Сказки древнего леса_Книга первая

Ваня споткнулся и закашлялся.

— Не... Деревню я, конечно, не застал, — сказал он излишне торопливо. — Я имел в виду поле — оно всегда так называлось, сколько себя помню. Мне про деревню бабушка рассказывала. Тут про Шахово вообще столько жути рассказывают. Говорят, страшные там дела творились.

— Расскажи! — тут же пристал к нему Димка — большой любитель страшных историй.

— Потом расскажу. Днем не интересно, — отмахнулся от него Ваня.

— Да-да-да! А давайте на Затоке заночуем! — предложил Димка. — Нас все равно отпустили на ночь, откуда они узнают, что мы не у тебя в гостях были?

— Я так и собирался сделать. Потому и отпрашивал вас. Заметьте — все обещания выполняю — на болото мы не идем! — мальчишка, похоже, был весьма доволен своей проделкой. — У меня на ночь такие планы...

— Расскажи! — в один голос потребовали двойняшки.

— Нет уж, терпите! Я сказал — сюрприз, значит — сюрприз!

— Тоже мне, конспиратор, — фыркнула Василиса. Ваня в ответ показал ей язык и отпрыгнул, уворачиваясь от затрещины.

— Не попала, не попала! — вредный мальчишка показал ей "нос" и припустил по полю. Лиса хихикнула, но догонять не стала — все равно не угнаться.

Так, обмениваясь шутками и дразнилками, они пересекли поле и опять зашли в лес. Здесь никакого бурелома уже не было, напротив, было очень чисто и темно — пушистые ели закрывали своими роскошными лапами свет. Прочая лесная растительность, видимо, не готова была к таким условиям, потому кроме низенькой травки, похожей на заморенный клевер, в ельнике больше ничего не росло. Зато этой травки там было видимо-невидимо. Она образовывала скопления, немного напоминающие по виду маленькие зеленые коврики.

Ваня сорвал несколько травинок и тут же с удовольствием их съел.

— Кисленько! — сказал он удивленным ребятам. — Это заячья капуста. Она вкусная и полезная. Ее по-другому еще кислицей называют.

Димка тут же сорвал себе целый пучок листьев и принялся их уминать. Василиса осторожно взяла у него один листочек и попробовала.

— Ой... вкус почти как у щавеля! — удивилась она.

— Ну да, у меня бабушка иногда кладет кислицу в яичницу вместо щавеля — точно так же вкусно, — сообщил ей Ваня, пережевывая очередную порцию заячьей капусты.

— Вот мы сейчас наедимся этой "капусты" и станем зайцами! — заявил Димка и скорчил страшную морду, пытаясь изобразить каким он станет зайцем.

Ванька рассмеялся:

— С такой физиономией ты больше похож на рысь, которую вот-вот стошнит! — заявил он.

— Почему это? — обиделся Димка.

Василиса присмотрелась к брату и засмеялась:

— У тебя волосы рядом с ушами как кисточки у рыси торчат! — объяснил ему все Ваня.

Димка тут же бросился приглаживать свою шевелюру.

— А я ни разу не пробовала яичницу с щавелем, — сказала Василиса, возвращаясь к прерванному разговору.

— Так попробуй, или я бабушку попрошу — она приготовит. Там не только щавель. Готовится все просто — режешь зеленый лук, поджариваешь его, чтобы мягким стал, потом к нему добавляешь щавель или заячью капусту, мешаешь все, а потом заливаешь яйцом. Ничего сложного. Я часто это на завтрак готовлю.

— Сам? — удивился Димка. Для него даже яичница казалась верхом кулинарного искусства.

— Сам, конечно, — кивнул Ваня.

— Вот и умничка, не то, что некоторые, которые бутерброд намазать не в состоянии! — поддела брата Лиса.

— Бутерброды мазать я умею, а готовить — это для девчонок! — заявил Димка.

— А если рядом девчонки нет — будешь голодным сидеть? — спросил Ваня.

— Нет, бутерброд намажу! — ответил ему Димка и сам рассмеялся.

— А хотите, я вам фокус покажу? — предложил Ваня.

— Покажи! — опять одновременно ответили ему двойняшки.

