Сказки древнего леса_Книга первая

Сказки древнего леса. Книга первая

Герои книги вымышлены, совпадения с реальными лицами случайны. Надеюсь, те, которые "вымышленные" и которые "случайные" меня простят, ведь в правду все одно никто не верит, а потому можно ее и рассказать, раз уж все равно это выдумка.

Прим. автора

По дороге в сказку

— Лиска, вставай, Рассолово! Скоро приедем, смотри-смотри! — Димка нещадно теребил сестру, взобравшись на ступеньку между спальными полками. Он и не думал реагировать на вялые попытки Василисы лягнуть его ногой. — Да смотри же ты, соня — озеро проезжаем!

Лиса открыла один глаз и хмуро уставилась на непоседливого мальчишку:

— Сколько времени? — спросила она.

— Пять утра! — с гордостью ответил Димка и, отвернувшись от сестры, уставился в окно. Две боковые полки напротив их купе пустовали, так что мальчишка удобно устроился на нижней из них. С затаенным восторгом он смотрел на большое озеро, мимо которого они проезжали. Спать не хотелось абсолютно. Еще бы, в первый раз они с сестрой едут в легендарное Емелево, о котором так много всего рассказывали папа и бабушка. Говорят, будто там до сих пор есть разбойники, зарывающие свои сокровища под развесистыми деревьями.

Димка тут же проверил, на месте ли подаренный ему отцом древний кусок кожи, на котором указано одно такое место. Подарок, разумеется, был в кармане. Мальчик развернул его и еще раз внимательно рассмотрел. Так... Огромный валун. Сосна с тремя могучими ветвями. Перекрестье дорог. Скелет рядом с деревом. Конечно же, первым делом он найдет зарытые рядом со скелетом сокровища. А Лиска может дрыхнуть сколько угодно.

Василиса, между тем, уже проснулась — ей тоже было любопытно и интересно, только в пять утра вставать... тяжко это. Впрочем, довольно было свеситься с честно отвоеванной в личное пользование верхней полки и выглянуть в окно, как сон рукой сняло — за мелькающими в окне полями цветущего иван-чая величественно проплывали темные еловые леса, влажно блестели небольшие придорожные пруды... От всей этой совершенно невозможной красоты Василисе даже плакать захотелось. Она шустро спрыгнула со своей полки и подсела к брату. А тут уже и родители вернулись с чаем.

— Смотри-ка, я тебе говорил, что к нашему возвращению они проснутся, — весело сказал отец, ставя на стол стаканы в ажурных подстаканниках.

Наверное, дома Лиса и Димка выпили бы этот чай и не обратили на него внимания, но в поезде... В поезде все иначе — все намного интересней. Взять хотя бы полки в купе. Разумеется, самое почетное место — наверху — оттуда всех видно, можно свешиваться вниз головой, можно болтать хоть всю ночь, и никто не сделает замечание, а еще можно лежа смотреть в окно на пролетающие мимо станции, на дорожные фонари, на речки и озера... Для Василисы отдельное значение имело еще и то, что на верхних полках можно включить небольшую лампочку и читать, почти не опасаясь, что родители отберут книгу. А они могут, так как боятся, что читая при тусклом вагонном освещении, девочка посадит себе зрение.

А еще в поезде рядом с купе проводника есть восхитительные краники с питьевой водой. Нажимаешь на кнопочку, и в стакан льется лучшая в мире вода. И дело вовсе не в том, что она какая-то особенная — вода как вода — просто ее можно пить только в поезде.

Или вот, те самые подстаканники — резные, с изображениями разных городов. Мечта. А если учесть, что и сахар к чаю подают не в сахарнице, а кусочками в синей упаковке с изображением поезда. Два чудесных кубика самого вкусного сахара на свете! А поезд с этикетки можно потом вырезать и куда-нибудь наклеить.

Да что говорить! Димка, и Василиса, непоседливые двойняшки, страстно любили поезда и путешествия. Летом они обычно ездили с родителями на море, но в этом году взрослые приняли решение купить дом в деревне, где родилась бабушка. Дети с восторгом восприняли эту идею — они еще никогда до этого не бывали в сельской местности, а рассказы отца создали в их воображении идиллическую картину сказочного мира. Густые леса, полные неведомых чудищ, дикие звери, по ночам подходящие к людскому жилью... В чем-то, наверное, двойняшки были очень наивны для своего возраста. Впрочем, это и понятно — любимые домашние дети, которые привыкли общаться в основном друг с другом, выросшие в мире отцовских рассказов и сказок.

Василиса была круглой отличницей, училась игре на фортепьяно, взахлеб читала книги по мифологии разных народов. Димка к учебе относился скорее негативно. Читать не любил, зато любил и умел слушать. И при всей своей склонности к озорству и розыгрышам, был очень доверчивым. Василисе ничего не стоило заставить его поверить в любую ее выдумку. Он верил почти во все, что скажет его сестра. Вот так и жили они в своем маленьком замкнутом мирке, полном чудес и загадок. Потому так и обрадовались, когда появилась возможность вынести этот мирок за пределы своей трехкомнатной квартиры и побывать в настоящих лесах, о которых раньше только мечтали.

С наслаждением выпив чай, дети помогли родителям собрать вещи. Лиса спрятала в своей дорожной сумке книжку, которую читала перед сном. На белой обложке красовался мальчик, летящий на драконе, и красными буквами значилось: Урсула ле Гуин "Волшебник Земноморья". Необыкновенная история про мальчика-чародея. Василисе купили книгу вчера на вокзале, и она еще не успела ее дочитать, а потому на впечатления от новых мест накладывались мысли — а что же там будет дальше. Впрочем, недолго они ее тревожили, потому что поезд уже начал тормозить перед небольшим деревянным вокзалом. Двойняшки так и прильнули к двери вагона, пока еще преграждающей путь к новому чудесному миру. Скоро, уже скоро дверь откроется, и в лицо подует ветер приключений...

Поезд остановился, сцепки вагонов в последний раз скрипнули, проводница отодвинула детей, мешающих ей открыть дверь... И долгожданный миг настал. В легкие ворвался прохладный, свежий, утренний воздух, пахнущий хвоей, полевым разнотравьем и, одновременно, железной дорогой. Первым по ступеням слетел Димка, за ним поспешно спрыгнула на землю Василиса — она старалась ни в чем не уступать брату, но, увы, не всегда это получалось. С восхищением дети начали рассматривать старый вокзал. Его стены, покрытые облупленной темно-бордовой краской, влекли их с непреодолимой силой. Прямо перед входом в вокзал стояла маленькая старая статуя Вождя. На потускневшей от времени поверхности памятника играло утреннее солнце.

— Смотри, а, правда, он похож на вечного странника? — спросил Дима у сестры.

Вечного странника они с сестрой придумали сами. Им, по замыслу юных фантазеров, был некий дух приключений, бродяга, однажды поклявшийся вечно скитаться по дорогам этого мира и помогать в беде тем, кто так же как он, ищет новые земли и не может жить без загадок и тайн.

Очередной солнечный зайчик мелькнул по лицу Вождя, и двойняшкам показалось, что памятник им подмигнул.

— Идем на вокзал, нам еще нужно будет часа три ждать автобус, — сказал отец, надевая на плечи старенький рюкзак. Василиса забрала у него свою сумку с одеждой, то же сделал и Димка. Мать шла налегке.

До вокзала дойти было всего — ничего. Перейти пути, подняться по небольшой лестнице и пройти несколько метров по дорожке. Ветхая дощатая дверь отворилась, и путешественники вошли в святая-святых, вокзал города Галича. Здесь пахло старой древесиной, ранним утром и лесом. От растворенного в воздухе кислорода кружилась голова и, одновременно, хотелось бежать, бежать, бежать, куда глаза глядят. А за спиной словно выросли крылья — туда, вперед, там ждут тайны и загадки, там ждет сказочная страна и иначе быть попросту не может.

Зал ожидания — ряды кресел. Кассы сбоку. Одно окошко открыто, но желающих купить билет нет — это касса дальнего следования. Люди спят, положив под голову вещи. Еще несколько часов до ближайшего автобуса. А над ними в старой огромной раме опять он — Вождь. Старая краска. Старая картина. Огромная. Красные флаги рядом с вождем потемнели от времени и стали темно-коричневыми. Но Вождь все так же, как и прежде смотрит вперед.

— А здесь он совсем не похож на странника, — сказала Василиска, разглядывая картину.

— Не похож, — кивнул головой Димка.

— Но все равно. Мне тут нравится! — заявила Лиса, кидая свою сумку на свободное кресло.

— Теперь вы можете погулять, или же немного поспать, — предложила мама.

— Погулять! Погулять! — запрыгал Димка.

— Конечно, погулять! — подхватила Василиса.

— Хорошо, идите, — разрешил им отец и, порывшись в карманах, достал купюру. — В шесть часов откроется киоск с мороженым — очень рекомендую. Местное мороженое — самое вкусное на свете! Только прошу — далеко и надолго не уходите.

— Будет сделано! — козырнул Димка.

— Спасибо! — сказала Лиса и, взяв у отца деньги, спрятала в маленькую дорожную сумочку, висевшую у нее на плече.

Неразлучные двойняшки умчались исследовать новую местность.

Солнце к этому моменту уже окончательно проснулось и начало наводить порядок в маленьком древнем городке, прогоняя предрассветные холод и сырость. Спустившись по скрипучим ступеням кривого старого крылечка, дети оглядели свои новые владения. Покосившиеся деревянные домики, привокзальный пустырь, и... вот она, чудесная, превосходная колонка с водой. Первым ее заметил Димка. Со всех ног устремился он в сторону колонки, охваченный жаждой исследования. Нажал на рычаг, и из трубы хлынула ледяная вода. Упругая струя разбивалась об выщербленное бетонное углубление и разлеталась радужными брызгами.

Василиса радостно вскрикнула и, набрав полную пригоршню воды, жадно приникла к ней губами. Нет, ей не столько хотелось пить, сколько просто необходимо было попробовать воду из того самого загадочного озера Нерон, о котором столько рассказывали родившаяся здесь бабушка, и папа, которого так часто привозили сюда в далеком детстве. От ледяного напитка немели губы и немножко ломило зубы, но вкус... О, этот вкус... Вкус кристально-чистой, первозданной воды. Какая там молочная река, да кисельные берега? Древнее озеро, старое, как сама земля, старое, как весь этот мир...

— А теперь ты держи! — нетерпеливо заерзал Димка и ледяной поток ослаб. Василиса перехватила у брата рычаг и навалилась на него всем весом. И опять в стороны полетели брызги...

Вдоволь напившись, дети направились дальше. И опять потянулись ряды старых и ветхих домиков, магазины с выщербленными вывесками, ржавые киоски, заросшая травой заброшенная узкоколейка... Все было необычным, таинственным и все равно каким-то родным. Дети довольно долго гуляли по узким улочкам, но, как бы им не хотелось идти все дальше и дальше, пришлось возвращаться обратно, ведь родители просили не слишком удаляться от вокзала.

Время подходило к шести утра, и на перроне должен был открыться тот самый киоск, в котором продавалось обещанное отцом мороженое. Лиса и Димка временно прервали свои исследования и вернулись на вокзал. И снова: скрипучее крылечко, зал ожидания с огромной картиной, темный коридор, камеры хранения, выход на перрон, а чуть дальше — запертая дверь с табличкой "Столовая" и расписанием работы с 11.00 до 15.00. Василиса, увидев ее, почему-то сразу решила, что там должны кормить самыми вкусными лакомствами на свете. Она поделилась этим соображением с Димкой, брат пожал плечами в ответ и заметил, что они уедут отсюда намного раньше, чем она откроется. Лиса с сожалением согласилась с тем, что план посещения "Столовой" придется на время отложить.

Выскользнув на перрон, двойняшки констатировали, что киоск с мороженым все еще закрыт, зато открыт соседний с ним газетный киоск. Поднявшись на цыпочки, Лиса увидела марки, изображающие всяких лесных животных. Таких в их совместной коллекции еще не было.

— Димка, смотри! Новые марки! — позвала она брата. Тот не заставил себя долго ждать и, отстранив сестру, рассмотрел новинку.

— Давай купим! — предложил он.

— Давай! — поддержала его Василиса, деловито покопалась в потайном кармашке сумочки и извлекла на свет несколько монеток — их с братом сбережения. Насчитав столько, сколько было указано на ценнике, Лиса протянула в окошко деньги:

— Нам, пожалуйста, вот эти марки! — попросила она.

Получив вожделенное пополнение к коллекции, дети присели на лавочку в скверике неподалеку от статуи Вождя.

— Ой, Лиска, смотри, вылитая ты, — засмеялся Димка, показывая пальцем на марку с изображением лисы.

— Я темнее, — фыркнула Василиса и встряхнула своими длинными, до пояса, золотисто-каштановыми волосами. Солнце, увидев новую игрушку, не упустило свой шанс и щедро рассыпало свои лучи по волосам девочки, словно в насмешку сделав их огненно-рыжими.

— Зато все остальное — точь-в-точь! — не отставал брат.

— На себя посмотри! — ответила Лиска и взъерошила димкины волосы, чуть более темные, чем ее собственные, но все с тем же золотистым отблеском. Солнце в это утро решило оставаться справедливым и, слегка мазнув по коротким взъерошенным волосам мальчика, раскрасило их все в тот же лисий цвет.

Дети рассмеялись.

— Ты похож на Рейнеке-лиса! — сказала Василиса Димке. — Помнишь, я тебе про него читала? Там еще картинка была. Так вот одно лицо. Только не хватает шапки с пером, как у него, и шпаги у пояса.

— Ага, я буду Рейнеке-лис, а ты — лиса Василиса! — злорадно захихикал Димка и увернулся от подзатыльника, которым хотела наградить его сестра.

Еще некоторое время дети гонялись друг за другом по скверику и вокруг статуи. Они так увлеклись, что даже не заметили, как открылся киоск с мороженым. И только окончательно выдохнувшись, они увидели человека, в руках у которого был вожделенный вафельный стаканчик. Сообразив, что киоск открыт, дети рванули вверх по лестнице. Мороженое действительно оказалось очень-очень вкусным. Казалось бы, что может быть такого необычного в вафельном стаканчике с самым обыкновенным пломбиром внутри? Но ребятам казалось, что вкуснее этого мороженого они еще ничего не пробовали.

И если так чудесно выглядело преддверие сказки, то что же будет дальше?

Около восьми утра Василиса с Димой вернулись в зал ожидания. Родители уже стояли в очереди за билетами на таинственный автобус, называющийся Галич-Муравьище.

— А почему Муравьище? — тут же поинтересовалась любопытная Василиса. Отец только пожал плечами.

— Не знаю, село старое очень. Хотя, думается мне, что его могли назвать так из-за того, что в лесах вокруг него было много муравейников. Чем не гипотеза? — предположил он.

— Там есть муравейники? А они большие? — тут же встрепенулась Лиска.

— Есть и такие, что больше твоего роста, — улыбнулся отец. — И с помощью таких муравейников мы в детстве с друзьями добывали себе лакомство...

— Да, знаю, знаю, ты рассказывал! — нетерпеливо перебил его Димка. — Нужно срезать прутик, очистить его от коры и сунуть в муравейник на несколько минуток, потом отряхнуть муравьев и можно лизать — будет кисленькое-кисленькое!

— Ты все верно запомнил, только учти, лесные муравьи больно кусаются, так что долго топтаться рядом с муравейником не стоит, — предупредил его отец.

Очередь подошла, билеты были куплены, а вскоре подошел и автобус — старенький, но все еще крепкий ПАЗик. В него начали погружаться люди — старушки с корзинками, толстые, и не очень тетки, краснолицые дядьки... Василиса даже смутилась — слишком уж мало все они напоминали жителей сказочной страны. По всей вероятности, ее брат подумал то же самое, потому что обвел всех собравшихся людей долгим взглядом и многозначительно приподнял брови. Немного потолкавшись в дверях автобуса, все же удалось занять три сидения — два рядом, одно позади них. Димка с Лисой ухитрились разместиться на единственном ближайшем к окну сидении, и тут же чуть не поссорились, выясняя, как будут делить отвоеванное окно. В итоге отец предложил Димке просто взять сестру на колени. Тот хоть и поворчал, что Василиска тяжелая и много ест, но согласился, что это единственный устраивающий всех выход. Наконец, все споры и ссоры были преодолены. Багаж погрузили в ноги. Отец занял освободившееся место, а ПАЗик тронулся, оглушительно гремя и дребезжа на ухабах. Дети прильнули к окну. Сначала автобус проехал по местам, которые они уже успели повидать, но потом началась новая, неосвоенная ими доселе территория.

В окнах автобуса промелькнул двухэтажный старый универмаг — на стенах еще держится незатейливая лепнина, штукатурка кое-где уже отвалилась от стен, а синяя вывеска уже давно выцвела и стала бледно-голубой.

— Здесь, наверное, продают какие-нибудь старинные волшебные вещи, — предположила Василиса, указывая брату на здание. Тот согласно кивнул.

Дети продолжили рассматривать строения, мимо которых проезжал их автобус.

— Хотите, я расскажу вам историю этого города? — неожиданно спросил отец.

— Конечно, расскажи, — попросила Василиса.

— Много веков назад со Среднего Урала сюда устремились восточно-финские угорские племена. Одно из них — "меря" — заселило земли вокруг озера Нерон, которое, кстати, мы скоро будем проезжать. Так вот, одним из первых крупных поселений на озере, вполне вероятно, был именно мерянский городок. И именно он в одиннадцатом веке стал главным крупным поселением славян, селившихся в этих землях. Название Галич город получил в честь Галича Волынского, расположенного на реке Днестр. Но чтобы не было путаницы, наш Галич назвали Галич-Мерьский.

— От названия племени "меря"? — уточнил Димка.

— Именно так, — подтвердил его догадку отец. — До сих пор здесь сохранились древние мерянские капища — на Поклонной горе — капище идола Ярсита, по-другому его еще называют Ярилой...

— Это славянский бог Солнца! — встрепенулась Лиска. Димка недовольно поморщился — вечно она лезет — вот ведь всезнайка.

— Верно, — кивнул отец. — Так вот, кроме капища Ярсита, сохранилось еще капище Купалы — оно находится на берегу озера. Здесь и в наше время 24 июня все так же празднуют день Ивана Купалы, который, по сути, так и остался языческим праздником. А кем был Купала?

— Бог плодородия? — неуверенно сказала Василиса.

— Все-то ты у меня знаешь, — улыбнулся отец, а Димка в очередной раз состроил гримасу. — Но вернемся к истории. В тринадцатом веке Галич стал столицей самостоятельного Галичского княжества, которое принял во владение Константин Ярославич Удалой, сын великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича и родной брат Александра Невского. Леса вокруг города закрыли Галич от орд монголо-татар. Дремучие, непролазные чащобы несокрушимыми воинами охраняли город от набегов степняков. А потому Галич развивался. Многие князья захотели властвовать здесь. В пятнадцатом веке, во время "феодальной войны", Дмитрий Шемяка использовал город в качестве опорного пункта в своей борьбе за московский престол. Посмотрите в окно, — он показал пальцем на пруды, огороженные высокими, заросшими травой холмами. — Это остатки крепостных валов, выстроенных в то время для защиты города. Более же древние валы, защищавшие город во времена монголо-татарских нашествий, уцелели хуже и находятся немного в стороне. Позже мы будем проезжать еще одно напоминание о Дмитрии Шемяке — Шемякину гору. Говорят, будто на ней ранее находились княжеский дворец, сады, и здесь же зарыты сокровища Шемяки, — услышав это, Димка весь подобрался, но перебивать отца все же не стал. — Увы, мятежный князь так и не смог завоевать престол. Народ устал от войны и открыл ворота московскому князю Василию Темному. Так галицкая земля вошла в состав единого русского государства. Впрочем, на этом злоключения не закончились — татарские орды еще долгое время совершали набеги на галичские земли. Около десяти раз они доходили до Галича и разоряли его. В смутные времена... — отец задумался, а потом неожиданно спросил. — Кстати, а вы помните, кем был Лжедмитрий Первый?

— Беглым монахом, который в Смутные времена выдал себя за царевича Дмитрия, сына царя Ивана Грозного, — тут же сказала Василиса — они с Димкой уже закончили седьмой класс, где как раз в числе прочих проходили и эпоху Лжедмитриев. — Гришка Отрепьев.

— А знаешь ли ты, что он был родом из Галича? Звали его Юрий. Это потом, когда он стал монахом, его нарекли Григорием или Гришкой. Юрий этот принадлежал к знатному литовскому роду Нелидовых. К тому времени род, увы, обеднел. Кличку Отрепьевы Нелидовы получили от Ивана Третьего, мол, ходят в отрепьях. Отец Юрия, Богдан, имел поместье в Галиче и служил сотником в стрелецких войсках. В Смутное время Галич, не без участия Гришки Отрепьева, был захвачен поляками. Поднялось восстание. Поляки прислали карательную экспедицию, город горел, из населения кого перебили, а кто-то спасся в лесах. Благодаря тому, что Галич в то время находился на оживленном торговом тракте, его вновь отстроили. И он продолжил свое развитие. Увы, постепенно путь в Архангельск, который ранее проходил через Галич, переместился к Костроме и Ярославлю. Город стал терять свое значение. Тем не менее, сейчас в Галиче живет около двадцати тысяч человек, а до революции их было не более семи тысяч. Кстати, справа как раз и находится Шемякина гора, смотрите!

Василиса с Димкой приникли к стеклу. Гора и впрямь была крутая и высокая. Казалось, что тропинки, ведущие от ее подножья к вершине, располагаются чуть ли не вертикально.

— А что, там, правда, зарыт клад? — не выдержал Димка.

— Про то, наверное, один Шемяка и знает, — улыбнулся отец. — Но легенды ходят, что правда, то правда.

— Расскажи! — жалобно попросил охочий до кладов Димка.

— Говорят, будто награбленные сокровища Шемяка погрузил на корабль, да закопал на том самом холме, который мы только что проезжали. Но не просто закопал, а заклятье положил. Добыть тот клад можно, лишь поставив на вершине холма двенадцать молодцов, да двенадцать жеребцов, да сказать условную фразу. Тогда молодцы и жеребцы уйдут в землю, а клад на корабле поднимется. Впрочем, есть похожая легенда про того же Шемяку и про клад на озере.

