Добро наказуемо

Возражать Черному колдуну не имело смысла. Для меня споры с ним обычно заканчивались острым приступом косноязычия. Повторять, что я вовсе не жажду власти, было бесполезно. В ответ прозвучало бы только:  'Ты еще молод и глуп, мой принц!'  Поэтому я благоразумно промолчал, лишь повел коленом, посылая Счастливчика в галоп. Старик продолжал что-то вещать за спиной, но вскоре его скрипучий голос заглушили более приятные для слуха звуки леса — шум ветра в ветвях деревьев, пение птиц, да приглушенный стук копыт по заросшей травой дороге. Раздражение немного улеглось, но настроение не улучшилось.

За время путешествия в компании Черного колдуна я стал угрюмым и озлобленным, как затравленный зверь. Моя былая беспечная веселость по уши завязла в липкой паутине проповедей на тему добра и зла, которыми всю дорогу потчевал меня повелитель Темных сил. Меня уже давно не трогала судьба бродяг, которых старик еженощно приносил в жертву своим богам. Я лишь добросовестно кормил его слуг, хоть те под заклятием послушания и не ведали чувства голода. А вот освободить их даже не пытался. Каждый сам виноват в своих бедах. Никто не заставлял этих людей покидать родной дом в поисках приключений.

Дорога змеей вилась между деревьями. По обе стороны высился лес, такой древний и могучий, будто рос здесь с самого сотворения мира — исполинские стволы втроем не обхватить. Неожиданно к птичьему щебету и дробному перестуку копыт добавился новый звук. Где-то в отдалении раздавались размеренные удары топора.

Дорога вильнула влево, обогнув раскидистый великан-ясень. Лес оборвался, словно срезанный мечом, и яркое солнце, клонящееся к закату, ударило прямо в лицо. Ослепленный, я зажмурился, но тут же открыл глаза. Счастливчик замер на краю обрыва. Там, внизу струилась серебристая лента реки, шириной в эльфийский перестрел. Моста не было, но ниже по течению среди деревьев виднелось несколько деревянных домов. Дорога сворачивала к ним, тем не менее, привлекшие меня звуки доносились прямо из-под обрыва. Там, на песке у воды лежала перевернутая лодка. Коренастый оборванец, фальшиво насвистывая, размерено тюкал топором, видимо пытаясь залатать прогнившее днище. Его приятель забрел по пояс в реку и, вытягивая из воды толстую веревку, витиевато проклинал водных духов, вторую неделю посылающих вместо улова одни коряги.

Чуть ниже по течению к реке вела утоптанная, но довольно крутая тропа. Я спешился и, не заботясь о собственном королевском достоинстве, вприпрыжку спустился к воде. Счастливчик предусмотрительно остался наверху. Перспектива преодолевать эту реку вплавь его не вдохновляла.

Ветер дохнул в лицо запахом сырости, смолы и дыма. Глаза защипало. Под обрывом какой-то умник пытался разжечь костер  из выуженных из реки топляков и свежесрубленных веток. Похоже, он был не чужд магии — в перерывах между приступами надсадного кашля, вызванного не иначе как едким дымом, раздавалось невнятное бормотание, в котором без труда узнавались слова несложного заклинания для поддержания огня даже под проливным дождем. Испещренный рунами посох в руках у незнакомца, ворошившего им не желающие загораться дрова, только подтверждал догадку. Впрочем, особого уважения его способности не вызывали — Черному колдуну было достаточно брошенного вскользь взгляда, чтобы разжечь костер.

— Долгой жизни вам, селяне. Здесь есть поблизости мост или брод? — окликнул я рыбаков.

— Вниз по реке, — махнул свистун в сторону деревни.

— Брод там. Три дня пути, — подходя, уточнил тот, что сидел в реке. — Раньше тут недалече мост был, так его дракон спалил, гадюка. Теперича мы с Обухом странников возим. Могем и тебя перевезть, коль деньги есть. Всего-то пятнадцать медяков... — предложил он и с торжествующим видом ткнул мне в нос здоровенную рыбину, которую держал за жабры. — Глянь, какая красавица!