Мальчишка подошел к очередному зеленому "коврику" из кислицы и сказал:

— Смотрите внимательно на листья. Видите, они сейчас развернуты и напоминают клевер?

Дети кивнули.

— А теперь я сделаю вот так, — Ваня провел рукой по поверхности зеленого "коврика". И дети ахнули. Тоненькие зеленые листики начали закрываться прямо у них на глазах. Вскоре "коврик" приобрел прореженный вид.

— Как это ты сделал? — поинтересовалась Василиса.

— Легко. Вы тоже так можете — просто кислица такая травка боязливая. Если притронуться к ее листикам, она их сама смыкает.

— Вот это да, — ошарашено сказал Димка и побежал к ближайшему скоплению заячьей капусты, чтобы проверить слова Вани.

За ним побежала и Василиса. Она себе тоже выбрала маленькую зеленую полянку для экспериментов. В ответ на прикосновение ее руки, трилистники кислицы начали смыкаться — восторгам не было границ. Лиса тут же начала себя воображать всемогущей волшебницей, которой послушны лесные травы. А что? Может и получится ей стать магом. Только волка сначала нужно упросить, чтоб научил. До отъезда родителей она еще раз видела своего серого должника, когда ходила в лес на сей раз с мамой, папой и братом. И тогда она опять принесла целую корзину грибов, в отличие от остальных грибников, которым не так "повезло". Волк охотно показывал грибные места, но отвечать на просьбы девочки не торопился: делал вид, что ничего не понимает. Только Василиса точно знала: притворяется серый хитрюга. Все он понимает. Лиса прислушалась. До нее донеслось отдаленное журчание воды. Димка, похоже, тоже его услышал.

— Мы опять на Осьму пришли? — спросил Димка друга.

— Да, только выше по течению. Мы сейчас около старой мельницы, — сообщил ему Ваня.

— Здесь мельница есть? — заинтересовалась Василиса.

— Была. Еще когда Шахово существовало. Теперь-то от нее одни сваи остались.

— Давай все равно посмотрим, — попросил Димка.

— Если хочешь, давай, тут близко, — пожал плечами Ваня и свернул направо.

Они прошли метров сто, когда им открылся обрывистый берег, а внизу журчала Осьмушка, перебегая по небольшим порожкам. Здесь она была глубже и шире. Дна видно не было, а на поверхности торчали верхушки двух огромных свай.

— Тут глубоко? Можно купаться? — обрадовалась Лиса.

— Здесь омут. Но очень вас прошу — не надо здесь купаться. Со дна до сих пор всякие доски могут торчать, да и глубоко очень. Опасно! — сурово ответил Ваня.

— Ты чего такой занудный? — насупилась девочка. — Прямо как мама: тут опасно, там опасно. Я, между прочим, в бассейн хожу и хорошо плаваю. И Димка тоже. И вообще... Вот прямо сейчас и здесь искупаюсь — зажарилась уже вся! — она принялась расшнуровывать кроссовки.

— А на дне могут лежать сокровища! — подхватил ее идею Димка. — Сейчас поднырну.

— Даже не вздумайте! — рассердился Ваня. — Полезете в воду, и я тогда больше никуда вас не поведу. И на Затоку тоже! Между прочим, я за вас отвечаю.

— Ты серьезно? — расстроилась Василиса. — Никогда не думала, что ты можешь быть таким... занудой, — она зашнуровала кроссовки.

— И правда, Вань, ты как-то уже слишком... — повел плечом Дима. — Чего там может быть, в этом омуте? Он, может, и глубокий, да только тут в ширину метров пять от силы будет. Где здесь тонуть-то?

— В водоворот затянет, и утонете, — сказал Ваня и, повернувшись спиной к реке, зашагал прочь от опасного места. Дети, поскучнев, последовали за ним.

— Обещайте мне, что без меня сюда ходить не будете, — попросил через некоторое время Ваня.

— Обещаю! — сказала Лиса, скрестив пальцы за спиной. Это у них с Димкой обычай такой был. Когда нужно соврать, нужно было пальцы скрестить и тогда вроде как ничего, вроде как и совесть не мучает.

— Обещаю! — сказал Димка, повторив жест сестры.