— А там что? — ухватился за его слова Димка.

— По преданию, в озере Нерон тоже таится клад. И тоже на корабле, точнее, на кораблях. Клад, разумеется, охраняет заклятье. И тоже страшное. Чтоб его добыть, нужно закапать в землю своего сына-первенца. Тогда корабли, груженные драгоценностями, поднимутся со дна озера...

— О! Пап! Димка у тебя ведь первенец, да? — хитро спросила Василиса.

— Да, ты родилась второй.

— Давай, может быть, закопаем его, да клад получим! — предложила ехидная девочка. Димка тут же дернул ее за волосы, чтоб не говорила лишнего.

— Димку закопать нам мама не даст, — честно предупредил отец и посмотрел на улыбающуюся жену, слушавшую их разговор.

— Не дам, — ответила она. — Шемяке это сделать жена не позволила, а чем я хуже?

— Вот так всегда — в лучших чувствах, — нахмурилась в шутку Василиса.

— А что, Шемяка хотел закопать своего сына? — поинтересовался Димка.

— Легенда говорит, будто Шемяка был охоч до сокровищ. И он действительно хотел пожертвовать своим сыном, чтобы получить спрятанный в озере клад. Говорят, будто бы корабли даже показались наполовину из воды, да только мать мальчика не пожелала смириться с этим и вытащила сына из ямы. Разумеется, корабли тут же и пропали.

— Обидно, — шмыгнул носом Димка. — Но зато никто не пострадал, — добавил он, опасливо поглядывая на сестру.

Между тем автобус выехал из города и покатился по пыльной дороге, все еще окутанной остатками утренней туманной дымки. По обочинам сначала появился густой кустарник, вдалеке показался темный лес. Дети с восторгом смотрели, как мимо них проносятся поля, холмы и маленькие, словно вышедшие из сказок, деревеньки. Покосившиеся домики, сараи, полуразрушенные церквушки, пасущиеся козы и овцы... А на заднем фоне неизменно маячила темная громада леса. Казалось, будто мановением волшебной палочки их автобус перенесся в те времена, когда не было ни телевизоров, ни компьютеров. Даже машин, и тех тоже не было. Разве что только вот этот, старый, словно весь этот мир, ПАЗик, всегда колесил по пыльным дорогам, соединяя в единое кольцо прошлое, настоящее и будущее.

Когда приходишь в гости — здоровайся!

Проехав по городу, автобус собрал еще пассажиров. В салоне стало тесно и душно. Хорошо хоть кто-то догадался открыть форточку, и врывающийся в нее встречный ветер тут же затеял веселую игру с тряпичными клетчатыми занавесками на окнах. Вскоре автобус свернул со старого шоссе на проселочную дорогу, и лес, до того казавшийся далеким, обступил трассу со всех сторон. Высокие сосны, темные, раскидистые ели странным образом перемежались с белыми клиньями березовых рощ. Порой лес немного отступал от дороги, оставляя место болотинам. Впрочем, даже там, в воде, росли деревья — пусть и чахлые, и не такие высокие.

Пассажиры автобуса говорили громко и почти скороговоркой, при этом все время окая. Их произношение показалось детям очень странным и оригинальным. Василиса и Димка тут же решили, что, наверное, так и должны были говорить все сказочные жители.

Бесконечной стеной вдоль дороги тянулись сосны, ели, березы. Иногда, впрочем, лес уступал место полям. Нет, он не исчезал совсем — он лишь немного удалялся от дороги, темным заслоном деревьев обрамляя пространства, засеянные пшеницей, кормовым горохом или люцерной. Лес говорил: "Здесь вы можете сажать то, что вам нужно, но дальше — моя территория, мои владения".

Иногда ПАЗик останавливался, высаживая людей. Не всегда было понятно, куда они направляются — остановка из четырех бетонных плит, лес и тропинка, ведущая куда-то вдаль. Ни домика, ни сарая — ничего. Зачем же люди здесь выходят?

Василиса задала этот вопрос отцу. Тот улыбнулся и рассказал, что деревни могут находиться в нескольких километрах от остановок, и пассажиры, выйдя из автобуса, еще долго идут пешком.

ПАЗик в очередной раз остановился, и родители начали готовиться к выходу. Сделать это было мудрено, так как людей хотя и стало поменьше, но не так, чтобы слишком. Впрочем, водитель никуда не торопился. Он спокойно дождался, когда Василиса, Димка и их родители выйдут, и лишь потом так же лениво закрыл двери и продолжил свой путь.

Там, где вышли путешественники, даже остановки не было — только маленькая лавочка, на которой, видимо, можно было сидеть в ожидании своего автобуса.

Чуть поодаль виднелись два старых дома. Один, ближайший — был очень большим и горбатым, словно от старости у него болела спина.

— Вот и наш дом, — сказал отец, указывая на горбатое строение.

— А почему он такой... странный? — спросила Василиса.

— Увы, фундамент проседает, — ответила ей мама. — Вот одна часть и сгорбилась.

— Надо будет его поднять, да, боюсь, дерево не выдержит, — вздохнул отец. — Больно старое тут все. Пусть уж так пока будет.

— Ерунда — по-моему, он замечательный! — тут же заявила Василиса, которой внезапно стало жалко постаревший дом. Ей показалось, что здание все слышит и даже может обидеться на них.

— Главное — он большой! — поддержал сестру Димка.

Дети наперегонки добежали до калитки и, войдя в нее, осторожно постучали в окно. В доме еще с весны жили их любимые прабабушка, бабушка и дедушка. Старики с нетерпением ждали своих внуков и уже давно не спали. Серая дощатая дверь скрипнула, и на пороге показалась бабушка. Она обняла детей и тут же запричитала:

— Димочка, Лиса, заходите в дом быстрее, поди все ноги уже в траве промочили...

Ребята зашли внутрь, а следом зашли и родители. Чудеса начались сразу, едва гости переступили порог. В маленькой комнатушке перед входом в дом Василиса увидела старую глиняную крынку и, кто бы мог подумать, два настоящих коромысла! С каким-то странным трепетом в душе она притронулась к одному из них. Теплое дерево так и просилось в руки. Димка тоже углядел эти диковинки. Мальчишка схватил второе коромысло и умоляюще посмотрел на бабушку:

— А мы будем на них носить воду? — спросил он.

— Конечно. Вот пойдете на родничок, возьмете с собой. Идти туда далеко, а ближе хорошей воды нет. Так что успеете еще...

В этот момент в коридоре показались прабабушка и дедушка.

— Ступайте в дом, ангелы мои, — пригласила гостей прабабушка Маша. Слово "ангелы" она произносила по-особенному. В ее исполнении оно звучало как "анделы". Не удивительно, ведь прабабушка Маша всю жизнь прожила здесь, в этих краях, и лишь преодолев восьмой десяток лет, перебралась поближе к дочке, внукам и правнукам.

В доме путешественников ждало особое блюдо: прабабушкины оладьи и бабушкины пирожки с картошкой. Василиса и Димка, увидев все это, пришли в неописуемый восторг. Решительно день уже удался — а ведь еще даже утро не закончилось. Выпив чай, дети побежали исследовать дом. Все здесь было им непривычно: для начала, дом состоял из двух разделенных коридором половин. Одна — жилая. В ней была большая русская печка, кухня и три комнаты. Другая — нежилая. Внизу нежилой половины располагался так называемый хлев — раньше здесь держали коров, овец, коз и кур. Теперь же дедушка поместил здесь свой верстак, где мастерил всякую всячину. Длинный стол был усыпан разными интересными инструментами, а в жестяных банках ждали своего часа винтики, гвозди, шурупы и гайки всевозможных размеров. Чуть в стороне стоял садовый инвентарь — лопаты, грабли, вилы и даже косы.

Над хлевом вторым этажом располагался повить — огромное усыпанное сеном пространство. Там же, на повите, располагалась маленькая горенка. Димка углядел ее первым и шмыгнул в дверку. Вскоре оттуда донесся его крик: "Чур, я буду тут спать!". Василиса забежала в комнатку и поняла, что спать здесь будет она и только она. Впрочем, спорить с братом прямо сейчас девочка благоразумно не стала, ведь главное — не тот, кто первым закричал "Чур, мое!", а тот, кто первым сообщил об этом родителям. Димка зачастую забывал об этом правиле.

Василиса прошла по сену в сторону огромных ворот, закрытых с помощью массивной перекладины.

— Дим, смотри, как думаешь, зачем нужны ворота на втором этаже? — спросила она.

— Может быть, раньше здесь был еще один выход? — предположил мальчишка, пытаясь вытащить перекладину из пазов. Лиса помогла ему, и вдвоем им удалось освободить двери. Димка толкнул одну створку и она, заскрипев, открылась. Солнечный свет ударил в глаза. Дети зажмурились. Перед ними простиралась страна чудес. Там, стоило лишь спрыгнуть вниз, начинался усыпанный цветами луг, а еще дальше — лес, разумеется, волшебный и зачарованный — а как иначе? И еще маленький огородик, и крохотный пруд, заросший осокой и камышом.

С оглушительным щебетанием в раскрытые ворота влетела ласточка и встревожено закружилась под крышей.

— Смотри, там у нее птенцы! — Василиса показала на маленькие желтые клювики, выглядывающие из глиняного шишковатого гнезда на верхней балке крыши, вокруг которого летала юркая черная птичка.

— Здорово! У нас, оказывается, живут свои домашние ласточки! — обрадовался Димка. — Им, наверное, не очень удобно летать через форточку, — мальчик показал сестре на маленькое окошко, располагавшееся выше ворот. Оно было слегка приоткрыто — ровно на столько, сколько нужно было ласточке, чтобы проникнуть в дом. — Давай не будем закрывать до конца двери, пусть себе летают, — предложил он.

— А вдруг кто-нибудь заберется? — возразила ему Лиса. — Давай уж лучше форточку откроем шире. Тащи сюда лестницу.

Вдвоем они нашли лестницу, приставили ее к стене. Димка добрался до форточки и распахнул ее настежь. Ласточка испуганно зачирикала и заметалась еще быстрее.

— Мы ее пугаем, давай, закроем ворота, да уйдем отсюда, — Василиса поспешно потянула двери на себя и подержала их, пока Димка возвращал перекладину на место.

Дети осторожно, чтоб не тревожить птицу, спустились вниз. Массивная дверь бывшего хлева, ведущая на улицу, была открыта и подперта доской. Иногда в проеме мелькали белоснежные бабочки-капустницы.

Родители спокойно отнеслись к тому, что дети почти сразу умчались осматривать окрестности. Иначе и нельзя было — для того и приехали, чтоб гулять по лесу, дышать свежим воздухом и путешествовать.

Василиса первая выбежала за калитку и устремилась к прудику. За ней последовал и Димка. Остановившись у маленького пятачка воды, дети долго стояли, вглядываясь в темную гладь, по которой бегали маленькие водомерки и какие-то ярко-алые малюсенькие жучки, названия которых они не знали.

— Ой, смотри-смотри, там водится рыба! — воскликнула Лиска, показывая пальцем на расходящиеся по воде круги.

— Интересно, как она здесь живет? Наверняка пруд зимой замерзает, — удивился Димка.

— А правда, как? — задумчиво произнесла Василиса и сразу же пожалела, что в деревне нет никакой библиотеки. Иначе она бы быстро нашла ответ на этот вопрос.

Постояв еще несколько минут у пруда, ребята заторопились дальше. К лесу они решили идти не по дороге, а прямиком через луг. Лиса залюбовалась на крупные ярко-желтые бутоны каких-то полевых цветов. Она точно видела их где-то в книгах, но сейчас, как не пыталась, не могла вспомнить, как они называются. Девочка хотела сорвать один цветок, но в последний момент остановилась. Ей показалось, будто кто-то укоризненно на нее посмотрел. Ощущение чужого взгляда было столь явным, что Василиса испуганно отдернула руку и оглянулась. Кроме Димки рядом с ней никого не было и все же... Все же она была точно уверена, кто-то на нее смотрит, и этот кто-то очень не хочет, чтобы она рвала цветок. Лиса подумала, что, пожалуй, этого делать и впрямь не стоит — они еще долго будут гулять, цветок завянет — кому от этого будет хорошо? Самой же потом жаль станет его выкидывать — пусть уж растет себе. Девочке даже стало немного стыдно за то, что она чуть было не сделала. Она присела на землю рядом с желтым, похожим на розу, цветком, сделала вид, что хочет его понюхать, а сама, незаметно для брата, осторожно погладила его нежные лепестки, прошептав: "Прости меня, пожалуйста!". Лиса очень боялась, что Димка заметит эту ее глупость и засмеет. Впрочем, она и сама не слишком понимала, с чего вдруг решила просить прощения у цветка. Тем не менее, после ее поступка ощущение укоризненного взгляда пропало и почему-то на душе стало легко и спокойно. Василиса от нахлынувшей внезапно радости подпрыгнула вверх, взмахнула руками и закружилась.

— Как же тут здорово! — воскликнула она. Димка невольно залюбовался сестрой. В этот момент она была похожа на ожившего солнечного зайчика — такая же сверкающая, яркая и задорная. Глядя на Василису рассмеялся и Димка — просто так. Просто потому, что хорошо, вольно и просто. Потому, что солнце ласково греет землю. Потому что лес невдалеке приветливо шумит и зовет под сень своих деревьев. Потому что каникулы и не нужно в школу. Потому что впереди еще много приключений.

Дети дошли до конца луга и выбрались на дорогу. Отец предупреждал их о том, что лес в этих краях очень густой и просил временно отложить самостоятельные прогулки. Но как можно устоять, когда деревья — вот они, два шага и ты уже стоишь под их кронами. А дальше: грибы, земляника, черника, малина... Совсем немного пройти и под ногами уже виднеются белоснежные звездочки земляники. Сейчас, наверное, ягод еще нет, но скоро, ближе к концу июня, они должны будут появиться. Говорят, что слаще и вкуснее емелевской земляники нет ничего на свете.

— Давай заглянем туда, хоть на чуточку? — предложил Димка, авантюрный характер которого часто втягивал его с сестрой в разные неприятности. Впрочем, Василиса тоже была весьма любопытной девочкой, а потому не слишком-то препятствовала брату в его авантюрах.

Дети спустились по откосу, пробрались через кусты малины у обочины, по кочкам миновали небольшое болотце — похоже, не так давно здесь прошли дожди — и оказались в лесном царстве. Под ногами захрустели ветки. Птицы приветствовали гостей веселым щебетом. Лиса склонилась над крохотным кустиком земляники:

— Смотри, какая красивая! — сказала она брату, слегка касаясь кончиками пальцев маленьких белых лепестков. В чашечке цветка ослепительным алмазом блеснула капля воды.

— Роса еще не высохла, — заметил Димка. — Я себя здесь как-то странно чувствую. Столько всего случилось, а еще и полдень не наступил.

— Да уж, в это время мы с тобой только просыпаемся, — засмеялась Лиса. Она уверенно пошла дальше, брат последовал за ней. Вскоре дети вышли на небольшую полянку. Собственно, это была даже не полянка, а просто большее, чем обычно, расстояние между деревьями. На этом свободном месте росли папоротники — огромные, разлапистые, невообразимо красивые. Василиса пришла в полный восторг.

— Смотри, какие красавцы! — прошептала она, осторожно дотрагиваясь до дрожащих зеленых веток. — Настоящий папоротник... Слушай, через полмесяца будет праздник Ивана Купалы, надо будет убежать и ночью прийти сюда — вдруг найдем жар-цвет? — предложила Василиса. Она увлекалась древними славянскими обычаями, с удовольствием читала сборники легенд и поверий, а теперь, впервые у нее будет возможность проверить свои знания на практике. Как от такого отказаться? Вдруг да именно ей в руки дастся волшебный цветок? Правда, согласно поверию, там нужно будет соблюсти какой-то не совсем понятный ритуал, но кого же это останавливает?

Димка задумался.

— Ты про цветок папоротника? — уточнил он у сестры. Та кивнула в ответ. — А ты не боишься? — удивленно спросил Димка. — Ночью же в лесу страшно и ничего не видно. Не помнишь, что ли, что нам папа рассказывал?

— Помню. Но я темноты не боюсь, — отважно заявила Лиска и подобрала с земли какую-то небольшую палку. — А ты боишься? — спросила она с вызовом.

— Не боюсь, — тут же ответил Димка, хотя идея эта ему и не нравилась. Он сестре никогда не признавался, но темнота его пугала. Тем более, если еще и в лесу ночью... Страшно. Но Василиске об этом рассказать нельзя — засмеет. Внезапно внимание мальчика привлек какой-то яркий листочек. Он был желтого цвета, а потому был сильно заметен. Димка подошел к нему и глазам своим не поверил — перед ним был не упавший с дерева лист, а маленький аккуратный грибок — лисичка. Он их до сих пор видел только на картинках.

— Лиса, иди быстрее сюда, тут такое... — позвал он. Сестра сразу же прибежала.

— Как ты думаешь, а можно будет ее сорвать? — спросила Димка, вдоволь налюбовавшись на изящный гриб. Папа говорил, они вкусные, если пожарить.

— Кто ж тебе запретит? — фыркнула Василиса, хотя уже поняла, что брат не случайно спросил ее об этом.

Димка протянул руку к грибочку и осторожно сорвал его.

— И точно, никто не запретит, — выдохнул он с видимым облегчением.

— Ой, смотри, еще лисички! — Лиса увидела неподалеку еще несколько рыжих шляпок и устремилась к ним. — Сколько же их?!

Одна лисичка, другая, третья... Потихоньку добыча перестала умещаться в руки. Димка снял майку, завязал ее горлышко и рукава и они начали складывать свои находки в этот импровизированный мешок. Увлеченные собиранием и выглядыванием лисичек, спохватились они очень нескоро и к ужасу своему поняли, что не знают, в какой стороне находится дом.

— Я сейчас на дерево залезу и посмотрю, — предложила Василиса.

— Я сам, — возразил ей Димка и начал выбирать дерево. Он долго приглядывался к лесным великанам, но так ничего подходящего не нашел. У сосен были слишком толстые стволы, а ветки располагались слишком высоко над землей. С березами дела обстояли точно так же. Ели же, наоборот, ветки свои держали у самой земли, но еловые лапы были очень хрупки и, казалось, ни одна из них не выдержит веса мальчика. Дима начал нервничать. Заметив его беспокойство, Василиса положила руку брату на плечо.

— Подожди, сейчас я попробую залезть вон на ту елку! — предложила она, показывая на высокое разлапистое дерево.

— Упадешь! — испуганно воскликнул Димка, когда Лиса начала свой подъем.

Василиса не упала. Пользуясь тем, что она меньше ростом, а также значительно легче брата, девочка забралась довольно высоко, правда, при этом сильно ободрала руки о шершавую еловую кору. Но куда она ни смотрела, повсюду видны были только макушки ближайших деревьев. Никакого понимания, где находится дорога, не появилось. Выше подняться Василиса уже не смогла — ветки стали совсем тоненькими. Пришлось спускаться.

— Куда ни глянь — везде лес, — уныло сказала Лиска. — Что будем делать?

Димка почувствовал, что ему становится страшно. Но промолчал. Негоже рассказывать сестре про свою трусость. Особенно сейчас.

— Скоро нас хватятся и пойдут искать, — предположил он. — Будут кричать, мы услышим, не так уж далеко ушли.

— Только никто не знает, куда мы направились. Тут же лес повсюду. А вдруг мы ушли в противоположную сторону, и они начнут поиски оттуда? Да и достанется нам... Ох, достанется... — сокрушенно сказала Василиса. — Слушай... Ты только не смейся, — добавила она после длинной паузы и почему-то шепотом. — Тебе не кажется, что на нас все время кто-то смотрит?

Димка долго смотрел на нее, потом подошел и шепнул на ухо:

— Постоянно это чувствую, но думал, просто кажется. Боюсь я немного, вот и придумываю... — он виновато развел руками.

— Слушай, я читала одну штуку... Может, дело в этом. Мы, когда пришли, с царем лесным, с лешим, не поздоровались, — Может он на нас и обиделся? Вон, грибы-то собрали, а ни "Спасибо", ни "Здравствуй", — смущенно пояснила Василиса.

— Да ладно тебе, все это детские сказки — леших не бывает! — заявил Димка, правда, голос его звучал совсем неуверенно.

— Но с нас же не убудет, если мы извинимся, и попросим вывести на дорогу? — предложила Лиса. — Все равно больше ничего не остается. Если мы не вернемся к обеду, родители нас хватятся... И ой-ой...

— Давай, попробуем, — понуро согласился с сестрой Димка. — А что делать-то надо?

— Не знаю, — пожала плечами Василиса. — Давай, как будто мы с человеком разговариваем. И, кстати, я тут пирожок прихватила на всякий случай... В общем, повторяй за мной.

Девочка прокашлялась и звонко сказала:

— Дедушка леший! Прости нас, пожалуйста! — Димка повторял ее слова вполголоса. Ему было как-то дико просить прощения незнамо у кого — у какой-то сказочной личности, которую он даже не видит. Нет, он, конечно, верил в чудеса. Но одно дело верить, что они где-то есть, а другое — пытаться с этим незримым чудом разговаривать. Тем более, кто еще знает — есть это чудо, или его и вовсе не существует. Может они сейчас, как два дурака, перед кем-то извиняются, а никого вокруг и нет.

— Мы не хотели быть невежливыми, — продолжала Василиса. Голос ее звучал вполне искренне, словно она и впрямь верила в то, что говорит с лешим. — Просто в первый раз пришли в лес и еще не знали, как нужно себя вести. Честное слово, мы больше не будем. Выведи нас, дедушка леший, к нашему дому, пожалуйста! А еще... еще спасибо за подарок! — Лиса показала на собранные ими грибы. — Ты очень добрый и щедрый! Позволь, и я отблагодарю тебя. Вот тебе, дедушка леший, вкусный пирожок, его наша бабушка готовила.

Последние слова Димка за ней уже не повторял. Прощения попросил — и будет.

Василиса неловко поклонилась лесу и положила пирожок на поросший мхом пенек. Потопталась немного, словно к чему-то прислушиваясь, и растерянно посмотрела на брата.

