Клинки с шелестом покинули ножны, и по лезвиям заплясали алые блики отраженного пламени факелов. Я сжала в ладони один из амулетов, готовая в любой момент швырнуть в нападавших довольно мощное заклинание Грозового Дракона. Одно из тех немногих, что у меня получались...

Зеленоватые шаровые молнии шипящим веером разлетелись в стороны, дробясь на более мелкие при соприкосновении с любой поверхностью. Первая же угодила в здоровенного амбала, подпалив его куртку, обшитую на груди и плечах железными пластинами. Но уже через пару секунд металл оплавился, а амбал с рычанием пытался сбить огонь уже и со штанов. Удавалось ему это с большим трудом, огонь расползался быстрее. Правда, после того, как мужик сообразил сигануть в ближайшую лужу подозрительного происхождения, пламя исчезло. Но меня порадовал и такой результат.

Остаток резерва я бездарно истратила на силовую волну, которой только и хватило, чтобы раскидать нападавших по мостовой, не причинив им сильного ущерба. Ушибленные копчики и бока в зачет не пошли.

Я затравленно втянула голову в плечи, придвигаясь поближе к лошадиному боку. Вот теперь можно смело прощаться со своей жизнью...

— Доигралась, ведьма...

Теперь глубину лужи предлагалось испробовать уже мне, хотя я была категорически против. Сильная мужская рука схватила меня за ворот куртки — так, что он затрещал, — и сильно дернула в сторону. Не удержавшись на ногах, мое бренное тело растянулось на земле, приложившись о камни носом. Из него тут же закапало, оставляя на губах солоноватый привкус. Я попыталась встать, но удар ногой под ребра уложил меня обратно, заставив истошно взвыть от дикой боли.

Чтоб вас всех!..

Черная волна мрака затопила сознание, но холодная, зловонная жижа ринулась в рот и нос, заставляя прийти в себя. Пришла, и что дальше? Без магии я ничто, обычная девчонка, которая даже драться не умеет... Я тут же пообещала самой себе, что если выберусь из этой передряги, обязательно научусь биться на мечах. Ну хоть чуть-чуть, самую малость...

Меня вновь подняли за шкирку. Одежда набрякла от впитавшейся воды, разбитый нос саднил, а грудная клетка разрывалась от адской боли... Очень хотелось плюнуть в наглую рожу державшего меня мужика, но сил не было даже на это. Я попыталась разглядеть, что там с эльфёнком, но мне не дали, вновь сунув в лужу. Даже голову, сволочи, придержали, чтобы не сильно дергалась, заглатывая внутрь темную воду...

И вновь черный провал. Но на этот раз не беспамятства. Та самая черта, которую, перейдя раз, уже никогда не возвращаются. Зыбкая грань между двумя мирами — тем и этим... Господи, утонуть в канаве — на такое способна только я...

Внезапно хватка, удерживающая мою бедовую голову под водой, ослабла, а затем и вовсе исчезла. Из последних сил, перед тем, как рухнуть в звенящую пустоту, я судорожно дернулась, освобождаясь из водного плена...

... Мокро. Холодно. Значит, жива. Но не успела я обрадоваться этому великому открытию, как моё тело вновь взмыло в воздух. Интересно, какой раз за этот вечер? Хорошо, хоть не за шкирку... Я настолько пришла в себя, что даже смогла поудобнее пристроить свою гудящую голову на чьем-то плече. Приятно пахнущая материя плаща оказалась у меня под носом, и я не удержалась и с довольным мычанием потерлась об неё щекой. Хорошо-о-о... Пожалуй, умирать пока еще рано. Да и держат меня подозрительно бережно, едва не укачивая, как младенца... И едва только я успела об этом подумать, как тут же широко распахнула свои еще не до конца ясные очи, изумленно таращась... в до боли знакомые янтарные глаза.

Правда, тогда в них не было ничего, кроме испепеляющей ненависти. Теперь же — неподдельное облегчение и совсем немного раздражения...

"Глупая, маленькая самонадеянная ведьма"...

