"Я не принц, я только учусь"

— Оставьте отца в покое! Он уже достаточно страдал. И сейчас, когда он наконец-таки нашел свое счастье, я не позволю вам все испортить. Я буду работать и выплачу вам оставшийся долг. И точка!

Я с вызовом смотрю на мужчину готовый в любой момент вступить с ним в спор. И если понадобится, отстаивать свое решение кулаками.

Мужчина довольно улыбается.

— О, безусловно, ты все выплатишь. Правда, способ оплаты может быть разный. И не надо смотреть на меня таким взглядом! Это не мое решение, а твоего отца.

Я хмурюсь, не понимая, о чем он говорит и, причем здесь мой отец.

— Хватит говорить загадками! Что это еще за решение? И причем здесь мой отец?

Мужчина протягивает мне папку.

— Вот прочти, и ты все поймешь.

Я беру у него папку и, присев на ближайшую подушку, открываю ее.

На глаза мне попадается какой-то документ, написанный крупным ветьеватым почерком.

"Почерк отца!" — понимаю я, с замиранием сердца начинаю читать.

"Я, Виктор Терихов, будучи в здравом уме и памяти, вверяю своего сына Александра Терихова, далее именуемого как собственность, Григорию Зурову. С этого времени и до момента погашения долга он переходит в его полное распоряжение... Взамен я получаю ...[далее написана довольно большая сумма]".

Папка выскальзывает из моих рук и с глухим стуком падает на ковер.

— Тебя продали, дорогой мой! Отец, которого ты так обожаешь и защищаешь, тебя продал, как какую-то вещь. А сам приспокойненько укатил на Гавайи.

"Продал как вещь?! Отец?!"

На мгновение у меня перед глазами все потемнело, и я пошатнулся. Не упал лишь благодаря тому, что сидел.

— Нет, этого не может быть, — одними губами шепчу я.

Потом до меня кое-что доходит, и я резко вскакиваю с подушки.

— Ты врешь! — выкрикиваю я. — Этот документ поделка, а все твои слова гнусная ложь! Отец не мог этого написать, потому что он совершенно ничего не видит! Он слеп!

— Но это же его почерк? Я видел, ты узнал его.

На мгновение я запинаюсь, но тут же отгоняю все сомнения.

— Я ошибся. Это не его почерк. — Я тебе не верю. Зачем эта дурацкая ложь?!

— О, я предвидел, что ты можешь мне не поверить. Поэтому приготовил другое, более весомо доказательство.

— Ну что же, смотри, мой котик. Смотри на истинный облик того, кого ты считал своим отцом!

С этими словами, мужчина берт пульт и включает телевизор.

Я смотрю на экран.

Дальнейшее было как в тумане. На видео заснят отец. Он двигался и говорил, как зрячий человек. А когда он, вдруг, снимает свои темные очки, мое сердце, кажется, пропускает несколько ударов. Я понимаю, что он действительно видит! Но радость, возникшая было в моей душе, быстро угасает по мере того, как развеваются действия на кассете.

"Отец, которого я боготворил и любил. О котором заботился. Для которого готовил, стирал, убирал и работал, не жалея себя. Этот отец был лишь иллюзией! Сейчас передо мной был совершенно другой человек, непохожий на того, что я так любил".

Я бессильно оседаю на пол, но не могу оторвать взгляда от экрана. И вот я вижу, как этот незнакомец, которого я так долго звал отцом, без тени сомнения продает меня, как какую-то вещь. Всячески расписывая мои достоинства.

Запись кончилась, а я все смотрю на пустой экран. В душе у меня только боль, холод и одиночество.

Мужчина подходит ко мне и, присев рядом, касается-таки моей щеки. Я не двигаюсь, даже не замечаю его прикосновения. Мне сейчас не до него.