— Пойдем, что ли? — предложила она.

— Куда? — спросил ее Димка.

— Все равно. Если дедушка леший нас услышал, мы выйдем из леса, куда бы ни шли. А если нет — то какая разница? Хуже уже не будет.

Димка поднял майку с собранными грибами и побрел за сестрой. Они шли в молчании некоторое время. Внезапно Лиса остановилась:

— Прислушайся, — сказала она. — Слышишь? Машина!

Девочка еще немного постояла, пытаясь определить направление звука. Димка даже дышать боялся. Звук-то он слышал, но определить откуда он доносится не получалось, казалось, будто машина едет одновременно ото всюду.

— Точно, дорога там! — обрадовано воскликнула Василиса, указывая рукой туда, откуда, как ей казалось, звук был более четким и громким. — Это совсем рядом!

Дети со всех ног припустили в сторону, откуда все еще слышался звук удаляющейся машины. Вскоре деревья расступились, и они увидели дорогу. Но прежде чем выйти из леса, оба, как по команде, обернулись к деревьям и дружно сказали:

— Спасибо, дедушка леший!

Наталья Премудрая

Они успели почти вовремя. Приближался час обедать. Родители начали волноваться, так как просили детей надолго не уходить. Василиса и Димка ворвались в дом как два маленьких вихря. Оба взволнованные, но счастливые.

— Как погуляли? — спросила их бабушка.

— Прекрасно. Мы в лес зашли... на самую чуточку, — созналась Лиска.

— Не выдержали все-таки? — насмешливо спросил отец. — Впрочем, мы с братьями в свое время точно так же поступили. Я б, наверное, вас не понял, если бы вы устояли перед таким искушением. Впрочем, скоро будут у вас прогулки по лесам. Вечером к нам придет дядя Леша. Это мой друг — он охотник и живет через дом от нас. Вон там, — он указал рукой вглубь деревеньки.

Несмотря на то, что с дороги было видно только два дома, на деле их было шесть — четыре жилых и два разрушенных. Судя по всему, дом дяди Леши был самым дальним от дороги обитаемым строением.

— А почему не сейчас? — спросил Димка.

— Во-первых, его сейчас нет дома — он ушел в лес. Во-вторых, после обеда мы пойдем в Олешь — это село примерно в трех километрах от нас. Как вы, должно быть, уже заметили, в Емелево магазинов нет и хлеб купить негде. Сегодня я схожу с вами, а в дальнейшем, когда мы с мамой уедем, вы будете бегать туда самостоятельно — за хлебом и молоком. Впрочем, надеюсь, что для тебя Василиса, в Олеши будет еще один приятный сюрприз.

— Какой? — тут же поинтересовалась Лиска.

— Там увидишь, — загадочно пообещал отец.

Увидев выставленные на стол яства, Василиса подумала, что даже несмотря на скорый отъезд родителей (что поделать — у них работа!), лето обещает быть замечательным. Яичница с жареным луком и щавелем, оставшиеся после завтрака прабабушкины оладьи и бабушкины пирожки с картошкой, которых та наготовила целую кастрюлю, сильно подняли девочке настроение. В конце концов, когда еще можно будет поесть столько всяких вкусностей?

Судя по тому, как старательно Димка уничтожал пирожки, он придерживался такой же точки зрения.

Закончив трапезничать, дети выжидательно посмотрели на отца. Тот кивнул в сторону выхода:

— Собирайтесь, сейчас пойдем.

Двойняшки не заставили себя ждать. Невзирая на только что завершившийся праздник обжорства, они весьма проворно надели кроссовки и выбежали во двор. Отец вышел следом — в руках у него был трехлитровый бидон, а из кармана джинсов выглядывал полиэтиленовый пакет.

— Куда побежали? Молоко-то нести не в чем. Держи. Доверяю его тебе, — с этими словами Димке вручили бидон, который мальчик тут же схватил и начал им размахивать. Эмалированная крышка громко звякала.

— Попробуй только меня задень! — предупредила его Василиса.

— Нужна ты мне, бидон об тебя еще покалечу, — отмахнулся от нее Димка, не прерывая своего занятия. Отец улыбался, глядя на них, но не вмешивался. Они вышли из деревни и направились по дороге в сторону того самого Муравьища, куда следовал их утренний автобус. Буквально через две сотни метров дорога нырнула в лес. Высокие деревья закрыли путников от уже довольно жаркого солнца. Разбитая грунтовка сделала крутой поворот, и Димка увидел то самое дерево, которое было изображено на его карте.

— Пап, это же оно, оно самое, дерево, под которым зарыт клад! — закричал мальчик, указывая на старую сосну с тремя мощными ветвями.

Отец вгляделся в дерево.

— Да, похоже, во всяком случае, — ответил он. Только я перекрестья дорог не вижу. Где оно?

— Может, это раньше здесь был перекресток, а сейчас одна дорога заросла — вот и нет больше этой приметы, — отмахнулся мальчик.

— А скелет? — лукаво поинтересовался отец.

— Так кто ж скелеты оставляет вдоль дороги? — резонно заметил мальчишка. — Наверняка его давно уже закопали. Да это все так, ерунда, главное — дерево нашли.

— И когда мы будем откапывать твои сокровища? — тут же заинтересовалась Василиса.

— Ночью, конечно же, — презрительно фыркнул Димка. — Зачем нам нужны лишние свидетели?

— Сегодня?

— Нет, сегодня вечером вы ляжете спать пораньше, — перебил их отец. — Здесь в воздухе кислорода намного больше, чем в городе, и эту неделю вам лучше не переутомляться — привыкайте к климату.

Василиса для виду скуксилась, но в душе не слишком огорчилась. Она-то прекрасно знала, чем займется этой ночью — две трети "Волшебника Земноморья" все еще не были прочитаны. Жаль только потом читать будет нечего. В отличие от сестры Димка приуныл не на шутку.

— Надеюсь, его никто за это время не откопает, — пробурчал он, и пнул подвернувшийся под ноги камень.

— Столько лет не нашли, думаешь, сегодня перед твоим носом утащат? А ты азартен, Парамоша, — засмеялся отец.

— Я не Парамоша, — обиделся Димка.

— Это цитата из книги, — пояснила Василиса брату. Тот в ответ кивнул, мол, все понял, но все равно злюсь.

Некоторое время они молча шли по дороге. Димка сердился, а отец с Василисой наслаждались окружающими красотами и демонстративно игнорировали его насупленный вид. Все те же сосны, те же ели, березы и осины, но это не приедается, не надоедает, не становится скучным. И воздух... Чистый-чистый лесной воздух... И жужжание немногочисленной мошкары. Иногда, правда, на шею или на неприкрытые одеждой руки садились слепыши, с виду напоминавшие мух, но только намного более надоедливые и кусачие. Это несколько портило удовольствие, но, в целом, все равно места были дивные.

Примерно через час лес расступился, и впереди показались небольшие деревянные и кирпичные домики, полуразрушенная колокольня заброшенной церкви и большая водонапорная башня. Немного в стороне от села, по другую сторону дороги, тянулись здания фермы, рядом с которыми на специально огороженном участке паслись коровы.

Отец свернул на одну из улочек, и почти сразу ребята увидели перед собой огромный обветшалый ангар, который когда-то давно был покрашен в красный цвет. Над входом в него висела потускневшая от времени вывеска "Магазин". Дверь была гостеприимно открыта. Отец сделал приглашающий жест рукой, и дети зашли внутрь. На потолке к допотопному вентилятору была прикреплена липкая лента с прилипшими к ней мухами. Темно-бурая полоска и ее несчастные узники лениво колебались под легкими дуновениями сквозняка.

Три деревянные стойки вдоль стен. На полках за первой — весьма скромный ассортимент круп, печенье, консервы, хлеб и газированная вода. За второй — вывешена сомнительного вида одежда. На стеллажах за третьей витриной — промышленные товары: акварельные краски, кисточки, пальчиковые батарейки, лампочки, клей и, неожиданные для этого времени года, новогодние хлопушки и карнавальные маски.

Увидев хлопушки с сюрпризами, Димка тут же разразился проникновенной речью, смысл которой сводился к тому, что ему просто позарез необходимы эти хлопушки, общим числом не менее десятка. Разумеется, выпросил, папа вообще почти ни в чем не мог отказывать детям, чем те беззастенчиво пользовались. Лиса в свою очередь выразила настойчивое желание приобрести краски с кисточкой и альбом под предлогом, что собирается заняться рисованием. Здесь же, в магазине, были приобретены три буханки хлеба — следующий завоз будет только через три дня — и килограмм песочного печенья с джемом.

Выйдя из магазина, они прошли дальше по улице мимо церкви. Димка тут же сделал себе заметку на память — слазить в заброшенные помещения храма и посмотреть... Просто посмотреть, вдруг что-то интересное обнаружится, мало ли? Сразу за полуразрушенным зданием стоял довольно-таки ухоженный дом из красного кирпича. Отец повел детей внутрь. За массивной дверью скрывалась узенькая скрипучая лестница на второй этаж, а вот на втором этаже... Василиса просияла — на втором этаже располагалась небольшая, но очень ухоженная и уютная библиотека. Это было тем более неожиданно, что пока шли по селу, Василиса и Димка увидели только один прилично выглядевший домик с красивым ажурным забором и веселыми рисунками на стенах. Остальные строения находились в разной степени запущенности и заброшенности. Словом, обнаружить в этом селе такую аккуратную, ухоженную и, по всей видимости, весьма недурную библиотеку, было приятной неожиданностью, во всяком случае, для Лисы. Димка же, наоборот, слегка пригорюнился — он-то чтение не слишком жаловал, а когда сестра обнаруживала интересные книги, ему приходилось скучать в одиночестве. Василиску-то от книг и на аркане не оттащить.

За столом с картотекой библиотекаря не оказалось, но вскоре из-за стеллажей плавной походкой вышла, или даже выплыла, настоящая русская красавица. Такая, какими их в книгах изображают — отнюдь не худенькая, но необычайно красивая. Русые вьющиеся локоны, улыбчивое румяное лицо, огромные голубые глаза. Василиса даже ахнула от восхищения. Ей-то, худенькому и невзрачному заморышу, даже во сне не мечталось о такой красоте. Сбоку от входа висело зеркало в полный рост. Девочка глянула туда краем глаза и тоскливо вздохнула — худенькая, невысокая, угловатая. Светло-зеленые глаза, тонкие губы, острый любопытный носик. Черты лица чем-то напоминают маленького лисенка. Да и улыбка... Василиса грустно вздохнула, рассматривая на свое отражение. Немного выдающиеся вперед, чуть более острые, чем обычно полагается, глазные зубы, усиливали сходство с лисой. Если добавить к портрету еще и вечно распущенные золотисто-каштановые волосы, то получится типичный маленький лисенок в человеческом обличье. Только хвоста не хватает, да острых лисьих ушей.

— Здравствуйте! — поздоровался отец, красавица учтиво поздоровалась в ответ. — Я хотел бы записать к вам свою дочь. Мы ее оставляем на лето здесь. Она очень любит читать. Надеюсь, вы разрешите ей брать здесь книги?

— Разумеется, — еще больше просияла девушка. — У вас с собой паспорт есть?

— Да, — извлеченный из кармана документ перекочевал к ней в руки.

Красавица величаво прошествовала к своему столу, вытащила из ящика чистую карточку, переписала все необходимые данные и вернула паспорт обратно.

— Вот и все, теперь можно выбирать книги. Как тебя зовут? — спросила девушка Лису.

— Василиса, — робко ответила девочка.

— А меня — Наташа, — прозвучало ей в ответ. — Очень приятно с тобой познакомиться.

Лиса очень быстро осмелела. Ей достаточно было просто пройтись мимо нескольких полок с книгами, как растерянность и смущение сменились охотничьим азартом. Библиотека была пусть и небольшая, но очень хорошо подобранная. Биология, история, география, очерки о путешествиях, фантастика и приключения... Чего там только не было. Василиса спохватилась только тогда, когда отобрала уже около семи книг. Она выглянула из-за стеллажей и спросила:

— А сколько книг можно взять?

— Сколько унесешь, — прозвучал обнадеживающий ответ. — Вообще-то по правилам не больше пяти, но ко мне так редко приходят увлеченные ребята, что для них я всегда готова делать исключение.

Лиса опять погрузилась в изучение ассортимента — там действительно было от чего потерять голову. Пришлось бить себя по рукам, чтоб не набрать больше десяти книжек — ведь их еще домой придется тащить.

Тем временем Наташа о чем-то спрашивала Димку. Василиса, когда закончила выбирать себе литературу, вышла из-за стеллажей и ахнула — ее брат в руках держал целых три книги. Для него это было просто неслыханное чудо. Летом он вообще не признавал чтение в качестве способа времяпровождения. Но сейчас, похоже, Димка был всерьез заинтересован.

Наташа довольно быстро записала все выбранные ребятами книжки в карточку. Они мило попрощались и пообещали через неделю или две опять сюда зайти.

Когда они вышли из библиотеки, Василиса спросила у брата:

— Как это ты дошел до жизни такой?

— Какой? — не понял он.

— Она про то, что ты взял почитать в библиотеке, — пояснил ему отец.

— Так это же интересно: рассказы про Шерлока Холмса, "Хроники капитана Блада" и "Тайны знаменитых пиратов", — обиженно произнес Димка.

— Теперь все ясно, — и Василиса громко продекламировала:

Да здравствует остров сокровищ —

За то, что к нему дорога

Лежит сквозь пенное море,

Сквозь радости и преграды!

Да здравствуют дикие джунгли,

И радуга в брызгах прибоя,

И крик попугая в чаще!

Но нам не нужны пиастры...

— Чьи стихи? — тут же заинтересовался Димка.

— Владислава Крапивина. Мне очень нравятся, — ответила ему сестра.

— Надо бы почитать. Мне тоже понравилось, — одобрительно кивнул головой мальчишка.

Папа с дочкой удивленно переглянулись, а Лиса, с надеждой в голосе сообщила:

— Этот автор вообще много всего интересного написал. Я в библиотеке видела его "В ночь большого прилива". Мне кажется, она тебе должна понравиться.

— Обязательно возьму ее в следующий раз! — важно сказал Димка, отчего Лиса не удержалась и рассмеялась, но брат на сей раз решил на нее не обижаться.

По дороге за молоком, они немного отстали от отца, и Димка шепнул сестре:

— Мне кажется, Наташа — не простая девушка!

— Мне тоже, — ответила Василиса. — Наташа у нас не простая, а Премудрая!

Димка с готовностью закивал, соглашаясь с ее вердиктом.

Сметану и молоко, как выяснилось, нужно было брать на самой окраине села, которая ранее была самостоятельной деревенькой под названием Селиваново. Теперь от нее остался только один дом, в котором жил бывший местный егерь со своей женой. Дядя Паша и тетя Надя, как их представил отец.

Встречать гостей выбежала крупная лайка. Она была настроена весьма дружелюбно. Даже Лиса, которая всю жизнь боялась собак, отважилась погладить ее по загривку. Папа постучал в дверь и на пороге показался крепкий пожилой мужчина. Увидев гостей, хозяин дома замешкался на мгновение, а потом заулыбался и спросил:

— Николай?..

Отец кивнул. Мужчины обнялись.

— Совсем большой стал, — сказал дядя Паша. — А это твои? — он кивнул на Димку с Василисой.

— Мои, — с гордостью в голосе подтвердил отец.

— Надо же, как время летит, — бывший егерь обернулся в сторону дома и крикнул. — Надя, выходи, тут Коля из Емелево со своими ребятами приехал! Встречай гостей!

Буквально через несколько минут прибежала тетя Надя. Увидела, кто пришел, прослезилась, обняла отца, которого знала еще ребенком, заохала, увидев какие взрослые у него дети. Потом они все вместе вошли в дом. Хозяева усадили гостей за крепкий деревянный стол. Как по велению волшебной палочки, буквально за несколько минут его поверхность была уставлена яствами. Дядя Паша рассказывал про жизнь общих знакомых. Правда, судя по его словам, правильно было бы сказать, что это были рассказы о том, как не стало почти всех их общих знакомых: этот утонул, этот спился и замерз в лесу, этого разорвали кабаны, этого убили собутыльники, а этот повесился... Василиса и Димка недоумевали — как так может быть? В сказочной стране все жители, судя по словам дяди Паши, только пьют и воруют. Такого же быть не может! Еще хорошо, что спустя некоторое время, тема разговоров переместилась на лес. Впрочем, ничего особенно приятного все равно не сказали. Скорее уж, наоборот, новости были тревожными — на людей нападали звери, падали подрубленные деревья, а порой кто-то вовсе исчезал без следа.

— Неладно в лесу стало, — говорил дядя Паша. — Зверье лютует. Правда, повывели его в последнее время — из города приезжает начальство — охотится. Впрочем, теперь и они начали остерегается: один вот собрался на медведя, да так и не вернулся — ружье дало осечку, а мишка не растерялся... Завалить-то косолапого, завалили, но мужика уже не спасли — задавил его зверь. Опять же, лес рубят — как без этого? — и тоже мрут, как мухи: то деревом придавит, то на кабанов нарвутся, то рысь кого задерет. Чертовщина опять же... говорят, будто блуждающие огоньки на болотинах появились... Ты поостерегись детишек-то пускать одних гулять. Не тот нынче лес, что был двадцать лет назад, не тот...

Объяснить что-либо дядя Паша затруднялся, равно как и сказать почему он не считает несчастные случаи случайными. Тем не менее, он несколько раз повторил, чтоб дети не вздумали куда-либо ходить в одиночку.

Вышли от дяди Паши уже к вечеру. Димка тащил бидон с молоком, а папа — книги и покупки. Василиса шла налегке. Тетя Надя наотрез отказалась брать с них деньги, да еще и творог со сметаной вручила, мол, в другой раз заплатите, а сейчас это подарок.

Без особых приключений еще до темноты они вернулись в деревню. Как раз вовремя — гости только начали собираться.

Серый Волк

Бабушки и мама расстарались — наготовили много вкусностей.

Первой пришла тетя Тоня из соседнего дома. Худенькая, подвижная старушка. Она душевно со всеми поздоровалась и, пройдя в зал, выставила на стол большую банку с маринованными грибами — подарок хозяевам. Как выяснилось, емелевские жительницы славились своим умением делать разносолы. Впрочем, это и не удивительно — ведь они всю жизнь здесь живут, каждый год делают заготовки на зиму.

У тети Тони был все тот же костромской говорок и, временами, понять ее было сложно — слишком уж быстро она говорила. Как стало ясно из дальнейших разговоров, бабушка знала ее с самого детства, они даже подружками были.

Следующими пришли тетя Нина и ее сын, дядя Леша. Последний был папиным другом. Тетя Нина принесла огромный пирог с черникой и земляникой. Димка облизнулся — он был известным сладкоежкой.

Дядя Леша с первого же взгляда понравился детям — крупный мужчина с бородой, внешне похожий на мультяшного капитана Врунгеля. Собственно, он и сам был капитаном дальнего плаванья. Только в отставке. Голос дяди Леши звучал громко, уверенно.

Он поздоровался с Димкой за руку, по-мужски. Поцеловал протянутую ему для рукопожатия ладошку Василисы, заявив в рифму:

— Дамам руки пожимают только хамы!

Лиса покраснела от смущения.

За столом царила весьма непринужденная атмосфера. Взрослые пробовали настойку из калгана, принесенную тетей Ниной. По поводу этой настойки было сказано, что это фирменный емелевский рецепт, а калган — это сибирский жень-шень. Василиса из любопытства понюхала напиток и поморщилась — запах был точно такой же, как от водки. Только цвет настойка имела скорее чайный.

С калгана разговор постепенно свернул на странности, которые творятся в лесу. Дядя Леша к рассказам бывшего егеря отнесся скептически:

— Руки надо иметь нормальные, тогда и деревья на голову падать не будут. Пить надо меньше — и, глядишь, в лесах перестанут плутать. Что до зверя, то тут тоже знать нужно — где ходишь, да что делаешь. Местные же пойдут в малинник, лес не слушают, знай, туда-сюда шмыгают. Вот на мишек-то и нарываются. Зверя тоже понять можно — он на своей территории, жирок к зиме нагуливает, а тут эти топочут. А то еще на медведицу с малышами нарвутся. Я б на ее месте и сам бы их порвал. Что же до полковника, так он пьяный был наверняка. Они ж сначала напьются до поросячьего визгу, а потом на охоту. Словом, не бойся, — успокаивал он друга. — Ничего с твоими ребятами не случится. Я лично пригляжу.

За одни эти слова Димка был готов дядю Лешу возвести в ранг национального героя. По всей вероятности, отец тоже успокоился, так как за весь вечер он так и не поднял вопрос о том, что детям запрещается ходить в лес без взрослых.

Посидели очень хорошо, весело. Дядя Леша рассказывал истории про свои путешествия по разным странам. О том, на каких судах он ходил. Кстати, тогда Димка узнал интересную вещь о том, что, оказывается, моряки не выносят, когда про них говорят "плавал". Он попался на этом, когда спросил, а плавал ли дядя Леша на подводной лодке. Тот, конечно, кричать и возмущаться не стал, но объяснил, как это водится, довольно грубо, но точно.

— Дима, видишь ли, на флоте говорят, не "плавают", а "ходят". "Плавает" же только дерьмо в унитазе, да простят меня милые дамы. Так что если ты скажешь какому-нибудь моряку, что он "плавает", на тебя сильно обидятся. Таковы уж наши морские обычаи, — добавил он, словно оправдываясь.

Гости расходились ближе к полуночи. Ребята условились с дядей Лешей утром идти в лес за грибами.

Перед тем, как отправится спать, Василиса в яростном сражении с Димкой выбила себе право ночевать в горнице. Брат обиделся на нее и, даже не пожелав спокойной ночи, удалился к себе в одну из комнат жилой части дома. Василиса знала, что от его обиды завтра уже и след простынет.

Кровать в горенке была застелена. Василиса удивилась, когда поняла, что и матрас, и подушка, на которых она будет спать, набиты свежим сеном. Ей еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобным. Девочка одела ночнушку, укрылась теплым одеялом — ночи были довольно холодными — и устроилась читать книжку.

