Спасти химеру

Отпив с половину бутылки, дюжий парень стал все чаще останавливаться. Он шумно дышал, вытирал рот ладонью. Его товарищи стали сильнее колотить по столам.

Кевер был бледнее покойника, каждый новый глоток он проталкивал в себя усилием воли.

Мне стало жаль их обоих — ну почему мужчины так горазды на всякие дурацкие состязания? Ведь ничем кроме алкогольного отравления такое закончиться не может.

Верзила, несмотря на комплекцию, не выдержал первым. Пойло уже не лезло внутрь, сбегало по кадыку мутным ручейком. Рев остальных показал, что они это заметили, и парень бухнул недопитую бутылку об пол и тяжело свалился на стул.

Кевер, зеленея на глазах, продолжал пить. Задрав голову, выцедил последние капли и нарочито аккуратно поставил бутылку на стол. Его подвиг был встречен бурными овациями, на которые градоначальник ответил слабой улыбкой. Судя по выражению его лица, он находился в полуобморочном состоянии и все силы тратил на то, чтобы удержать выпитое внутри желудка.

Фаррес понял это мгновенно и, подхватив Кевера за подмышки, повел его к выходу. Часть их подозрительных товарищей последовала за ними. Я проводила процессию взглядом и тут заметила, что кое-кто тоже с любопытством наблюдает за поделками Кевера из темного угла.

За небольшим столиком сидели двое: Лэйс, мой земляк, и незнакомый мужчина внушительных размеров, почти задевавший рыжей косматой головой потолочные балки. Они с явным интересом смотрели, как градоначальник, поддерживаемый Фарресом, выходит из таверны.

А я сразу же вспомнила о Дарене. Это он рассказал мне о Лэйсе, значит, был с ним знаком. И куда еще мог бы обратиться законопослушный гражданин, когда ему вдруг понадобился яд, чтобы отравить весь несчастный город? Конечно, к Лэйсу, известному своими темными делами. Тот и продал несчастному болвану яд, а потом с легкой совестью сдал его. Проклятье!

Я чувствовала, как кровь закипает от ненависти к Лэйсу. Допустим, Дарен зануда еще тот, допустим, его идея о наведении порядка путем отравления почти всех жителей была самой безумной из всех возможных. Но ведь он доверял земляку.

Не зная еще, что скажу Лэйсу, я встала и начала пробираться к его столику. Пару раз едва не поскользнулась на разлитом пиве — девушка в откровенном платье окончательно забросила уборку и шепталась с белобрысым матросом в сторонке.

— Добрый вечер! — приветствовал меня Лэйс, должно быть, издалека заметил. — Ты Зандра, да?

— Так.

Я, не дожидаясь приглашения, отодвинула стул и села.

— Из Иллинии тоже, да? — он тяжело вздохнул и его лицо помрачнело. — Слышала, что с нашим земляком, Дареном, произошло?

Он, что, мои мысли читает? Я осторожно кивнула.

— Теперь его делом занимаются местные дознаватели. Подонки заставят его гнить живьем.

При слове "дознаватели" Лэйс скривился так, будто лесной клоп в рот попал. Несмотря на его жестокие слова, мне стало чуть легче.

— Так это не ты продал ему яд?

Бандит чуть со стула не упал:

— Ты что, белены объелась? Чтобы я да еще такому, как Дарен? Я б ему даже ганта жареного не продал!

Я постаралась говорить как можно мягче:

— Я тебе верю, но кто-то же это сделал. Конечно, они могли использовать простую отраву для крыс, но она плохо растворяется в воде, да и нужно было бы ее мешок, не меньше.

Лэйс покачал головой:

— Мои источники говорят, что это была не отрава для крыс. Какой-то яд с мудреным названием.

— Какой?

Он задумался, задумчиво вертя самокрутку в пальцах. К моему удивлению, мне ответил рыжеволосый гигант:

— Эндеголлит.

— Во! Точно! — Лэйс с благодарностью кивнул великану.

Настала очередь задуматься мне.