Я кривовато усмехнулась и вновь закрыла глаза.

"А никто и не говорил, что со мной будет легко".

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

"...И настало время перемен...

И ушли те, что были Стражами, из этого мира.

Но, уходя, оставили они в каждом из народов, что жили на земле, каплю своей крови. Ибо знали, что грядет страшная беда...

И сказано было Слово:

"Настанет час, и откроет один из вас Врата. И впустит в Мир ужас и страх, боль и несчастья. Рухнет небо на землю, вскипят реки, содрогнутся до основания горные гряды. И наступит конец привычной жизни..."

В ужасе взвыли народы, пораженные картинами смерти. И бросились истреблять друг друга в надежде остановить Пророчество. И винили люди эльфов, а те гномов. И пошли войной вампиры на оборотней... И началась всеобщая резня.

Но вновь молвили Стражи:

"Предрекаем: Исчезнувший, что вернется из небытия, найдет Шесть Пропавших. И объединяться все расы против общего Врага.

...И сойдутся на одной дороге крылатый Свет и разящая Тьма. Станут единым целым Маг и Воин, Воин и Маг. И взвихрится небывалая Сила их, от которой содрогнется весь Мир. И поднимутся Шестеро Пропавших, и исправят страшную ошибку одного-единственного..."

И сказав Слово, драконы ушли.

И стал Мир ждать обещанного...".

Рун перевернул последнюю пожелтевшую, с выцветшими от времени чернилами страницу книги и задумчиво побарабанил тонкими пальцами по столешнице.

В камине жарко гудел огненный вихрь, с треском разгрызающий березовые поленца. За окном стояла холодная велесская ночь. Ветер бешеным зверем бился в свинцовые переплеты, затянутые тонкими пластинками горного хрусталя, зло шелестел листвой, нещадно раскачивая макушки вековых ясеней, что росли в дворцовом парке.

Рассеянный взгляд ученика мага скользнул по разложенным на столе свиткам, задержавшись на одном, адресованном Ковену Вестской Академии Колдовства.

"...Спешу довести до вашего сведения, что сегодня, двадцать восьмого дня месяца рарога, в Заволочьей пустоши, примерно в пятидесяти эдах от Грельмина, зафиксирован мощный магический всплеск. Природу сего непонятного явления выявить не удалось. Пагубных последствий в ближайших селах и самом Грельмине не замечено...".

Тихий щелчок, и перед Руном прямо в воздухе развернулась призрачная карта Полесья.

Ага... Вот Грельмин. Как там говорилось, в пятидесяти эдах?.. На карте в нужном месте забился голубоватый маячок-капелька. Да, почти в самой середине пустоши... Ближайшая деревенька Волочь, что притулилась на само краю пустынных земель, в двадцати эдах от эпицентра. Нет, оттуда колдовать точно не могли. Наверняка Грельминские маги тут же все там проверили.

Взгляд Руна скользнул вверх. К северу, отгородившись широкой голубой полосой Лоби, темнела Влодава. Парень нахмурился и, выхватив из подставки гусиное перо, принялся медленно общипывать самую его маковку.

Темные эльфы. Живут замкнуто и практически не вылезают из своего княжества. Магия у них есть, но слабенькая. Эти при всем своем желании не смогут слепить подобное тому, что засекли Грельминские маги...

Значит, остается только юго-восток. Заповедный лес, в который многие входили, но еще никто не возвращался. Местечко, насквозь пропитанное магией, да такой, что даже Магистры Ковена только в изумлении разводили своими ручонками и потряхивали бородами. Рун хмыкнул, провел по щеке изрядно обглоданным пером и откинулся на спинку кресла. Помниться, как-то Хатор IV решил снарядить туда целую магическую экспедицию... Так Ковен вот уже лет семьдесят ждет её возвращения с докладом о проделанной работе.