Приключения Геда Ястреба так захватили ее, что она не смогла остановиться, пока не прочитала книгу целиком. Дочитав, наконец, до последних строчек, Василиса еще какое-то время просто сидела на кровати, вслушиваясь в ночную тишину. Она посмотрела на свои часы, лежавшие на маленьком прикроватном столике, и поняла, что скоро будет рассвет. Лиса еще никогда не наблюдала за тем, как восходит солнце, а потому решила исправить это упущение. В горенке на улицу выходило только малюсенькое оконце и, оно не слишком подходило для наблюдений. Чтоб не перебудить всех в доме, Василиса решила выбраться на улицу через ворота повитя. Наверное, правильно было бы разбудить Димку, но идти в жилую часть дома означало попросту переполошить всех и сразу. Бабушки спят чутко, стоит только открыть дверь или наступить на скрипящую половицу — тут же сбегутся и порушат все планы. Лучше уж пока предпринять самостоятельную вылазку, а потом озаботиться переводом Димки в нежилую часть дома — что стоит поставить раскладушку на повить?

Девочка быстро оделась, осторожно извлекла из пазов тяжелую перекладину и, приоткрыв одну из створок, выглянула наружу. Полная луна призрачным светом заливала влажное от росы поле. Воздух, с растворенными в нем капельками воды, казалось, звенел от тишины. Ночные птицы, и те молчали.

Предрассветный туман поднимался от земли, угрожая в скором времени закрыть своим покрывалом весь дремлющий мир.

Словно в каком-то забытьи, Василиса спрыгнула с повитя. Ноги ее коснулись влажной травы, и кроссовки почти сразу промокли. Но девочка не чувствовала ни холода, ни страха. Туман серыми клочьями переливался в воздухе, звал ее, манил вперед. Лиса быстрым шагом прошествовала мимо пруда и вышла на дорогу, по которой направилась в сторону леса. Солнце должно было взойти совсем в другой стороне, но в данный момент девочка и думать забыла о том, что собиралась встречать рассвет. Там, в тумане скрывалась та самая дорога в волшебную страну. Василиса точно это знала. Откуда взялось это понимание — она не смогла бы объяснить, но... Туман звал. Туман манил. И девочка шла. Там впереди было что-то очень важное. Торопливые шаги вскоре сбились на бег. Лиса, задыхаясь, бежала на дороге. Добравшись до границы леса, девочка немного сбавила ход. Она поняла, что теперь ее путь лежит туда, под полог сосен и елей. Из леса пахнуло ночной сыростью. Темнота поджидала свою гостью под мерно шуршащими кронами. Василиса почти вслепую продвигалась вперед. Минуты проваливались в вечность. А рассвета все не было и не было. Еще немного, уже скоро...

Ночную тишину разорвал оглушительный волчий вой. Девочка остановилась, словно наткнувшись на стену. Наваждение быстро отступало, сменяясь леденящим кровь ужасом. Впрочем, вскоре вой перешел в жалобное поскуливание. Василиса поняла, что тот, кто так напугал ее, находится совсем рядом. Надо было срочно спрятаться, или даже залезть на дерево, но... Лиса не меньше боялась, что пока будет искать подходящее дерево, да залезать на него, тот, кто выл, успеет наброситься сзади. Дедушка всегда говорил своим внукам: "Страху нужно смотреть в глаза, а не показывать спину". Лиса твердо усвоила это правило. Она прижалась к дереву и практически на ощупь начала искать сухую ветку помассивней. Поблизости ничего подходящего не оказалось. Девочка сделала пару шагов до следующего дерева и тут же наступила на что-то вроде отломанной ветки. Присела на корточки, ощупала находку. Сучок был коротковатым, но в сложившихся обстоятельствах и он мог дать хоть какое-то подобие защиты от неведомого. Впрочем, вой больше не повторялся, стихло и поскуливание. Василиса обратила внимание, что темнота стала более прозрачной, видимость улучшилась. Похоже, солнце все-таки решило вступить в свои права. Нужно лишь подождать еще немного. Девочка с веткой в руках застыла, прижавшись спиной к стволу сосны и вслушиваясь в лесные звуки. Определенно совсем рядом кто-то был. Лисе казалось, что она даже различает чье-то быстрое, неровное дыхание.

"Раз, два, три..." — считала она про себя. Никто не приближался, никто не пытался напасть. Спокойствие потихоньку возвращалось к девочке. Наконец, стало достаточно светло для того, чтобы идти, не спотыкаясь о корни.

Василиса перехватила поудобней свое "оружие". Стараясь ступать как можно тише, она пошла в сторону, где находился тот, кто ее напугал. Вскоре она увидела серого пса, лежащего на земле. Сначала Лиса напугалась — кто знает, что может придти в голову незнакомой собаке? Потом, все-таки рискнув приблизиться, девочка поняла, что перед ней вовсе не пес, а очень крупный волк. Зверь лежал неподвижно. Василиса осмелела, подошла еще немного и поняла причину его странного поведения — правую лапу волка зажал капкан. Серый хищник открыл глаза и посмотрел на девочку. Он не боялся, не злился, не пытался рычать. Он просто смотрел. В необычайно умных для дикого зверя глазах, отражалась обреченность и покорность судьбе. Лиса отбросила палку в сторону.

— Бедняжка, кто ж тебя так? — Василиса старалась, чтоб ее голос звучал максимально спокойно и дружелюбно. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Можно, я посмотрю, что с твоей лапкой? Я не сделаю тебе больно, бедный волчонок.

"Бедный волчонок", размером едва ли не больше самой девочки, прижал уши к голове, но встать или оскалить зубы не попытался.

Лиса осторожно приближалась, показывая открытые ладони в знак того, что не желает ему зла. Волк не двигался, но внимательно смотрел на нее. Наконец, Василиса подошла настолько, что смогла дотронуться до лежащего зверя. Она медленно протянула руку и провела по его загривку. Волк не двигался. В его позе чувствовалось крайнее напряжение, но погладить себя он позволил. После этого Лиса и вовсе осмелела. Внимательно осмотрела лапу. Похоже, капкан ее раздробил, причем очень сильно. В первый раз Василиса видела вблизи это охотничье приспособление. Оно показалось ей настоящим орудием пыток. Толстые скобы буквально расплющили волчью лапу. К этому времени из нее уже натекла приличная лужица крови.

— Какой ужас... Что же мне с тобой делать? — сказала девочка волку, впрочем, не ожидая, что он ответит. Тем не менее, ответ прозвучал. Зверь жалобно заскулил и, словно собака, подставил свою голову под василисину ладонь. Та машинально провела рукой по серой шерсти и, приглядевшись, обнаружила на его шее небольшое белое пятно. Лиса удивленно посмотрела на зверя. В ее представлении волки должны были быть серыми, да и не могут дикие животные так себя вести. Быть может, ей встретился ручной зверь — помесь собаки с волком? Если так, тогда...

— Ты потерпи. Сейчас будет больно. Но это нужно сделать, — сказала Василиса, осматривая капкан. Насколько она поняла, чтоб его открыть, нужно было надавить на две стальные пружины. Сделать это оказалось не так-то просто, потому что сам механизм сильно заржавел. Лиса всем своим весом навалилась на одну из пружин и кое-как ухитрилась отвести ее вниз. Волк взвыл и попытался выдернуть изуродованную лапу из ослабевшей хватки капкана. Брызнула кровь. Серый пленник дернулся сильнее. Василиса коленом зажала один замок, а потом обеими руками надавила на второй. Капкан раскрылся. Волк оказался на свободе. Видимо, освобождение из западни отняло у него много сил, поэтому, едва отойдя на несколько шагов, он опять лег на землю. Из умных волчьих глаз катились слезы. Василиса присела рядом с искалеченным зверем и уже безо всякого страха погладила его по голове. — Что с тобой сделали, бедняга, как же ты теперь? — говорила она, касаясь жесткой серой шерсти. — У меня не хватит сил донести тебя до моего дома. Да я и не знаю, в какой он стороне... Мне нужно уходить, может быть, я успею найти дорогу домой прежде, чем меня хватятся. Но я не могу тебя оставить... Что же мне делать?... — Лиса была напугана. Она очень боялась, что ее отсутствие заметят родители. Вдруг они решат в наказание увезти ее домой? Но что делать в городе летом? Да еще и без Димки! Есть от чего приуныть.

Серого бедолагу Василиса уже не боялась вовсе, и бросать его на произвол судьбы не хотелось. А тут еще и холод начал пробирать до костей — зуб на зуб не попадал. Легкая ветровка была плохой защитой от утренней прохлады. Замерзшая Лиса дрожала как осиновый лист. Волк заворчал, через силу поднялся. Сделал шаг, другой.

— Ты куда? — спросила Василиса, стараясь сильно не стучать зубами. Она попыталась пойти следом, но, неожиданно, волк обернулся и зарычал. Пока лишь предупреждающе, мол, оставайся здесь и следом не ходи.

Девочка остановилась, испуганно прошептала:

— Ты уходишь? Оставляешь меня одну? — она, конечно, понимала, что зверю до ее проблем нет дела, но оставаться в лесу в одиночестве было страшно.

Волк опять зарычал, но на сей раз в его рычании слышалась виноватая нотка.

Лиса остановилась, не пытаясь больше идти за ним. Ей стало обидно. Она села на ближайший пенек, обхватила себя руками за плечи, пытаясь хоть немного согреться, и заплакала. Девочка знала, что у нее есть еще где-то около четырех-пяти часов, чтоб выбраться из леса и дойти до дома. Но ей было очень холодно, хотелось спать и есть. Ночная пробежка, волнения и начинающаяся простуда полностью лишили ее сил. Василиса встала с пенька, подобрала брошенную палку и медленно побрела, куда глаза глядят. Солнце к тому моменту уже взошло и начало прогревать землю, но еще довольно долгое время теплее не становилось. Лиса сильно мерзла. Через какое-то время ноги стали ватными, навалилось полнейшее безразличие ко всему. Девочка села прямо на землю, прислонилась спиной к дереву, да так и впала в тяжелое забытье. Ей снилось, будто к ней подходит какой-то высокий и могучий старик, укутывает в теплое одеяло, поднимает без труда на руки и куда-то несет. Лиса хотела проснуться, но не могла это сделать. Потом опять сгустилась темнота, старик исчез, появилось ощущение падения в бездонную пропасть. Василиса вздрогнула и проснулась. Она все еще лежала на земле, но только на боку и, прижималась всем телом к теплому волчьему меху.

— Вернулся... — сказала она, разжимая руки. Волк тут же поднялся и лизнул ее в щеку. Девочка зажмурилась и рассмеялась от облегчения. Потом посмотрела на своего серого должника и удивилась — его лапа выглядела абсолютно здоровой. Следов капкана на ней тоже не осталось. Лиса пригляделась к зверю — нет, это был все тот же самый волк, даже белое пятно на шее было все тех же очертаний. Но лапа... Не могла раздробленная кость срастись так быстро. Это совершенно невозможно!

— Сколько же я спала?.. — испуганно прошептала Василиса. Она быстро огляделась и не узнала места. Ей казалось, что засыпала она вовсе не здесь. Волк отбежал на несколько шагов и обернулся, будто приглашая следовать за собой. Василиса послушно побрела следом, стараясь не думать, какая встреча ее ожидает дома. Не прошло и десяти минут, как они вышли на дорогу. Лиса радостно вскрикнула — отсюда до дома было не более десяти минут ходьбы.

Волк подошел и на прощание лизнул ей руку, а потом отвернулся и потрусил обратно в лес. Девочка какое-то время смотрела ему вслед, а потом побежала со всех ног домой.

Дверь повитя была все еще приоткрыта. Василиса подпрыгнула, подтянулась немного на руках и забралась внутрь. Ночнушка лежала на том же самом месте, где она ее и бросила, да и книга... По всему было видно, что вернулась Лиса в тот день, когда и убежала. Но как же тогда получилось, что лапа волка зажила так быстро? Девочка пожала плечами — одной загадкой больше. Зато теперь точно известно, что сказочная страна находится именно здесь — где ж еще могут водиться такие волки?

Василиса дотронулась до книги "Волшебник Земноморья" и вздрогнула — там же описывались маги, которые могли превращаться в зверей. Неужели приснившийся ей старик и был таким волшебником, который на время обратился в волка? Это он ее отнес поближе к дому, а потом вывел из леса. Может быть, они когда-нибудь встретятся еще раз? Тогда Василиса точно не растеряется и попросит обучить ее магии. Вот будет здорово! Но пока... Девочка опять одела ночнушку, закуталась в одеяло и крепко заснула.

Разбудили ее только в полдень — за детьми, как они ранее договаривались, зашел дядя Леша.

Лес, грибы и Ванечка

— Лиска, ты только проснулась?! — дядя Леша искренне удивился. — Ну и горазда ты, красавица, поспать!

— Она до утра читала книжки, — наябедничал Димка.

— Умница, — похвалил дядя Леша. — Книжки — это хорошо. Но злоупотреблять ими тоже не стоит — для глаз вредно. А вам сегодня ваши глаза понадобятся. За грибами идем. Даю вам десять минут на сборы. Опоздавший догоняет бегом.

Димка быстро сориентировался и удрал к себе переодеваться. Василиса оглядела себя и решила, что так и пойдет, но дядя Леша решительно воспротивился ее решению:

— Куртку одень! — сказал он.

— Так жарко же, — пожала плечами Лиска.

— В лесу без куртки комарье живьем съест!

Девочка едва не проговорилась про свою ночную прогулку. Хотела спросить, почему комары ее не трогали, но вовремя спохватилась — еще не хватало объясняться потом с родителями. Сняла с вешалки легкую ветровку и накинула ее на плечи. Надо было, конечно, рассказать про ночные приключения Димке, но возможности не было. Все время поблизости взрослые крутились. Лиска решила отложить свой рассказ до леса. Наверняка там будет проще пообщаться наедине.

Прибежал Димка — уже в куртке, старых походных брюках и потрепанных кроссовках. Даже корзинку с собой приволок. На ремне у него висел нож, который раньше Василиса еще не видела. Она подошла к брату и спросила, указывая на обновку:

— Где достал?

— Дядя Леша подарил. Он сам их делает.

— Здорово! — ответила Лиска, слегка завидуя. Ей тоже хотелось получить такой же. — Можно посмотреть? — спросила она.

— Бери, только не порежься, — великодушно разрешил Димка.

Лиса взяла нож в руку и осмотрела — деревянная полированная рукоять, со стальным упором, лезвие, чуть изгибающееся ближе к острию, аккуратно наведенная заточка. Красиво...

— Нравится? — спросил дядя Леша.

Василиса молча кивнула и вернула оружие Димке.

— В лесу без ножа никак, — сказал папин друг и вытащил из кармана почти такой же, как у Димки, но немного меньше. — Держи. Думаю, этот тебе подойдет больше.

— Спасибо! — Лиса буквально засияла от счастья. Она тут же повесила ножны себе на пояс и положила ладонь на рукоятку.

— Настоящая охотница, — похвалил девочку дядя Леша. — Что ж, теперь можно и выходить. Но для начала инструктаж для салаг. Для тех, кто вырос в городе, все деревья выглядят одинаково, и для вас еще некоторое время это тоже будет так. Но есть хороший способ, с помощью которого вы всегда сможете выйти на дорогу и по ней дойти до Емелева.

— Какой способ? По мху на деревьях? — поинтересовался Димка, пытаясь показать свою осведомленность.

— Нет, Дима, на самом деле ориентироваться по мху на деревьях вы с Лисой вряд ли когда-то сможете. Зайдем в лес, обрати внимание — мох растет на деревьях как придется. Все потому, что всезнайки, которые пишут книги по туризму, срисовывают их друг у друга. А того не учитывают, что кроме солнца мху нужно еще много чего. Дерево выросло на холме — одна картина, у подножия холма — другая, на болоте — третья, а ежели дерево склонилось, то четвертая. И потому мох может вырасти на какой угодно стороне — северной, южной, западной или восточной на выбор. И с муравейниками та же картина. Нет. Самый надежный компас для новичков — солнце. Смотрите, — дядя Леша указал рукой немного правее дороги на Олешь. Вот там солнышко восходит. А вот там... — махнул в противоположную сторону, — оно заходит. Прежде чем зайти в лес, вы просто должны запомнить, в какой бок оно вам светило, а когда захотите вернуться домой, вы должны повернуться к нему противоположным боком. Только про время не забывайте. Это я вот к чему — допустим, вы зашли в лес утром, и солнце светило вам в спину справа. Гуляли вы по лесу, допустим, до заката. Вот тут-то вы и должны учесть, что солнышко не стояло все это время на месте, а двигалось по небу, и вы помните в каком направлении. Поэтому нужно просто сделать поправку на его новое расположение и выходить так, чтобы солнце светило в лицо, но ближе к правой руке, а не к левой. Все поняли?

Дети дружно кивнули.

— Нам, емелевцам, повезло — солнышко перемещается по небу почти точно вдоль дороги. Так что даже если вы запутаетесь, с тем, держать ли солнце по правую руку или по левую, все равно выйдете на дорогу, правда, возможно в нескольких километрах от Емелева. Все бы хорошо, да есть одна проблема — если небо затянет тучами, вы выйти не сможете. Так что будьте осторожны в первое время, если на небе появляются тучи — не рискуйте — поворачивайте к дому. Все поняли? — дети кивнули. — Тогда отправляемся.

Дядя Леша уверенным шагом направился как раз в сторону того участка леса, где Василиса уже побывала сегодня ночью. Девочка поежилась. Ничего страшного, конечно, не случилось, но все равно было немного жутковато.

"Интересно, а где сейчас этот волк? Который и не волк вовсе. Даже почти наверняка не волк", — размышляла Лиса, шагая по пыльной дороге.

Дядя Леша показал рукой на сосны, растущие вдоль дороги.

— Здесь маслят растет видимо-невидимо. С утра собираем ведро, в обед ведро, и вечером — тоже ведро, только успевай чистить. Маслята очень вкусные грибы, так что если сейчас спуститься, можем и в лес не ходить — корзинки за полчаса наберем. Но ведь мы не ищем легких путей?

— За маслятами мы вечером сбегаем, если они так близко. Дядь Леш, пойдем в лес! — перебил его Димка, от нетерпения даже подпрыгивая на месте.

— Да я и не собирался вас отговаривать. Это я так, чтоб вы запоминали что где, — улыбнулся мужчина. — Меня ваш папа попросил вас с лесом познакомить, так что, хотите вы или нет, а придется учиться.

— А мы хотим учиться! — сказала Василиса, не отводя глаз от темной черты, отделяющий мир людей, от мира сказок. Теперь-то уж точно ее никто не смог бы убедить в том, что сказки — плод ее фантазии. Главное, не упустить свой шанс. Обязательно нужно найти того волшебного волка. Он обязан ей жизнью, а раз так, то не откажет в просьбе научить ее магии. Девочка твердо знала, что волк вскоре появится. Как и когда — неизвестно, но то, что появится — факт.

И вот опять лес. Из-за рассеянного света все кажется зыбким и нечетким. Сложно выхватить какую-то конкретную деталь. Все пестрит оттенками коричневого и зеленого. Мозаика.

Димка потер глаза: чем дальше в лес они заходили, тем больше расплывалось все окружающее.

— Что, лесная слепота мучает? — спросил дядя Леша, заметив попытки мальчика вернуть нормальное зрение.

— А что это такое? — спросил Димка.

— Это когда в глазах все расплывается и сложно разглядеть что-то конкретное, все мельтешит.

— Да, да, у меня тоже такое, — пожаловалась Василиса. — Это теперь всегда так будет?

— Конечно, нет, привыкнете, просто первые дни будет тяжело, — успокоил их дядя Леша. — Вот сейчас будем искать грибы, как раз будет повод поупражняться. Все это потому, что вы в городе привыкли к тому, что вокруг много открытого пространства, линии правильные, да геометрические фигуры четкие. Лес же совсем иное. Здесь почти нет открытых мест. Повсюду деревья. Листья все время двигаются. Свет тусклый, неяркий. Даже почва под ногами и та разных цветов. И ни одной четкой фигуры. Конечно же, пока вам это кажется непривычным, и в глазах все расплывается.

— Понятно, — вздохнул Димка. — А почему мы тогда вчера нормально все видели?

— Вы вчера в лесу были? — удивился дядя Леша.

— Да, любопытно стало.

— Тогда, вероятно, вы не так далеко забрались, были где-нибудь около дороги. Там света еще достаточно и глаза худо-бедно справляются.

Двойняшки переглянулись.

— Это мы около дороги заблудиться ухитрились? — шепнул сестре Димка, когда дядя Леша ушел вперед.

— Похоже. Впрочем, если Леший захочет, то и в трех соснах можно заблудиться, — ответила ему Лиска. — Кстати, поздороваться бы с ним незаметно...

Они чуть отстали от своего проводника и, спрятавшись за раскидистую елку, тихо сказали:

— Здравствуй, дедушка Леший! Мы тебе угощение принесли. Позволь немного погулять в твоем царстве и грибов набрать, если тебе не трудно, — дети изо всех сил старались быть вежливыми и не гневить больше Лесного царя. Василиса достала из кармана бумажку с завернутым в нее печеньем и положила угощение на ближайшее поваленное дерево. Саму бумажку она спрятала опять в карман — вряд ли Лешему понравится, если гости будут мусорить в его владениях.

После этого нехитрого ритуала дети припустили за дядей Лешей, опасаясь потерять его из вида. Впрочем, это опасение было напрасным — провожатый давно заметил их маневр и теперь ожидал детей, сидя на пеньке.

— Ну что, поздоровались? — спросил он, хитро улыбнувшись. — А вы догадливые. Многим это объяснять приходится, а многие этого и вовсе никогда не понимают. Вы же почти сразу правила уяснили. Хвалю. Но в другой раз меня можете не стесняться.

— Вы все слышали? — оторопело спросила у него Василиса. — Мы же говорили совсем тихо...

— Тут же лес, умеючи, любой разговор можно услышать, — прозвучал ответ. Потом дядя Леша встал, отряхнул брюки, да пошел дальше. Дети последовали за ним. Вскоре они подошли к границе очередного березняка.

