Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

Я вспомнила на что способна Кудряшка в гневе и тихо, почти неслышно произнесла:

— Ты кого-то убила...

— Что? Нет! — она рассмеялась, затем кашлянула, посерьезнела и уже совсем другим тоном: — разве что подставила немного. Нечаянно... необдуманно. То есть, я не знала, как защитить его и... использовала то, что первым пришло в голову.

— Кого его? — мне стало боязно за несчастного и я догадывалась, кому так не повезло.

— Бруга, — ответила она и отвела глаза, объясняя свой порыв: — Ты же спасла моего брата от игр Смерти, а за Бруга не заступился никто, он из младшей ветви нашего рода, а значит... — Никто, мысленно завершила за нее я, вспоминая о Гере и связи что заставляла его присматривать за кузенами. Жестоко.

— И я решила помочь. — Кудряшка взяла меня за руки, произнесла строптиво: — Ведь мне он не чужой. И такой хороший, если не смотреть на недостатки...

И это она говорит об оборотне, коего хотела опоить нестабильным составом, и явно опаивала ранее.

— Да-да. — После всех ее вывертов и предложений с зельями и прочим, слышать о так называемой помощи в ее исполнении было страшно. И еще страшнее, когда я в ее последующем уловила отчетливое:

— Конечно, это подпортило мою собственную репутацию, но дало плоды.

— Какие? — спросила по инерции, но тут же оборвала и ее и себя. — Нет, не говори... пока. Лучше сразу объясни, что ты сделала.

— Защитила Тугго, — пространно ответила смутившаяся Олли.

Смутившаяся!

— Как? — надо ли говорить, что в преддверии истины мое сердце остановилось, а дыхание оборвалось, потому что Кудряшка сникла. То бишь, она уже сделала глупость, уже осознала последствия и как вариант, приехала сообщить несчастному возлюбленному о своих трудах.

Молчание затянулось, мой ужас усиливался, а Крэббас все еще страдальчески взирала на небесам. И вот, когда я уже была готова повторить вопрос, она со вздохом ответила:

— Сказала, что мы с ним переспали и я вероятно беременна.

Хорошо, что я сидела, хорошо, что я сидела на улице, хорошо, что я не послала Кардинала встретить ее.

— Милостивый Боже!

— Не ори, — оборвала меня она, посетовав: — от твоего вопля, чуть не лопнул мой полог неслышимости.

Оборотница потерла виски, пригладила волосы и с обреченным вздохом. Уставилась вдаль. По видимому решила, что я ее буду ругать. Так я бы с радостью, но слов нет, ни одного, даже междометия, и это в который за день, вернее полдня. Лишь глазами хлопаю и мысленно за красноглазого молюсь. Ох, если он узнает, если узнает, то... Нет, даже представить страшно. И вот сидим мы в абсолютном безмолвии, а вокруг цветы, трава зеленеет, деревья шепчутся, в теплом ветерке резвятся букашки и шмели. Солнечно, радостно, а на душе, как в той заводи с пираньями слишком пусто и слишком чисто.

— Паршиво, — с досадой поморщилась я.

— Знаю, откликнулась Олли и посмотрела с благодарностью: — Спасибо, ты единственная кто отреагировал, так спокойно.

— Это потому что я на двойной дозе успокоительного, — хмыкнула в ответ. — Первая с ночи, вторая после встречи с Дао-дво, вернее с двумя из них. — Не спрашивай, пресекла я ее расспросы и махнула рукой. — Это уже неважно. Лучше расскажи, как твоя родня отреагировала на сообщение.

— Погано... На его защиту никто не стал, пообещали только, если выживет на играх, его дома убьют.

— А Граф? — спросила тихо. Все же оборотни были в одной сплоченной команде, может хоть он заступился.

— Обещал кастрировать, а потом уже добить, — шмыгнула носом Крэббас, — а дядя у нас некромант потомственный, согласился его неоднократно оживить, дабы каждый из рода мог свою злость выместить. И я теперь не знаю, как Бругу об этом сказать. — И совсем пискляво: — Хотела как лучше, а получилось.

