Боярин

Впрочем, учить его "дядя" и так не стал, одному из племянников поручил, тоже, получается дяде, но уже — дяде Стриславу. Вывел тот мальчика во двор и, в лучших традициях педагогов, начал не с обучения, а проверки знаний.

— Какими умениями в управлении стихией ветра обладаешь? — спрашивает.

— "Щит ветра" ставить умею и "третью руку" мне мама показывала ("третья рука" — маленький смерчик, позволяющий боярину передвигать и переносить мелкие предметы). А атакующему меня ничему не учили. Покажешь?

Отметим здесь, что все бояре между собой на "ты" говорили, независимо от их возраста. Вроде как они — одна большая семья.

— Покажу, — ответил Стрислав, — но потом. Сначала мне твою силу понять надо. Так что запускай "щит ветра" на полную силу, как только можешь.

Встал Яровит примерно посреди двора под снисходительным взглядом боярина воздуха, сосредоточился, потянул из сияния вокруг себя серебристо-желтую нитку да, от усердия, целый канат вытянул, свернул кольцом на весь двор и закрутил вокруг себя.

Витя, вообще, был мальчиком старательным, а тут, от желания показать все, на что способен, прежние рекорды превзошел. Закрутилась с бешеной скоростью вокруг него и оказавшегося внутри круга Стрислава уплотнившаяся до почти твердого состояния стена воздуха, а в двор-то и не вписалась. Хорошо хоть, что пристроенный к ограде подворья сарай, который зацепил "щит ветра", только для хозяйственных нужд использовался, людей в нем не было, а только бочки какие-то, да ящики. Как-то очень бодро поток воздуха, коснувшись строения, разобрал его на отдельные бревнышки и в созданный щит встроил. Заодно и бочки с ящиками и постеленной по полу соломой прихватил. Вместе с полом и фундаментными камнями...

Внутри "щита ветра" стало как-то немного темновато. Воздух в "щите ветра" и так из-за уплотнения легкую тень наводил и радугой переливался, а тут по нему куча непрозрачных предметов размазалась. Особенно — солома, да всякая труха с пылью, которая при "разборке" стен повывалилась.

Витя стоял посреди этого безобразия, ничего не видя и слегка покачиваясь от напряжения. Стрислав тоже с десяток чатей молча простоял, потому как челюсть у него отвисла, и рот закрыть удалось далеко не сразу. Потом как-то крадучись аккуратно подошел к мальчику, нежно придержал за плечи, не давая упасть, и забормотал ему в ухо севшим голосом:

— Молодец, Витенька! А теперь, потихонечку отпускай силу и постарайся все это аккуратненько на землю положить...

Это Яровит делать умел, в лесу натренировался. Там он, правда, резко предметы ронял, стараясь в какую-нибудь заранее намеченную цель попасть, но раз просят плавно... Он остановил вращение щита, заставив его замереть, вместе со всеми бревнами и бочками. Затем постепенно втянул силу в тихо переливающийся вокруг него радужный поток. Нельзя сказать, что получилось совсем плавно, но и не просто с высоты все посыпалось. По крайней мере, бочки да ящики вдребезги не побились, разве что некоторые потрескались. Но так как, к Витиному облегчению, оказались в них не жидкости, а что-то сыпучее (зерно, что ли?), убыток от его "щита ветра" оказался не так уж велик.

Разобрать проход в образовавшейся вокруг них баррикаде Стрислав Вите не дал, сам управился. После чего отправил его поискать мать или сестер, а сам прямиком к Боривою.

Из-за угла господского дома выглянула некрупная фигурка девочки в простом полотняном платье. Вроде, одета самым стандартным образом для непривилегированных слуг и холопов, но было в этой девочке что-то необычное, что привлекло Витино внимание. Создавалось впечатление, что такая одежда девочке непривычна и некомфортна. Рыжий с красным отливом цвет волос сам по себе был необычным, но не так уж и редко встречался на Славне. А вот во много мелких косичек волосы укладывать, здесь было не принято.

— Наверное, из куматских полонянок, — отметил про себя он, но заговаривать с девочкой не стал. Да и о чем?

Та тоже молчала, но, пропустив мальчика мимо себя, на некотором отдалении потянулась следом.

* * *

— Рассказывай, что это вы за игрища во дворе устроили, — голос Боривоя был ровен, но отнюдь не приветлив, — зачем понадобилось амбар разносить? Конечно, там не хлебушек, а только овес для лошадок хранился, но от добавления песка и всякой грязи он лучше не делается. Заболеть могут. Или зубы поломать. Ты мне их лечить будешь?!

— Так кто же знал...

— А голова на что? Кто же прямо во дворе дома с такими силами играет? А если начал показывать, так следи!

— Так не я это! У мальчика сила воздуха на уровне сильного витязя оказалась! Уже меня превзошел. У него же, вроде, холод родовое свойство? Милана хвасталась, что он там чудеса показывает. Надеются, что богатырем станет. Кто же знал, что он в обеих первостихиях одинаково силен?

— Витязь, говоришь? Редко, но бывает, что и материнский род так сильно проявляется... — Боривой надолго задумался, потом резко спросил: — Ты бы как поступил? Не думай, быстро отвечай!

— В род его забирать надо! — неожиданно для самого себя выдал Стрислав. И тут же стал развивать выскочившую мысль, которая ему самому понравилась: — Бывает же так, что сила у небоярина проявляется, его тогда в род принимают. А тут наша родовая сила в другом роду проявилась, не вижу большой разницы. Главное, КАК проявилась. Ведь богатырем же станет мальчишка при правильном обучении! Нашим богатырем!

— Мысль интересная. Но разница, к сожалению, есть, и немалая. Род Морозовых, конечно, в запустение пришел, но тем крепче они будут за всех своих мальчиков держаться. Даже если сила воздуха в нем сильнее холода проявится. Тут без поддержки других родов ничего сделать не получится, а они могут и не захотеть наш род усиливать. Хотя... Патриарху так и так сообщить надо. Вот ты ему письмо и отвезешь, заодно впечатления свои расскажешь. А внучком этим я сам займусь. Надо с ним поближе познакомиться, наконец.

* * *

Мать Яровит отыскал в той части терема, где Гаяна с мужем проживала. Мужа, впрочем, рядом не наблюдалось, зато вторая сестра — Задора была в наличии. У мальчика, вообще, сложилось впечатление, что Милана с дочками так весь день из одной комнаты в другую и переезжает: то у Гаяны соберутся, то у Задоры, а то — в гостевых покоях, выделенных ей самой. Разговоры ведут все больше интимными голосами на очень интересные для них темы: на каком месяце кто и куда ножкой стучать начинает, а когда переворачиваться будет. Ну и о диетах всяких, и какую температуру в комнатах держать, и часто ли проветривать... А уж когда стали обсуждать, что с мужьями в это время делать следует, тут дружно Витю из комнаты погнали. Он не сопротивлялся, сам предлог искал, как бы сбежать, пока уши совсем не завяли.

Во дворе опять наткнулся на ту же девочку. Его, что ли, ждала? А если и не ждала, так чего она на него так смотрит? Не выдержал, позвал:

— Эй, девочка! Чего издалека смотришь? Ближе подходи!

Рыжая фыркнула:

— Раскомандовался тут! — и немедленно повернула в другую сторону.

— А ну, стой! — возмутился Витя: — Тебя боярин зовет, а ты ему хамить будешь?! Вмиг к земле приморожу или ветром свяжу!

— Не надо тут первостихии призывать! — раздался с крыльца голос выходящего Боривоя. — Напризывались уже, амбар разнесли, лошадок кормить нечем стало!

Витя смутился, а девочка показала ему язык и скрылась за домом.

— Я не нарочно...

— Знаю. Но если тебе, деточка, Премудрый да предки много силы дали, надо ее с умом и осторожностью использовать.

Боривой назидательно наставил указательный палец в небеса, туда же возвел очи и даже головой немного покачал для большей убедительности. Из-за угла дома за спиной старого боярина снова высунулась рыжая девочка и тоже показала палец. Только средний. Витя возмущенно фыркнул. По лицу принявшего это на свой счет боярина прошла судорога, но тот ее подавил, фальшиво заулыбался и засюсюкал:

— Именно так, деточка. Сила боярина — в самоконтроле и уважении к старшим. Ты же в ликее не учился, а батюшка твой еще сам молод, куда ему других учить! Теперь сам твоей учебой займусь, только не здесь. Тут недалеко за подворьем пустырь есть, вот там наши молодые бояре первостихии и постигают.

Объяснять, что это "рыжая" дразнилась, мальчик не стал. Еще не хватало на девчонок всяких ябедничать! Но как-нибудь он ее поймает, косички-то повыдергивает! Подавив кровожадную ухмылку, спросил совсем о другом:

— Пустырь? Почти в центре города?

— Да, пустырь! — с какой-то обидой в голосе произнес Боривой. — Думаешь до тебя тут молодых бояр, которые силы свои соизмерять не умеют, не было? Говорят, когда первые туда тренироваться пришли, там торговые ряды стояли, только давно это было...

— Дядя, обещаю быть аккуратным, вы меня только учите!

"Дядя" с сомнением покачал головой, но на "полигон" мальчика все-таки повел. Действительно, недалеко оказалось, только через калитку в противоположной от улицы стороне ограды выйти, и вот он пустырь! Голая земля, изрытая хаотическими бороздами и "украшенная" валяющимися кое-где деревянными колодами — кусками стволов не меньше, чем в обхват, толщиной и длиной в два-три шага. Иных деревьев на пустыре не росло, травы тоже почти не было. Из всех строений — небольшой навес с внешней стороны ограды, прикрывающий скамейку и небольшой стол. Место для наставников, по крайне мере, Боривой немедленно там и уселся.

Само же занятие, к Витиному огорчению, вылилось в довольно занудливую лекцию. Сначала — на тему морали и этики поведения бояр (уважать князей, почитать патриархов, слушать старших, быть скромными, дисциплинированными и т.п.), потом — немного общей теории.

— Боярин первостихией управлять может напрямую, одним желанием, — вещал Боривой, — вот как ты сейчас делаешь, но получается грубо, примитивно и очень затратно по силам. В принципе, если достичь идеального контроля и очень четко представлять, что хочешь получить, то можно и так обходиться. Древние бояре по-другому и не умели. Но потом конструкты стали придумывать. Поясню на примере. Надо тебе, к примеру, шар света зажечь. Очень простое дело, если ты первостихией огня владеешь. А если воздуха? Воздух ведь тоже можно заставить светиться. Зачерпнул силы, разогнал его в небольшом объеме до бешеной скорости, а снаружи другим потоком обернул, в другую сторону вращающимся. Вот в месте соприкосновения потоков воздух и раскалится до состояния плазмы. Только надо все в очень маленьком объеме сделать, а снаружи еще и слоем разряженного воздуха окружить, чтобы все вокруг не пожечь. То есть сделать можно, но сложно. Понимаешь меня деточка? И не надо пробовать это сделать! Разнесешь тут все! Что, нечего разносить? Ты найдешь что! Так что сиди (в смысле, стой) пока и слушай.

Подавив в ученике попытку начать экспериментировать, старый боярин продолжил:

— Что такое конструкт? Это и есть та форма, которую надо придать жгуту силы, чтобы получить желаемый эффект. Форма веками отработанная и оптимизированная. В ней всякие там завитки и перемычки не просто так придуманы, как сила по ним потечет, так нужный результат и будет получен. С минимальными затратами этой самой силы. Почему именно так? Иногда — понятно, но чаще — экспериментальным путем подобрано было. Вот тот же "шар света": взял ниточку силы, три раза вверх и вниз ее протянул, обмотал снаружи шестью витками спирали, потом — еще кружок, и можно силу подавать! Она сама будет в свет перерабатываться. Силу воздуха, я говорил! От мороза у тебя какая-то хлопушка получилась, я чуть не оглох!

Боярин снова выдавил на лицо улыбку (получилось неубедительно, скорее, оскал) и просипел:

— Ух, шалунишка!

Дальше опять пошла теория. На уговоры Яровита показать что-нибудь боевое, "дядя" отнекивался, мол, слишком сложно, надо сначала попроще конструкты выучить. Хотя бы сотню. Мальчик совсем загрустил.

В конце урока Боривой все-таки показал "воздушную бритву". Быстро сформировал и запитал конструкт, после чего рубанул им по ближайшей колоде. Небольшая зарубка появилась.

После чего, с чувством выполненного долга, задал Вите тренировать "шар света" и "третью руку", которую он и раньше создавать умел. Но теперь с помощью правильно построенных конструктов, а не просто силу гоняя. Засим боярин удалился.

Витя подождал, пока за боярином закроется калитка.

— И ничего сложного в этой "воздушной бритве" нет. "Шар света" и то позаковыристее. А то, что "дядя" сам эту "бритву" формировать быстро не умеет, так это только лучше. Я все разглядеть успел. И запомнил.

Естественно, именно этим конструктом мальчик и занялся. Не успокоился, пока не стал колоду с одного удара перерубать. Хоть поперек, хоть вдоль, хоть по диагонали. "Шар света" тоже тренировать начал, но, оказалось, неинтересно. Хорошо и ярко шарик светил, только если конструкт формировать именно указанного размера, а силы подавать по минимуму. Вите так даже и неудобно было, он привык большими объемами оперировать. Сделал конструкт раз в пять большего размера — не светит. Подал сил побольше — чуть-чуть что-то, вроде, светиться начало. Качнул силы как можно больше. Вспыхнуло. Только сразу погасло. С изрядным грохотом. А порубленная ранее на части колода вдруг превратилась в кучу щепок, которые все в полет отправились. Во все стороны, Витя еле ледяным щитом прикрыться успел. Спасибо с батюшкой раньше отработал до автоматизма.

Из под скамейки под навесом раздалось сердитое шипение, и оттуда выбралась давешняя рыжая девочка. Тыльная сторона ладони, которой она, наверное, прикрыла лицо, у нее была поцарапана отлетевшей щепкой. Другая щепка аж торчала из руки чуть выше запястья. Глянув на Витю исподлобья, маленькая куматка ее вытащила, завернула рукав и стала водить другой рукой над ссадинами, шепча что-то себе под нос. Ранки стали затягиваться.

— Так ты лечить умеешь? — заметил мальчик и устремился к ней поближе. — Покажи!

— Смотри, не жалко. Что увидишь, все твое, — несколько ехидным голосом отозвалась девочка. Говорила она с легким акцентом, но вполне внятно.

— А зачем ты над ранкой силы жизни, смерти, воды и духа мешаешь? Да еще в такой странной пропорции? И что это за конструкт?

Тут удивилась уже девочка:

— Сам ты "конструкт"! Я тотемного духа мне здоровье дать прошу. Видишь, маленький тушканчик над ранкой сидит и ей края соединяет? Нет, правда, видишь? Бояре же духов не лучше обычных людей видят. Разве что небольшими тенями.

— Я вижу довольно сложный конструкт, с тушканчиком его можно сравнить только при очень большом воображении. Только сила от тебя к нему идет какая-то странная, бесцветная. Ее только если очень приглядываться, заметить можно. А от конструкта к ранке уже обычная: зеленая — жизни, серая — смерти, сине-зеленая — воды и небесно-голубая — духа или разума. Жизни — больше всего.

Ранка тем временем затянулась, и девочка прекратила магичить, отпустив духа.

— Это не конструкт, это мой тотемный дух! — упрямо повторила она. — А это что, по-твоему? Тоже конструкт?

С ее ладони соскочила маленькая тень и взлетела Вите на плечо. Тот невольно отшатнулся. Чуть-чуть, на полшага, но жутко на себя рассердился за проявленную слабость.