Эндеголлит — не простая отрава. Собственно, это любая жидкость, где живут особые мелкие паразиты, невидимые глазу. При принятии человеком их внутрь, они начинают медленно пожирать его органы. Размножаются они чрезвычайно быстро, что, конечно, делает их чудеснейшим средством для отравления больших водоемов — прудов, озер или систему городских колодцев. Действие простого яда, типа мышьяка, могло сойти на нет при сильном разбавлении. Да, средство отравления подобрано очень правильно. Есть только два "но"...

Во-первых, ни Дарен, ни остальные заговорщики — я ведь их видела, обычные купцы и работяги — никак не могли знать о таком экзотическом яде, как эндеголлит.

Во-вторых, не так-то просто эту отраву достать. Изначально, эндеголлит — слюна глота, мерзостной твари, обитающей в самых глухих лесах. Глот неповоротлив, но это ему и не нужно. Достаточно цапнуть выбранный ужин так, что останется небольшая царапина, а там пусть бежит. Множество мелких существ начнут свое темное дело, и несчастная жертва очень скоро ослабеет. Глот неторопливо поползет по следу и втянет огромной пастью тело — полужидкое после воздействия ядовитой слюны. Для него самого эндеголлит не опаснее желудочного сока. К счастью, глоты никогда не пьют, поэтому случайное заражение источников их слюной происходит чрезвычайно редко.

Конечно, не обязательно держать в клетке живого глота, чтобы добыть яд. В мою бытность работы в лаборатории я, пожалуй, могла бы добыть склянку. Такого рода вещества хранились у нас в дальнем углу подвала, за двумя дверьми с пятью замками. Проработав там достаточно долгое время, я знала, как найти ключи. Но где Дарен, или любой другой из заговорщиков, мог познакомиться с человеком, работающим в лабораториях Ордена и готовым вот так вот запросто продать опаснейший яд?

Я поделилась своими сомнениями с Лэйсом. Тот пожал плечами:

— Возможно, какой-нибудь отморозок из правления города и надоумил этих бедолаг отравить колодцы. И яду дал.

— Если так, мы должны узнать кто это!

— Было бы неплохо, конечно, — Лэйс задумчиво откинулся на спинку стула. — Прирезать выблядка за манипуляции с нашим земляком — святое дело.

Его ледяной тон не оставлял и малейшего сомнения в том, что он не шутит.

— Наверное, это было бы справедливо... — пробормотала я. — И, может быть, мы смогли бы помочь Дарену.

Лэйс хмыкнул и выпустил из уголка рта струю синего дыма:

— Моих людей вешали и за меньшее. Им воспользовались, это ясно, у самого куражу бы придумать такую аферу не хватило. Но никто нож у его горла не держал. Впрочем, по крайней мере, от пыток его избавить мы могли бы, да...

Он решительно встал, снял со спинки стула светло-серый плащ и стал одеваться. Рыжий гигант сразу вскочил и, доставая кошель, двинулся к трактирщику, устало облокотившемуся на стойку бара.

Я сидела и хмуро смотрела снизу вверх на Лэйса, раздраженная столь резким окончанием нашего разговора.

— Вы куда так быстро?

— Мне пришла в голову одна мысль, — объяснил Лэйс. — Если яд был от какой-то нежити — знаю барыгу, который этим промышляет. Вот и решил сходить повидать...

— Глот не нежить, просто животное, чувствующее локхе, — поправила я и, решив, что Лэйс в любом случае меня не съест, спросила: — А я могу пойти с вами?

Он замялся.

— Ты ведь сам и понятия не имел об эндеголлите, — напомнила я. — А я смогу поговорить с ним о ядах.

— Ты понимаешь, что если ты расскажешь стражникам об этом визите, тебя убьют?

— Да, — беззаботно ответила я.

Лэйса, конечно, волновала не моя безопасность, а собственная репутация. Но как еще я могла заверить его, что не выдам его барыгу?

— Ладно, если что — Старик рассудит, — сказал земляк. — Пойдем.

Под охраной Лэйса и его рыжего громилы я чувствовала себя в большей безопасности, чем в собственной съемной комнате.