— Что ж, отсюда и начнем. Правила нашего соревнования просты — у каждого из вас корзинка — кто наберет в нее больше грибов и сделает это быстрее, тот и победил. Сейчас вы разбредетесь, да время от времени будете перекрикиваться, чтоб не потеряться. Оно, конечно, в лесу кричать не стоит, но сейчас — случай особый. Через каждые несколько минут, зовите меня. Слышите мой голос, значит, все в порядке, если понимаете, что я уже далековато, бросаете все и идете обратно. Иногда я тоже буду звать вас — отвечать обязательно. Все поняли?

Ребята дружно кивнули.

— Тогда вперед. Димка налево, Василиска — направо. Кстати, примечайте, где и под какими деревьями вы находите грибы. Это в дальнейшем сильно вам поможет.

Лиса поморщилась: опять не удастся Димке про волка рассказать. Придется вечером время выкраивать. Она медленно удалялась от полянки, на которой остался дядя Леша. Девочке вовсе не хотелось проиграть соревнование с братом, хотя, признаться, сейчас ее мысли были посвящены больше тому, как найти волка, да как его убедить взять ее, Василису, в ученики.

Лиса задумалась, и чуть было не наступила на гриб с яркой красной шляпкой. Она даже вспомнила его название — сыроежка. У них с Димкой в коллекции марок была серия, посвященная съедобным грибам, поэтому кое-какие названия они знали. Лисички, сыроежки, маслята, белые грибы, подосиновики и подберезовики — вот те грибы, которые двойняшки запомнили по картинкам. Лисички оказались очень похожи на свои фотографии. Сыроежки тоже. Оставалось надеяться, что и прочие находки так же будут соответствовать своим изображениям. Василиса присела на корточки рядом с грибом, аккуратно срезала его и положила в корзинку. Встала, повернулась, чтобы идти и чуть не врезалась в того самого серого волка, которого несколько минут назад хотела найти. Тот настолько бесшумно подошел, что Лиса вздрогнула от неожиданности, обнаружив его за своей спиной.

— Ой! — вырвалось у нее. — А... это... ты?.. Вы? — поправилась она, не зная, как правильней обращаться к волшебнику, превратившемуся в волка.

Желтые глаза зверя внимательно оглядели ее. Волк склонил голову, потом сделал несколько шагов от девочки и обернулся, будто приглашая ее последовать за ним. Лиса послушалась. Идти пришлось недолго. Вскоре, метров через сто, Василиса увидела поляну с россыпью лисичек на ней.

— Как их много... — удивилась Лиса и побежала срезать добычу. Это заняло довольно много времени. Дядя Леша уже дважды успел окликнуть ее. Волк терпеливо ждал в сторонке. Когда все грибы были собраны, зверь повел девочку дальше. Так они и шли: волк показывал Василисе, где растут грибы, иногда даже сам лапой раскидывал листву, если девочка что-то пропускала. Лиса долго решалась заговорить со своим помощником и попросить научить ее магии, но все как-то что-то отвлекало — то один гриб, то другой. Когда, наконец, решилась, корзина была полна. Василиса срезала очередной гриб, повернулась к волку, чтобы начать разговор и поняла, что его уже и след простыл. От досады девочка чуть не заплакала. Успокаивало только то обстоятельство, что, скорее всего, это была не последняя их встреча и, коль скоро волк один раз уже объявился, то появится и еще. Василиса позвала дядю Лешу и, ориентируясь на его голос, вернулась к нему.

Она успела первой. Дядя Леша, увидев ее трофеи, от удивления даже присвистнул. Он-то думал, что дети соберут всяких поганок, ну и пару-тройку хороших грибов. У Василисы же корзинка, судя по всему, была полна белых грибов, лисичек, подосиновиков и подберезовиков.

— Ох, и горазда же ты собирать грибы, Лисичка! — сказал дядя Леша, ласково потрепав девочку по голове. — Да еще и все хорошие собрала, правильные, — он срезал на пробу ножку одного из больших подосиновиков, — Еще и не червивые... Что говорить, удивила ты меня. Коля говорил, что вы с Димкой еще ни разу не собирали грибы, откуда ж ты тогда знаешь, какие съедобны, какие — нет?

— У нас с Димкой марки есть, а там разные грибы нарисованы, — ответила Василиса. — Я только такие и брала.

— Понятно. Удивляться, в таком случае, следует только твоей скорости. Я думал, что вам понадобится намного больше времени, да и переходить с места на место несколько раз еще придется.

Лиса огляделась и только сейчас обратила внимание, что дядя Леша ждал ее уже не в березняке, а между раскидистых елей.

— Не заметила, — вздохнул дядя Леша. — Что ж, за грибы пять, за внимательность двойка. Будем работать над этим. Давай позовем Димку, посмотрим, что он набрал.

Разумеется, у Димки дела обстояли куда хуже. Корзинка была наполовину пуста, а из того, что он все-таки набрал, половину пришлось сразу же и выкинуть — грибы оказались несъедобными. Остались только сыроежки и пара лисичек. Они, по его словам, вполне годились на засолку. Мальчишка был очень недоволен тем, что его обошла сестра, и рассержено молчал вплоть до самого дома. Василисе даже стало стыдно за свое жульничество: все-таки все грибы, кроме первой сыроежки нашел для нее волк.

Дома их ожидал сюрприз. Отец сидел на лавочке около дома и беседовал с незнакомым мальчишкой. По виду тот был их сверстником. Увидев идущих к ним Димку и Василису, отец улыбнулся и представил детям своего собеседника:

— Знакомьтесь, это сын моего давнего друга, Ваня. Мы с его отцом все детство провели, а вот, так вышло, теперь наши дети будут общаться. А где дядя Леша?

— Сейчас подойдет, он еще по посадке хотел пробежать, посмотреть, как там маслята, — ответил Димка, ревниво косясь на папиного собеседника.

— Меня зовут Василиса, — не растерялась его сестра и, немного поколебавшись, протянула руку новому знакомому. По правилам-то девочкам этого делать не полагалось, но многие среди ее знакомых все-таки так поступали. И, поскольку Димка продолжал играть в молчанку, пришлось хоть как-то сгладить неловкую ситуацию.

Мальчишка повел себя точь-в-точь как дядя Леша, поклонился и, взяв протянутую ему руку, осторожно коснулся ее губами. Василиса даже замерла от неожиданности. Сложно было ожидать такого от деревенского мальчишки. А то, что мальчишка именно деревенский, было понятно, стоило только посмотреть на его одежду — полотняные серые штаны, вылинявшая черная майка и стоптанные матерчатые кеды.

Отец, видя такое, рассмеялся:

— Что, Василиса, не ожидала? Это наш емелевский обычай. Мы с друзьями были поклонниками трех мушкетеров. Так что с детства усвоили: девочкам руки не пожимают! Видно, и наш Ванька не забыл передать это знание своему сыну. Жалко, я это не сделал, хотя и надо было, — добавил он, глядя на насупленного Димку.

— Вас с отцом зовут одинаково? — не удержалась Лиса.

Ваня кивнул.

— Как интересно. Наверно, вы часто путаете, кого позвали — тебя или твоего папу?

— Нет, — просто ответил мальчишка.

— Димка, а ты чего застыл? Не хочешь с Ваней поздороваться? — нахмурился отец.

— Ну, привет! — протянул Димка.

— Привет! — в тон ему ответил новый знакомый.

— Да, дружелюбные вы... — недовольно заметил отец и хотел еще добавить, но в этот момент на дорожке показался дядя Леша.

— А вот и я с добычей! — похвастался он, заходя во двор. — О, да у нас новенькие! — удивился он, увидев Ваню. Потом встал и внимательно осмотрел мальчишку. — Надо же, ты Ваньке Шемякину из Олеша не родственник ли? — спросил он.

— Я его сын, — ответил мальчик.

— Во дела... А сам-то Ванька где? — тут же поинтересовался дядя Леша.

— Мы теперь в Шарье живем, а сюда я к бабушке на лето, — сказал мальчишка и покраснел.

— Эх, жаль, отец с тобой не приехал. Мы в детстве с ним... Эх... были же времена... Все теперь не то, да и Емелево тоже. А помнишь, Коля, — сказал дядя Леша, обращаясь уже к другу. — Двенадцать дворов было, выгон, стадо свое... Помнишь, как мы его по очереди пасли?

— Помню, — услышал он в ответ. — Такое, пожалуй, забудешь. А Ваньку коровы всегда боялись и ему не разрешали их пасти. Он за это еще на нас обижался, что, мол, не берем его с собой. Как он сейчас живет, кстати? Чем занимается?

Ваня, понимая, что вопрос адресован ему, опять покраснел и тихо сказал:

— Здоров. Сейчас шофером работает...

— Надо же, осуществил, чертяка, свою мечту! — обрадовался дядя Леша. — Ведь все детство мечтал быть шофером!.. Ванька, а ты, кстати, давно ли здесь? Что-то я тебя до сих пор в Олеши не видел, — тут же спросил он.

— Давно, — ответил мальчишка. — Только я все в лесах, да в лесах...

— А не страшно?

Ваня пожал плечами:

— Я третий год на лето к бабке приезжаю, освоился уже.

— Странно, — пожал плечами дядя Леша. — Третий год, а ни разу с тобой не пересекались... Ты, видно, лесник изрядный, может, и Лису с Димкой под покровительство возьмешь? А то я не всякий день могу с ними по лесу бродить. Одних же пока оставлять нельзя.

— Можно, — ответил Ванька и искоса бросил взгляд на Димку.

Василиса заметила его взгляд, посмотрела на брата и поняла, что надо срочно этих двоих подружить, а то драки не избежать. Уж она-то знала: Димка очень тяжко сходится со сверстниками, а затеять драку для него легче легкого. Поэтому она как можно более благожелательно улыбнулась Ване, потом подняла корзинки с грибами, сунула каждому мальчику по корзинке и потянула обоих домой, заявив:

— Раз уж мы теперь друзья, пойдем все вместе грибы разбирать. А потом будем обедать!

Оба мальчика послушно последовали за ней, видимо, растерявшись от такого напора.

Войдя в жилую половину, Лиса сообщила маме, которая вместе с бабушкой что-то готовила на кухне:

— Мам, мы грибы принесли, как их чистить, объясни!

Потом она подтолкнула ребят, шепнув обоим:

— Разуваемся, проходим в дом!

Мама вышла из кухни, увидела Ваню и, улыбнувшись, сказала дочке:

— А к нам, оказывается, гости пожаловали? Может, представишь молодого человека?

— Да, мам, — опомнилась Лиса. — Это Ваня — он сын папиного друга. Сейчас живет с бабушкой в Олеши.

— Очень приятно с вами познакомиться, — смущенно сказал Ваня и слегка покраснел.

— И мне приятно с тобой познакомиться, — мама, видя, что мальчик смущен, махнула детям рукой. — Проходите в гостиную. Василиса, постели на стол газету, возьми с полки три ножа, да налей в тазик воды из ведра, которое стоит в коридоре. Все очистки от грибов можете скидывать в полиэтиленовые пакеты — в комоде их много. Как грибы чистить, я сейчас объясню...

— Я сам им покажу, — предложил Ваня и опять покраснел.

— Вот и отлично, — обрадовалась мама. — Тогда ты назначаешься старшим! В грибах разбираешься? Съедобные от несъедобных отличить можешь?

— А как же, — пожал плечами мальчишка. — Уже не первый год здесь грибы собираю.

— Тогда следи, чтоб ребята какие-нибудь поганки не просмотрели. Василиса, Дима, все грибы пусть сначала Ваня просмотрит. А потом приступайте к их очистке.

Мама ушла, Дима опять бросил ревнивый взгляд на чужака, но ничего не сказал. Василиса, видя, что Ваня стесняется, взяла его за руку и потащила в зал. Дима пошел за ними вслед. Когда все приготовления были закончены, Ваня осмотрел все грибы и нашел два несъедобных в димкиной корзине, за что заработал еще один злой взгляд. Василиса обреченно подумала, что драки не миновать. Хотя, конечно, она будет не здесь и не сейчас.

Ваня, между тем, объяснил, как нужно чистить грибы. Ничего сложного в этом не оказалось. Всего-то срезать кончик ножки, потом почистить немножко шляпку, сполоснуть в воде и гриб чистый. С лисичками и того проще. Правда, по рассказу нового знакомого, с маслятами мороки больше, но так как сейчас их никто не принес, то и проблем не было.

Пока чистили грибы, Василиса нет-нет, да разглядывала нового знакомца, благо, сидел он напротив нее. Внешность мальчишки была куда как примечательна: даже с виду мягкие и пушистые темно-серые волосы, одна прядь которых была снежно-белого цвета. Лиса поняла, что это именно цвет такой, а вовсе не седина. Глаза... Красивые, пожалуй, немного вытянутые к вискам, серого цвета. Сам худой. Черты лица тонкие, словно ручкой по линейке нарисованные. Очень необычное лицо. Впрочем, здесь, в этой местности — обычного вообще мало.

Грибы Ваня чистил просто виртуозно — Димка и Василиса не успели и десяток обработать, а этот уже с одной корзинкой справился и ко второй приступил. Ножик так и порхал в его руках, а грибы ложились в миску чистые и аккуратные. Собственно, во второй, димкиной корзине, толком и чистить-то было нечего — несколько лисичек и пяток сыроежек, так что с ними расправились и того быстрее.

После того, как работа была закончена, а со стола все убрано, мама подала на стол горячие пирожки. Оголодавшие ребята с радостью набросились на угощение. Пирожки показались им на диво вкусными. Как ни странно, общая трапеза примирила Димку с появлением Вани в его с Василисой жизни. Во многом, наверное, потому, что тот пообещал его научить метать ножи в цель. За это Димка был готов терпеть рядом с собой даже самого распоследнего хулигана. А уж вежливого Ваню тем более.

Берегиня

— Просыпайся, соня, Ванька уже пришел! Все только тебя и ждут! — Димка с такой силой тряс хлипкую дверь горенки, что, по всем законам, она должна была уже слететь с петель. Димка злился на сестру: она как всегда читала до рассвета, и вот опять пытается проспать все самое интересное — ведь сегодня Ванька обещал отвести их на Затоку. Между прочим, уже давно полдень, солнце припекает. Ванька предупреждал, что нужно выходить пораньше, чтоб не было жарко в пути.

Со времени их знакомства с внуком олешеской ведуньи прошло уже около двух недель. И за это время ребята успели сдружиться. Они ходили в лес, собирали землянику, грибы, ловили рыбу в пруду и строили плот. Димка хвостиком вился вокруг своего нового приятели. Лиса держалась немного на расстоянии. Мальчишки все делали лучше нее — бегали, прыгали, стреляли из луков, которые им сделал дядя Леша. Ей было обидно, поэтому она старалась не участвовать в соревнованиях с ними, а делать вид, что ее все это вовсе не интересует. Ну и, конечно, читала, читала и еще раз читала. В основном по ночам, когда никто не мешал. Вот и сегодня, несмотря на планы, Василиса не смогла пройти мимо соблазна прочитать очередную книгу. Легла на рассвете и, разумеется, проспала, что и вывело ее брата из себя. Они с другом успели уже позавтракать, обсудить планы на будущее и последние новости, а Лиска все спала и спала. Димка бы уже давно пошел ее будить, да Ванька не велел — говорит, мол, пусть выспится, а то носом клевать будет всю дорогу.

— Можно я еще десять минут посплю... — раздался из-за двери сонный голос Василисы.

— Нельзя! А то мы из-за тебя сегодня вообще никуда не пойдем! — Димка был непреклонен. Там, в лесу, скрывается разрушенная усадьба, заброшенная церковь. Затока... Название-то какое! Наверняка там клад запрятан — в церкви или в усадьбе — какая разница. И промедление смерти подобно... Ну или не смерти, но то, что еще через час можно будет уже никуда не ходить — факт. Родители вчера уехали, оставив детей на попечение бабушек и дедушки — отпуск закончился. Следует признать, свободы это не добавило. Старики сильно переживали, что с детьми в лесу может что-то случиться, а потому требовали, чтоб к девяти вечера все были дома. А восемь часов на дорогу туда и обратно — это же так мало, особенно, если учесть, что Ваня предупреждал: идти придется долго.

В горенке скрипнула кровать, потом раздался шорох и, наконец, дверь распахнулась, явив миру встрепанную и заспанную Василису в черных спортивных обтягивающих штанах, майке с изображением лисы и пыльных кроссовках.

— Быстро умываться! — скомандовал Димка, смерив сестру оценивающим взглядом. — Позавтракаешь в дороге!

— Угу, — хмуро сказала Лиса, направляясь к лестнице на первый этаж.

Димка тем временем забежал в жилое помещение, рассовал по карманам все доступное печенье и сухари и, схватив Ваню за руку, потянул его к выходу.

— Бабушка, мы будем поздно, не волнуйся! Если что — ложитесь спать, нас не дожидайтесь. Мы пойдем в сторону Березовца к малинникам, там, говорят, сейчас земляники много, а потом к Ваньке зайдем. Если будет поздно, мы у него и заночуем, — заявил мальчишка бабушке, втайне надеясь, что возражений у нее не возникнет. Напрасно.

— Еще чего не хватало! — всплеснула руками бабушка. — Во сколько же вы вернетесь, если даже в Олеши будете затемно? И что там за малинники такие, куда идти так далеко? Или вы не на выруба собрались, а на болото?

— Ну что вы, бабушка Тоня, какие болота, — вмешался в их разговор Ваня. — Хотите, я дам вам честное словом, что ни сегодня, ни завтра на болота их не поведу?

— Обещаешь? — строго спросила бабушка.

— Честное слово! — ответил ей мальчишка, глядя на нее честнейшими глазами. Впрочем, он ведь и не врал — на болота друзей он в ближайшее время действительно тащить не собирался. — Я всего-то хотел с ними погулять до малинников за Олешью, а потом нас бабушка приглашала на блины со сметаной. А ночевать лучше у нас, чтобы затемно не пришлось идти — мало ли что.

— Что ж, если твоя бабушка приглашала, тогда... Идите, но завтра домой!

— Проснутся, позавтракают, и лично их домой приведу! — пообещал Ваня.

Бабушка покачала головой, но больше ничего не сказала.

Чтобы никто не понял, куда они направились на самом деле — дети прошли немного по дороге в сторону Олеши, хотя нужно им было в противоположную сторону. После того, как поворот надежно укрыл их от взрослых, ребята свернули в лес. Лиса и Димка еще ни разу не были в этой его части. В глаза сразу бросалось засилье бурелома и крапивы. Последняя достигала воистину гигантских размеров. Казалось, будто весь лес состоит из сплошных зарослей крапивы. Гигантские жгучие стебли закрывали солнце, порой даже вздымаясь над некоторыми деревьями.

— Идите за мной след в след, — сказал Ваня, вставая во главе отряда. Он кроссовками приминал стебли крапивы у самого корня, и они падали вперед, выстилая узенькую тропинку. Василиса ругалась всякий раз, как получала очередной ожог. Тонкие тренировочные трико не спасали. Она уже раз эдак тысячу успела проклянуть себя за то, что не надела джинсы, Ваню, за то, что не предупредил про крапиву, и Димку... так, до кучи, чтоб не расслаблялся.

Внезапно крапива закончилась, и ребята оказались на обрывистом берегу маленькой речушки.

— Осьмушка, — с непонятной нежностью в голосе произнес Ваня.

— Это так речка называется? — спросила Василиса.

Мальчишка в ответ только кивнул и ловко спустился по скользкому склону к самой воде. Осьма оказалась неглубокой. Тихо и как-то по-особенному мелодично журчала вода, задумчиво перебирая разноцветные окатанные камни. Резвые мальки стайкой вились вокруг небольшой, наполовину затопленной коряги.

Ваня присел на корточки, дотронулся рукой до хрустальной воды и застыл, словно окаменев. Друзья некоторое время наблюдали за ним, потом Димка не выдержал и тихо спросил:

— Эй, у тебя все в порядке?

Ответом ему послужила тишина. Прошло еще несколько минут. Василиса хотела было спуститься вниз, но тут Ваня пошевелился, обернулся к ним и махнул рукой:

— Идите ко мне!

Дети осторожно спустились вниз.

— Знакомьтесь, это наша Осьмушка, — сказал Ваня, когда друзья оказались рядом с ним. — Самая красивая речка на свете... — он немного потоптался, словно в нерешительности, потом добавил. — Я могу вам доверять?

— Ты о чем? — не поняла Василиса.

— Вы умеете хранить секреты? — уточнил Ваня.

— Умеем, да и некому нам их рассказывать, — тут же заявил Дима.

— Тогда... Только не пугайтесь... — мальчик еще раз оглянулся, прислушался к чему-то. И тихо позвал. — Беляна! Выходи, я тебя с друзьями познакомлю!

Лиса испуганно спряталась за брата. Ей было как-то не по себе — уж слишком странно звучал голос Вани. Да и кто такая Беляна? Девочка огляделась, но ничего странного не заметила. Вот только... Она еле сдержала испуганный вскрик — там, на противоположном берегу, рядом с низенькой невзрачной березкой, словно из тумана появилась светловолосая девушка в белом платье, расшитым слабо переливающимся золотым узором.

— Привидение! — только и смогла сказать Лиса. Она очень хотела убежать, да ноги отказали. Димка испугался ничуть не меньше сестры, пальцы которой сейчас до боли сжимали его плечо. Ваня обернулся и, замети испуг друзей, тепло улыбнулся и подошел к ним.

— Это не привидение. Ее зовут Беляна. Она берегиня и ничего плохого вам не сделает. Обещаю. Вы мне верите? — он посмотрел в глаза Димке, а потом, переведя взгляд на Василису, протянул ей руку. — Не бойся, пойдем, я вас познакомлю. Клянусь, что не позволю причинить тебе вред.

Василиса загнанно посмотрела на призрачную девушку. Та все так же стояла на своем берегу реки, не делая попыток приблизиться к детям. Лиса посмотрела на Ваню, а потом нерешительно отпустила плечо Димки и вложила ладонь в протянутую ей руку. Девочке стало стыдно: они с братом так хотели увидеть сказку, а увидев, испугались ее. Видимо, точно такие же мысли пришли в голову и Димке, потому что он тоже сделал маленький шажок в направлении берегини.

