Пантократор 3. Всемогущий

— А ну сядь! — зло рявкнул Яромир. — Сядь я говорю!

— Не приказывай мне! — с вызовом ответил Тербальд. Но на месте замер, удерживая руки на подлокотниках, точно собирался в случае чего даже не уйти — убежать к потайному ходу в стене, через который он попал в царский кабинет.

Какое-то время Яромир Славный молча смотрел на разряженного мальчишку. Потом на стоящие в углу комнаты окованные железом красивые сундуки. И снова на мальчишку.

— С чего ты взял, что Дракон меня одолеет? — решив подключить дипломатические навыки, с некоторым усилием, но в целом ровно спросил самодержец. — Кремень-град взять невозможно.

Тербальд откинулся на спинку стула, снизу вверх глядя на царя.

— А с чего ты взял, что они собираются нападать на Кремень-град?

От этого вопроса в горле ЯРомира неожиданно пересохло. Тербальд понимающе подмигнул:

— Полмиллиона, царь. За полмиллиона я не просто расскажу все, что знаю. Я дам тебе возможность спасти жизни твоих людей. И твой престол. И даже помогу одолеть войска Дракона.

— Хм. Молод, а торговаться умеешь, — неохотно признал царь, жалея, что под рукой нет никакой выпивки, а кликнуть слуг нельзя. — И как же ты поможешь? Выставишь своих древодемонов на мою сторону?

— Для начала, я просто не выставлю их на стороне Дракона. Полмиллиона, царь.

'Зачем ему деньги? И что ж за день сегодня такой? Сперва та баба мне предлагает забрать у волхвов их побрякушки, чтобы оторвать башку Дракону. Теперь этот курий сын... полмиллиона? Хрен бы тебе, а не полмиллиона. Эх-эх, в другой ситуации ты б передо мной так хвост не задирал. Да в другой ситуации, ты бы уже висел на воротах и по тебе, мои соколы в стрельбе упражнялись'.

— Будут тебе деньги, — устало махнул рукой царь. И заметив тень сомнения в глазах юноши, добавил: — Слово тебе даю. Так, что, какие секреты стоят полмиллиона?

Тербальд потянулся с видом человека, только что выигравшего сложнейший спор в жизни. Карие глаза глядели с превосходством, на губах поигрывала самовлюбленная улыбка:

— Ну, начнем с того, что Дракон сейчас войско не возглавляет...

— А еще, а еще ты можешь улететь отсюда на метле!

'Вот ведь повезло с собеседником. Оно же не затыкается'.

— Сам же не захотел слушать моего предложения! — не преминуло напомнить кольцо.

'О, если б я только мог. Нет, я как раз слушаю все твои предложения. Хотя и считаю, что потакать собственному сумасшествию, не лучшая идея'.

— Тем не менее. Здравый рассудок, на который я уповаю, не возобладал. Ты видишь иной способ отсюда выбраться? Доверься мне, — в ушах раздался утробный низкий смех, очень похожий на мой собственный.

'Хорош. Это уже начинает раздражать. Особенно когда делаешь что-то неуместное. Как, например этот злобный смех! Ты понятия не имеешь, в каких ситуациях его использовать'.

— Почему это?

'Потому что нелепо использовать его для убеждения. Кто поверит тянущемуся к топору психу? Такой смех можно применять лишь, чтобы подчеркнуть свое превосходство! Ну, или понагнать оторопи на неуверенных в себе личностей. Для других случаев он не подходит'.

— Ты просто знаток, Грай! — с насмешкой сообщил артефакт. — Но все ж, что станешь делать? Когда ты уже, наконец, поймешь, что кроме моего предложения у тебя нет других возможностей?

Мы помолчали. Точнее я просто счел ниже своего достоинства отвечать.

— Ну, так что. Попросишь? — с надеждой спросило оно, очевидно неверно истолковав паузу.

'Неа'.

— Почему?

'Я безумец? Допустим. В конце концов, сложно обсуждать здравомыслие с говорящим, причем моим собственным голосом, кольцом. Безумец. Но не идиот же'.

Он кажется, задумался. Я снисходительно пояснил.

'Понимаешь, допустим, ты это я. Но если это так, то я слишком хорошо знаю себя, чтобы ждать какой-то бескорыстной помощи. Уж скорее в моем духе было бы придумать какую-никакую козню'.

