Железный герцог. Часть1

Нет у Лиоты брата, который после смерти отца примет титул Вождя Вождей. Но и не для девичьих плеч это бремя. Поэтому супругом Лиоты станет лишь тот, кого признают все кланы. Каждый витязь земли Мор готов преклонить колени перед дочерью Дракона, но все ли покорятся ее мужу? Выберет принцесса Волка — взбунтуются Барсы. Выберет Медведя — упрямые Вепри зальют кровью весь южный удел, до самых Бархатных гор. Так что не смотрит Лиота на прекрасных витязей, не мечтает о любви.

Эдгар-Дракон объявил, что мужем Лиоты станет лишь тот, кто сможет взять в руки Сферу Огня. Никто, кроме тех, в ком течет кровь Драконов, не способен коснуться пурпурного камня. Вожди кланов согласились: пусть судьбу земли Мор решат боги. Но пока ни один из достойных воинов не смог совладать с огнем. Теперь каждый из тех, кто хочет посвататься к Лиоте, проходил испытание".

"Казалось бы, задача для любого воина — проще некуда, — подумал некромант. — Возьми тисовый лук, надень на левую руку перчатку, на правую — кольцо лучника, да пусти стрелу в цель ..."

Если бы не Сфера Огня — крупный рубин, вделанный в кольцо. Эт-Баради немало читал о таких символах власти — камнях или золотых украшениях, переходивших в древних родах от отца к сыну. Любой, в ком нет нужной крови, не сможет даже коснуться драгоценности. Точнее, смочь-то сможет, но потом ему придется долго лечить ожоги. А уж целиться, если правую руку палит раскаленный уголь, вряд ли кто сможет. Наверное, старый Дракон надеялся, что найдется герой, способный вытерпеть боль и выстрелить...

Эт-Баради погрузился в чтение, забыв о времени и о том, что его могут искать. Удивительно: уже не первый год он знал старую травницу, а о том, что у нее недюжинный дар сказителя, и не подозревал. Маг словно воочию видел, как с каждым днем, с каждым поражением очередного жениха грустнела принцесса, как таяли надежды старого герцога. Может быть, Лиота и любила кого-нибудь из отцовских воинов? Но для Драконов долг — прежде всего, и наследница ни словом не обмолвилась о своей любви. Казалось, девушка смирилась со своей судьбой. Да, наследует меч, а не кудель. Но иногда и женщинам приходится брать в руки оружие. Все чаще ее видели рядом с отцом на совете Вождей или на площадке, где тренируются стрелки. Все чаще замечали на ее руке Сферу Огня.

Но однажды случилось то, что должно было случиться. Прискакали гонцы из Келенора. Король сообщал, что в Мор направляется его младший брат, герцог Ааре. Эта весть значила слишком многое. Если брат сюзерена сочетается браком с дочерью самого крупного и самого самостоятельного из вассалов, Келенор станет намного сильнее. Да и земле Мор ни к чему вражда с южными соседями.

Но с годами Эдгар привык советоваться с Лиотой и прислушиваться к ее мнению. Теперь ему предстояло принять сложное решение. Конечно, принцесса — послушная дочь и умная девушка, она поймет необходимость этого брака...

Не было ничего удивительного в том, что герцог захотел увидеть дочь тот час, как прибыли гонцы. Несмотря на позднее время, Эдгар отправился в покои дочери.

Перед глазами Эт-Баради скользили картины прошлого.

Вот герцог в задумчивости идет по темной и узкой галерее, каких много в замке Мор. Крохотные окна забраны решетками: отсюда хорошо стрелять в тех, кто попытается штурмовать замок. На каменных стенах — потемневшие от времени щиты, над которыми укреплены факелы. Все эти щиты принадлежали когда-то врагам Драконов, но теперь их место здесь. И каждый может видеть гордые гербы, ставшие пленниками владык Мора. Вот он минует анфиладу комнат, в которых женщины замка занимаются шитьем или читают друг другу. Но никого нет на его пути — служанки и товарки Лиоты давно отдыхают.