— Беляна! — позвал Ваня и свободной рукой махнул девушке на том берегу. Она отошла от березки и медленно полетела, не касаясь ногами земли. Василиса сильнее сжала руку своего защитника, но с места не сдвинулась. Когда берегиня перелетела речку, Ваня представил ей ребят:

— Беляна, это Василиса и Димка — мои друзья. Ты не обращай внимания на то, что они сейчас напуганы, просто еще не привыкли к нашим... особенностям. Ты — первая, с кем я их знакомлю.

Девушка ласково улыбнулась и Василиса тут же перестала ее бояться — не может злое существо быть таким красивым и таким грустным. Вот не может и все! Длинные русые волосы отливали зеленью и струились водопадом до самой земли. Огромные синие глаза, черные, словно накрашенные тушью, ресницы. Тонкая ниточка бровей... Двойняшки с восторгом рассматривали красавицу.

— Лиса, Димка — это Беляна. Наша лесная берегиня. Она тут одна. Так уж получилось, — Ваня смутился.

— Это и хорошо, — сказала Беляна, подплывая к Василисе. — Не самая лучшая это судьба — берегиней быть...

Беляна замолчала, вглядываясь в лицо девочки.

— Ты будешь красивой, когда вырастешь, — сказала она, наконец, и перевела взгляд на Ваню. — Непростых ты ко мне гостей привел, ой, непростых... — девушка задумалась, а потом добавила, словно про себя. — Жаль будет, если нас станет больше.

— Ты что-то увидела? — встревожился Ваня.

— Про то я сейчас не скажу, не нужно вам этого знать. Нерешенное это дело. А и как оно потом выйдет — лишь от вас самих зависит, — Беляна тихо рассмеялась. — Но мне интересно, очень интересно... — она подошла к Димке, дотронулась рукой до его щеки. Мальчик с удивлением ощутил прикосновение холодных, почти таких же ледяных, как родниковая вода, пальцев. — Ты тоже непрост, и дорога твоя скрыта за пологом тумана, — на ее лице отразилось смятение. — Мне есть о чем поразмыслить. Спасибо, что привел их сюда... Ваня.

Беляна отвернулась от детей и направилась обратно к своей березке.

— Беляна! Подожди! — крикнула Василиса и без раздумий шагнула в речку, даже не почувствовав холода, хотя вода в Осьме была ледяная. Четыре шага и девочка была уже на противоположном берегу. Призрачная красавица выжидающе замерла. Девочка остановилась рядом с ней, нерешительно помялась, потом спросила. — Берегиня — это та, которая бережет? Правда?

Беляна неопределенно пожала плечами. В уголке ее губ затаилась улыбка.

— Что ты увидела про меня? Ты же видела мое будущее? — не сдавалась Лиса.

— Не совсем. Скорее, возможность, — тихо ответила Беляна.

— Скажи, какую возможность ты увидела? Я же имею право знать! — Василисе было любопытно. Это же так интересно, проведать, что будет дальше.

— Любопытное дитя... Не стремись заглянуть вперед — жизнь потеряет свой вкус, -в голосе Беляны послышалось осуждение. — Не торопись. Ты же не знаешь, что услышишь в ответ. Что, если я скажу, что увидела твою близкую смерть. Захочешь ли ты узнать о том, как и когда это случится? Подумай... Это всего лишь возможность, но узнав о ней, ты приблизишь ее к себе. Но ты ведь любишь жизнь? Правда?

Лиса испуганно смотрела в глаза берегини. Там читалась боль, тоска, ужас... Два удара сердца — неужели это и есть то, что не хотела ей сказать Беляна? Но ведь это неправда, такого просто не может быть... С каждой секундой ледяные нити ужаса все больше и больше сковывали девочку, мешая дышать, отнимая воздух.

— Остановись, Беляна. Она не хотела с тобой спорить! — в тот момент, когда у Василисы сердце готово было разорваться от страха, между ней и берегиней появился Ваня. Его, обычно тихий голос, показался Лисе оглушительными раскатами грома. — И... это вовсе не то, что ты хотела сказать, и не то, что ты прочитала, не так ли? Зачем ты ее пугаешь?

— Глупых детей нужно учить... Ваня. Не стоит им увлекаться гаданиями. Не стоит стремиться заглянуть в свое будущее — это опасно, — берегиня опять обернулась к Василисе. — Увидеть будущее нельзя, но можно его себе накликать. Каждый раз, когда ты гадаешь, не важно, каким образом, ты выбираешь себе лишь одну дорогу вместо тысячи, которые полагаются тебе по праву. А что будет, если эта одна дорога будет короткой и закончится обрывом? Я тоже об этом не думала тогда, давно. А теперь уже поздно... Я ничего тебе не скажу, девочка, вырастешь, все сама узнаешь. Запомни одно: оперение сойки куда краше, чем наряд соловья, вот только никогда ее голос не скрасит предрассветное небытие.

— И что это значит? — озадаченно посмотрела на нее Василиса.

— Вырастешь, узнаешь. А теперь, до встречи, милые дети! До скорой встречи!

Берегиня отвернулась от своих юных собеседников, подошла к березке, обняла ее и словно растворилась в воздухе.

— Ушла, — сказал Димка, выдержав некоторую паузу. — А она красивая, — добавил он.

Ваня улыбнулся, ловко перепрыгнул речку и подал руку Василисе.

— Теперь нам придется остановиться, разжечь костер и просушить твои кроссовки, — сказал он ей. — Без этого ты себе все ноги сотрешь.

— Ну вот, — расстроился Димка. — Вот и погуляли до Затоки. Застряли напротив дома. Не могла перепрыгнуть?

Василиса покраснела.

— Мне интересно было...

— Ничего страшного, сейчас жарко, костер разведем, за час все высохнет, — успокоил друзей Ваня. — Пойдем, неподалеку есть разрушенный мост и шалаш — там иногда пастухи отдыхают.

До моста оказалось рукой подать. Через несколько минут, пройдя вдоль реки, ребята вышли на поле. Здесь русло Осьмы раздавалось вширь, образуя бочаг, через который некогда был перекинут бревенчатый мост. Одна из его несущих балок обрушилась в воду, поэтому передвигаться по нему можно было только очень осторожно и по одному. Впрочем, этого и не требовалось — шалаш обнаружился на том же берегу, на котором находились ребята.

— Ступай в шалаш и сними кроссовки и носки. Димка, за хижиной сложен хворост и дрова — тащи все сюда, — распорядился Ваня и захлопотал возле кострища. Вскоре над сухой древесиной уже полыхал маленький веселый огонек. Ваня притащил две рогатины и ввернул их в землю, на некотором расстоянии от костра. Затем развесил на них василисину обувь и носки, от которых вскоре повалил пар. Около костра сидеть жарко, потому ребята дружно устроились на соломе, выстилающей шалаш. Он стоял в тени деревьев, поэтому здесь было даже прохладно, что, безусловно, радовало.

— Ваня, а кто такие берегини? — спросила Василиса. — Я встречала упоминания о них в книгах, но там они вроде как русалками были. Как становятся берегинями?

— Да, точно, расскажи про Беляну? И как вы с ней познакомились? — тут же встрял неугомонный Димка.

Ваня помолчал немного, задумчиво вертя в руках соломинку, потом неохотно ответил:

— У меня бабушка ведунья... Она всю окрестную нечисть знает. Хотя слово это не очень правильное. Для кого нечисть, а для кого и самая настоящая чисть. Места здесь древние. А до христианства тут тоже много чего было. Вот и Беляна, к примеру. Какая из нее нечисть? — он склонил голову к друзьям и тихо сказал, словно опасаясь, что его услышат. — Бросил ее жених накануне свадьбы. А она его любила. Ей гадалка в детстве предсказала, что смерть ее настигнет до того, как станет она чьей-то женой. Вот Беляна и решила... Взяла поясок, да нашла в лесу березку... А так, может еще бы пожила.

— Ужас какой. И давно она так мыкается? — спросила Василиса.

— Очень давно. Уже и сама не помнит. Впрочем, здесь она бывает лишь в Русальную неделю. Отпускают ее из Ирия погулять, вместе с другими русалками.

— Ирий? Это рай, в смысле? — уточнила Лиса. — А разве Беляна русалка? Ты же сказал, она берегиня.

— Русалка и берегиня — это как бы почти одно и то же, но не совсем. Сейчас объясню... — Ваня нахмурился, пытаясь подобрать правильные слова. — Раньше, когда этот мир был еще совсем молодым, была одна единственная берегиня и ее звали Ладой. Она была богиней... Одной из самых главных и сильных. Говорят, будто именно она и была прародительницей всей жизни. Но потом, люди предали старых богов. В ответ те лишили людей своего покровительства и ушли далеко-далеко. И Лада тоже покинула этот мир. Но это были великие боги, а те, что поменьше, а то и вовсе не боги, а всего лишь их создания, остались здесь. Кто-то сгинул, а кто-то живет и поныне. Берегини тоже живут. А русалки появились позже. Они бывают двух видов — те, которые утопленницы, и те, которые... ну в общем, которые удавились. Различают их по цвету волос — у удавленниц они зеленым отливают, а у утопленниц — в синь отдают. А еще у одних русалок в волосах можно различить березовые листья, а у других — водоросли. Так становится понятно, как и какая приняла свою погибель... Берегини же утопленницами, как правило, не бывают...

— Подожди, я что-то совсем ничего не понимаю. Так Беляна — это кто — берегиня или русалка? — перебила его нетерпеливая Василиса.

— Я еще не закончил. Дослушай и все узнаешь, — невозмутимо ответил ей Ваня и продолжил рассказ. — Берегинями становились девушки, почитающие древних богов. Русалками же — погибшие христианские девушки. Берегини немного иначе воспринимают этот мир, потому они, как правило, добрей русалок. Они могут пожалеть тонущего человека и помочь ему доплыть до берега, могут вывести заблудившегося. Они ценят жизнь других людей. Русалкам же только бы посмеяться. Впрочем, они тоже ничего, с ними весело...

— Интересно, а я в кого бы могла превратиться? — задумчиво спросила его Лиса, наматывая на палец рыжеватую прядь своих волос. — Я не крещеная, но и в языческих богов я не то, чтобы верю...

— А давай ты ни в кого превращаться не будешь? — поспешно оборвал ее Ваня. — Думай, что говоришь! Вечно вы, девчонки, глупость какую-то сморозите. Чтоб стать берегиней или русалкой тебе умереть нужно. Оно тебе надо?

— Не надо, — поскучнела Василиса.

— Вот и я тоже так думаю! — повеселел Ваня.

— А русальная неделя — это что такое? — задал Димка следующий вопрос.

— Это неделя накануне праздника Купалы. С девятнадцатого июня начинается и по двадцать четвертое длится. Как раз сейчас.

— Сегодня, кажется, как раз девятнадцатое? — сказала Лиса.

— Оно самое. Беляна как раз недавно появилась. Утром... А вечером у меня будет еще один сюрприз. Вы удивительно вовремя успели. Приехали бы в июле — многое бы пропустили, — сказав это, Ваня встал, подошел к костру и повернул василисины кроссовки другой стороной, чтоб равномерно подсыхали.

— Еще сюрприз? А какой? — Лиса никогда не оставалась равнодушной к сюрпризам.

— Вечером узнаешь. Иначе можно все испортить! — ответил непреклонно Ваня.

Василиса заерзала, но поняла, что мальчишку расколоть не удастся и упорствовать не стала.

— А Беляну никак нельзя спасти? — неожиданно спросил Димка.

— Спасти? А от чего ее спасать? — удивился Ваня.

— Ну ее душа мучается, страдает. Так в книгах пишут. Все привидения хотят освободиться, — ответила ему Василиса.

— Видимо, не все, — сказал Ваня, стирая прутиком свои рисунки. — Это только христианские привидения. А берегиням, да русалкам-то чего? Живут себе и живут... Только что взрослым парням лучше с Беляной нашей не сталкиваться. Она в них может увидеть своего Ждана, а тогда со свету сведет. Но нам можно не боятся. Для нее мы еще дети, — он замолчал, не желая больше говорить про Беляну.

Димка с Василисой, поняв, что их расспросы Ваню почему-то огорчают, перевели разговор в другое русло, а там уже и обувь подсохла, можно было идти дальше.

Уходя от реки, Лиса обернулась на прощание и заметила тонкую девичью фигурку на берегу. Девочка улыбнулась и махнула ей рукой, а потом зашагала вслед за ребятами.

Лесная дорога

За рекой было огромное поле, засеянное клевером. Огромные красные соцветия чем-то напоминали Василисе шмелей. Круглые, пушистые...

Ваня сорвал красный клеверный шар и, выдернув из него один цветок, протянул его Василисе, а другой передал Димке:

— Попробуйте — нужно втянуть в себя сладкую капельку, которая находится на конце трубочки. Это очень вкусно, — он показал пример, и вскоре друзья уже вовсю лакомились вкусным клеверным соком. Маленькие сладкие капельки таяли во рту, оставляя еле уловимый цветочно-травяной аромат.

— Никогда не думал, что это может быть так вкусно, — сказал Димка, с трудом оторвавшись от лакомства. — В городе тоже клевер растет — теперь будем лакомиться.

— С ума сошел? — Ваня даже для наглядности пальцем у виска покрутил. — Здесь клевер чистый, настоящий, а там на нем грязь, пыль и всякая другая отрава. Заболеете оба!

— И то верно, — поддержала его Василиса, срывая еще один красный шар. — Не будем есть грязный клевер, особенно сейчас, когда вокруг чистого полно!

— Кстати, если вы еще не знаете, мы сейчас идем по Шахову полю, — просветил их Ваня.

— Шахово поле? Тут что, шах на слонах ездил? — пошутил Димка.

— Для слонов тут холодновато, — заметил Ваня. — А название это старое. Тут раньше деревня была — Шахово. Вот теперь ее нет, а название на поле перешло. Признаться, сколько себя помню — всегда деревня так называлась. А что еще раньше было — не знаю, не интересовался как-то... — он покраснел, словно устыдился своего незнания.

— А ты что, застал эту деревню? — удивилась Василиса. — Тут же ничего уже от нее не осталась, ни бревнышка, ни кирпичика. Я думала, она здесь была не меньше, чем лет десять назад...

Ваня споткнулся и закашлялся.

— Не... Деревню я, конечно, не застал, — сказал он излишне торопливо. — Я имел в виду поле — оно всегда так называлось, сколько себя помню. Мне про деревню бабушка рассказывала. Тут про Шахово вообще столько жути рассказывают. Говорят, страшные там дела творились.

— Расскажи! — тут же пристал к нему Димка — большой любитель страшных историй.

— Потом расскажу. Днем не интересно, — отмахнулся от него Ваня.

— Да-да-да! А давайте на Затоке заночуем! — предложил Димка. — Нас все равно отпустили на ночь, откуда они узнают, что мы не у тебя в гостях были?

— Я так и собирался сделать. Потому и отпрашивал вас. Заметьте — все обещания выполняю — на болото мы не идем! — мальчишка, похоже, был весьма доволен своей проделкой. — У меня на ночь такие планы...

— Расскажи! — в один голос потребовали двойняшки.

— Нет уж, терпите! Я сказал — сюрприз, значит — сюрприз!

— Тоже мне, конспиратор, — фыркнула Василиса. Ваня в ответ показал ей язык и отпрыгнул, уворачиваясь от затрещины.

— Не попала, не попала! — вредный мальчишка показал ей "нос" и припустил по полю. Лиса хихикнула, но догонять не стала — все равно не угнаться.

Так, обмениваясь шутками и дразнилками, они пересекли поле и опять зашли в лес. Здесь никакого бурелома уже не было, напротив, было очень чисто и темно — пушистые ели закрывали своими роскошными лапами свет. Прочая лесная растительность, видимо, не готова была к таким условиям, потому кроме низенькой травки, похожей на заморенный клевер, в ельнике больше ничего не росло. Зато этой травки там было видимо-невидимо. Она образовывала скопления, немного напоминающие по виду маленькие зеленые коврики.

Ваня сорвал несколько травинок и тут же с удовольствием их съел.

— Кисленько! — сказал он удивленным ребятам. — Это заячья капуста. Она вкусная и полезная. Ее по-другому еще кислицей называют.

Димка тут же сорвал себе целый пучок листьев и принялся их уминать. Василиса осторожно взяла у него один листочек и попробовала.

— Ой... вкус почти как у щавеля! — удивилась она.

— Ну да, у меня бабушка иногда кладет кислицу в яичницу вместо щавеля — точно так же вкусно, — сообщил ей Ваня, пережевывая очередную порцию заячьей капусты.

— Вот мы сейчас наедимся этой "капусты" и станем зайцами! — заявил Димка и скорчил страшную морду, пытаясь изобразить каким он станет зайцем.

Ванька рассмеялся:

— С такой физиономией ты больше похож на рысь, которую вот-вот стошнит! — заявил он.

— Почему это? — обиделся Димка.

Василиса присмотрелась к брату и засмеялась:

— У тебя волосы рядом с ушами как кисточки у рыси торчат! — объяснил ему все Ваня.

Димка тут же бросился приглаживать свою шевелюру.

— А я ни разу не пробовала яичницу с щавелем, — сказала Василиса, возвращаясь к прерванному разговору.

— Так попробуй, или я бабушку попрошу — она приготовит. Там не только щавель. Готовится все просто — режешь зеленый лук, поджариваешь его, чтобы мягким стал, потом к нему добавляешь щавель или заячью капусту, мешаешь все, а потом заливаешь яйцом. Ничего сложного. Я часто это на завтрак готовлю.

— Сам? — удивился Димка. Для него даже яичница казалась верхом кулинарного искусства.

— Сам, конечно, — кивнул Ваня.

— Вот и умничка, не то, что некоторые, которые бутерброд намазать не в состоянии! — поддела брата Лиса.

— Бутерброды мазать я умею, а готовить — это для девчонок! — заявил Димка.

— А если рядом девчонки нет — будешь голодным сидеть? — спросил Ваня.

— Нет, бутерброд намажу! — ответил ему Димка и сам рассмеялся.

— А хотите, я вам фокус покажу? — предложил Ваня.

— Покажи! — опять одновременно ответили ему двойняшки.

Мальчишка подошел к очередному зеленому "коврику" из кислицы и сказал:

— Смотрите внимательно на листья. Видите, они сейчас развернуты и напоминают клевер?

Дети кивнули.

— А теперь я сделаю вот так, — Ваня провел рукой по поверхности зеленого "коврика". И дети ахнули. Тоненькие зеленые листики начали закрываться прямо у них на глазах. Вскоре "коврик" приобрел прореженный вид.

— Как это ты сделал? — поинтересовалась Василиса.

— Легко. Вы тоже так можете — просто кислица такая травка боязливая. Если притронуться к ее листикам, она их сама смыкает.

— Вот это да, — ошарашено сказал Димка и побежал к ближайшему скоплению заячьей капусты, чтобы проверить слова Вани.

За ним побежала и Василиса. Она себе тоже выбрала маленькую зеленую полянку для экспериментов. В ответ на прикосновение ее руки, трилистники кислицы начали смыкаться — восторгам не было границ. Лиса тут же начала себя воображать всемогущей волшебницей, которой послушны лесные травы. А что? Может и получится ей стать магом. Только волка сначала нужно упросить, чтоб научил. До отъезда родителей она еще раз видела своего серого должника, когда ходила в лес на сей раз с мамой, папой и братом. И тогда она опять принесла целую корзину грибов, в отличие от остальных грибников, которым не так "повезло". Волк охотно показывал грибные места, но отвечать на просьбы девочки не торопился: делал вид, что ничего не понимает. Только Василиса точно знала: притворяется серый хитрюга. Все он понимает. Лиса прислушалась. До нее донеслось отдаленное журчание воды. Димка, похоже, тоже его услышал.

— Мы опять на Осьму пришли? — спросил Димка друга.

— Да, только выше по течению. Мы сейчас около старой мельницы, — сообщил ему Ваня.

— Здесь мельница есть? — заинтересовалась Василиса.

— Была. Еще когда Шахово существовало. Теперь-то от нее одни сваи остались.

— Давай все равно посмотрим, — попросил Димка.

— Если хочешь, давай, тут близко, — пожал плечами Ваня и свернул направо.

Они прошли метров сто, когда им открылся обрывистый берег, а внизу журчала Осьмушка, перебегая по небольшим порожкам. Здесь она была глубже и шире. Дна видно не было, а на поверхности торчали верхушки двух огромных свай.

— Тут глубоко? Можно купаться? — обрадовалась Лиса.

— Здесь омут. Но очень вас прошу — не надо здесь купаться. Со дна до сих пор всякие доски могут торчать, да и глубоко очень. Опасно! — сурово ответил Ваня.

— Ты чего такой занудный? — насупилась девочка. — Прямо как мама: тут опасно, там опасно. Я, между прочим, в бассейн хожу и хорошо плаваю. И Димка тоже. И вообще... Вот прямо сейчас и здесь искупаюсь — зажарилась уже вся! — она принялась расшнуровывать кроссовки.

— А на дне могут лежать сокровища! — подхватил ее идею Димка. — Сейчас поднырну.

— Даже не вздумайте! — рассердился Ваня. — Полезете в воду, и я тогда больше никуда вас не поведу. И на Затоку тоже! Между прочим, я за вас отвечаю.

— Ты серьезно? — расстроилась Василиса. — Никогда не думала, что ты можешь быть таким... занудой, — она зашнуровала кроссовки.

— И правда, Вань, ты как-то уже слишком... — повел плечом Дима. — Чего там может быть, в этом омуте? Он, может, и глубокий, да только тут в ширину метров пять от силы будет. Где здесь тонуть-то?

— В водоворот затянет, и утонете, — сказал Ваня и, повернувшись спиной к реке, зашагал прочь от опасного места. Дети, поскучнев, последовали за ним.

— Обещайте мне, что без меня сюда ходить не будете, — попросил через некоторое время Ваня.

— Обещаю! — сказала Лиса, скрестив пальцы за спиной. Это у них с Димкой обычай такой был. Когда нужно соврать, нужно было пальцы скрестить и тогда вроде как ничего, вроде как и совесть не мучает.

— Обещаю! — сказал Димка, повторив жест сестры.

