Ксенополис( + глава 4)

Отойдя от охранников, Шерпа развернулся и, прихрамывая, побежал к выходу. Выскочив из дверного проема, он оказался в почти полной тьме. Свет лился лишь из распахнутой двери сторожевой будки, расположенной у противоположной стены высоко над полом. Однако даже его хватило, чтобы заметить, что склад кажется необычайно пустым.

Нашарив на стене выключатель, Шерпа щелкнул клавишей, и под потолком загорелось несколько тусклых лампочек.

От увиденного голова Йона закружилась, а и так заходящееся в бешеном ритме сердце забилось еще быстрей. Нашел! Шесть лет бесплотных поисков и расследований, презрение окружающих, гонений властей и нападок безумных фанатиков джей наконец увенчались успехом. Вот оно — доказательство, что он не безумен и не напрасно прожил последние шесть лет! Вот доказательство, что джей что-то затевают!

Осталось только понять, что это доказательство может значить. Ведь абсолютно пустой склад, который должен быть доверху забит грудами металла, немного не то, что Шерпа рассчитывал увидеть. Абсолютно не то...

Впрочем, тут же поправился Шерпа, склад не совсем пуст, ибо в его центре лежало два металлических ящика, чуть крупнее гробов.

Тряхнув головой, Шерпа отогнал от себя мысль проверить ящики — времени в обрез, а на них замки — и, прижимая к ране ладонь, прихрамывая, побежал к выходу рядом с грузовыми воротами, оставляя на полу за собой капли крови.

Стук распахнутых крышек ящиков он услышал уже за спиной. Обернулся: вырвав вместе с частью корпуса крепления замков, два человека выбирались из ящиков — пожилой седоволосый мужчина и миниатюрная светловолосая девушка. В обычной рабочей одежде — синие куртки и брюки, их лица были мертвенно-бледными, совсем как у мертвецов — ни одной эмоции.

Один из них повернулся, уставился на замершего Шерпу стеклянным взглядом и начал выбираться из ящика. Его движения были дерганными, скованными. Так двигаются машины, но не живые люди.

Выругавшись, Шерпа побежал к двери. Уж как бы не хотелось выяснить, кто эти двое и что они делали в ящиках, сейчас гораздо важнее свалить и добраться до врача.

До двери оставалось каких-то шагов двадцать, когда Шерпа услышал стремительную дробь тихих шагов. Трудно было в это поверить, но парочка за несколько секунд умудрилась сократить довольно приличный разрыв и догнать. А раз так, догадался Шерпа, эти двое синеглазики.

Вынув из кармана телескопическую дубинку, взмахнув кистью, Йон разложил ее и, замахиваясь, резко затормозил. Разворачиваясь боком, проехался подошвами по усыпанному песком полу. Едва в поле зрения попала преследующая его парочка, Шерпа понял, что дело плохо — девушка уже приблизилась вплотную, взвилась в высоком прыжке, а ее нога летела ему в голову, в висок.

Раздумывать было некогда — продолжая разворот, Йон просто махнул дубинкой навстречу ноге. Сталь и кость голени скрестились рядом с головой парня, и сталь уступила. Легко сметя дубинку, нога девушки врезалась в голову Шерпы. Его развернуло, швырнуло лицом пол.

Шерпа перекатился, увидел приближающиеся колени старика, решившего прыгнуть и приземлиться ему на грудь, и снова перекатился. Даже не попытавшись выбрать для контакта с бетоном более подходящую часть тела, старик с каменным лицом впечатался коленями в пол.

Наплевав на рану и боль, Шерпа перекатился через голову назад и, оттолкнувшись руками, вскочил на ноги. Как раз вовремя, чтобы дернуться назад и пропустить в сантиметрах от лица второй удар девушки. Которая скакала так, словно и не получила секунду назад трещину в голени... Да и старик уже поднялся как ни в чем не бывало.

Поджав губы, Шерпа сдвинул предохранитель пистолета и пальнул в бедро девушки. Перевел оружие на ногу старика, всадил ему в колено пулю — и едва успел подставить локоть и прикрыть печень от летящей в нее ноги девицы.