Ваня ничего не заметил, или просто не понял, а потому тут же повеселел, даже какую-то песенку под нос мурлыкать начал. Василиса прислушивалась к ее словам, но никак не могла понять, на каком языке он поет. Вроде и на русском, но как-то не совсем.

Lepi Ive terga roze

Tebi, Lado, sweti boze.

Lado! Sluiaj nas, Lado!

Pewke, Lado, pewomo ti,

Sedca nase wklaniamo ti.

Lado! Slusaj nas, Lado!

Наконец, любопытство взяло верх, и она спросила:

— Вань, а что ты такое поешь? Это не на русском языке?

— Хорватский, — ответил мальчик, будто это было в порядке вещей. — Но могу и на русском петь. Языки в целом-то очень похожи, — и он без особых проблем перешел на русский. Мотив у песни был не так чтобы сильно затейливый, но чувствовалась в ней старина.

Я в саду рву алы розы,

Тебе, Ладо, светла боже.

Ладо! Слушай нас, Ладо!

Песни, Ладо, тебе поем мы,

Сердца наши к тебе склоняя

Ладо! Слушай нас, Ладо!

— Красивая песенка, — сказала Лиса. — А Ладо — это имя той богини, которая была первой берегиней?

— Ага, — кивнул Ваня. — Ладо — это просто такое обращение было к ней на древнерусском языке.

— А откуда ты хорватский знаешь? — заинтересовался Димка.

— У отца был друг-хорват, он и научил, — пожал плечами Ваня. — О, кажется, я знаю, чем вас развлечь! — сказал он через несколько минут и, покопавшись в кармане, вытянул оттуда небольшую деревянную трубочку.

— Ой... флейта! — подпрыгнул Димка, приглядевшись к ней. — Дай поиграть!

— Сам ты, флейта, — передразнила его Лиса и щелкнула по протянутым рукам. — Это свирель. Ты что, Ваня, еще и на свирели играешь?

— Совсем немножко — меня бабушка научила, — ответил мальчишка и опять покраснел. — Хотите, сыграю?

— Да! — подпрыгнул Димка. — Только можно мне тоже попробовать... ну потом, позже?

— Можно, — улыбнулся Ваня и заиграл.

Мелодия у него вышла на диво: озорная, веселая, бесшабашная. Самое оно для летней прогулки по лесу. Лиса на ходу пыталась подтанцовывать, Димка хлопал в ладоши. Когда музыка закончилась, дети рассмеялись: какой-то пичужке так понравилась песенка, что она увлеклась подпеванием и продолжила выводить свои подражательные трели после того, как Ваня перестал играть. Услышав детский смех, пичужка смутилась и умолкла. Обиделась, наверное.

Василиса попросила Ваню сыграть ей еще что-нибудь. И понеслось. Как оказалось, мальчик отлично играл на своей свирели и знал очень много мелодий, а, может, даже и на ходу их выдумывал. Поэтому время летело, словно стрела из тугого лука, а дорога уводила путешественников все дальше и дальше от дома. Когда они вышли из леса, время близилось к раннему ужину или позднему обеду, как посмотреть. Перед ними простиралось узкое заброшенное поле с тремя развалившимися домиками, а вдалеке виднелись какие-то низкорослые деревья, судя по всему высаженные нарочно.

— Вот мы и вышли к усадьбе, — обрадовал их Ваня. — Вон, видите, заброшенный сад. Старые яблони еще помнят, как тут все было раньше.

— А где усадьба? — непонимающе огляделся вокруг Димка. В самом деле, нельзя же было посчитать те заброшенные деревянные дома усадьбой.

— Так нет ее больше, — пожал плечами Ваня. — Давно уже нет. Вон там она стояла, — он указал рукой в сторону сада. — Чуть поодаль от деревьев. Красивая была. Белокаменная. Помещик жил там богатый — на его деньги церковь на Затоке и построили — там несколько зданий, колокольня. Такое и в городе не вдруг сыщешь. Село было богатое. А потом здесь все в упадок пришло — в церкви хранилище сделали, потом завод какой-то... Варвары...