Ваня ничего не заметил, или просто не понял, а потому тут же повеселел, даже какую-то песенку под нос мурлыкать начал. Василиса прислушивалась к ее словам, но никак не могла понять, на каком языке он поет. Вроде и на русском, но как-то не совсем.

Lepi Ive terga roze

Tebi, Lado, sweti boze.

Lado! Sluiaj nas, Lado!

Pewke, Lado, pewomo ti,

Sedca nase wklaniamo ti.

Lado! Slusaj nas, Lado!

Наконец, любопытство взяло верх, и она спросила:

— Вань, а что ты такое поешь? Это не на русском языке?

— Хорватский, — ответил мальчик, будто это было в порядке вещей. — Но могу и на русском петь. Языки в целом-то очень похожи, — и он без особых проблем перешел на русский. Мотив у песни был не так чтобы сильно затейливый, но чувствовалась в ней старина.

Я в саду рву алы розы,

Тебе, Ладо, светла боже.

Ладо! Слушай нас, Ладо!

Песни, Ладо, тебе поем мы,

Сердца наши к тебе склоняя

Ладо! Слушай нас, Ладо!

— Красивая песенка, — сказала Лиса. — А Ладо — это имя той богини, которая была первой берегиней?

— Ага, — кивнул Ваня. — Ладо — это просто такое обращение было к ней на древнерусском языке.

— А откуда ты хорватский знаешь? — заинтересовался Димка.

— У отца был друг-хорват, он и научил, — пожал плечами Ваня. — О, кажется, я знаю, чем вас развлечь! — сказал он через несколько минут и, покопавшись в кармане, вытянул оттуда небольшую деревянную трубочку.

— Ой... флейта! — подпрыгнул Димка, приглядевшись к ней. — Дай поиграть!

— Сам ты, флейта, — передразнила его Лиса и щелкнула по протянутым рукам. — Это свирель. Ты что, Ваня, еще и на свирели играешь?

— Совсем немножко — меня бабушка научила, — ответил мальчишка и опять покраснел. — Хотите, сыграю?

— Да! — подпрыгнул Димка. — Только можно мне тоже попробовать... ну потом, позже?

— Можно, — улыбнулся Ваня и заиграл.

Мелодия у него вышла на диво: озорная, веселая, бесшабашная. Самое оно для летней прогулки по лесу. Лиса на ходу пыталась подтанцовывать, Димка хлопал в ладоши. Когда музыка закончилась, дети рассмеялись: какой-то пичужке так понравилась песенка, что она увлеклась подпеванием и продолжила выводить свои подражательные трели после того, как Ваня перестал играть. Услышав детский смех, пичужка смутилась и умолкла. Обиделась, наверное.

Василиса попросила Ваню сыграть ей еще что-нибудь. И понеслось. Как оказалось, мальчик отлично играл на своей свирели и знал очень много мелодий, а, может, даже и на ходу их выдумывал. Поэтому время летело, словно стрела из тугого лука, а дорога уводила путешественников все дальше и дальше от дома. Когда они вышли из леса, время близилось к раннему ужину или позднему обеду, как посмотреть. Перед ними простиралось узкое заброшенное поле с тремя развалившимися домиками, а вдалеке виднелись какие-то низкорослые деревья, судя по всему высаженные нарочно.

— Вот мы и вышли к усадьбе, — обрадовал их Ваня. — Вон, видите, заброшенный сад. Старые яблони еще помнят, как тут все было раньше.

— А где усадьба? — непонимающе огляделся вокруг Димка. В самом деле, нельзя же было посчитать те заброшенные деревянные дома усадьбой.

— Так нет ее больше, — пожал плечами Ваня. — Давно уже нет. Вон там она стояла, — он указал рукой в сторону сада. — Чуть поодаль от деревьев. Красивая была. Белокаменная. Помещик жил там богатый — на его деньги церковь на Затоке и построили — там несколько зданий, колокольня. Такое и в городе не вдруг сыщешь. Село было богатое. А потом здесь все в упадок пришло — в церкви хранилище сделали, потом завод какой-то... Варвары...

— Да, жалко. Правда, с другой стороны, после революции не до церкви было — самим бы выжить, — сказала Лиса. — Церковь же живет за счет людских пожертвований, а если их нет, то кто ее содержать будет? Какой тогда прок в огромных зданиях и храмах?

Ваня только головой в ответ покачал.

— Здесь дело не в пользе, а в смысле. Люди сначала рушили капища, сжигали и гнали своих богов, предавали их из-за нового единого бога, а потом и его, пришлого, та же судьба постигла. Видно, в саму человеческую породу заложено предательство.

— И вовсе это неправда! — возмутилась Лиса. — К примеру, я считаю, что предательство — это то, единственное, чего нельзя простить никому, даже себе. Предавший раз, предаст снова. Это как... как привычка ручки грызть — если уж начал так делать, то дальше вроде и не хочешь, а получается само собой.

— Это предательство было куда страшнее — не один человек предал, предал весь народ, — сказал Ваня, и было в его лице и голосе что-то такое, что Василиса от него отшатнулась. Ей вдруг показалось, что не знакомый мальчишка из соседней деревни сказал эту фразу, а один из преданных древних богов.

— Слушайте, мне уже скучно стало с вами. Предали, предали, боги одни, другие, -заворчал Димка. — Может, пойдем, посмотрим, где была эта усадьба? Вдруг от нее что-то осталось?

Мальчишка свернул с вытоптанной тропинки и проворно устремился к деревьям стоящим невдалеке.

— Димка, осторожно, там где-то два старых колодца под травой, не свались туда, — крикнул ему вдогонку Ванька и припустил за другом. Василиса пошла вслед за ними. Она старалась идти за мальчиками след в след. В старый колодец ей проваливаться не хотелось. Димка добежал до низенького раскидистого дерева и юркнул под его ветви.

— Лиска! Иди сюда! — крикнул он сестре.

Когда Василиса до них дошла, мальчишки уже расположились на привал. Яблонька была низенькая и старая. Ее ветви клонились к земле, образуя своего рода беседку, где было сухо и в то же время не припекало солнце.

— В августе на ней будет много яблочек-дичков. Они мелкие и кислые, но из них получается очень вкусный компот, — рассказал Ваня. — И если над костром запечь, тоже пальчики оближешь.

— Вань, расскажи про твоих родителей, — неожиданно попросила Василиса. — Кто они такие? Я слышала, твой папа шофером работает, а мама?

— Умерла, — сказал Ваня и посмурнел.

— Ой... прости, — смутилась Лиса. Она совсем не хотела причинять своему другу боль, но его поведение иногда казалось ей странным, и она никак не могла понять причины этого. Теперь, кажется, все стало ясно.

— Ничего. Это было уже очень давно, — пожал плечами Ваня, но разговор все равно не клеился. Мальчишка вытащил из кармана куртки пакетик с ванильными сухарями. — Наш обед, — сказал он и передал угощение Димке.

Немного перекусив, двинулись дальше. По словам Вани, до Затоки оставалось совсем немного. Дорога, на которую они вышли вскоре, пересекала поле и опять ходила в лес. Вступив на нее, ребята пожалели, что не идут как раньше через чащу. Это была совершеннейшим образом разбитая грунтовая дорога, с огромными лужами и колдобинами. Глина налипала на кроссовки, делая их неподъемными. У Василисы обувь и вовсе моментально промокла — она оступилась и по щиколотку провалилась в одну из рытвин, наполненную грязной водой.

— Я ехал к вам то вплавь, то вброд.

Меня хранили боги.

Не любит местный ваш народ

Чинить свои дороги.

Строку из Библии прочти,

О город многогрешный:

Коль ты не выпрямишь пути,

Пойдешь ты в ад кромешный!

Процитировала Василиса одно из запомнившихся ей стихотворений Бернса в переводе Маршака. Она как раз вчера закончила читать сборник его переводов и это стихотворение в числе прочих ей очень глянулось. Как оказалось — в тему.

— Да какой тут местный народ? — хмыкнул Ванька. — Тут почти никого и нет. Только заброшенные дома, да пара-трое стариков на много километров вокруг. Дорога старая-престарая. Правда, в сенокос тут ездят грузовики, но от этого еще хуже. Они только грязи больше создают.

Постепенно дорога выправлялась, становилась суше и шла вгору. У Василисы с непривычки начали болеть ноги. Димка тоже начал прихрамывать.

— Долго еще? — спросила Лиса у Вани, когда стало совсем невмоготу.

— Почти пришли, потерпи. Я же предупреждал — Затока далеко, — ответил он.

Вскоре деревья начали расступаться, и впереди показалось еще одно поле. Василиса сделала еще несколько шагов и ахнула — там, дальше, среди деревьев возвышался старый шпиль церкви. Было в этом что-то... волшебное, необыкновенное, загадочное и очень старое. Казалось, время здесь, на этом поле застыло, загустело. Лиса закрыла глаза, и ей показалось, что она даже слышит голоса тех людей, что когда-то ходили и ездили здесь, слышит колокольный звон, скрип повозок... Кто-то взял ее за руку. Она вздрогнула от неожиданности. Это был Димка.

— Ты слышишь? — спросил он.

Василиса кивнула.

Двойняшки одновременно повернулись к Ване.

— Что такое? — спросил он недоуменно.

— Ты что, не слышишь? Тут люди. Только мы их не видим, — испуганно сказала Лиса. — Но они вокруг нас.

Мальчик изумленно посмотрел на нее, потом на Димку.

— Хотите сказать, что вы их слышите? — спросил он.

— А ты нет, что ли? — фыркнул Димка.

— Я — это одно, а вы... Словом, странно, что вы слышите. Недаром вас Беляна приметила.

— Но что все это значит? — спросила Василиса.

— Солнцестояние скоро... — задумчиво сказал Ваня. — А тут место особое. То ли еще будет с двадцать первого по двадцать четвертое. В это время сюда местные и заходить-то боятся. Но они ничего не слышат, просто страшно им и все. А вы слышите. Я не знаю, что это значит, но это может быть важно. Мне надо с отцом... — он запнулся. — В смысле, с бабушкой поговорить. Что еще она скажет? Пойдем дальше, к церкви. Дело уже к вечеру, а нам нужно осмотреться, да и на ночлег устроится.

Ваня устремился к храму, ребята последовали за ним.

Пройдя буквально несколько шагов, Димка заметил, что в пыли что-то слабо блеснуло. Он наклонился и поднял маленький серебристый кружочек. Собственно, кружочком его можно было назвать с большой натяжкой, его форма была не совсем правильной. На одной стороне находки можно было разглядеть какого-то смешного человека, судя по всему, со щитом и мечом. Другая сторона сохранилась хуже, но все равно можно было разглядеть того же самого человечка, с той лишь разницей, что он, судя по всему, переложил меч на плечо, а вместо щита взял какую-то короткую палку.

— Смотрите, что я нашел! — крикнул Димка, бегом догоняя ушедших вперед Ваню и Василису.

— Это какая-то висюлька, наверное, от украшения, — предположила Лиса, рассмотрев его находку. — Отломилась, вот и выбросили.

— Можно посмотреть? — спросил Ваня. Димка пожал плечами и протянул ему "висюльку". Лиса заметила, что Ванька чем-то очень взволнован. У него даже руки тряслись, когда он брал у друга этот, с виду совершенно безобидный, кусочек металла.

— Это что-то непростое? — спросила Василиса, заметив, его волнение.

— Она вот так и лежала на дороге? — повернулся Ваня к Димке, словно не услышав заданного вопроса.

— Ну да, я шел, шел. Смотрю — блестит что-то. Подобрал. Вот и все.

Ваня, как завороженный, вертел кругляш в руках, словно что-то решая для себя.

— Это не "висюлька". Это полушка. Очень старая монетка, — сказал он, наконец. — Дим... — мальчишка вскинулся, словно хотел о чем-то спросить, но потом передумал и понурился. — Знаешь, эта монетка непростая. Сам понимаешь, не с чего ей здесь было взяться. Тут в те времена и деревень-то не было, разве хутор какой затерянный. А если учесть, какое сейчас число и время... Береги ее и никому не отдавай, и не продавай. Такие вещи должны быть у того, кого они выбрали.

— А что мне с ней делать? — удивился Димка. — С другой стороны, она красивая, я хочу ее Лисе подарить. Провертим в ней маленькую дырочку, и будет у нее подвеска. Чем плохо?

— Подвеска? Что ж, это мысль, — с видимым облегчением выдохнул Ваня. — Думаю, что это даже хорошая идея, Василиса — твоя родная сестра, так что большого ущерба быть не должно. Лис, тебе понравилась бы такое украшение?

— Конечно! Ее можно еще зубным порошком почистить, и будет красиво! — обрадовалась Василиса.

— Отлично! Вернемся, я сам все устрою — у меня есть шило нужного размера, — предложил Ваня.

— Вот и договорились, — обрадовался Димка. — Лисе достанется подвеска, и она будет ее хранить и никому не отдаст, правда?

— Еще чего. Я такими редкостями не разбрасываюсь, — фыркнула девочка. — А сколько этой монетке может быть лет?

Ваня не ответил ей ничего. Просто неопределенно повел плечами и рукой указал на храм, мол, хватит лясы точить, нужно идти. До здания оставалось метров пятьсот, не больше.

Тоска старого храма

Вступив под своды старинной колокольни, Василиса ощутила внутренний трепет, словно здесь действительно незримо присутствовали какие-то всемогущие, загадочные силы. Гулкое эхо шагов отдавалось от стен...

Вновь ударил колокол. Лиса подняла голову вверх, но ничего не увидела. Только старые облупившиеся стены, остатки перекрытий. Девочка вспомнила, что на колокольне не было видно никаких колоколов. Но откуда же тогда раздавался этот звон? Звон из прошлого. Звон колоколов из небытия. Звон памяти. Звон — призыв... к чему?

Колокольня. Дальше коридор. Еще дальше зал. Все пустое, запущенное, разграбленное. Храм, как старая собака, выгнанная на улицу, все так же никак не мог поверить, что он больше не нужен, что к нему больше никто не придет. Каждый пришелец — надежда. Вдруг — все-таки нужен. Вдруг — это была ошибка? По щеке Василисы стекла первая слезинка. Тоска, растворенная в воздухе, мгновенно заполняла собой все мысли, все чувства.

— Лиса, что случилось? — спросил Димка, обернувшись к сестре. Та в этот момент уже стояла, прижавшись к стене, и горько плакала.

— Лиса?! — позвал Ваня и осекся. Быстро подбежал к девочке и несильно, но ощутимо ударил ее несколько раз по щекам. — Это не твое, слышишь? Не твоя грусть!

Василиса вздрогнула и будто внезапно очнулась. Огляделась, вытерла слезы со щек.

— Ой... Я задумалась и...

Ваня покачал головой:

— Ужас какой! Правду Беляна говорила, сюрпризов с вами не оберешься. Ты раньше ничего необычного за собой не замечала? Никаких странных способностей?

Девочка задумалась, потом ответила:

— Нет, вроде.

— Ты знаешь, что сейчас с тобой случилось?

Лиса покачала головой.

— Шла, шла, и вдруг так стало тоскливо, хоть волком вой. Вот и все.

— И все... — передразнил ее Ваня. — Ты хоть понимаешь, что сейчас ухитрилась понять мысли храма? Почувствовать то, что он чувствует?

Василиса удивленно на него посмотрела, а Димка, стоявший за спиной у Вани, переглянулся с сестрой и покрутил пальцем у виска.

— А разве здания что-то чувствуют? Они же не живые, — нерешительно спросила Лиса.

— Не все, только те, где часто бывают люди, где они живут, где случаются важные для них события. Такие здания со временем становятся живыми. В них хранится память о том, что было, чувства многих людей, их мысли. А еще через какое-то время у них появляются и свои переживания. Вот тогда они и оживают окончательно. То же и со всеми остальными предметами. Вот, скажем, игрушка. Когда ее покупают, она мертвая. Она ничего не значит. Но проходит время. Ребенок постоянно с ней играет. Вырастает. Потом игрушка переходит к его детям. И они тоже с нею играют. В конце концов, игрушка становится живой. Разница только в том, что она, как и здание, как и все остальные якобы неодушевленные предметы, не может двигаться и говорить. Впрочем, говорить она как раз может. Только не со всеми. Только с такими как ты, Лиса.

— Ой, выходит, мой мишка и впрямь живой? — встрепенулась девочка.

— Какой мишка? — недоуменно посмотрел на нее Ваня.

— Мой. Он раньше папе принадлежал. А потом мне достался, — сказала Лиса.

— Ну да, она с ним повсюду таскается. Уже здоровая деваха, а все с медведем тряпичным бегает! — зловредно сообщил Димка.

— И нечего дразниться. Он просто не любит оставаться один, — фыркнула девочка, покраснев как маков цвет.

— А ты говоришь, ничего странного с тобой не случалось, — покачал головой Ваня и посерьезнел. — Знаешь, тут места все больше заброшенные. И все сплошь живые. Ты поосторожней будь, а то так затянет, не выберешься. Ты лучше песенку какую мурлыкай, стихи вспоминай. Главное, в свои мысли не уходи, а то и не заметишь, как они чужими сделаются.

— Ребят, а может, домой пойдем? — внезапно предложила Ласа, испуганно озираясь по сторонам.

— Еще чего, — возмутился Димка. — Зачем было так далеко идти? Чтоб сразу обратно повернуть? А как же сюрприз?

— Не бойся, все будет хорошо, — ободряюще улыбнулся девочке Ваня. — Мы сейчас наведем тут небольшой порядок, обживемся, и все страхи отступят. Давай руку, пойдем.

Они миновали один зал, прошли во второй. Он был куда меньше. В конце него зияли три темных дверных проема.

— Там раньше алтарь был, — пояснил Ваня. — Перед ним возвышался огромный иконостас... — мальчик помолчал немного, словно что-то вспоминая, потом угрюмо хмыкнул и добавил. — Его потом на дрова порубили.

Лиса и Димка замолчали, отчего-то почувствовав себя виноватыми в подобном кощунстве.

— Ладно, — пожал плечами Ваня. — Что было, того не вернуть. А на этой неделе праздник. У нас русалии, а здесь... пусть здесь тоже будет праздник.

Мальчишка покопался по карманам и достал три небольших яблока.

— Держите, — он передал по одному яблоку Лисе и Димке, потом жестом указал им следовать за собой и зашел в правый дверной проем. Ребята последовали за ним. За дверью оказалась еще одна комната. Узкая, длинная и темная, без единого оконца. Свет шел только через дыру в потолке. Вместо алтаря в центре комнаты возвышалась гора битого кирпича. Сверху что-то капало. Среди кирпичной кучи выделялось небольшое углубление, словно кто-то вынул оттуда несколько обломков, создав тем самым некое подобие чаши.

Ваня положил в эту чашу свое яблоко и негромко произнес:

— С праздником вас, забытые боги! С праздником вас всех!

Лиса поняла, что настал их с братом черед поздравлять неведомых забытых богов. Она подтолкнула Димку. Мальчик, повинуясь ее знакам, положил свое яблоко в чашу и смущенно сказал:

— Ну, с праздником вас, значит...

За ним свой дар поднесла и Лиса. Когда ее яблоко коснулось чаши, сверху донесся шелест крыльев, и в дыру на потолке вылетел белый голубь. Откуда он взялся в этой комнате и где все это время сидел, ребята так и не поняли. Лишь Ваня довольно улыбнулся:

— Наши дары приняли с благодарностью. Не ожидал. Ни разу такого не было. Видно, понравились вы местным обитателям. Пойдем что ли, теперь устраиваться на ночлег.

— Мы остановимся прямо здесь? — испуганно спросила Лиса.

— Не в этой комнате, конечно. Тут не очень удобно, но в соседнем зале вполне можно, — ответил ей Ваня.

— А, может, лучше в лесу заночевать? — предложил Димка. — Мне здесь тоже как-то... не по душе. Грустно, да и все время кажется, что кто-то на нас смотрит. Да и могилы вокруг — ужас.

— Как хотите, — пожал плечами Ваня. — Я тут знаю одну удобную стоянку. Думаю, вам понравится. Это чуть дальше, за кладбищем.

— А можно где-нибудь как можно дальше от кладбища? — робко спросила его Лиса.

— Да не бойся ты, — рассмеялся он в ответ. — Все покойники здесь мирные и тихие. Никто тебя не побеспокоит и не тронет. Тем более, на этой неделе и в моей компании.

— Тоже мне, охотник за приведениями, — недоверчиво фыркнул Димка.

— Не охотник, но, поверь мне, нас они не тронут, — отмахнулся от него Ваня. — Идем! А то скоро уже стемнеет. Нам к этому времени хворосту бы набрать, да дров на ночь. О, кстати, чуть не забыл...

Мальчишка зашел в маленькую комнатенку в одной из частей центрального помещения храма. Ребята свернули за ним. В комнатке оказалась огромная яма, а в ней — полузасыпанная землей мраморная плита со сколотыми краями.

— Что это? — шепотом спросила Лиса, робко выглядывая из-за ваниного плеча.

— Склеп, — ответил Ваня. — Тут раньше была могила. Можете посмотреть — здесь все написано, — он показал рукой на полузатертые буквы на плите.

Димка с опаской приблизился к ней и прочитал: "Здесъ лежит тъло генералъ-маiорши Анны Федоровны Голостiъновой, скончавшеися 1819 года декабря 21 дня жiтiя ея..."

— Дальше разобрать не могу... Кажется "...на 64 году..."

— А почему здесь яма? — спросила Лиса, уже зная ответ на свой вопрос.

— Генерал-майорша, дама, наверняка, не бедная, — ответил Ваня. — А люди здесь очень... — он замялся, словно не зная, как лучше сказать, а потом выдал на едином дыхании. — Им все равно. Они здесь пьянствуют беспробудно. А когда на выпивку не хватает, чего бы и не разорить могилу? Им уже сам черт не брат. Перстни, поди, искали, цепочки и другие драгоценности. Гробокопатели... Еще не понятно, как до сих пор до другой старой могилы не добрались. Там только иконку из памятника вынули, — он покачал головой. — Нет для них ничего святого. Хотя здесь у многих на шее крест висит. Вот только ни чести, ни совести у них от того не прибывает. А крест... украшение, не более. С древними богами все было честнее. Люди хотя бы своих предков почитали и не рушили их последние пристанища. А теперь вся Русь болтается — и не православная, и не языческая. Безверная. Бессовестная. Бесчестная, — Ваня рассержено ударил кулаком по стене.