Удар хрупкой на вид девушки оказался такой силы и массы, словно его лягнул конь. Рука с дубинкой мгновенно отсохла, оружие выпало из разжавшихся пальцев. Застонав, Йон вскинул пистолет и пальнул в живот девушки. И снова никакого эффекта, даже не поморщилась.

Спустя миг на пораженного происходящим Йона всем телом налетел старик. Сомкнув вокруг его тела кольцо рук, он сжал их так, что затрещали ребра, и легко оторвал парня от пола.

Тут уж стало не до церемоний. Кем бы ни были эти двое, нужно решаться на крайний шаг.

Поколебавшись всего с секунду, Йон приставил дуло пистолета к голове старика и нажал на курок — хватка стала только сильней. Выстрелил снова — от продолжающих сжиматься рук старика потемнело в глазах, а затворная планка пистолета встала и зафиксировалась в положении «открыто».

Отшвырнув разряженный пистолет, Йон схватился левой рукой за шею старика ниже затылка. Шипя, принялся сжимать пальцы, погружая их в плоть. Под кожу нырнули первые фаланг, спустя секунду пальца погрузились наполовину, и лишь тогда Йон наконец почувствовал ребристые края позвонков. Холодный и слишком твердых, чтобы принадлежать живому человеку.

Взвившись в высоченном прыжке, девушка со спины пробила ногой Шерпе по затылку. Голову мотнуло, хрустнули шейные позвонки, и погруженные в плоть пальцы разжались, рука безвольно обвисла вдоль тела. Затрещали, ломаясь, ребра, грудь пронзило иглой боли. Спустя миг она отступила, сменившись наркотическим эффектом выделившегося в кровь серотонина.

— Хватит! — донесся сквозь тьму голос «перчаток». Ставший гнусавым из-за сломанного носа. — Первый, отпусти его.

Руки старика разжались, и безжизненное тело Шерпы мешком рухнуло к его ногам.

— Слушай, он еще жив, — прозвучал голос коренастого. — Дал бы им закончить.

— Хочешь, чтобы в полиции решили, что его переехал бульдозер? — спросил «перчатки». — Просто придуши его.

— Я сделаю, — сказал толстяк. — Этот урод завалил Бранда.

— Тогда заканчивай.

— Ага. — В голосе толстяка прозвучала нескрываемая радость.

По ткани брюк вжикнул ремень, Шерпа почувствовал, как его горло охватывает кожаная петля. Рядом с ухом раздался шепот толстяка:

— Теперь я прослежу, чтобы ты точно сдох...

Толстяк шептал что-то еще, но Йон больше его не слышал. А спустя несколько секунд его сознание растворилось в блаженном забытье...

Павлин, как его звали обитатели трущоб за привычку рядиться в яркие шмотки, неспешно тормошил палкой гору свежего мусора. Огромная гора мусора, располагающаяся рядом с перерабатывающим заводом, была и его домом, и источником скромного стабильного дохода. Найти здесь можно было все — от новенькой одежки, до рабочей электроники, — и Павлин неплохо обжился на смердящей территории. Однажды ему даже посчастливилось отыскать золотую цепочку, которую он спихнул за бесценок в городской ломбард, после чего больше месяца он жил как король — в его понимании это значило: пил не просыхая и угощал многочисленных знакомых. А большего от жизни ему и не требовалось — в свои сорок с небольшим он давно осознал бессмысленную суетность жизни и ни к чему не стремился. Единственное, что ему действительно нравилось, — копаться в мусоре в поисках своего клада. Это место было его островом сокровищ и хоть зачастую он возвращался ни с чем, каждый новый день ровно в пять часов утра он отправлялся на свалку в надежде накутаться на очередное «сокровище». Он не знал, что откопает, что принесет ему новый день, но был уверен, что что-нибудь да найдет. Лишь эта неопределенность и уверенность вносили разнообразие в его скучную жизнь, красили ее и давали ему силы жить дальше. Он любил свалку и любил искать.