— А ты красив, — говорит он ласковым голосом. — Ты это знаешь? Впервые я увидел тебя в больнице. Тогда, я попал туда с досадным аппендицитом. Как же там было скучно! Люди, обстановка, еда, — везде одна серость! Я думал, что либо помру там со скуки, либо прибью кого-нибудь! Но вот однажды я увидел тебя! Твои голубые, как небо глаза, золотые как солнце волосы, плавные как у пантеры движенья, чуть смуглая кожа — все это просто пленило меня. И ты завладел моим сердцем. Ты был как не ограненный алмаз, сияющий среди всех этих подделок. Ты заботился обо мне, и в твоих ясных глазах была такая искренность и чистота, что я просто сгорал от любви к тебе. Но вот, когда я уже собрался сказать тебе в своих чувствах, ты пропал. Я стал спрашивать, где ты, и мне сказали, что ты уволился. О, как же я хотел их всех там прибить, за то, что отпустили тебя. Их спасло только то, что они дали мне твой адрес. Но как же сильно было мое разочарование, когда я, прейдя по этому адресу, узнал, что ты переехал не оставив нового адреса. Я искал тебя очень долго, а когда нашел, просто наблюдал за тобой, не решаясь подойти. Но вот я узнал, что тот человек, с которым ты живешь, твой отец, коварно обманывает тебя. Он претворяется инвалидом, чтобы ты чувствовал себя виноватым и работал для него. Все, что ты откладывал на лекарства он просождал в азартных играх! Решив поговорить с ним, я наведался к нему. А он с наглой ухмылкой заявил, что ты его сын, и он вправе использовать тебя так, как пожелает. Ты не представляешь, как же я тогда хотел его прибить! И лишь уверенность в том, что если я так поступлю, то ты меня никогда не простишь, остановила меня. Я ушел, но не успокоился. Ведь ты находился в руках этого тирана! И чтобы избавить тебя от него я кое-что придумал. Зная его слабость к азартным играм, я подослал к нему своего человека. Тот, представившись пациентом, которому ты очень помог, сказал, что хочет тебя отблагодарить, вручив деньги. И твой так называемый отец, принял их, уверяя, что обязательно передаст тебе. Получил ли ты от него хоть рубль? Нет! Он сразу же направился с ними в казино, которое, конечно же, принадлежит мне. Ну, а дальше все было просто. Сначала мы дали ему выиграть. Он расслабился и поставил все деньги. И проиграл. Мой человек предложил ему взять заем. В пылу азарта он согласился. И это его погубило. Когда же он намертво увяз в долгах, я вновь пришел к нему. Он ползал на коленях, умоляя меня сжалиться. Но я был непоколебим. Тогда твой отец сказал, что отдаст все, что у него есть, ради того, чтобы его сняли с крючка. Я тогда в шутку заметил: — Может вы еще и своего сына готовы мне отдать? И этот твой так называемый отец, не моргнув глазом, согласился. Согласился продать тебя неизвестно кому в уплату своего долга! Заключив договор, он без всякого сожаления отдал тебя мне, а сам уехал на Гавайи со своей милой женушкой. Которая, кстати, моя очень давняя подруга. И думаю, ему там с ней очень даже хорошо живется и его совсем не мучает совесть.

Я как будто наблюдал за собой со стороны. Мне ни во что не верилось, и ничего не хотелось. Я видел, как этот мужчина подходит ко мне, как касается моей щеки и начинает что-то говорить. Сначала я не вникал в его слова. Но постепенно их смысл начал до меня доходить. И я понял, что этот человек является виновником всего произошедшего.

"Это он во всем виноват! Это он все подстроил!" — эти мыли и всплеск адреналина, вмиг вывели меня из ступора.

Я пришел в себя и понял, что этот извращенец ко мне уже реально пристает.

— Ну что, теперь ты понял, кто твой настоящий друг? Тебе будет хорошо здесь. Я уверен, тебе понравится работать в цирке. Ты станешь жемчужиной на моей сцене и в моей постели! — сказал он, наклонившись ко мне.

И вот тогда меня накрыла паника, и она была настолько сильной, что перекрыла даже мой гнев. Я вскакиваю с пола и начинаю пятиться.

— Не надо быть таким скромным, — говорит он, надвигаясь все ближе. В его глазах горит хищный огонек.