Василиса и Димка растерянно молчали, слушая его монолог. Они никогда не задумывались о подобном. Впрочем, до сих пор они с таким и не сталкивались. В городе жизнь проще, правильней, в чем-то спокойней. А про религию они и вовсе никогда не задумывались — ни отец, ни мать у них верующими не были, а потому темы такие в семье никогда не обсуждались. Лишь один раз они все вместе ходили в православный храм — просто потому, что стало любопытно, как он выглядит изнутри. Детям там не понравилось — душно, запах неприятный, люди какие-то странные, кланяются, крестятся. Лиса зашла туда с непокрытой головой и на нее тут же злобно зашипели какие-то бабки. Одного этого хватило, чтобы отбить у нее интерес к посещению подобных мест. Но все это было в городе. А теперь... Такая желанная сказка повернулась к ним иной стороной. И вовсе не красоту и блеск они увидели. Оскверненная могила. Страшно. Кощунственно. Безобразно.

— Зачем мы сюда пришли? — Василиса дернула Ваню за полу курточки. Он, словно очнувшись, пробормотал:

— Да, верно, сейчас, — после чего отошел в противоположный от могилы угол комнаты и, вытащив из кладки несколько кирпичей, достал из тайника за ними котелок, пакетик картошки, две проросшие луковицы и пачку сахара. — Я всегда здесь храню котелок и немного еды — вдруг забреду, да поесть захочу. Главное, иногда все запасы менять на новые, иначе картошка и лук прорастут. Придется их выкидывать.

— Слушай, — сказала внезапно Василиса. — Ты вот сейчас говорил про гробокопателей, а сам здесь продукты держишь. Правильно ли это?

Ваня пристально на нее посмотрел, Лиса даже удивилась, до чего взрослыми стали в этот момент его глаза. Помолчав немного, мальчик светло улыбнулся.

— Ты хорошая, — сказал он. — Конечно, это было бы неправильно, если бы я это сделал, когда могила еще не была пустой. Но она пуста, а, кроме того, мне разрешили, и даже показали этот тайник.

— Кто разрешил? — спросил Димка.

— Секрет, но он имеет право разрешать такие вещи, — улыбнулся ему Ваня. — Пойдем, нам уже давно пора идти.

Они вышли из храма и, пройдя около двух-трех сотен метров, свернули в крохотную березовую рощицу. Деревья в ней стояли, образуя неправдоподобно правильный круг. Стройные, белые березки росли в два ряда, а между ними ютились низенькие рябинки. Пространство между деревьями было заполонено невысокими кустами серой ольхи. Казалось, будто через такие заросли продраться невозможно, но Ваня, почти не сбавляя хода, небрежно взмахнул рукой и деревья тут же расступились, образовав небольшую щель. Дети, стараясь не отставать от своего проводника, юркнули вслед за ним.

Василиса не удержала восторженного вздоха, когда оказалась под куполом сомкнутых крон. Там, внутри рощицы, находилась маленькая полянка, надежно укрытая деревьями от ветра и дождя. Странным образом изогнутые и переплетенные между собой вершины березок образовывали естественный зеленый полог, защищающий скрытую стоянку от дождя. С одного края раскинулся небольшой пруд, частично заросший камышом. Поваленное дерево образовывало маленькие мостки, позволяющие подобраться к самой воде. Центр полянки занимало благоустроенное костровище.

— Ну как, нравится? — гордо спросил Ваня друзей.

— Очень, — выдохнула Василиса.

— Здорово, — сказал Димка.

— У меня здесь даже одеяла запрятаны, — похвастался Ваня. Он пошарил рукой в кустах и извлек оттуда два теплых одеяла.

— Ты их тут оставляешь? — удивился Димка.

— Ага.

— А ты не боишься, что их украдут, или они намокнут и испачкаются?

— Ни капельки. Это особое место. Зайти сюда можно только с моего разрешения, и, конечно, непогоды здесь можно не опасаться, — сказал Ваня, раскладывая одеяла возле кострища. — А теперь пойдем, наберем дрова на ночь.

Мальчик направился к выходу из зачарованной рощицы, а друзья послушно последовали за ним.

Сказка про Ивана-царевича и Серого Волка

Невысокое пламя веселого костерка отгоняло наступающую мглу за пределы уютной полянки. Над огнем на перекладине висел котелок с водой.

Несмотря на жар, исходящий от костра, ночная прохлада напоминала о себе, поэтому, невзирая на протесты, мальчишки укутали Василису в одеяло, а сами уселись на второе.

Ваня разворошил палочкой костер, положил туда несколько картофелин и забросал их углями.

— Печеная картошка? — обрадовался Димка. — Нам папа рассказывал, что это очень вкусно.

— Сейчас попробуете, — снисходительно ответил Ваня и положил поверх углей несколько веток, чтоб вода быстрее закипала.

Опять воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом листьев на ветру. Лиса сидела и лихорадочно соображала, как бы так расспросить Ваню про ее знакомого волка, чтоб он при этом ни о чем не догадался. Наконец, она решилась.

— Ваня, а какие звери водятся в нашем лесу?

— Лоси, медведи, кабаны, рыси, лисы, волки, зайцы, белки, бобры, ондатры, еще енотовидных собак завезли... — перечислял мальчишка.

— Ой, как много, — удивился Димка.

— А ты видел живых волков? — тут же спросила Лиса, не желая уклоняться от нужной темы.

— Конечно, видел, — ответил ей Ваня с таким видом, будто у него спросили, умеет ли он читать.

— Слушай, а вот скажи, это нормально, когда у волка белое пятнышко на шее?

— А ты что, видела такого волка? — заинтересовался мальчик.

— В лесу, когда за грибами ходили, — не моргнув глазом, соврала Василиса. — Я шла, шла и на полянке увидела большую собаку. Потом пригляделась и поняла, что это был волк. Он меня увидел и убежал.

— И при этом ты разглядела пятнышко у него на шее? — удивился Ваня.

— И ничего мне не рассказала? — рассержено добавил Димка.

— А что рассказывать-то? — пожала плечами Лиса. — Он так быстро удрал, что я до сих пор понять не могу: то ли привиделось все, то ли наяву было.

— Но пятнышко ты все же разглядела... — вредный Ваня никак не желал замять тему. Василиса досадливо поморщилась.

— Так уж получилось, — неопределенно сказала она.

— Понятно, — задумчиво произнес Ваня. — Нет, обычно такого не бывает. Но иногда, у волков с собаками появляются щенки, те могут быть и с пятнышками. Наверное, ты видела одного из таких.

— И ты не знаешь никаких легенд про волков с белыми пятнышками? — с надеждой в голосе спросила Лиса.

— Нет, — ответил мальчик. Потом, чуть помедлив, сказал. — Впрочем, знаю я одну сказку. Если хочешь, расскажу. Но только, учти, это всего лишь сказка.

— Давай, рассказывай! — тут же подхватился Димка, которого просто хлебом не корми — дай послушать какую-нибудь историю, сказку или рассказ.

— Сейчас только чай заварю, — ответил Ваня и потянулся за ворохом молодых земляничных листьев, которые они попутно нарвали, когда ходили за дровами.

— А где же заварка? — спросил Димка.

— Вот это и есть — заварка и чай, — прозвучал ответ, и сорванные листья полетели в котелок.

— Интересно, никогда не слышала, что чай можно делать из земляники, — сказала Лиса, зябко кутаясь в одеяло.

— Можно. Он очень полезен, — ответил Ваня, задумчиво помешивая палочкой земляничный отвар.

— Ну что, ты расскажешь нам сказку? — заерзал Димка.

— Угу, — Ваня снял котелок с огня, поставил рядом с костром, закрыл его крышкой и пояснил. — Чай еще некоторое время будет настаиваться... Сказку, значит, рассказать? Ну что ж, слушайте...

Василиса с Димкой внимательно уставились на Ваню. Мальчик сел на одеяло, сложив ноги по-турецки, и начал свое повествование:

— Давным-давно, хотя, может и не так уж давно, если разобраться, жил был царь Василий, и было у него три сына, младшего звали Иваном. Однажды, когда Иван был еще маленьким, заблудился он в лесу. Сел на пенек и плачет. Откуда ни возьмись, появился серый волк...

— У которого на шее было белое пятно! — ввернула Василиса.

— Верно, — кивнул ей Ваня. — И было у него на шее белое пятнышко. Испугался царевич, взмолился, мол, не губи ты меня, серый волк. А волк тот непростым был. Ударился он о землю и превратился в добра молодца. И начал тот молодец расспрашивать царевича о его семье, о деде с бабкой, об отце и братьях, а после взял за руку, да вывел к людям. Царевич хотел его отблагодарить за доброту, да Волк от денег и драгоценностей отказался. И тогда Иван назвал его братом своим названным. И молвил Волк царевичу на прощание:

— Если помощь моя понадобится, зайди в лес, да скажи слова заветные: "Лес древний, лес дремучий, зверь лесной — и малый, и великий — все-то вы ведаете, всех-то вы видите, так покличьте же мне побратима моего — Ивана, лесного царевича". И приду я к тебе, помогу, коль беда какая случиться.

Шли дни, бежали месяцы, да года. Стал Иван-царевич взрослым. Про побратима он не забывал, хаживал к нему в лес, крепла их дружба. Да только странно было — царевич становился старше, а побратим его все в одной поре и ходил.

Однажды занедужил царь Василий, занемог. Призвал он к себе своих сыновей, да молвил:

— Тяжко мне, чада мои возлюбленные. Снедает меня хворь проклятая. Но, сказано мне было, есть средство от нее в соседнем княжестве...

Ваня запнулся, задумался, потом продолжил: "Так вот сказал он:

— ...в соседнем царстве у царя Берендея есть цветок дивный. Раз в полсотни лет дает он волшебные плоды. Из плодов тех придворный лекарь делает настой целебный. И надобно мне тот настой добыть. Да будет тот из вас, кто сделает это, наследником всего царства.

И поехали царевичи к Берендею. Выслушал их царь, да молвил:

— Дорого стоит мое зелье чудодейственное, но, так и быть, соглашусь я его дать с условием, что приведете вы мне взамен коня златогривого из конюшни царя Ярослава.

Закручинились царевичи, отправились к царю Ярославу. Тот выслушал их, да говорит:

— Отдам я вам коня златогривого, но лишь с условием — добудьте для меня царевну Василису Прекрасную, дочь могучего царя Велизара.

Пригорюнились царевичи, потому что знали — еще никто из тех, кто сватал дочь царя Елизара, не вернулся живым.

И сказал старший царевич:

— Отец стар уже. Помрет, все одно царем я стану. А к Велизару пойду — голову буйну сложу.

И уехал старший царевич домой.

Подумал средний брат, да говорит:

— Сватает батюшка за меня Варвару-царевну — единственную дочь царя Демьяна. Женюсь на ней — сам стану царем. А к Велизару пойду — головушку сложу.

И уехал средний брат домой.

А Ивану-царевичу деваться некуда. Закручинился он было, но тут вспомнил про побратима своего. Зашел в лес густой, да произнес слова заветные: "Лес древний, лес дремучий, зверь лесной — и малый, и великий, все-то вы ведаете, всех-то вы видите, так покличьте же мне побратима моего Ивана, лесного царевича".

И вскоре появился перед ним его побратим. Рассказал Иван-царевич другу про беду свою. Покачал тот головой, да говорит:

— То не служба, а службишка. Добуду я тебе Василису Прекрасную, не кручинься. Жди меня здесь семь дней и семь ночей, — с этими словами ударился он оземь, да превратился в серого волка.

Дворец царя Велизара был прекрасен, но краше всех был сад возле него, где росли цветы дивные из заморских стран. Со всех краев нанимал царь умельцев, чтоб следили они за его растениями...

Добежал серый волк до царевых врат, ударился оземь и обернулся добрым молодцем. Постучал к царю, да садовником искусным назвался. Тут повелел ему Велизар показать свое искусство. И взял сын лесного царя малую ягодку-смородинку со стола, да кинул ее наземь. Послушалась ягодка приказа лесного царевича, тотчас же семя в ней пробудилось, да в рост пошло. Прямо посередь палат вырос смородиновый куст. Подивился Велизар умению нового своего садовника.

Стал Иван — лесной царевич за садом ухаживать. Долго ли, коротко ли, да пошла Василиса Прекрасная в тот сад на прогулку. А с нею мамки, няньки, да девки сенные. Увидел лесной царевич дочь Велизара, да так камнем и замер — уж больно она хороша оказалась. Закручинился он, пригорюнился. Как такую красоту, да за коня отдавать? Но делать нечего — нужно спасать побратима.

Ждал лесной царевич семь дней и семь ночей. Каждый день выходила Василиса Прекрасная в сад гулять, каждый день мамки, няньки, да сенные девки глаз с нее не спускали, ни на миг одну не оставляли. Но на восьмой день было солнечно, вот они и сомлели, зазевались. Тут ударился Иван — лесной царевич оземь, в серого волка перекинулся, подхватил девицу, да был таков. Принес Василису побратиму. Тот сперва обрадовался, да после, когда она очи свои ясные открыла, печалью радость его обернулась. Ехали они к царю Ярославу в молчании. А когда подъехали, не выдержал Иван-царевич, взмолился:

— Друг мой, сын царя лесного, нет мочи мне отдать Василисушку царю Ярославу. Помоги, не оставь меня в кручине!

Покачал головой лесной царевич, призадумался, да молвил:

— Ждите меня с Василисой в лесной избушке. Попробую беде твоей помочь.

Ударился он оземь, да в волка серого обратился.

О ту пору царь Ярослав порешил на охоту поехать. Велел запрячь коня златогривого, да подать ему лук тугой, да стрелы каленые. Поехал царь на охоту. Едет он по лесу, зверя лесного высматривает, да того не ведает, что зверь лесной сам за ним охотится. Выждал Серый волк, когда царь зазевается, бросился на него, да сшиб с коня, тот и свалился без памяти. Тогда сын царя лесного подхватил коня златогривого за поводья, да увел его к побратиму. Обрадовался Иван-царевич.

И поехали они к царю Берендею за зельем целебным. Но грустен стал Иван-царевич, уж больно конь ему по нраву пришелся. И взмолился он побратиму:

— Друг мой, сын царя лесного, нет мочи мне отдать коня златогривого царю Берендею. Помоги, не оставь меня в кручине!

Покачал головой лесной царевич, да молвил:

— Ждите меня с Василисой на лесной поляне. Попробую беде твоей помочь. Ударился он оземь, да в волка серого обратился и в лес убежал. Там поймал он мышь, да повелел ей зелье волшебное достать. Не посмела ослушаться лесная мышь, побежала в царские палаты, прогрызла крепкий сундук, да вытащила из него склянку заветную. Укатила мышь склянку во двор, а там и волк тут как тут. Подхватил добычу в зубы и деру.

Пуще прежнего обрадовался Иван-царевич. Да того не ведал он, что полюбился Василисе Прекрасной не он, а его побратим. И оттого грустна и печальна была прекрасная дева.

Долго ли, коротко ли, доехали они до земель царя Василия. Перед расставанием улучила Василиса Прекрасная мгновение, когда они с лесным царевичем наедине остались, да молвила ему:

— Полюбился ты мне, добрый молодец, не желаю я быть женою Ивана-царевича. Возьми меня с собой, назови своею, коль по нраву я тебе.

И ответил ей лесной царевич:

— Полюбилась и ты мне, дева красная, но никогда нам вместе не бывать — лежит на мне заклятье отцовское. Нельзя мне связывать свою судьбу с девами рода человеческого, не то лишусь я покоя, лесом мне даренного, начнут меня годы тяготить долгие, да тоска о прошедшем терзать будет сердце.

Горько заплакала Василиса Прекрасная, да делать нечего. А тут и время пришло прощаться. Расстались побратимы.

И женился Иван-царевич на Василисе Прекрасной. И стал ему служить конь златогривый. И царь Василий назвал его своим наследником. А Иван — сын лесного царя с той поры пропал и больше его никто не видел.

— Как же это? — возмутилась Лиса. — Выходит, Василиса вышла замуж за нелюбимого? Что же это за сказка-то такая? Сколько ни читала разных сказок, а такая в первый раз встретилась!

— Ты просила рассказать про волка с белым пятнышком, вот я тебе и рассказал, — что ж я могу поделать, если сказка такая печальная? — пожал плечами Ваня.

— Но так же не бывает! — поддакнул сестре Димка. — А где "И жили они долго и счастливо"?

— В этой сказке бывает, — нахмурился Ваня. — Люди говорят, умерла Василиса вскоре, а Иван-царевич с горя иноком сделался, от мира ушел. Вот тебе и "долго и счастливо"...

— Вот дела! — удивилась Лиса. — Это какая-то неправильная сказка. И что за зарок такой дурацкий — лишится он покоя, годы будут тяготить, тоска и все такое? А когда от Василисы Прекрасной отказался, он, значит, покоя не лишился, и тоска его не донимала, так что ли? А когда она умерла по его вине, он даже и не печалился, вроде как так и надо?

— Так то сказка же, откуда мы знаем, какой на лесном царевиче на самом деле зарок лежал? — ответил ей Ваня. — Может, там вовсе и не в этом дело было. Или, быть может, этот лесной царевич просто был трусом и боялся сделать наперекор отцовской воле...

— Выходит, он где-то и сейчас бродит? — задумчиво произнесла Василиса.

— Отчего бы и нет? — сказал Ваня. — Он же сын лесного царя. От старости ему помирать не по чину, вроде.

— Я вот тут вспомнила одно стихотворение, — проговорила Лиса. — Оно как раз про лесного царя. О том, как тот похитил мальчика... Одно из моих любимых. Его Жуковский написал, мы в школе его проходили. Уж не о том ли царевиче лесном в нем речь идет?

— И что за стихотворение? — поинтересовался Ваня.

— А вы что, не учили его? — удивился Димка. — Нас с Василиской в пятом классе его наизусть учить заставляли. Она выучила, а я урок прогулял!

— Нет, — покачал головой Ваня, на лице его промелькнула лукавая улыбка и он тут же опустил голову, чтоб друзья не заметили. — У нас же сельская школа. До шестого класса даже не по всем предметам были учителя.

Лиса и Димка удивленно на него посмотрели. Им сложно было поверить, что такое вообще бывает.

— Хорошо, я расскажу тебе это стихотворение. Я его до сих пор помню, — сказала Василиса, наконец, и начала с выражением декламировать:

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?

Ездок запоздалый, с ним сын молодой.

К отцу, весь издрогнув, малютка приник;

Обняв, его держит и греет старик.

"Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?"

"Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:

Он в темной короне, с густой бородой".

"О нет, то белеет туман над водой".

Димка поежился и опасливо покосился на еле заметную туманную дымку, поднимающуюся над прудом.

"Дитя, оглянися, младенец, ко мне;

Веселого много в моей стороне;

Цветы бирюзовы, жемчужны струи;

Из золота слиты чертоги мои".

"Родимый, лесной царь со мной говорит:

Он золото, перлы и радость сулит".

"О нет, мой младенец, ослышался ты:

То ветер, проснувшись, колыхнул листы".

Когда Василиса произнесла последнюю строчку, на рощицу налетел порыв ветра и березки громко зашелестели листьями. Ваня улыбнулся и прикрыл глаза. Димка опять опасливо оглянулся. Лиса замолчала. Ей стало не по себе.

— Продолжай, пожалуйста, — попросил ее Ваня.

Девочка, помолчав немного, нерешительно продолжила:

"Ко мне, мой младенец; в дуброве моей

Узнаешь прекрасных моих дочерей:

При месяце будут играть и летать,

Играя, летая, тебя усыплять".

"Родимый, лесной царь созвал дочерей:

Мне, вижу, кивают из темных ветвей".

"О нет, все спокойно в ночной глубине:

То ветлы седые стоят в стороне".

Димке почудилось, что он расслышал там, за деревьями, легкий шорох, словно кто-то осторожно шел по траве. Он дотронулся рукой до плеча друга и взглядом указал ему в сторону, откуда раздавались шаги. Ваня усмехнулся и махнул ладонью, мол, все нормально, ничего не происходит. Лиса зябко поежилась, еще больше закуталась в одеяло и придвинулась к мальчишкам. Ей стало страшно.

— Красивое стихотворение, — сказал Ваня. — А что дальше? Или это все?

— Не все... Вань, тут рядом кто-то ходит, — ответила ему Лиса.

— Это полевые мыши или зайцы, — отмахнулся от нее мальчик. — Ты дальше, дальше продолжай! — сказал он с непонятным нетерпением в голосе, словно ему было жизненно важно узнать, что там дальше было.

"Дитя, я пленился твоей красотой:

Неволей иль волей, а будешь ты мой".

"Родимый, лесной царь нас хочет догнать;

Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать".

Ездок оробелый не скачет, летит;

Младенец тоскует, младенец кричит;

Ездок подгоняет, ездок доскакал...

В руках его мертвый младенец лежал.

[*На самом деле Василиса немного напутала: стихотворение принадлежит перу Гете, а Жуковский его только перевел]

На полянке воцарилась полная тишина. Ваня сидел с закрытыми глазами и словно до сих пор слушал стихотворение. А шаги, между тем, никуда не удалялись, более того, теперь, судя по звукам, вокруг рощицы ходило уже несколько существ, и это были вовсе не зайцы и не мыши.

— Ваня, мне страшно, там кто-то есть, — не выдержала Лиса и дернула мальчика за рукав куртки, тот открыл глаза:

— Картошка готова, можно приступать к трапезе, — сказал Ваня, словно не замечая слова Василисы. — Чай тоже готов. К сожалению, у нас только один стакан, так что будем пить его по очереди.

— Какая трапеза? — почти выкрикнул Димка. — Ты что, глухой? Тут кто-то ходит!

— Да не кричи ты, — ответил ему Ваня раздраженно. — Ну и что, что ходят. Здесь нам ничего не грозит, — он выкатил из костра несколько почерневших картофелин. — Кушайте на здоровье! — мальчишка подхватил одну из картошек и, даже не очищая ее от углей, откусил от нее кусочек. *Текст отсюда убираю* Переселилась на "Продаман". Все там )