Мы вышли из кабака и пошли по узкой полоске песка у берега, которой скоро предстояло и вовсе исчезнуть под деревянными и каменными настилами в доках. Кевер и его приятели сидели на пирсе. Градоначальник был бледен, с мокрых волос капало — должно быть он купался, чтобы хоть немного освежиться.

Лэйс шел первым, за ним едва поспевала шагать я, рыжий дисциплинированно держался в арьергарде. Мы углубились в дебри портового района. В темноте идти было тяжело, на дороге то и дело попадались кучи нечистот, сваленные как попало гниющие потроха рыбы, старые сети и рассохшиеся бочки. На узких улицах груды мусора создавали настоящие баррикады. Сточных канав здесь предусмотрено не было, поэтому выплеснутые помои разливались глубокими лужами.

Наконец, Лэйс принюхался и сообщил:

— Уже почти пришли.

Я поначалу ощущала лишь привычный смрад, но скоро все заглушил сильный запах мыла.

— У него прачечная, как прикрытие, — объяснил Лэйс, перепрыгивая ручеек обмылков, стремящийся вниз по улице к морю.

Мы вошли во двор, образованный стенами прилежащих домов. Прямо перед нами виднелась открытая дверь в просторное помещение. Несмотря на глубокую ночь, там горел свет, и несколько женщин усердно терли белье о стиральные доски.

Лэйс заходить не стал, а решительно прошел в глубь двора. Тут прачки сушили результаты своих трудов. Среди многочисленных простыней, развешанных на многочисленных веревках, запросто можно было заблудиться, как в лабиринте. Даже бывалого Лэйса это смутило.

— Вот уж устроили хренову западню из проклятого белья, — раздраженно ворчал он. — Тут у них с секстантом проходить надо.

Мы кружили среди простыней, подныривали под них. Отчаянно ругаясь, Лэйс даже сорвал пару штук.

Наконец, совершенно неожиданно мы оказались перед маленьким домиком. Без окон, с плоской крышей, он напоминал простой сарай. Возле него стоял высокий столб, от которого паутиной расходились веревки.

Лэйс кивнул рыжему, и тот громко постучал в дверь могучим кулаком. Вот дверь была солидная, окованная железом, с тремя замками.

Послышались шаркающие шаги, блеснул "глазок", загремела поднимаемая щеколда.

Мы зашли, и какой-то карлик метнулся в угол, прокаркав:

— Это Лэйс, хозяин.

Полускрытый клубами синего, резко пахнущего гантом дыма, на низкой, застеленной лоскутным одеялом кровати сидел человек. Грузный, с нависающими над глазами бровями, горбатым носом. На нем был кожаный жилет и заляпанные грязью коричневые штаны, заправленные в еще более грязные сапоги.

— Старик в помощь, Лэйс. С чем пожаловал?

— Товар поглядеть.

Лэйс выступил вперед. Я осталась у двери с рыжим.

Барыга посидел молча, обдумывая, потом встал, ухватился за спинку кровати и начал двигать ее в сторону. Лэйс взялся с другого конца, судя по всему это было ему не впервой.

Под кроватью оказался запертый люк. Хозяин выудил ключи из кармана и открыл.

— Полезайте, родимые, — он широким жестом предложил нам троим спускаться.

Будь я здесь одна, побежала бы в ночь без оглядки. Но Лэйс без колебаний ступил на шатающуюся стремянку.

— Однажды здесь точно кто-нибудь шею сломает, — раздраженно сказал он барыге, спускаясь вниз.

Я последовала за ним, надеясь, что его прогноз все же не сбудется.

Следом за мной слез рыжий, за ним — сам владелец прачечной. Засветили старый фонарь.

Длинный коридор был уставлен шкафами и стеллажами. Самый дальний его конец был отгорожен цветастой занавеской.

— Ну, чего желаем-с?— хозяин улыбнулся, обнажив желтые щербатые зубы.

— Полотно есть?

— До хрена. Смотри.

Барыга распахнул один из шкафов. На полках аккуратно были сложены отрезы ткани. Лэйс придирчиво пощупал их, некоторые даже вытащил, чтобы лучше рассмотреть при свете.

