организме китайца. В стародавние времена ее действия назвали бы наведением чар, колдовством, чуть позже — гипнозом, или даже зомбированием. Самой Дзюнко было наплевать, какое имя дадут ее самой полезной способности. Девушка пользовалась ведьмовскими чарами с пятнадцати лет, не имея никакой подготовки в области манипулирования сверхчеловеческими ресурсами трикстера. Полгода, проведенные на специальном обучении в городе Меркури, бок о бок с Наследниками и трикстерами, шпионившими для "CDM", дали не так уж много, но помогли развить способность концентрировать усилия. Теперь ее чарам не смог бы воспротивиться никто.
Бандит, трясущийся от возбуждения и сравнявшийся сейчас разумом с собакой, полностью размяк. Настало время пустить в ход один из трюков, что расширили арсенал бывшей школьной ведьмы. Рука Дзюнко легла Линю на макушку.
Грязный разум. Мелкий разум. Примитивный разум. Десятки и сотни мелких мыслишек, скучившиеся вокруг одной большой похоти.
Пройти мимо похоти, как учили. Сделать второй шаг, который раньше делать не умела.
Дела. Где твои дела?
Босс. Шеф. Фэй Пан. Ты боишься его. За что?
Вот как. Это серьезно. Это надо у тебя забрать себе, пригодится.
Что еще? Турнир. Ты не знаешь, что и как, ты обычная "шестерка" на высокой должности в триаде. Ты верен, но туп. Жаль. Хотя нет. Фэй Пан доверяет преданному дураку.
Гости? Какие гости? Фэй Пан ожидает кого-то очень важного.
Имя. Он назвал при тебе имя.
Китами резко отдернула руку от головы Линя, тут же поникшей. Китаец застыл с остекленевшим взглядом. Из уголка рта у него потекла тонкая струйка слюны.
Девушке потребовалось не больше секунды, чтобы перевести дыхание. Она только что узнала главное. Пребывание в борделе окупило себя полностью. Поднявшись с кровати, Дзюнко взяла Роберта за плечо и вздернула вверх, словно полный взрослый китаец был ребенком.
— Ложись, — велела девушка, снова посмотрев в безумные глаза жертвы. — И кончи поскорее.
Линь покорно повалился на кровать и чем-то неприлично зашуршал. Китами же шагнула к узкому окошку без подоконника и отворила его. Холодный вечерний воздух освежающе коснулся лица. После вторжения в чужой разум пересохло во рту. Она провела рукой по волосам, которые лично перекрасила неделю назад, и глубоко вдохнула сырой аромат большого города.
Не желая себе в том признаваться, Дзюнко Китами была слегка испугана. Девушка узнала, что вскоре поблизости появится загадочный человек, чье лицо и имя не давали ей покоя.
Триады ждали приезда Октавиана Вендиго.
Глава 3: Некуда бежать
Гонконг
Залив Виктория
18 августа
20:59 местного времени
Солнце медленно опускалось за горизонт, спрятанное за тянущимися к небу гигантами городских небоскребов. Из-за частых летом дождей светового шоу на берегу не планировалось, но город и без него оставался величественным в своей мертвенно-живописной красоте. Коулун с одной стороны и островной Гонконг с другой отражались в водах залива, создавая на темной глади причудливый рисунок из огней и искривленных силуэтов человеческого жилища. Вся глянцевая стальная красота туристического рая, с его пальмами, набережными и неоновыми огнями была здесь, серая мощь важного порта, центра культуры и цивилизации, пробегала по воде легкой рябью. Знаменитый пик Виктория возвышался зеленым широкоплечим титаном вдалеке. Закат окрасил Гонконг в мягкие подсвеченные оранжевым тона, сливавшиеся с набухавшей чернотой неба и образовывавшие тонкую лиловую полоску на горизонте. Люди суетились там, на суше, спеша по своим делам, банальным, нечистым, благородным. Словно крохотные песчинки в пустыне они сновали меж возвышений из бетона и металла, влекомые дуновением ветра жизни. Он доносился и сюда, не по-летнему холодный, порывистый.