Всхип, и ближайший к нам куст вспыхнул, шмыг, и от нескольких капелек слез увял цветок, коим я только что любовалась.

— Ну-ну, — я обняла ее за плечи. — Игры длятся не одну неделю, еще успеешь их переубедить.

— Не получится, — насупилась она. — Дело в том, что мне не поверили разу. Все видели, как я за Тугго бегаю, и с какой скоростью он от меня улепетывает, были стопроцентно уверены, что он меня пальцем не тронул. И знаешь, так обидно стало, что я назло им всем привела неопровержимые доказательства нашей связи.

Мои руки безвольно соскользнули с ее плеч, взгляд затуманился серым маревом, когда я услышала невероятное:

— Мне удалось восстановить ту простынь с признанием. Ну, помнишь от Всеволода к его недовампирке.

— Помню, — глухо отозвалась я.

— Ее кстати, брат как увидел, так и пообещал заняться членовредительством.

Еще бы, Графу не злиться, уж он явно и ранее видел почерк Кардинала разбитых сердец. Признал.

Олли стерла дорожку слез со щеки, продолжила пояснять:

— А еще у меня получилось вырезать из кристаллов записи все те куски, когда я подле него в неприглядном виде. Он отстраняет меня, а, кажется, притягивает, и где в комнату возвращает после боя, ругаясь, что я в клуб явилась в чем мать родила. И как на кровать в одной лишь сорочке укладывает, я еще его слова: 'Доешь, зацелую...' и 'Подожди, Кудряшка, ты еще попляшешь у меня'. Там много было, я все это сложила и...

— Доказательства стали неопровержимы, — подвела я итог. — А что же с беременностью?

— Ждем, красных дней, — всхлипнула драконесса. — Но боюсь, что после того, что я приняла...

— Ясно. Ты к обличению вашей связи со всей ответственностью подошла. — На похвальбу не похоже, но и ругать я ее не могла. И так видно насколько оборотница несчастна. — А сюда ты приехала, чтобы предупредить Бруга? Хотела повидаться с ним, да?

— Нет! — неожиданно резко ответила она и вскочила со скамьи. — Ни в коем случае. И сама ему не говори! Если он узнает, он меня убьет, а уже потом с чистой совестью отдастся на волю роду.

И столько ужаса в глаза, что не спросить невозможно: 'С чего вдруг такая уверенность?'

— Просто... — Кудряшка с тоской посмотрела на горизонт, а потом все-таки призналась. — Я еще в свои пятнадцать лет грозила этим Бругу. А он тогда рассвирепел, схватил за плечи, встряхнул, к стене прижал и пообещал убить. Сказал это тихо, но так грозно и рыча, что... именно тогда я окончательно голову и потеряла. Понимаешь, он никогда на меня внимания не обращал, и не орал в случае проделок, терпел, корил лишь взглядом, но не орал. Вот как ты, а это большая преболдьшая редкость.

— Ага, у него от ужаса слов не хватало, — пояснила я, но на тему более не развивала. — Так зачем ты здесь?

— Держи. Горран должен был передать с Сули, но так как они оба заняты, отправили меня.

Развернула черный пакет, ничего особо не ожидая. Скорее всего, это книга, табель с немногочисленными оценками, аптечка целителя или в самом крайнем случае оружие. Но вот черная бумага осталась в моих руках, а на колени упал сверток исписанных листов с королевской печатью в нижнем правом углу.

— Чей-то дневник? — удивилась я, не в силах прочесть ни буквы. И пусть королевство Треда находится близ моего человеческого Приграничья их официальная письменность была мне недоступна, впрочем, как и неофициальная, ибо помимо надписей она несет еще и тайную пропись, под стать многоликим.

— Нет, — удивленная Кудряшка потянулась к свертку и разогнула титульный лист. — Это патент на твое имя регистрирующий разработанный тобой состав РИД против застревания в обороте.

— Но я не регистрировала его, это разрешено лишь верноподданным королевства.

— Просто в комитете не смогли отказать Горрану и Сули.

— А им зачем?