Разбросав палкой мешки с мусором, Павлин нахмурился. За последние три дня не попалось ничего действительно ценного и невдалеке маячила перспектива отправиться в город ради миски бесплатной похлебки. Только в городе снова будут презрительные взгляды прохожих и придирки наглой молодежи, считающей смердящего бездомного полным ничтожеством. Знали бы эти мелкие наглецы и высокомерные работяги, какая сумма лежит у него на банковском счету, их челюсти отвисли бы до земли. Ну не объяснять же каждому встречному, что он сам выбрал такую жизнь после смерти любимой жены и что раньше он был владельцем довольно успешной фирмы.

Тяжело вздохнув, Павлин погрузил палку между мусорными мешками и осмотрелся: к подножию горы подъезжал очередной мусоровоз, а по дороге далеко за ним к свалке тянулись его, Павлина, конкуренты. И при этом хорошие друзья. Похоже, придется напроситься к одному из них в гости...

Погруженная в мусор палка уперлась во что-то твердое. Павлин пошевелил ей, попытался прикинуть контуры предмета. Так и есть — что-то большое, округлое и не слишком твердое. Возможно, чехол от контрабаса. Если повезет, внутри будет и сам инструмент. Конечно, при условии, что интуиция его не подвела.

Бросив палку, Павлин нагнулся и принялся сноровисто раскидывать мешки. В сторону полетел один, второй, третий — и в куче мусора сверкнуло белое овальное пятно. Что это, мужчина понял сразу, но потребовалось еще несколько секунд, чтобы его сознание смогло принять тот факт, что он смотрит на труп. Молодой, абсолютно голый парень — весь в огромных синяках, с исцарапанным лицом, раной в боку и сизыми следами удавки на горле.

— Матерь божья, — промычал Павлин и, дернувшись назад, рухнул на задницу и покатился по пологому склону горы в низ. Вскочил и, проваливаясь по колено в мешки, махая руками, побежал к подъехавшему мусоровозу. — Эй, сюда! Сюда! Вызови полицию! Срочно! Здесь труп!

Пока он бежал, губы Павлина на миг невольно растянулись в улыбке. Как бы ни трагична была смерть столь юного человека, но эта находка, пожалуй, самая необычная за всю его карьеру копателя. И точно сделает его центром внимания местных на месяц. А может, и на все два...

Глава 4

Доктор Никхил Бхарадваджа, патологоанатом морга криминального отделения Службы Безопасности, был из древнего рода индийских сикхов. И хоть традиции предков предписывали ему носить фамилию Сикх, длинные волосы и ритуальный кинжал, он относился к ним несколько вольно — под тонкой шапочкой-тюрбаном он был почти лыс, вместо окладистой бороды аккуратные, закрученные вверх усики, а кинжал ему заменял скальпель. Впрочем, все его коллеги и полицейские все равно звали улыбчивого смуглого доктора Сикх — как ни посмотри, но это слово выговорить легче, чем его настоящую фамилию.

Стоя в холодильной камере между двумя рядами шкафов-хранилищ, Бхарадваджа держал в руке пластиковый планшет с бумажным бланком и небрежно чиркал по листу ручкой, заполняя многочисленные графы. Давно наступил цифровой век, но бюрократам об этом, видимо, никто не сказал, и они по прежнему требовали все отчеты в бумажном виде с подписью от руки и отпечатком пальца. Однако их можно было понять — так они заботились о безопасности государственных структур и сохранение законности, ибо электронный документ может подделать даже школьник. Вот и приходилось любому должностному лицу заполнять ворохи заявлений, протоколов и отчетов.

Чиркнув внизу документа свою подпись, Бхарадваджа облизал подушечку большого пальца и прижал ее к бланку. Когда он убрал палец, на белоснежном листе проступили красные контуры его отпечатка.

Закрыв планшет, доктор кинул ручку в карман медицинского халата и глянул на номера на выдвижных отсеках холодильных шкафов. Неопознанный труп под номером двадцать три, доставлен пару часов назад с явными признаками насильственной смерти — от вскрытия никак не отвертеться. Хорошенькое начало дежурства — все утро копаться в чужих внутренностях и заполнять кучу документов.