С некоторым для себя удивлением Сэм Ватанабэ понял, что скучал по этому городу. Всего год назад он жил здесь, в Цим Ша Цуй, затерявшись в пестрой, кричащей на всех языках мира толпе. Гонконг многое забирал и ничего не отдавал взамен, если не вырывать нужное силой. Сэм любил его за эту жадность, за возможность схватиться с гидрой человеческого зла и, если повезет, свернуть одну из многочисленных шей порока. Но нужно было уехать, вырваться из порочного круга, в который он загнал себя сам. И Ватанабэ уехал. Теперь прошлый год казался совсем далеким. Столь многое успело произойти, столь многое изменилось.
Крохотный катер серовато-белого цвета, из породы тех, что десятками можно встретить в округе, мирно стоял в водах залива Виктория, и на его корме, беспардонно приладив удобный шезлонг, вольготно развалился толстый мужчина в черном пиджачном костюме. Небрежно расстегнутая белоснежная рубаха и развязанный, висящий на шее галстук придавали ему вид беспечный и развязный. Черные солнечные очки оттопыривали нагрудный карман. Толстяк полулежал на шезлонге, закинув ногу за ногу. Крохотный свободный клочок маленькой палубы, не занятый местом отдыха мужчины, был уставлен парой бутылок с виноградным соком и подносом с печеньем. Сэм Ватанабэ имел редкое свойство перемежать дни яростного поглощения всего съедобного с периодами практически полного отсутствия аппетита. Он уже неделю питался исключительно этим печеньем, рецепт которого выведал неизвестно где. Такой режим никак не мог устроить спутницу толстяка, как раз выглянувшую из рубки и недовольно нахмурившуюся.
— Сэм, ну ты как маленький ребенок! — сердитым тоном обратилась она к Ватанабэ. — Я, конечно, понимаю, что ты киборг-убийца из космоса и вообще терминатор, но простуду же никто не отменял!
— Мегу-тян, ты слишком молода, чтобы быть моей матерью, — повернул голову Сэм и ухмыльнулся, сощурив один глаз. — К тому же, мне нравится ходить с грудью нараспашку. Так я чувствую себя гораздо мужественнее.
— Тоже мне, инфантильный юноша выискался, — Мегуми Канзаки по-кошачьи фыркнула. Как всегда, разговор между ними скатывался к обмену колкостями и не самыми удачными шуточками. — Мог бы хотя бы поесть по-человечески.
— Я еще не слишком отощал, — толстяк похлопал себя по животу. — К тому же, печеньки ты по рецепту делаешь наркоманские. Грех жаловаться.
— Не смей льстить.
Она вышла из рубки и остановилась возле шезлонга, едва не наступив на поднос. Канзаки была японкой двадцати четырех лет от роду, по воле судьбы оказавшейся в напарницах у Сэма. Они встретились чуть меньше года назад, в Токио, когда она еще служила в Крестоносцах, вооруженных силах новой христианской Европы. После череды жутких приключений девушку перевели на службу в знаменитый и таинственный Восьмой отдел, сотрудником которого и был Ватанабэ. Не имея никакого опыта оперативной разведывательной и контрразведывательной работы, Мегуми откровенно терялась. Но с Сэмом все оказалось просто. Он держал ее на подхвате, не давая вникнуть во все детали, однако не позволяя и закиснуть без дела. Правда, как выяснилось, шпионская деятельность далеко не всегда состояла из погонь, драк и перестрелок. По большей части им обоим приходилось сидеть на месте и собирать информацию, выжидать момента и действовать чужими руками. Про подобное не снять остросюжетное кино, но эффект от такой работы куда сильнее, чем от любой перестрелки. С удивлением Канзаки узнала, что Ватанабэ, если потребуется, неплохой аналитик, умеющий просчитывать ситуацию и проворачивать оперативные комбинации. Толстяк вовсе не был гением разведки, но кое-что, безусловно, умел. Сейчас они как раз в очередной раз маялись от безделья, руководя работой сразу трех агентов "на холоде". Вот только этими агентами были их друзья.