— Чтобы подать прошение об отмене твоего участия в играх, нужно было объяснить твою бесценность. Состав пришелся как нельзя лучше, да и отзывы о нем у кадетов были на порядок выше, чем о моем средстве. Они даже вывеску над главным корпусом повесили. — Она потерла нос и процитировала то, что я вписала в графе побочные эффекты состава: — Лучше быть Рыжим И Довольным, чем привычным и дуже скромным.

— Прекрасная новость, но боюсь, я не успею его до игр переоформить на отца.

— Зря боишься умереть, тебе наши не позволят, но если хочешь я могу это сделать за тебя.

— Спасибо! — я продиктовала адрес своей деревеньки, имя отца и на всякий случай брата. На этом мы и расстались. Вернее, в кои-то веки Кудряшка сбежала, завидев все еще рыжую макушку Бруга.

— Ушла? — поинтересовался красноглазый красавец, менее всего напоминающий сейчас жгучего брюнета.

— Ушла.

— Хорошо. — Оборотень присел рядом со мной и, откинувшись на спинку скамейки, вздохнул свободно и на целую минуту затих. — А зачем приезжала?

— Чтобы передать патент на мой РИД.

— А! Хорошая штука.

Я молчу. И не знаю сказать ему о так называемой 'помощи' Крэббас или лучше не говорить.

— Отличная, — ухмыльнулся он, продолжая нахваливать мой состав, — сняла оборот и никаких проблем. — Еще помолчал немного и предложил: — Слушай, Сумерька, есть хочу, сил нет. Может пойдем поедим? В столовой неплохо готовят и сегодня мясо с угольком.

— А Гер? — вопросила я.

— А что Гер, Гера в меню нет. — Оборотень расплылся в улыбке и развел руками. — Ты уж извини, он не подается.

— А за столом он будет?

— Так смертник волей судеб, куда ж его гнать, пусть сидит. — Бруг уже стоял передо мной, протягивал руку. — Пойдем. Ты сердце нашей команды, ее душа, тебе нельзя оставаться голодной.

— Так может я в комнате...

— Тебе нельзя оставаться голодной, а нам без души, — отрезал он и поднял на ноги, упирающуюся меня.

— А как же тренировки? Вы на них прекрасно обошлись без меня.

— Это были не тренировки, а сущее ребячество, — отрезал Кардинал и уже более мягко заявил, — хочешь узнать больше, иди за мной.

Я и пошла. А что терять? Две дозы успокоительного уже давно выпиты, эффект есть и продлится до самого вечера, к тому же роль обиженной и ущемленной теперь моя. Так что, если рыжий потребует объяснений, доказательств и прочих небылиц, я поведу себя соответственно — возмущен встану и уйду. А если извинится... Нет, в последнее верилось слабо, так что я расправив плечи гордо зашагала вслед за Бругом. И вот что удивительно, едва вошла Дао-дво не удостоившийся моего взгляда вскрыл бутылку, которую, судя по изорванной этикетке, долго не выпускали из рук, налил себе полный стакан и залпом выпил. А стоило оборотню самодовольно заявить: 'Вот привел!', почему-то именно Гер, а не Равэсс, сказал спасибо, и, наполнив стакан повторно, предложил:

— Вот теперь рассказывайте.

— Вначале закажем, — предложил Его Высочество.

Так и что это получается: все это время они не совещались и ждали меня? Вернее рыжий ждал, а уже с ним и вся команда. Неожиданно приятно и в то же время настораживает одно но. Это что, очередное показательное выступление? Новый урок?

И возмущенно воззрившись на Гера, я чуть не села мимо стула, отодвинутого для меня Кардиналом. Многоликий выглядел ужасно, так словно бы прошел через ожесточенную схватку с десятком противников и невероятным образом выжил и до столовой дошел. Отчего-то на ум пришло заявление Даррея о его неприкосновенности для метаморфа младшей ветви рода Дао-дво, а затем избитый вид наглого многоликого, его просьба о прощении и попытка развеять заблуждение брата близнеца: 'Это ты так думаешь, а он нет'.