Рыба пахла русалками и отчаянно трепыхалась, норовя достать меня хвостом и орошая все вокруг радужными брызгами.

— Не в моем вкусе, — буркнул я, отряхивая капли с рукава. Рыбная ловля, в отличие от охоты, и раньше не казалась мне увлекательной, сейчас же все мои мысли были заняты переправой. Пятнадцати медяков на лодку не было. У меня и золота-то не было, зато был конь и Черный колдун с носилками и компанией лишенных воли слуг, которые вряд ли бы в ней уместились. Так что предложенный рыбаком вариант пришлось отбросить.

Я измерил взглядом расстояние до другого берега и нахмурился. Допустим, Черный колдун переместится с помощью магии, слуг можно и в лодку, но Счастливчик... Сумеет ли он переплыть реку такой ширины?..

— А я так люблю рыбку. Особенно запеченную, да на углях! Попробуешь — пальчики оближешь! — продолжал распинаться парень. Он еще некоторое время расхваливал свой улов — вот ведь дружелюбный зануда попался, но потом все же догадался, что, размахивая в опасной близости от лица вонючей рыбиной, вряд ли можно заставить проникнуться к ней симпатией, и со словами: — Вот сейчас Обух лодку засмолит и поужинаем... — направился к костру.

Маг, наконец-то справившись с мокрыми дровами, отложил посох и теперь длинной веткой помешивал нечто темное и вязкое в висящем над весело потрескивающим огнем котелке. Варево было похоже на смолу, которой защитники замков щедро поливают макушки осаждающих. Лицо чародея скрывал капюшон плаща, но пальцы были старческие, узловатые, да и белоснежная борода, на гномий манер заплетенная в косу, выдавала немалый возраст.  Ему-то рыбак и вручил улов.

— Принимай, отец!

Старик поднялся, настороженно глянул на меня из-под необъятного капюшона, надвинул его еще ниже, будто норовил спрятаться под ним целиком,  и взял рыбу в руки. Чешуя блестела на солнце и отливала золотом.

— Не хотелось бы отнимать жизнь у живого существа, — знакомая песня... и голос... я мог бы поклясться, что узнаю его!

Мысли о переправе временно отошли на второй план, разговор показался мне не менее интересным.

— Во дает! — хохотнул рыбак. — Еще скажи, мол, рыбу есть нельзя!

— Можно или нельзя зависит лишь от твоего желания, юноша. Орки не прочь поджарить и съесть эльфа, но значит ли это, что ты захочешь отведать эльфийского мяса?

— Сказанул, старик! — присвистнул парень. — Эльфы — они ж разумные — говорить могут, а рыбы чего?

— Рыбы тоже могут, — с лукавым смешком заметил старик. — Просто вы не  умеете слушать.

Теперь я был почти уверен, что передо мной старый Керниус, а потому подошел поближе, предвкушая развлечение. В свое время белый маг отличался мастерством показывать забавные и, в отличие от повелителя Тьмы, вполне безобидные фокусы.

Рыбина в руках у старика бестолково разевала рот, бессмысленно  тараща ничего не выражающие глаза.

— Так научи нас, колдун. Лично я не отказался бы послушать, что скажет эта 'разумная' тварь, — моя просьба звучала, как приказ. С Черным колдуном только так и можно было разговаривать.

Керниус поднял на меня глаза и укоризненно покачал головой:

— Ты выбрал неверный путь, Черный принц.

— Это тебе рыба сказала? — вырвалось у меня с недоброй усмешкой.

— Это говорю тебе я! Услышь меня, Рикланд! Ты... — похоже, меня ждала проповедь.

— Не припомню, чтобы кто-то из присутствующих тебя об этом спрашивал, — раздраженно оборвал я мага, — так что держи свое мнение при себе,  эльмарионец! Лично меня оно не интересует, прочих, надеюсь, тоже. Скажи лучше, когда мы услышим, как говорит эта рыбина? Или нам светят лишь детские байки о рыбах-оборотнях? — сарказма в моем тоне было хоть отбавляй, но Керниус лишь улыбнулся.