Увидев свет, выбивающийся из-под портьер, герцог подумал — дочь, наверное, читает в постели, что удачно: можно поговорить без лишних ушей. Тихо вошел он в спальню. Одна крохотная лампада освещала комнату, но и того, что увидел герцог в полумраке, хватило, чтобы заставить его выхватить меч и с криком бросится к ложу. Его маленькая Лиота в объятиях мужчины — ничего страшнее не мог представить себе несчастный отец.

Казалось, участь влюбленных предрешена. Но обнаженный мужчина, выскользнув из-под одеял, подставил руку под удар клинка, и узорчатая сталь отскочила от его ладони со звоном, словно коснулась не живой плоти, но прочного камня. А обнаженный мужчина, перехватив меч, легко выдернул его из рук опешившего Эдгара:

— Я не стану ломать эту вещь, ибо добрый мастер делал ее. Но дай слово, что не будешь пытаться нанести нам вред, пока мы ни оденемся и ни примем вид, более приличный для разговора. Я же со своей стороны, обещаю, что не попытаюсь бежать. Прошу тебя выйти, Мор-Дракон, и подождать за дверью.

Эдгар хотел возразить, но, сам не понимая, почему, подчинился незнакомцу.

Когда Лиота позвала отца, в комнате горели десятки свечей, и герцог смог рассмотреть оскорбителя. Только теперь он понял, кто перед ним. Невысокий и горбатый, словно гул, мужчина шириной плеч превосходил самых рослых воинов. Жуткой мощью веяло от этой фигуры. Одежда незнакомца — из диковинной ткани, переливающейся на свету — была украшена множеством драгоценных камней. Но, взглянув в глаза странного гостя, герцог забыл обо все остальном. Желтые, словно у кошки, глаза с вертикальными зрачками.

— О, темные та-ла! — охнул герцог.

— Ты все правильно понял, Мор-Дракон, — усмехнулся горбун. — И теперь мы будем говорить как взрослые мужчины, а не как драчливые мальчишки. Ты сам знаешь, что у тебя не может быть сыновей. И знаешь, кто наложил на тебя это проклятие.

— Знаю, — кивнул Эдгар. — В молодости мы бываем слишком опрометчивы.

— Та ведьма прокляла не только тебя, но и все твое потомство. Но земле Мор — твоей и моей земле — нужен хранитель. Вот мы с Лиотой позаботились об этом.

Герцогу показалось, что та земля, о которой говорит та-ла, уходит из-под ног. Пусть даже у Лиоты родиться сын — кто поверит в сказку об отце-подгорнике, кто признает байстрюка?

— Не печалься, отец, — рассмеялась Лиота. — Все будет так, как предсказано. Я выйду замуж за принца Ааре, который приедет сюда через месяц. Сфера Огня признает келенорца — теперь я могу ей приказывать. Потом я рожу наследника трона, а сама...

— Мы любим друг друга, — продолжил та-ла. — И мы будем вместе с того момента, как можно будет отдать ребенка кормилице и до скончания времен.

Девушка покраснела, но продолжила:

— Но я всегда буду рядом с сыном. Я не брошу малыша. Но никто, кроме него, не будет знать об этом... Кровь Моров не должна исчезнуть.

Глава 8

Наступал вечер, когда герцог Мор во главе войска въехал в городок Иртин, что стоит в трех лигах выше слияния Альвы и Бена. Перевалив через Бархатные горы, Мор спустился к Альве и нетерпеливо гнал своих людей на запад к Вельбиру. По сторонам проселочной дороги мелькали цветущие сады, но пасторальные красоты мало интересовали северянина. Герцог торопился, останавливаясь лишь на ночлег в маленьких городках, которых много по берегу реки. И люди, и кони уже буквально падали от усталости. Самому же Дракону, казалось, отдых был не нужен вовсе. Но на главную улицу Иртина Эльрик Мор въехал, как подобает то делать маршалу, а не беглецу. Нет, не бежал он от опасности. Старый воин сам хотел выбрать место, где он сразится с врагом.