Милостивый Боже, неужели Гер избил кузена, наплевав на собственную боль!

Он вообще в своем уме?!

Я из-за него успокоительное непомерными дозами пью, а он развлекается, фактически избивая самого себя! Умник...

* * *

Вздрогнула, шлепнулась на стул, распахнула и без того большие глаза, а затем несколько раз моргнула, словно бы перепроверяя: показалось или нет.

Догадалась, что к чему. Паршиво, но еще удивительнее, почему смотрит с таким осуждением. Чему не рада, кузена пожалела или его, самого?

Столкнувшись взглядами, она громко фыркнула и отвернулась, делая вид, что заинтересована меню, они лишь усмехнулся. Ни благодарного кивка¸ ни понимающего участия, одним словом человечка. Чего стоит ее пассаж с кукой. Если она так переживала за нежить могла бы просто подарить, а не устраивать тайных заговоров с привязкой теневой к его резерву. И последний факт говорит не в пользу некромантки, вдруг она заботилась отнюдь не о лопоухой тварюшке или, как сказала Сули, о его Геровом благополучии. Вдруг она хотела навредить, а нежить оказалась более дальновидна и честна. Что тогда? Очередное везение или нелепое стечение обстоятельств, при котором он остался жив и хорошо защищен, нежить постоянно довольна и сыта, а девчонка ни при чем...

— Дао-дво, к тебе обращаюсь, — голос Равэса вырвал его из тяжелых дум и оторвал от третьего по счету стакана с соком. Пить хотелось неимоверно, а жажду утоляла только эта чуть подкрашенная березовая дрянь. — Что заказывать будешь?

Метаморф только сейчас заметил стоящего рядом и переминающегося с ноги на ногу полуоборотня в форме подавальщика. Посмотрел на ящик бутылок с вином у своих ног справа, затем на два бочонка коньячной настойки слева и ответил:

— Ничего.

— А закусывать? — не унимался Его Высочество.

— Потом...

— Оставьте меню, — попросил капитан команды запасных королевских смертников и парня отпустил. Тихо шепнув уже самому Геру: — Включай.

Легкое движение пальцев над ремешком, и тонкий писк переходящий в звон, сообщил об активации полога. И не простого свойства как у принца, заглушающего лишь его голос, а самый плотный из разработанных для разведки. Заслышав сигнал магического гида, все смертники скривились от разрывающего уши звука, одна лишь Сумеречная, не ощутила ничего. Удивленно посмотрела на соратников, прикоснулась к плечу, рядом сидящего Герцога.

— Что происходит?

— Гер, включил заглушитель, — проскрипел зубами тот и все-таки прикоснулся к уху. — Невероятная примочка, но уж больно звонкая.

— В первый раз со всеми так, — откликнулся Дао-дво и сухо заметил, — раз уж я в команде именитых, но не являюсь вашим постоянным игроком, предлагаю звать меня Графитовым.

— Мы думали, ты выберешь прозвище по званию дяди — Полковник, — ответил Равэсс, произнося простые истины: — Это самый высокий ранг когда-либо занятый представителем твоего рода.

— Хм! Есть и повыше, — беззлобно ответил Герберт, наполняя стакан в четвертый или пятый раз, — разве вы не слышали об Хадыгее Дао-дво?

— Слышали, — фыркнула команда.

— Но уж вряд ли ты согласишься быть Фаворитом, как твой троюродный дед при королеве, — усмехнулся Хан, выбирая из груды мяса с угольком самый большой и жирный кусок. — Ты выше подобных званий.

— Но не утех, — усмехнулся Барон, правда почти сразу же вспомнил о Сумеречной, сидящей рядом, и извинился.

— Тогда быть может Советником? Ведь твоя мать...

— Советником будет она, — скупой кивок в сторону девчонки и ироничное: — А я Стальным зваться не имею права, Бараном не хочу.

Группа дружно хохотнула, Сумеречная шутки не поняла, прошептала язвительно: 'Против природы не попрешь', даже не представляя насколько права.

— Так в чем проблема? — спросил многоликий спустя несколько мгновений и смех за столом резко оборвался.