— Ну что ж ты о себе так плохо? — с обидой спросил артефакт.

'Почему плохо? Наоборот — хорошо. Что-что, а обманывать я умею. Так, что лучше просто сознайся во всем сразу. В чем второе дно твоего милого предложения?'

— Какое дно? Не выдумывай, я просто...

'Ты просто предлагаешь мне помощь. Обойти заклинание, отрезавшее мою волю, от источника мощи. Иными словами делегировать тебе право на использование магии. А уж ты-то меня отсюда выведешь, так? Ну, вот я и спрашиваю. Где подвох?'

— Да что ты. Да нет никакого подвоха! Да разве ж я могу! — очень натурально оскорбилось оно.

'Вот и я говорю, что-что, а врать я умею. Давай выкладывай на чистоту'.

— Да я не...

'Ну вот, а говоришь, что ты это я. Я, по крайней мере, всегда понимаю, когда пора прекратить ломать комедию. Или ты говоришь, или я с тобой больше не буду разговаривать. Так что?'

Честно говоря, обычно после таких слов от собеседника, я начинал врать пуще прежнего. Молчание. Вот так просто? Неужели же я нашел способ его заткнуть...

— Ну ладно, раскусил! — недовольно проворчало воображение, порядком подумав с ответом. — Я хотел взять с тебя разрешение, чтобы воспользовавшись им занять твое место в этом теле. Тебе власть над ним все равно ни к чему, а мне вот так висеть в пустоте, ограниченной твоим умом тоже, знаешь ли, неприятно.

'Хорошая попытка, — честно признал я. — Но нам не подходит'.

Он меня совсем не удивил, не смутил и не разозлил. Даже если эти слова были правдой. Бескорыстие в моем мире слишком дорогой товар. В свою очередь мои переговоры с взбесившимся артефактом имели одну положительную сторону.

Они продолжались уже третий день. И порядком отвлекали от раскинувшегося за стеной Сада. За эти четыре дня ко мне трижды приходил Мастер. Вроде невзначай. Садился тут со скорбной миной, будто ему больше нечего делать... и, хочется думать, что это не мое расшалившееся воображение, но каждый раз его мина становилась еще более скорбной.

Вот и сейчас, размышляя, я увидел, как открывается дверь в камеру. Нет, Мастера тут сущие бездельники! Вот это я бы каждый день так приходил к заключенному! Да какой смысл-то?! Интересно, когда его терпение иссякнет и я дождусь угроз, избиения, а то и пыток. Что ни говори, а иногда бесчувственность это даже хорошо.

И тут плавное течение моих мыслей оказалось прервано самым беспардонным образом. Я обнаружил, что в камеру входит вовсе не Мастер. Знакомая белая челка и злобные синие глаза. Она ворвалась внутрь как воплощение зла. Взметнулся в воздухе голубой шелк легчайшего плаща.

— Чем обязан... — сильнейший удар ногой в лицо опрокинул меня назад. Падая, я стукнулся затылком о пористый камень стены так, что мир вздрогнул и пошел белыми кругами. Её перекошенное ненавистью лиц вновь оказалось надо мной. Снова удар.

— Как тебе это удалось? — прорычала Рикона, упершись коленом мне в горло. Боли я не ощущал, но пришло некое механическое понимание того, что воздух почти перестал поступать в легкие. — Как, я спрашиваю?!

— Не имею понятия, о чем ты, — без особенного беспокойства ответил я. Голос звучал слабо и прерывисто, приходилось постоянно делать над собой усилие, чтобы не сойти за рыбу. Хлесь! Мое лицо развернуло к выходу — у этой девчонки кулаки, что надо!

— Я спрашиваю, как ты узнал, где я живу? Как ты устроил все это?! — теперь она держала меня за подбородок, пристально всматриваясь в мои глаза.

— Дура! — выругался я, заметив на её пальцах кровь. Мою кровь! — Совсем спятила, идиотка! Что ты от меня хочешь? И вообще это не тюрьма, а проходной двор какой-то...

Меня вновь прервал удар ногой в живот. Кажется, мышцы свело судорогой. Не знаю, я понял, что что-то не так, потому как неожиданно закончился воздух. Если бы я мог в тот момент хотя бы скорчиться на полу, но вместо этого оставалось лежать сломанной, брошенной куклой, и изнывать от бессильной ярости.