— Не прикасайся ко мне! Не подходи! — в панике выкрикиваю я, продолжая пятиться. И упираюсь в письменный стол. Под рукой ощущается холодная гладь металла.

— Ну же, будь паинькой и иди ко мне. Поверь, тебе понравится! — говорит он, прижимая меня к столу.

— Нет!!! — кричу я.

Зажмурившись и мало что соображая, как говориться — в состоянии аффекта, я зажимаю в руке металлический предмет и, метнувшись вперед со всего размаху вонзаю его в своего обидчика. В этот удар я вкладываю все. Всю свою обиду, злость, негодование и боль. И только нанеся удар, я осознаю, что натворил и ужасаюсь.

Но тут слышится сдавленный "ох" и целую лавину проклятий и ругани.

"Слава Богу! Значит, я его не убил", — с облегчением думаю я. А потом сильный удар по лицу, от которого я отлетаю к столу. Ударяюсь о что-то головой и ощущаю сильную боль в виске, а в глазах темнеет.

Как сквозь вату, я услышал злые сова:

— Ах ты, маленький гаденыш! Как ты посмел ранить меня! Меня, человека, который тебя спас и любил. Я разочарован в тебе, и ты будешь наказан!

Я пытаюсь встать, но какие-то люди придавливают меня к полу. И разрывают безрукавку на моей спине.

Мгновение ничего не происходило, а потом я слышу свист кнута и ощущаю резкую боль.

— Непослушных деток надо наказывать, — говорит кто-то. А потом следует еще один удар.

Я сдавленно вскрикиваю, из глаз моих брызгают слезы. А потом все сливается в одну нескончаемую боль.

Удары кнута хлещут по моей спине, один за другим. Я уже не могу кричать, и просто вздрагиваю при каждом его прикосновение. А потом вся боль как-то разом стихает, и я проваливаюсь в спасительное забытье.

Когда я очнулся, спина горела огнем. Но мне было все равно. В душе моей не осталось никаких чувств и желаний. Невидящим взором я смотрю в одну точку, а по щекам моим текут слезы.

"Странно, почему я плачу? Мне же совсем не грустно", — отрешенно думаю я.

Тут я чувствую, как чья-то рука заботливо гладит меня по голове.

— Тише, тише, не плачь! Уже все кончилось. Теперь ты в безопасности, и тебя больше никто не тронет, — говорит ласковый женский голос.

Я хочу отстраниться, но боль огненной волной прокатывается по спине. И я вскрикиваю.

— Не шевелись! Раны на спине еще не зажили и тебе пока нельзя двигаться, — говорит все тот же голос. А перед моими глазами возникает приветливое женское лицо.

— Привет, я Сирил! — с улыбкой говорит она мне.

Я молчу, поэтому она продолжает:

— Я слышала, что тебя зовут Алекс, и что когда поправишься ты будешь работать в нашем цирке. Кстати, я актриса, а мой муж, Руф, — каскадер. Нам очень нужен помощник, поэтому мы с Руфом согласились приютить тебя и позаботится о тебе и твоих ранах. Сейчас ты в нашем доме, на территории цирка. Когда поправишься, моя дочка Света покажет тебе наш цирк, а муж и я обучим всему, что умеем. Ты станешь отличным артистом. Поэтому поскорей выздоравливай, впереди тебя ждет новая жизнь, полная приключений, — сказала она и вышла из комнаты.

Дни шли за днями. Постепенно мои раны зажили. Однако поправилось лишь мое тело, но не душа. Я вроде как жил, но при этом не испытывал никакого интереса к жизни. Да, я делал все, о чем меня просили Сирил, Руф и другие, но при этом как бы смотрел на все со стороны. Мне было все равно. Я ничем не интересовался и мало с кем разговаривал. Местные артисты даже прозвали меня "принцем в железной маске". Поскольку мои глаза и мое лицо не отражали никаких эмоций. Мне казалось, что я навсегда разучился что-либо чувствовать. Но так было до тех пор, пока я не встретил Свету. Это пятилетняя дочь Сирил и Руфа. Света или Светик, как я ее называл, это маленькое неугомонное чудо, заново научившее меня улыбаться и чувствовать жизнь. Впервые я увидел ее перепачканную улыбающуюся мордашку, заглядывающую в окно той комнаты, где меня поселили. Я не обратил на нее никакого внимания, просто случайно задел взглядом. Но стоило лишь только этому случиться, как тут же мордочка исчезла, а из-под окна раздался визг и заливистый смех. Этот смех, такой чистый и искренний, впервые всколыхнул во мне какие-то чувства. Во второй раз, я заметил эту же мордашку на потолке. Да, да именно на потолке. Ее хозяйка умудрилась залезть на чердак. И теперь с радостной и хитрой ухмылкой смотрела на меня через чердачный люк, расположенный прямо над моей кроватью. И сейчас этот маленький чертенок показывал мне язык, торча из этого люка.