Створка окна, жалобно звякнув пластинами хрусталя, распахнулась, впуская в натопленное тепло особо сильный порыв северного ветра. Рун вздохнул и распылил уже ненужную карту, поежился от обжегшего холода. Скоро осень... Поток холодного воздуха быстро перелистал страницы старинной книги, заставив распахнуться на самом затертом месте. "Пророчества Стража"... Ученик мага откинул в сторону перо и поднялся с кресла. Досадливо дернул бровью, и створка окна послушно закрылась.

Что ж... Возможно, Пророчество не такая уж и сказка, придуманная десятки сотен лет назад одним магом, свихнувшемся на конце света... Рун бросил последний взгляд на завитушки названия и поспешно вышел из кабинета.

— 5 -

Охота — это когда охота. А когда неохота, то кому это надо?

Охотник из "Красной шапочки".

Гады. Сволочи. Изверги...

Если раньше мне наглядно продемонстрировали, что человеколюбие и элементарная благодарность в список эльфийских добродетелей не входит. (Да что там не входит, они, наверное, и слов-то таких никогда не слышали!) То теперь я могла с чистой совестью сказать, что все остроухие — страшные садисты, с наслаждением вслушивающиеся в стоны и стенания своих ни в чем не повинных жертв...

— Арха, да когда же ты угомонишься?! — Маэль, тот самый блондинистый грубиян с ангельской внешностью, повернулся ко мне и страдальчески заломил брови. — Ты уже два часа безостановочно ноешь и действуешь нам на нервы...

Я мстительно улыбнулась и тут же поспешила внести ясность. Нет, я не ною, и уж тем более ни на какие нервы не действую, потому как у эльфов их вообще нет. Как и сердца. Иначе, будь этот орган на месте, несчастную, избитую ведьму оставили бы в покое, а не заставили на рассвете выбираться из теплой постельки, взгромождаться в неудобное, жесткое седло и нестись, черт знает куда, сломя голову, даже не объяснив ничего толком.

Ясность я вносила старательно, подвывая в особо жалостливых местах. Так, что даже непробиваемого Эльдара проняло, и он коротко, но внушительно посоветовал мне заткнуться. Иначе кое-чей (не будем показывать пальцем) хладный труп останется в ближайших придорожных кустах, а все остальные поедут дальше. Я попыталась выяснить, будут ли эти самые "остальные" искренне скорбеть о моей преждевременной кончине... И уже через пару минут утвердилась в знании, что у эльфов не существует ни только нервов и сердца, но и совести, а терпение не резиновое и измеряется ровно двумя часами.

Теплый солнечный денек набирал обороты, но все равно уже чувствовалось, что осень не за горами. Безоблачная синь потеряла тот сочный оттенок, какой бывает по летнему времени. Солнышко все еще приятно согревало, но уже не парило, как раньше, да и ровная зелень лугов теперь пестрела желтоватыми полосами отцветающих трав.

Моя лошадка, которую я, недолго думая, обозвала Смирной, плавно, но ходко трусила вслед за мощными жеребцами, предоставив своей хозяйке любоваться величавой поступью прекрасных животных и сверлить злобным взглядом широкие эльфийские спины...

— Маэль, посмотри, пожалуйста, у меня нет в спине дырки? — серьёзно поинтересовался мой недавний пациент у своего остроухого собрата. Маленький эльфенок, который с комфортом устроился впереди белобрысого эльфа, хихикнул и, нагнувшись, адресовал мне широкую и задорную улыбку. Ну хоть кто-то из этих нелюдей считает меня милой и доброй...

Прошлым вечером нам все же удалось добраться до постоялого двора Рыжего Ронни. Меня так вообще внесли туда на руках, а Эльдар — аттракцион неслыханной эльфийской щедрости! — даже уступил свою комнату, снятую днем ранее.