— А сахар?

Хозяин лишь указал на сваленные у стены мешки.

— Пробовать бушь?

Лэйс задумчиво присел у мешков, а я вдруг поняла, к чему все эти его вопросы. Дарен накупил товаров, чтобы начать свой путь в купечество. Именно поэтому его так злило осадное положение города. Я никогда не интересовалась, чем собирался торговать мой земляк. А вот Лэйс мог знать.

— Че, так бушь брать, или не?

Лэйс мотнул головой:

— Может, потом. А как там тварюшки твои?

Барыга зашагал вперед и скрылся за занавеской. Лэйс последовал за ним, мы с рыжим, после недолгих раздумий, — тоже.

Твари, нежить, бесы... Этими словами называют существ, наделенных недоступным для людей даром — чувствовать локхе. Даже немного обидно, что примитивные животные, вроде глота, могут из цепи случайностей создать чудо. Говорят, не важно, какой стороной упала монетка в прошлый раз, результат нового подбрасывания от этого не зависит. Пять решек подряд ничуть не удивительнее решек, чередующихся с орлами. Вот только все мы знаем, что сотня решек подряд выпасть не должна, если только монета не утяжелена ушлыми шулерами. А локхе вполне может заставить медяк тысячу раз подряд встать на ребро. Некоторые существа способны использовать эти вывернутые наизнанку вероятности в собственных целях. И чем больше они используют локхе, тем больше его становится. Именно поэтому они всегда представляли угрозу для человечества и подвергались методичному истреблению.

Я стояла в закутке коридора и не могла поверить своим глазам. Барыга высоко поднял фонарь, и запертые в клетках земляные сбились в отчаянно дрожащие кучки. Под потолком мерно раскачивалось покрытое колючками чучело каракона. Невозмутимая обдериха тянула к нам бледные пальцы сквозь решетку.

В самом дальнем углу, у стены, стояла большая бочка, откуда доносилось рассерженное шипение.

— Что там у тебя, змея? — спросил Лэйс, приседая у клетки с земляными.

— Угу, лесной гад.

— А можно взглянуть?

— Можно... Вон Вик вчорась глядел, чуть яйца ему не оттяпало.

— Так что ж ты держишь таких, что кусаются?

— А пусть бы и кусил. Нехрен соваться. Вот сожрет выродка однажды — пасть-то как раззявит, шо твоя бочка.

Лэйс хмыкнул, но настаивать не стал, как, впрочем, и расспрашивать.

Я тоже поостереглась задавать неосторожные вопросы. Кое-какие ответы мы уже получили — скорей всего в бочке действительно сидит глот, а сахар и полотно были отданы в уплату за яд.

Лэйс купил клетку с земляным и заявил, что нам пора идти. Барыга проводил нас к выходу.

— Что ж, многое прояснилось, — сказал Лэйс, едва мы отошли от прачечной. — Это он продал яд. Теперь нужно узнать, кто надоумил Дарена.

— И как мы это сделаем? Может, надо было все-таки расспросить твоего барыгу?

Лэйс раздраженно махнул свободной рукой:

— Старик тебя упаси. Он — тертый жук, только допрос почует — нож достал и в атаку. Нет, мы хитрее поступим. Не может такого быть, чтоб человек из градоправительства к барыге приходил, и никто его не заметил. Я у своих поспрошаю. Кто-то да и откликнется. А ты никуда не лезь, задавят тебя. С Вардом в друзьях — вот и ходи с его командой.

— Считаешь, Варду стоит доверять?

Он кивнул:

— Он правильный человек и людей своих ото всех защищать будет, — в голосе Лэйса чувствовалось неподдельное уважение.

— Ладно, — сказала я. — А что с нечистью делать будешь?

Земляной свернулся клубком на дне клетки, видимо полагая, что его несут на заклание. Короткая темная шерстка потускнела и неопрятно лохматилась.

— Выпущу, что ж еще. Не держать же его вместо щенка. Я б его и не купил, но не хотелось все пересмотрев уходить с пустыми руками.