— Да, жалко. Правда, с другой стороны, после революции не до церкви было — самим бы выжить, — сказала Лиса. — Церковь же живет за счет людских пожертвований, а если их нет, то кто ее содержать будет? Какой тогда прок в огромных зданиях и храмах?

Ваня только головой в ответ покачал.

— Здесь дело не в пользе, а в смысле. Люди сначала рушили капища, сжигали и гнали своих богов, предавали их из-за нового единого бога, а потом и его, пришлого, та же судьба постигла. Видно, в саму человеческую породу заложено предательство.

— И вовсе это неправда! — возмутилась Лиса. — К примеру, я считаю, что предательство — это то, единственное, чего нельзя простить никому, даже себе. Предавший раз, предаст снова. Это как... как привычка ручки грызть — если уж начал так делать, то дальше вроде и не хочешь, а получается само собой.

— Это предательство было куда страшнее — не один человек предал, предал весь народ, — сказал Ваня, и было в его лице и голосе что-то такое, что Василиса от него отшатнулась. Ей вдруг показалось, что не знакомый мальчишка из соседней деревни сказал эту фразу, а один из преданных древних богов.

— Слушайте, мне уже скучно стало с вами. Предали, предали, боги одни, другие, -заворчал Димка. — Может, пойдем, посмотрим, где была эта усадьба? Вдруг от нее что-то осталось?

Мальчишка свернул с вытоптанной тропинки и проворно устремился к деревьям стоящим невдалеке.

— Димка, осторожно, там где-то два старых колодца под травой, не свались туда, — крикнул ему вдогонку Ванька и припустил за другом. Василиса пошла вслед за ними. Она старалась идти за мальчиками след в след. В старый колодец ей проваливаться не хотелось. Димка добежал до низенького раскидистого дерева и юркнул под его ветви.

— Лиска! Иди сюда! — крикнул он сестре.

Когда Василиса до них дошла, мальчишки уже расположились на привал. Яблонька была низенькая и старая. Ее ветви клонились к земле, образуя своего рода беседку, где было сухо и в то же время не припекало солнце.

— В августе на ней будет много яблочек-дичков. Они мелкие и кислые, но из них получается очень вкусный компот, — рассказал Ваня. — И если над костром запечь, тоже пальчики оближешь.

— Вань, расскажи про твоих родителей, — неожиданно попросила Василиса. — Кто они такие? Я слышала, твой папа шофером работает, а мама?

— Умерла, — сказал Ваня и посмурнел.

— Ой... прости, — смутилась Лиса. Она совсем не хотела причинять своему другу боль, но его поведение иногда казалось ей странным, и она никак не могла понять причины этого. Теперь, кажется, все стало ясно.

— Ничего. Это было уже очень давно, — пожал плечами Ваня, но разговор все равно не клеился. Мальчишка вытащил из кармана куртки пакетик с ванильными сухарями. — Наш обед, — сказал он и передал угощение Димке.

Немного перекусив, двинулись дальше. По словам Вани, до Затоки оставалось совсем немного. Дорога, на которую они вышли вскоре, пересекала поле и опять ходила в лес. Вступив на нее, ребята пожалели, что не идут как раньше через чащу. Это была совершеннейшим образом разбитая грунтовая дорога, с огромными лужами и колдобинами. Глина налипала на кроссовки, делая их неподъемными. У Василисы обувь и вовсе моментально промокла — она оступилась и по щиколотку провалилась в одну из рытвин, наполненную грязной водой.

— Я ехал к вам то вплавь, то вброд.

Меня хранили боги.

Не любит местный ваш народ

Чинить свои дороги.

Строку из Библии прочти,

О город многогрешный:

Коль ты не выпрямишь пути,

Пойдешь ты в ад кромешный!

Процитировала Василиса одно из запомнившихся ей стихотворений Бернса в переводе Маршака. Она как раз вчера закончила читать сборник его переводов и это стихотворение в числе прочих ей очень глянулось. Как оказалось — в тему.

— Да какой тут местный народ? — хмыкнул Ванька. — Тут почти никого и нет. Только заброшенные дома, да пара-трое стариков на много километров вокруг. Дорога старая-престарая. Правда, в сенокос тут ездят грузовики, но от этого еще хуже. Они только грязи больше создают.