Через полчаса, когда в моем желудке обосновался плотный ужин и целая кружка подогретого вина с пряностями, а мокрая и грязная одежда сменилась на чистую и сухую, помирать я раздумала и даже нашла в себе силы порадоваться внезапной встрече. После чего с разинутым ртом и в крайнем изумлении выслушала бурные словоизлияния благодарности ("словоизлиялся" в основном блондин, хвалебная речь более сдержанного темноволосого уместилась в паре предложений) и уверения едва ли не в братской любви (тут уж я скептически похмыкала, припомнив нашу "любовь" при знакомстве). На мой робкий вопрос, с чего это они такие добренькие, Маэль, сияя, как начищенная монетка, сообщил, что найденный мною в стойле грязный и забитый эльфёнок — ни кто иной, как его, Маэля, обожаемый сын Нариэль, бесследно исчезнувший из родного Эльруна почти две недели назад. Тут мне резко поплохело, и эльфы, слаженно пожелав мне доброй ночи (Нариэль даже улыбнулся), оставили меня наедине с собственными думами и переживаниями.

С полчаса я ворочалась с боку на бок, пытаясь принять такое положение, в котором мое бренное тело не будет ныть и болеть. К тому же, мне было о чем подумать. Например, о том, что напавшие сегодня мужики на обычных грабителей походили меньше всего, и охотились они именно за эльфёнком. А кроме меня о нем знали только трое — сын булочника, Герах и тот самый жутковатый мужик в черном плаще, что появился на конюшне... Первого я отмела сразу, по поводу второго посомневалась минут пять и пришла к выводу, что продавец хромых лошадок и забитых эльфов настолько жаден, что скорее пойдет лично грабить меня, чем наймет для этого дела пятерых здоровых мужиков. А вот третий наймет. И, коли сильно приперло, не только пятерых, но и целую сотню. Вот только зачем? Зачем так напрягаться из-за одного, пусть и высокородного (куда уж нам в лаптях за паровозом!) эльфа?.. Эту мыслю я додумать уже не смогла и провалилась в глубокий тревожный сон без всяких красочных видений.

А уже на рассвете меня жестоко выдернули из-под одеяла, всучили вместо завтрака яблоко и кусок хлеба, усадили на лошадку, (я попыталась, было заикнуться, что верхом ездить не умею, но кто меня будет слушать?!) и, не особо усердствуя в объяснениях, погнали вон из города...

Где-то к полудню мы свернули с главного тракта на боковую, еле заметную в траве, сельскую дорогу и, не сбавляя темпа, двинулись на юг.

— Никто ничего мне не хочет объяснить? — я с милой улыбкой поравнялась с эльфами, заставив Смирную держаться на одной линии с их конями.

Эльдар, что оказался ближе, даже не удосужился поглядеть в мою сторону, ограничившись лишь ироничным изгибанием угольно-черной брови.

— А тебе вчерашнего не хватило?

— Это ваших благодарностей что ли? Нет, этим я как раз пресытилась дальше некуда. Меня больше интересует, куда мы так слаженно улепетываем.

Теперь оба эльфа смотрели на меня, как на дурочку.

— В Весту вообще-то. А что, у тебя другие планы?

Я едва удержалась, чтобы не показать Маэлю язык. Щаз-з, так я тебе и выложила про свои планы! Если честно, их и не было, но признаваться в этом я не собиралась. А вместо этого уставилась за горизонт и вдумчиво, со значением, протянула:

— Ну-у-у...

— Тогда тебе их придется отложить на некоторое время, — оборвал меня Эльдар. Я философски пожала плечами — мол, подумаешь, можно и в столицу Полесья смотаться. Бешеной собаке, как известно, семь верст — не крюк.

В принципе, я и сама туда собиралась, правда, не так скоро, решив перезимовать в Грельмине. Но раз уж все так сложилось, (от воспоминаний о вчерашнем дне и вечере тут же заныли ребра и прочие места, густо украшенные синяками и ссадинами), можно и поторопиться...

К обеду молчавший до этого Нариэль попробовал просигнализировать любимому родителю о пустом желудке. Сначала робко, а потом все громче и громче. Памятуя о собственном "сытном" завтраке, я охотно поддержала мальчишку, и теперь старшим эльфам приходилось едва не затыкать свои острые уши, чтобы только не слышать наше хоровое нытьё. Да и моя маленькая лошадка начала заметно уставать, не поспевая за могучими холеными скакунами, и все чаще косилась на меня с укором и просьбой хоть о небольшой передышке.