В отличие от меня рыбак и его приятель вовсе не горели желанием услышать рыбий голос или хотя бы разоблачить гнусную ложь белого мага. Едва они поняли, кто перед ними, как замолкли, уставившись на меня выпученными, как у рыбины, глазами. Впрочем, при последних словах рыбак встрепенулся:

— Про рыбу-оборотня я расскажу! Жила одна вон там, в Мутной заводи, — кивнул он в сторону деревни. — Огромная, что твое чудище. Так вот... Изловить я ее решил. Сеть сплел, закинул... Порвала, зараза! Снасть-то я починил, да в другой раз острогу еще захватил, а как попалась мне рыбища, так я ее острогой! Вытаскиваю — а это не рыба вовсе, а девка полоумная, кузнецова невеста, белая вся, как жабье брюхо...

— Да, брось ты! Утопилась девка, — перебил его свистун. — Лучше б не болтал, а про нашу беду принцу поведал.

— Вот сам и поведай, Обух.

— Да не умею я складно говорить. У тебя лучше получится.

— Ваше высочество, вы извиняйте, конечно, что мы с вами так... эээ... по панибратски... а можно я вам одну просьбочку задам?.. — начал было рыбак.

Пока крестьяне заговаривали мне зубы, Керниус решил, что сейчас самое время отпустить рыбу в воду и тем самым избавить ее от жарки, себя от уличения во лжи, а всех остальных от ужина, и быстрыми шагами засеменил к реке.

— Заберите у него рыбу, — велел я крестьянам и добавил специально для белого мага: — Или услышу, как она разговаривает или попробую, какова на вкус.

Керниус покорно отдал улов, порылся в висящем на поясе кошеле, извлек круглую темную склянку, насыпал на ладонь бурого порошка и дунул. Порошок поднялся туманным облаком и заклубился вокруг судорожно двигающихся жабр. Рыба трепыхнулась, ударила хвостом и внятно произнесла:

— Отпусти меня, добрый человек, я тебе пригожусь!

Рыбак вздрогнул от неожиданности. Добыча выскользнула у него из рук и забилась у воды. Песок заполнил ей рот и жабры, и голос превратился в невразумительное чавканье.

—  Отпустил добрый человек, — хмыкнул я. — Теперь если и пригодится, то разве что для ужина...

— А может она желания исполняет? — предположил Обух. — Вот водяного, если поймать, то он непременно исполнит...

— А ты пусти ее в воду, да спроси, — предложил Керниус.

— Э, нет, сначала желание — потом уже в воду, если выполнит. Что ты там от меня хотел? — кивнул я рыбаку.

— Да вот, хотел... Тут с налогами у нас незадача... Надо с каждого дома по сотне монет платить, а мы со всей деревни всего-то двести сорок наскребли. А домов пять. Вот кабы платить поменьше...

Мне было неловко признаваться, что денег у меня нет, а влияния на отца и подавно, пришлось отшучиваться:

— Вряд ли кто бы то ни было, кроме самого короля, может решить этот вопрос. Впрочем, если рыбина сумеет заставить его скостить вам налог, то... — я усмехнулся, — как только сяду на трон, непременно сделаю ее своим главным советником!

— А может она со дна реки клад достанет? — снова высказал догадку Обух. — Тут когда-то купец утоп...

Рыбак поскреб пятерней в затылке, взъерошив и без того лохматые кудри, и неуверенно пробормотав:

— Правда, что ли выпустить? — поднял спасенный от нас бывший ужин и понес к воде.

— Наивные люди, — пожал я плечами, уселся на перевернутую лодку и стал наблюдать. Ситуация становилась все забавнее, а мне все равно, надо было дождаться своего нерасторопного спутника.

Рыба, ударив хвостом, исчезла на глубине. Крестьяне топтались у воды и яростно спорили, вернется она или нет и как исполнит желание. Керниус стоял поодаль, и, обращаясь к заходящему солнцу, что-то бормотал себе по нос, когда со стороны деревни явственно донеслись крики:  'Пожар! Горим!'

— Мой дом! — воскликнул Обух и помчался вдоль берега. Рыбак припустил следом.