Впереди — герольды с трубами. Изредка они трубили в них "боевой сигнал Мора". Чтобы все знали — Мор снова в седле и зовет за собой. Позади герцога, соблюдая положенную по этикету дистанцию, — хозяева Долин и Гор. За ними, по четыре в ряд — войско. Колонна всадников змеилась вдоль дороги, утопая в поднятых копытами клубах пыли, и казалось, что ей нет конца.

Иртинцы, привлеченные сигналами труб и топотом копыт, выбегали из домов и считали, считали и сбивали со счета, а всадники продолжали неторопливо ехать, не обращая внимания на кучки горожан.

Да, это были уже не полтораста человек, покинувшие вместе с герцогом его родовой замок, но две с лишним тысячи воинов — горцы из всех южных кланов герцогства и рыцари, чьи поместья отряд Мора проезжал по дороге к Иртину. На каждой ночевке отряд увеличивался за счет жителей окрестных городков и поместий. Услышав от скачущих впереди армии гонцов о том, что "Золотой Дракон выступил в поход", альвийцы снимали со стен доспехи, точили мечи и копья, седлали коней и ехали на встречу старому маршалу.

Так, по капельке, и превратился маленький отряд в настоящее войско.

На городской площади, перед холмом, на котором стоял Храм, Мор приказал войску остановится и построиться.

— Дети мои! До Вельбира осталось не более трех лиг. Эта ночь, возможно, для кого-то из вас станет последней. Но нам ли бояться смерти, бойцы?

Мор требовательно осмотрел замерших воинов и продолжил:

— Друзья мои! Отдыхайте и ни о чем не заботьтесь. Мирная жизнь позади. Завтра нас ждет война. Выпейте сегодня за нашу победу и за то, чтобы все мы вернулись домой!

— Господа, — обратился Мор к Хозяевам Долин и Гор. — Ведите людей на луг за городом. Разбивайте шатры на берегу Альвы. Сегодня мы будем веселиться. А завтра, слегка опохмелившись, — герцог понимающе подмигнул. — Можно и на бранный путь. Чуть позже я подниму с вами чашу за смерть врага. Вперед, господа!

Мор развернул коня и неспешно порысил вверх по дороге, которая вела в храм. Верный Лин поехал следом, но, внезапно нахмурившийся хозяин как будто не замечал его.

А вот дальше произошло нечто, о чем старик Бургеа предпочитал никому не рассказывать. У ворот, ведущих в храмовый двор, герцог соскочил с коня, постоял несколько секунд и вдруг упал на колени.

— Лин, дружище, мне нет дальше пути, — сказал он, оставаясь в позе настолько дикой для Горных Драконов, насколько вообще это может быть. Ведь Моры не обязаны преклонять колени даже перед королями. Они — не нищие побирушки, чтобы пачкаться дорожной пылью перед какими-то дурацкими воротами, куда бы те ни вели.

Поэтому Лин Бургеа не знал, что ответить сюзерену. Но Эльрик продолжил:

— Лин, иди в храм, найди настоятеля и сделай так, чтобы он пришел сюда. Я буду ждать.

— Сделаю, — кивнул горец.

Когда он вернулся, торопя старика-настоятеля, Эльрик Мор по-прежнему стоял на коленях.

— Меня зовут Гелиус эт-Мароли, — сказал монах, опускаясь рядом с герцогом на дорогу. — Но, может быть, нам удобнее будет беседовать не здесь, а в моем доме, расположенном вне стен храма? Я позову еще одного человека, разговор с которым может быть вам интересен.

Герцог поднялся, отдал коня Лину и приказал ждать его в таверне "Пенное яблоко".