Я покачал головой и хотел отвернуться, но эта непоседа, вдруг выкрикнула:

— Лови, братик! И с разбегу сиганула вниз. Я среагировал мгновенно. Перевернувшись, я быстро вскочил на постели и подставил раскрытые руки. В которое спустя мгновенье, весело хохоча, плюхнулась девчонка.

— Классно! Я так и знала, что ты меня поймаешь! — выкрикнуло это чудо и намерилось повторить свой аттракцион.

Я молча схватил ее в охапку и отнес к матери. И со словами: "Вот, примите. Нашел на чердаке", отдал девочку удивленной Сирил. Еще бы ей не удивиться, ведь это был первый раз, когда я самостоятельно встал и, более того, заговорил с кем-то.

Я надеялся, что от меня отстанут. Но вопреки моим надеждам эта девчонка просто прилипла ко мне. В этот же вечер, она притащилась ко мне с большим медведем и книгой, заявив, что хочет услышать сказку. Я попытался молча ее игнорировать, но не тут-то было. Подобный способ действовал со взрослыми, но никак не с детьми. После неудавшихся уговоров она просто взяла и залезла ко мне на кровать с заявлением, что будет сама читать мне книжку, если я не умею. После чего громко картавя и проглатывая некоторые буквы, начала рассказывать мне некую смесь курочки рябы, колобка и золотой рыбки. К середине сказки я умудрился заснуть.

Утро началось еще лучше. Видимо, подрабатывая местным петухом, Светик ни свет ни заря ворвалась ко мне в комнату с воплем: Вставай, братик! И начала прыгать на моей кровати, пока я не сгреб ее в охапку. И все еще клюя носом и зевая, отнес к родителям. Зря я это сделал, поскольку такой будильник у меня теперь был каждое утро. А каждый вечер была сказка на ночь. После того, как в третий раз, я опять чуть не уснул под ее рассказы, я все-таки не выдержал и начал читать ей сказки сам.

Эта девчонка никогда не отставала от меня. Руф и Сирил только молча улыбались, наблюдая за моими мучениями с эти неугомонным ребенком. А я не жаловался, мне это даже нравилось. Своей жизнерадостностью, детской непосредственностью и энергией она медленно, но верно вытягивала меня из болота депрессии, в котором я оказался. Незаметно для самого себя, я вновь начал улыбаться и радоваться жизни. Мне стали интересны окружающие меня люди и то, чем они занимаются. Я стал с любопытством наблюдать за актерами и повседневной жизнью цирка. Сначала меня обходили стороной, помня о той "железной маске". Но все изменилось, после того как я оказал помощь одному дрессировщику, которого покусала разъяренная тигрица. Я тогда был неподалеку и услышал крики. Подойдя ближе, я увидел встревоженных людей и лежащего на земле человека с окровавленной ногой. Все были в растерянности и панике. А двое местных силачей хотели перетащить беднягу. Опередив этих горе помощников, я подскочил к раненному и быстро осмотрел ногу.

Актеры оторопело наблюдали за моими действиями.

Я подозвал крутящуюся неподалеку Свету, поскольку все взрослые впали в полный ступор, и от них сейчас было мало толку. И попросил ее позвать Сирил и Руфа. От тех уже было больше проку. С их помощью я продезинфицировал и зашил рану. В общем, поработал доктором.