— Хочешь сказать, ты непричастен к этому, лживый сукин сын? — наши глаза снова встретились. Здесь что нет тюремщика или вообще хоть кого-нибудь кто оттащит от меня эту чокнутую бабу?

— Приятно знать, что ты осваиваешь новые формы диалога, — судя по звукам, у меня во рту была кровь. — Но знаешь, мы могли бы обойтись и без этого. Я действительно понятия не имею о чем ты. Если бы у меня были на острове свои люди, ты думаешь, я бы послал их причинять неприятности моему милому курьеру или все-таки потребовал бы выручить меня с очной ставки с вашим любезным...

Последнее слово мне не далось. Я не пуглив, но называть Его имя, находясь в пяти шагах от бескрайней равнины Сада Пустоты... пусть лучше это сделает кто-то другой.

Рикона нахмурила брови. Я уж подумал, что её проняли мои пояснения, как вдруг ощутил, что захлебываюсь. Она очень вовремя повернула мое лицо в сторону — изо рта на пол потекла вязкая загустелая кровь. Я закашлялся.

— Да. Похоже это, в самом деле, не ты. Не тот уровень.

Фраза про уровень зацепила, но в виду ситуации, я лишь ограничился презрительным сплевыванием.

— Милая, несмотря на мои слова, ты последний человек на этом вонючем острове, которому я стал бы мстить. Ты ведь настолько умна, что даже не представляешь себе ни кто я, ни зачем я понадобился вашей высокомерной пророческой заднице. Ну, то есть, руки тебе, за то, как ты меня скрутила, оторвать стоило бы. Но не мстить.

Скосив глаза вбок я обнаружил, что она почему-то вдруг улыбнулась. Должен признаться: улыбка ей шла. Не первая красавица, вроде той же Кошки, но улыбка каким-то образом оживляла холодно-агрессивное лицо порождения Харр.

— Мне в принципе глубоко все равно, но могу дать один совет. Если уж у тебя неприятности, ищи среди своих. Насколько я понял ваше племя склонно к каверзам и ловушкам. Та еще шайка.

— Что б ты знал, дикарь, — Рикона поднялась, и надо мной возвышалось обычное холодное чудовище с надменно подведенными глазами, — наш дом священен. Ни один Стратег не нарушит правил установленных Мастерами. Мы умеем различать личный интерес и необходимость.

— Какие красивые слова, милочка. Смотри чтобы их не оставили на твоей могиле, госпожа Стратег.

Договаривал я в её удаляющуюся спину.

Зайдя по пути во Дворец к пленному дикарю Рикона, вообще-то и не рассчитывала, что тот может оказаться полезным. Как можно всерьез подозревать заточенного в самую надежную тюрьму на свете, в организации покушения?

Госпожа Стратег просто хотела хоть на ком-нибудь отвести душу за уязвленную гордость. Её дом превратился в руины, её пытались убить, а она понятия не имела, чья гнусная лапа к этому причастна. То есть, конечно, догадки были — если бы не строгие правила Харр, Рикона бы руку дала на отсеченье, что к этому причастен Дэвиль. Хотя если рассуждать логически, Дэвиль был более тонким и искушенным игроком. Иллюминация с заклинаниями и железной стражей, по стилю больше подошла бы Эйрику. Или Вектору — он был просто помешан на взрывающихся штуках и огне, выбрав в качестве постоянного пристанища пустыню Скадар, на Западном архипелаге. Однако все эти догадки оставались лишь глупыми измышлениями, ведь ни один Стратег не посмел бы преступить волю Архитекторов и Мастеров.

Остановившись у ступеней, ведущих к Внутреннему Дворцу Харр, храма из золота и мрамора Рикона невольно помедлила, оглядываясь на запад. Там, далеко за стенами дворца на краю острова застыл древний вулкан, в жерле которого ковалось оружие, способное наверно прибить солнце к небу. Там же создавали железных стражей. Вероятно только Архитекторы могли бы дать ответ, возможно ли управлять теми, кого в Балбараше называли Окультами.