Канзаки точно знала, что операция, которой они занимаются, не является официальным мероприятием "CDM". Организация до сих пор работала в аварийном режиме после атаки на свои объекты в Меркури три месяца назад. Неизвестные совершили дерзкое и до обидного успешное похищение большого количества Наследников, выкрали данные исследований из академии "Эклипс" и убили не одного сотрудника. Настолько успешной операция врага быть не могла без подробной информации об атакуемых секретных объектах и протоколах работы охраны. Стало очевидным наличие предателей и "кротов" в рядах "CDM". Недоверие среди отделов и секций предельно обострилось, лихорадочные попытки выйти на таинственного врага оставались безуспешными. Только Артур Хендрикс, руководитель Восьмого отдела, точно знал, кто стоит за нападением и похищением. Тот же человек, что был в ответе за вспыхнувшую на Ближнем Востоке широкомасштабную войну, в развязывании которой Ватанабэ успел поучаствовать. Октавиан Вендиго. Непонятный и крайне эксцентричный тип, обладавший невероятными способностями. Три месяца назад он едва не убил Сэма в Риме, пощадив исключительно из собственной прихоти. С тех пор о Вендиго не было никаких сведений, но Хендрикс и его люди упорно дергали за все имевшиеся ниточки. Однако в свете возможного присутствия в рядах "CDM" вражеских агентов действовал начальник осторожно и не задействовал официальные каналы. Для большинства коллег Сэм с Мегуми так и не вернулись с прошлого задания, которое заключалось в попытке узнать личность тогда еще не желавшего показаться Октавиана. Задействовав созданную им систему "серых" агентов, начальник отправил обоих по самому многообещающему пути — гонконгскому.
След похищенных Наследников терялся в этом районе Азии. Несмотря на установленные в их телах устройства слежения, обнаружить ценных пленников не удавалось. Похитители были хорошо подкованы в вопросе и заблокировали наномашины. И все же ни одно путешествие не проходит бесследно, особенно, если твой груз — живые люди. Задействовав все возможные связи и проанализировав ситуацию, Сэм Ватанабэ указал на Гонконг как на вероятную перевалочную базу, а возможно, и конечный пункт путешествия похитителей. В этом городе знали толк в ворованных технологиях и ценностях, а Наследники были самым ценным товаром на планете. К тому же, до прошлогоднего отъезда Сэм столкнулся с организацией, напрямую занятой экспериментами в области технологий DQD, ответственных за создание трикстеров. Самой организации давно не стало, однако нельзя было отбрасывать в сторону возможность существования кого-то, занимавшегося тем же самым. Зацепок было немного, и весь план казался ненадежным, вызванным скорее отчаянием. Однако теперь становилось понятно, что они угадали.
Канзаки посмотрела на окружавший их катер водный простор и машинально потянулась, будто пытаясь размяться после сидения в рубке. Сэм старательно не смотрел на подтянутую спортивную фигуру, не оставлявшую равнодушным ни одного здорового мужчину. Мегуми тщательно следила за собственным телом, воспитанная в строгости режима училища Крестоносцев. Она была гибкой и ловкой как пантера, но в то же время сумела сохранить женственное изящество, не превратившись в мужеподобную гору мышц. Молодая женщина предпочитала простую удобную одежду, могла прельститься красивым платьем по особому случаю, но при этом терпеть не могла наряжаться вычурно. В холодную погоду она носила светлый джинсовый костюм и довольно изящные белые женские кроссовки. Облегающие, но не слишком стеснявшие движения брюки щедро демонстрировали превосходную стройность длинных ног. Ватанабэ в очередной раз отметил для себя приятный намек на легкую полноту бедер и плавную выраженную линию талии, придававшую фигуре спутницы ту самую манящую женственность, и вновь старательно отвел взгляд. У Канзаки имелся один весьма болезненный пунктик, касавшийся ее привлекательной внешности. Мегуми чрезвычайно не любила, когда ее разглядывали, и особую ярость вызывало любое касание темы груди. Молодая женщина обладала внушительным и крайне приятным бюстом, отлично заметным и сейчас под белой футболкой, выглядывавшей из-под расстегнутой куртки. По какой-то причине ее злило любое упоминание об этом природном богатстве, будь то комплимент или шутка. В свое время они очень славно ругались и ломали копья по этому поводу. Однако теперь Сэм старался спутницу не обижать.