Поднимаясь на крутой берег, я уже был почти уверен, кого я застану наверху.

Черный колдун стоял на краю обрыва, опираясь на посох, и глядел на окутывающее лес черное покрывало дыма и, судя по всему, был безмерно доволен собой.

— Обращайтесь-обращайтесь, возлюбленные подданные его величества! Я всегда рад помочь моему принцу выполнить любую вашу просьбу, — злобно  хихикал он, обращаясь то ли к своим молчаливым слугам, безучастно толпившимся рядом с лежащими на дороге носилками, то ли к моему коню Счастливчику, пасшемуся неподалеку.

— И какую же просьбу ты выполнил на этот раз? — настороженно поинтересовался я.

— Помог этим беднякам, — старик махнул посохом в направлении деревни. — Теперь они смогут сполна рассчитаться с королевской казной! Или мой доверчивый принц тоже думает, что рыбы исполняют желания?

Черный колдун веселился от души. Его похожий на клекот и карканье смех разносился над вечерней рекой и эхом возвращался с того берега. Казалось, будто вокруг кружила стая невидимых стервятников.

— Очень остроумно, — поморщился я. — И сколько домов ты оставил?

— Неужели, учителя так и не обучили тебя основам устного счета? — с неприкрытой иронией покачал головой старик.

— И какого лысого демона тебе понадобилось плодить в моем королевстве бездомных бродяг? Или поглупел и не понимаешь, что этим ты лишаешь королевскую казну доходов? — с Черным колдуном проще всего было общаться именно в такой манере. До него тут же дошла вся глубина моей злости, и пронзительное карканье захлебнулось в старческом кряхтении и покашливании.

— Они все равно бы не заплатили, мой принц, — пробурчал он откашлявшись. — К тому же эта жертва богам поможет нам переправиться через реку. Сразу после захода солнца...

Путешествуя с Черным колдуном, я давно привык, что дела, которые нормальные люди обычно стараются закончить засветло или откладывают до утра, лучше творить ночью. По крайней мере, если рассчитываешь на помощь Темных сил.

Керниуса под обрывом уже не было. Не иначе тот струсил и убрался подобру-поздорову подальше от Черного колдуна. И правильно сделал — Повелителя Темных сил бесили даже разговоры о своих светлых противниках, а уж что бы он сделал, увидев белого мага воочию, я даже загадывать не решался.

Костер потух, лишь тлеющие угли переливались красными огоньками, да горячая смола все еще бурлила в котелке. Дрова закончились, но пока я помогал Счастливчику спуститься с обрыва — ноги у коня скользили, из-под копыт сыпался песок вперемешку с мелкими камешками, и бедолага все время норовил присесть на круп и скатиться на нем вниз, — расторопные слуги Черного колдуна по приказу своего повелителя разрубили лодку и раздули огонь. Единственная возможность переправиться через реку, не ища брода, развеялась как дым, но я был уверен, что мой спутник знает, что делает.

Вечернюю трапезу мы, как обычно, поделили с богами Хаоса. Им — кровь, нам — мясо одного из пары черных журавлей, на свою беду пролетавших мимо.

Закат догорел, на небо высыпали звезды. Черный колдун затянул какое-то бесконечное заунывное заклятие. Еще год назад я бы наверно отправился в деревню полюбопытствовать, что натворил там мой всемогущий спутник, но сейчас мне не было дела до ставших бездомными крестьян. Сами виноваты — их никто не заставлял переваливать на других свои проблемы.

Съежившись, я сидел у костра, смотрел на мерцающие угли и думал о Релине. Энди, наверно, уже встретился с ней, они сидят на крылечке уютного деревенского домика, смотрят на звезды и весело болтают. Хотя нет, скорее они в той самой комнате, которую я когда-то видел во сне, греются у очага. Этой ночью было особенно холодно. Ощущалось неотвратимое приближение зимы, а от места у реки, где расположился Черный колдун, веяло совсем уж ледяной стужей. Даже Счастливчик жался к огню и настороженно фыркал, а у слуг, которым было приказано спать, во сне стучали  от холода зубы.