Отыскав нужную камеру, доктор схватился за ручку отсека, когда дверь позади него хлопнула. Бхарадваджа обернулся: в помещение вошли его завсегдатаи — старший инспектор Базилевски и его напарник Андрей Трофимов. Обо помятые, заспанные, младший инспектор со стаканом кофе.

— Здоров, док, — подавляя зевок, кинул Трофимов.

— Доброе утречко, — пробурчал Базилевски.

— Что-то вы рановато, — обменявшись с посетителями рукопожатием, заметил Бхарадваджа.

— Преступность не спит и нам не дает, — бодрясь, сказал Трофимов. — Прям завал с трупаками. — Он хлебнул кофе. — Чем порадуешь, док? Надеюсь, бытовуха? Распишемся и свободны?

— Должен вас огорчить. Судя по записям фельдшеров, умышленное убийство. С отягчающими. — Видя, как помрачнели лица полицейских, Бхарадваджа добавил: — Совершенное группой лиц в неустановленном месте.

— Вот засада, — проворчал Трофимов. — Значит, на районную управу это дело не спихнуть... — Он дернул уголком рта. — Ладно, док, докладывай.

— Нечего еще докладывать. Я пришел сюда пять минут назад. Только собираюсь устанавливать личность жертвы.

Трофимов поморщился:

— Черт, тогда какого мы приперлись сюда так рано? — Он ткнул Базилевски локтем. — Заскочим вечером, а пока займемся синеглазиком?

Вместо ответа инспектор схватился за крышку ящика и выдвинул полку с накрытым простыней трупом.

Трофимов скривился:

— Черт, шеф, ну почему вы всегда берете на себя лишнюю работу? Мы ведь даже не знаем его имени.

Базилевски откинул простыню с лица трупа и, вздрогнув, отшатнулся назад. Трофимов, никогда не видевший подобной реакции всегда невозмутимого начальника, тут же воспылал к трупу интересом. Перегнувшись через плечо шефа, он осмотрел лицо жертвы, но не нашел ничего необычного. Выглядит жутковато, но не более того. Видали зрелища и пострашней. Причем намного страшней.

Зайдя с другой стороны полки, Бхарадваджа полностью стянул с трупа простыню.

Бегло оглядев синяки трупа, заметив сизые следы от дубинок, Трофимов хмыкнул:

— Выглядит так, будто его отделал команда профессиональных бейсболистов. Что думаете, шеф? — Базилевски не ответил, и Андрей обернулся на него: инспектор выглядел задумчивым и грустным: — Шеф, что с вами?

— Мы берем это дело, — заявил Базилевски.

— Э! А чего так сразу? — возмутился Трофимов.

Натягивая перчатки, Бхарадваджа попросил:

— Так, товарищи, раз вы здесь, помогите-ка установить его личность. Свяжитесь с отделом тактического планирования, может, он уже попадал в полицию. Как вы там делаете, сфоткайте его и...

— Это необязательно, — сказал Базилевски, внимательно глядя в безмятежное лицо трупа. — Я его знаю.

— О-па! — опешил Трофимов. И стараясь казаться сочувствующим, сказал: — Тогда да, мы берем это дело. Конечно, берем. Кстати, кто он? Если ваш приятель, будут трудности. Сами понимаете, фактор личной заинтересованности...

Вздохнув, Базилевски наконец оторвал взгляд от тела.

— Его зовут Йон Шерпа. Вчера я видел его в первый и последний раз. Он дал мне наводку.

Почесав покрытый щетиной подбородок, Трофимов пробормотал:

— Шерпа-Шерпа... знакомое имечко...

— Большой любитель джей.

— А! — осенило Трофимова. — Тот самый Шерпа!

— Он самый, — подтвердил Базилевски. С жалостью глянул на труп. — Только вчера ужинал с ним, а сегодня... Он хоть и странный, но точно не заслуживал такой смерти.

Тем временем Бхарадваджа занялся своими прямыми обязанностями. Бегло ощупав корпус и конечности трупа, он повернул его голову, надавил на затылок. После, нахмурившись, уставился на собеседников: