— Вот он, — специалист по связи приложил ладонь к уху, прислушиваясь к вживленному в череп импланту. — Модули-разведчики зарегистрировали выход <Раба-1> в реальное пространство точка ноль три минуты назад.

Принц Ксизор кивнул, радуясь энтузиазму и рвению экипажа <Вендетты>. Дисциплинарные меры, предпринятые какое-то время назад, оказали, несомненно, благотворное влияние на низшие ряды <Черного солнца>. Страх — наилучший мотиватор.

— Полагаю, вы уже уточнили траекторию корабля, — принц Ксизор выпрямился и принялся изучать звездное небо за изогнутым транспаристилом иллюминатором.

Ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, фал-лиен разглядывал далекие миры, а затем бросил холодный взгляд через плечо.

— Иными словами, нам известно, куда направляется Боба Фетт?

— Да, ваше высочество. Разумеется, — торопливо откликнулся связист; он склонил голову к плечу, чуть плотнее вжав пальцы в висок. — Расчетная траектории полета совпадает с предоставленной ранее нашими аналитиками, ваше высочество.

Ксизор снова порадовался, на этот раз — докладу разведчиков. Даже в груди потеплело. Анализ провел он лично, без помощников, без компьютера, пользуясь лишь вычислительным устройством — из плоти и крови, размещенным внутри его черепа. У Бобы Фетта нет выбора, он может лететь лишь туда… Краешек змеиного рта изогнулся еще больше. Навстречу собственной гибели…

Снова обратив взор к немигающим звездам, Темный принц неторопливо кивнул им, как равным.

— И расчетное время прибытия в гнездо Куд'ара Муб'ата…

— Его узнать немного сложнее, ваше высочество.

Ксизор нахмурился, повернулся к связисту. Не пришлось ничего говорить, чтобы донести до подчиненного всю меру своего недовольства.

— Виноваты повреждения, ваше высочество, — затараторил связист. — <Раб-1> в гораздо худшем состоянии, чем предполагалось. Гиперпространственный переход ослабил целостность корпуса почти до критического предела.

Разочарование жизнью усилилось. Если <Раб-1> и без того дает течь, готовый развалиться на части, какая будет упущена возможность! А сколько блеска Темному принцу добавила бы слава существа, уничтожившего Бобу Фетта, существа, организовавшего гибель охотника за головами, процветающего на чужих несчастьях… Окончательная победа была бы заслужённее и слаще, если бы Боба Фетт умер не по глупой случайности, не в тривиальной аварии, не в пригодной лишь для грубых тупых трандошанов драке, а запутавшись в паутине двойных и тройных предательств.

На внутренней поверхности иллюминатора Ксизор видел собственное искаженное отражение. Если смотреть сквозь него на звезды, то складывается впечатление, будто захватить все системы в Галактике проще простого. На короткий миг фаллиен почувствовал своего рода симпатию к Императору Палпатину, будто сердце его синхронизировалось с медленным тяжелым пульсом старика с далекого Корусканта. В следующую секунду эмоция ушла без следа. Старик — да, но, без сомнения, изощренный и опасный сверх меры. Начинаю его понимать… Темный принц вновь сцепил за спиной жилистые сильные руки; подол многослойных одежд вскипел вокруг лодыжек.

Погружаться в размышления под звездами соблазнительно и крайне опасно. Россыпи созвездий за иллюминаторами <Вендетты> и окнами императорского дворца лишь отпирают замок, на который в сердце каждого существа закрыта жажда власти. Власти абсолютной и абстрактной для того, кто ей обладает, и оглушающей, как удар каблуком по окровавленному лицу, для того, кто копошится внизу. Но девственная чистота звезд, ледяной пожар очищенного вакуумом света — великолепие, наслаждаться которым способен лишь тот, кто настолько велик, что переводит желания в результат. Ну а если те желания и тот результат имеют фатальные последствия для глупцов, которые безрассудно суются в дела принца Ксизора…

…такова их судьба, и значит, так тому и быть, постановил знатный фаллиен. И кивнул ожидающему его звездному небу. Все идет согласно плану — его плану, и ничьему другому. Ксизора переполняло удовольствие и предвкушение, принц сжал кулак и для верности обхватил его второй ладонью, словно удерживал нити, связывающие далекие миры в единую паутину.

Рядом по-прежнему ожидало какое-то существо, гораздо меньше планеты и гораздо ближе. Оно даже осмелилось боязливо, но достаточно громко кашлянуть.

— Прошу прощения, ваше высочество… — специалист по связи, похоже, наскреб по сусекам всю оставшуюся там отвагу; он знал, насколько опасно мешать размышлениям главы Черного солнца, — Ваш экипаж в ожидании ваших приказов.

— А бывает иначе?

Щелчок хлыста, легчайшее, но необходимое напоминание о дисциплине, и вот каждый боевой пост и каждое рабочее место на <Вендетте> готово к действиям. Каждый член экипажа из кожи вон лезет, лишь бы продемонстрировать услужливость и аккуратность. Стыд какой, пришел к выводу фаллиен. Столько сил потрачено на ничтожную цель. И <Вендетта>, и ее экипаж заслужили много больше пиротехники (и удовлетворения от победы), чем им могла предоставить развалюха охотника за головами.

— Ваше высочество?.. — очень вежливо подал голос связист.

Ксизор ответил, не отворачиваясь от галактического великолепия за гигантским иллюминатором.

— Экипажу придется подождать еще немного.

— Но… <Раб-1>… — недоуменно пробормотал связист.

Не было нужды напоминать о приближении охотника за головами. Ксизор ощущал его присутствие каждым нервом — работал доставшийся от хищных предков рефлекс. Но даже без этого, едва уловимого, почти мистического чувства фаллиен знал, что сенсоры <Вендетты> подтвердят присутствие <Раба-1> задолго до того, как Боба Фетт заподозрит неладное. Дрейфующие вокруг гнезда обломки других кораблей надежно укроют <Вендетту>.

— Известите мостик, — распорядился принц Ксизор. — Я немедленно иду туда. Все орудийные системы — в полную боевую готовность. Сейчас же.

Не стоит оставлять Бобе Фетту и малейшего шанса на жизнь.

— Системы наведения настроить на мою команду, — фаллиен оглянулся через плечо, подарив специалисту по связи холодную змеиную улыбку. — Я желаю лично заняться добычей.

Первое попадание чуть было не стало последним. Боба даже не заметил, откуда оно прилетело. Первым признаком того, что <Раб-1> угодил под обстрел, была яркая вспышка за лобовым иллюминатором, как будто корабль завершил прыжок в центре невесть откуда взявшейся звезды. Охотник наверняка ослеп бы до конца своих дней, не имей привычки носить шлем даже в полете. Оптический фильтр уберег глаза. Плюс неплохая реакция — Фетт отвернулся, прикрыв голову локтем, от яркого света, от приборов и стертого в одно мгновение звездного неба, на которое ему удалось посмотреть всего лишь долю секунды.

Заряд лазерной пушки встряхнул и каркас <Раба-1>, и костяк его пилота, выбросив охотника из кресла. Боба прокатился по дюрастиловой палубе, едва успев выставить руки, чтобы избежать столкновения с переборкой. За ревом взрыва, дрожь от которого передалась сквозь обшивку по шпангоутам и бимсам от носовой сенсорной антенны до защищенных дефлекторным полем двигателей, был едва слышен визг сминаемых переборок. Острый, словно вибронож, металлический клин изогнулся, но на какой-то сантиметр не дотянул до мандалорского доспеха и горла его хозяина. Чтобы не лишиться головы и уберечь яремную вену (поскольку не был подвержен желанию ранней смерти), Фетт извернулся червем. Дюрастиловый клинок ударил по боковой поверхности шлема, добавив к собранным в многочисленных стычках царапинам, вмятинам и рубцам очередную отметину.

Басовитый вой пушки стих настолько, что стали слышны вопли и завывания аварийных систем. Возможно, сам Боба избежал гибели — на сегодня, — но <Раб-1> был смертельно ранен; рвущие слух электронные крики подтверждали агонию корабля.

— Заглуши сирены, — буркнул охотник во встроенный микрофон шлема. — Включи оптическую схему.

Как только визгливые ноты растворились в грозной тишине, на периферии поля зрения загорелась цепочка миниатюрных огоньков. Боба Фетт знал, чему соответствует и что означает каждый из них, какую систему корабля представляет. Цвет огоньков — состояние. На данный момент все индикаторы горели красным, некоторые мигали в разном темпе. Ничего хорошего, хуже было бы только, если один или несколько не сработали вовсе. Верхний ряд — целостность обшивки, атмосферное давление внутри отсеков. Если хотя бы один индикатор погаснет (а сейчас они моргали чаше, чем бился пульс охотника), это будет означать, что корабль разваливается, пластины брони срываются с разбитого корпуса и серебристыми чешуйками улетают в пространство.

А такое зрелище Боба Фетт едва ли переживет, несмотря на все свое нежелание умирать. Через дыру такого размера воздух высосет почти мгновенно, и тогда для всех живых существ на борту шанс на продолжение существования упадет до нуля.

Фетт перекатился набок, подальше от быстрой смерти, которую подарила бы ему взломанная переборка, и поднялся на четвереньки. Мотнул головой, стряхивая ошметки шока и тумана. Умолкнувшие сирены не сказали ему ничего нового. <Раб-1> и без того находился в бедственном состоянии, а прямое попадание лазерной пушки оказало на него близкое к катастрофе воздействие. Удивительно, как корабль вообще куда-то летел после гиперпространственной встряски, а за то, что он выдержал и не взорвался сейчас, следует благодарить дополнительный слой брони и усиленный каркас. Но у любых мер безопасности существуют ограничения, даже у тех, которые сделаны на верфях Куата. Когда защита в конце концов не выдержит, жизнь начнет исчисляться секундами. Впервые за очень долгое время Боба Фетт пожалел, что на его корабле нет спасательных капсул.

Поднявшись на ноги, охотник взялся за спинку пилотского кресла, подтянулся. Индикаторы на пульте зловеще сияли тем же самым кровавым огнем. Боба Фетт торопливо пробежал пальцами по клавиатуре ручного управления, вводя код, передававший командование бортовому компьютеру,

— Рандомизируй маневры, — распорядился охотник. — Рассчитай и выполни непредсказуемый рисунок полета

Он еще не убрал руку, а в игру включились маневренные двигатели, сдернули корабль с прежнего курса, а владельца чуть было не впечатали в переборку повторно. Не вцепись Боба Фетт мертвой хваткой в спинку кресла, лететь бы ему вновь на палубу. Маневр оказался как нельзя кстати: второй разряд, подобно комете, расчертил пространство за изгибом левого иллюминатора. Он прошел так близко, что охотнику почудилось, будто он чувствует жар сквозь транспаристил. На сетчатке отпечатался багровый след.

Прозвучал еще один сигнал, когда корпус <Раба-1> застонал от напряжения. Не требовалось никаких: приборов, чтобы разобрать, что случилось; даже сквозь боевой доспех и термостойкий комбинезон Боба Фетт ощущал, как падает температура. А уж свист уходящего воздуха вообще не перепутаешь ни с каким другим звуком. Включились эмиттеры запасных кислородных баллонов, тщетно пытаясь восстановить давление в основных отсеках. Инициированный бортовым компьютером маневр уклонения повредил обшивку, уже ослабленную первым попаданием <Раб-1> был способен не попасть под новые выстрелы, но не мог сделать этот процесс безопасным Резкие броски из стороны в сторону и неожиданные рывки плохо влияли на раненый корабль.

Боба Фетт выискивал следы противника, любой след. Неважно, кто он такой, Боба давно смирился с тем, что врагов у него предостаточно. За годы охоты он привык, что всегда отыщется кто-нибудь, кому позарез захочется пострелять в него. Тот же Босск, например, спит и видит, как бы изыскать способ поквитаться. Трандо-шан, как всегда, компенсировал нехватку сообразительности упорством и злопамятством.

Гораздо интереснее, не кто стреляет из лазерной пушки, а откуда он это делает. <Раб-1> нес на себе неплохой арсенал; если засечь второй корабль, то можно достойно ответить обидчику. Взвешенный просчитанный риск. Д0л выстрела, подсчитал Боба Фетт, разглядывая звездное небо. Возможно, три. Подсознательная связь с кораблем подсказала, что <Раб-1> давно перешел границы выносливости. Лазерные пушки выкачают последнюю энергию из стремительно уменьшающегося запаса, а сотрясение корпуса уничтожит корабль. Если не справиться с врагом достаточно быстро, любые последующие действия приведут к тому, что среди обломков <Раба-1> будет плавать труп его хозяина с разорванными вакуумом легкими.

Опять заработали маршевые двигатели, <Раб-1> вновь скакнул в сторону. Угасающий след засвидетельствовал эффективность работы искусственного интеллекта — выстрел чужой пушки прошел в нескольких метрах от обшивки. Опершись одной рукой о пульт с бешено перемигивающимися огоньками, Боба Фетт наклонился к самому иллюминатору, опытным глазом выискивая противника. Но тот, кем бы он ни являлся, в точности знал, чем занят охотник. Вот поэтому враг не открывал плотный заградительный огонь; шквал стер бы все преимущества, которыми сейчас обладал противник. Выдал бы его расположение.

Боба Фетт сменил тактику. <Раб-1> развернулся на триста шестьдесят градусов. Недостаточно: спинку кресла вновь вырвало из рук охотника, когда следующий выстрел ударил точно в центр корпуса корабля. Боба едва не вывалился спиной вперед в открытый люк. Внутри пульта что-то закоротило, взорвалось, и охотника за головами окатило искрами. Едкий запах сгоревшей изоляции и плавящегося пластика смешался с вонью пены из огнетушителя, с шипением заливающей пульт.

Рубка заполнялась дымом; ухватившись за края люка, Боба Фетт выпрямился. Он вдруг оглох; замолчал встроенный в шлем комлинк, погасли внутренние индикаторы. Охотник подобрался к разоренному пульту, перелез через опрокинутый ложемент, основание которого было грубо выдрано из вспученной палубы. Панель была скользкой от пены и мокрой золы.

— Подготовься опечатать рубку, — приказал охотник за головами.

Единственный способ обрести еще несколько драгоценных минут — и воздуха для дыхания (не считая, пусть и скользкого, точно пульт в его нынешнем состоянии, шанса на выживание), — это свести почти к нулю потрясение систем жизнеобеспечения. Вакуум в остальных отсеках сделает рубку на какое-то время пузырем относительной безопасности. А потом можно будет снять нынешнюю программу, развернуть <Раб-1> бортом к невидимому противнику, чтобы инертный металл превратился в своеобразный щит.

В голове сложилось окончание плана. Выбор так же печально ограничивался, но все-таки вырисовывался крохотный шанс перехитрить врага. Притворись мертвецом. Может выгореть. Со стороны <Раб-1> выглядел гораздо хуже, чем ему было на самом деле, пострадал корабль гораздо меньше; с заглушенными двигателями и обесточенными системами, он покажется безжизненным куском металла, еще одним странником в никуда. Тогда неизвестный враг, возможно, подойдет, осмелев, ближе и неосторожно окажется в зоне досягаемости лазерных пушек. С такого расстояния можно серьезно зацепить, а то и уничтожить противника.