— Пророк ждет, госпожа, — в арке между алебастровыми колоннами появился служитель в серой хламиде. Тот же, что встречал её вчера. Или нет? Как быстро они замечают посетителей. Армия служителей Пророка, тихих канцелярских мышей, бродящих молчаливыми группками среди великолепия Внутреннего Дворца. Трутни.

Не удостоив служителя ответом, Рикона взошла по ступеням и направилась к приоткрытым вратам, за которыми угадывался длинный малахитовых оттенков коридор.

Цель встречи с Пророком не была загадкой. Стратеги получают свои задания от Мастеров или самого Пророка. Задумчивость Риконы вызывало другое: 'Как он поведет себя в связи с покушением. Мне до сих пор не сказали ни слова, а меж тем повод есть. Преступление и посягательство на жизнь. Использовать Окультов и магию в самом центре Харр! Может это все-таки кто-то из Стратегов? Пока я считала, что обладаю неприкосновенностью, все они, скорее всего, готовились. Но каким нужно быть дураком, чтобы нарушить запрет! С убийцы самого спустят шкуру, за подобное! А меня... меня скорее всего отправят прочь. Что и говорить, работы в мире хватает. Куда меня могут послать? В Триградьи и Брайдерии война, а война всегда была стихией Ассигмы. Но Ассигма еще не оправился от взбучки заданной ему Эйриком в деле с поддельным скипетром... или оправился? Я же видела его во время штурма Дасунь-крепости. Нет, в Триградье меня возвращать бессмысленно. Эрц? Там сейчас и так Эйрик с Дэвилем, куда еще и меня-то? Тайные сети, опутавшие Эрц столь крепки, что создать свою мне просто не дадут. В Эрце не избежать прямого столкновения с Эйриком. Он всегда играет на грани фола. Опять же Дэвиль. Да и Вектор — из всех нас он опаснее на расстоянии. Будучи недостижим за морями, вполне может устроить мне потрясение. Что и говорить, Эрц сейчас не лучшее для меня место. Хуже только Виссианская империя, что в Западных землях. На краю мира, среди влажных джунглей и пустынь. Если меня пошлют туда, я даже не буду знать, с какой стороны ожидать нападения. Особенно, учитывая, что меня наверняка попросят подготовить империю к вторжению'.

Размышляя и складывая в голове обстоятельства, Рикона постепенно пришла к выводу, что империя для неё, почти верная смерть. Этот вывод диктовался простым и прагматичным рассуждением — за те месяцы, что она провела в поисках Дракона, её положение как Стратега стало весьма и весьма шатким. Утрачены ценные позиции. Сейчас она практически полностью исключена из расклада сил, между остальными Стратегами и тот же Эйрик, сейчас не вспомнит, что они вполне успешно спасали друг другу шкуры в недавнем прошлом. Реально — оставался Балбараш. Республика была её негласной вотчиной последние четыре года. Там налажены прочные механизмы. Там осталась работа, выполняя которую можно будет постепенно прощупать почву...

За звенящей механизмами стоглазой дверью в Церемониальном зале Рикону Виссарди ожидали. Кроме сидящего на троне Пророка, на расстоянии в двадцать шагов от Него стояли еще две фигуры.

Пухлощекий лысый мужчина с пораженной неведомой болезнью синюшно-красной кожей. На нем был богатый зелено-черный камзол, с нашитой на груди золотой пластиной. Весы и клепсидра. Мастер Стратег глядел на Рикону своими маленькими сонными глазами и немного покачивался с ноги на ногу, точно выбирая в которую сторону завалиться на пол. Рядом с ним стояла совсем еще молоденькая девочка с обрамляющими продолговатое лицо черно-белыми прядками волос, забранными сзади в пышный хвост. На ней красовался тончайший изумрудного шелка плащик, наподобие того, что был сейчас на Риконе. Одета незнакомка была относительно просто — кожаные штаны с выпирающими в коленях туго стянутыми шнурками и перепоясанная ремнями блуза с тесно охватывающими тонкие руки блестящими серебристыми рукавами. На плече, закалывая плащ, виднелась словно бы невзначай выбранная бляха с цеховым знаком. Молодая (лет семнадцати) госпожа Стратег, с необычайно раздражающим превосходством посмотрела на дефилирующую по мозаике Рикону и тут же отвела взгляд в сторону. У неё было гордое и не по годам властное лицо. И она сразу не понравилась Риконе.