Спустя час, когда старик Бургеа успел уже плотно поесть и коротал время в разговорах с завсегдатаями кабачка, герцог все еще сидел у гостеприимного монаха.

Жрецы Эйван — не аскеты, но старый Гелиус был равнодушен ко многом радостям жизни. Ко многим, но не ко всем. По-деревенски простая обстановка в его доме сочеталась со множеством стеллажей, уставленных книгами. Кое-какие из фолиантов стоили больше, чем весь этот дом вместе с садом, лошадью в конюшне и псом на цепи. Впрочем, вряд ли бы кто дал даже пару медяков за ласкового игривого щенка, чье единственное достоинство было во весьма внушительных для собаки размерах (видимо, кто-то из предков дворняги происходил со Светлых гор). Заходя, герцог невольно потрепал подлетевшую к нему собаку по лохматому загривку — и Гелиус эт-Мароли вдруг сказал:

— А с чего вы, сир Мор, взяли, что Эйван не примет вас?

Старый герцог резко обернулся:

— Я почувствовал, что не могу сделать больше ни шага. И мой обет...

— Пустое, — махнул рукой монах. — Жизнь — везде жизнь. Если бы малыш Арс почувствовал зло, он так бы к вам не ластился. Впрочем, у него свои представления о добре и зле. Обычно собаки не переносят некромантов, за которыми тянется запах смерти. А магмейстер Титус эт-Лидерри — любимец моего лохматика. Да, вот и он!

Эльрик Мор не заметил, когда монах успел послать за человеком, которого он меньше всего ожидал здесь увидеть.

— Магистр! Вот это встреча! — воскликнул Эльрик. — Что вы делаете в этой глуши?

— Живу, — ответил подошедший старик, одетый как зажиточный горожанин. — Рад видеть вас в добром здравии, господин герцог, хотя...

— Я сам знаю, — кивнул Эльрик.

— Господа, а что же мы встали во дворе, словно в доме нас не ждет ужин? — приветливо махнул рукой жрец. — Да и Арса надо отвязать. Я наказал мальчишку, но послушать наши разговоры ему не помешает.

Вскоре старики уютно расположились за накрытым столом.

— Сколько мы не виделись? — задумчиво спросил Эльрик, обращаясь к магмейстеру Титусу.

— Дюжину лет, не меньше, — кивнул маг.

— Вы исчезли так внезапно. Знал бы я, что вы живете неподалеку от моих владений — пригласил бы к себе. — Герцог плеснул в бокал вина. — Мне хотелось о многом вас расспросить.

— Я догадываюсь, о чем. До меня доходили слухи о вашей странной болезни. Вы обращались в лечебницу при храме Нана Милостивца.

Герцог сделал глоток, оценил вкус вина и с удовольствием выпил:

— Монахи сказали, что ничего не могут поделать, ведь Драконы не служат ни Свету, ни Тьме.

— Но сейчас, как я заметил, вы чувствуете себя великолепно, — улыбнулся некромант. — И я ощущаю следы недавнего и очень опасного обряда, на который решиться не всякий подготовленный маг.

Герцог замолчал, бездумно глядя куда-то в угол.

— Хотелось бы знать, как вам удалось получить "кромешную крепь", — продолжил Титус.

— Горные духи указали мне дорогу, — неохотно ответил Эльрик. — Но пришлось заплатить. Я буду жить, пока не отомщу. И не умру, когда закончу земные дела. Я так и не понял, что это значит.

— Вы заплатили посмертием и возможностью вновь возродиться. Ваша душа никогда не попадет в гости к Светлому Тиму.

— Какие пустяки! — расхохотался Эльрик.

Некромант покачал головой:

— Не то, чтобы совсем пустяки... Кстати, если все кончится хорошо, то можно будет найти время и подумать о причинах вашей былой болезни. Много лет прошло, но мне кажется, какие-то следы остались.

— Вы думаете?

— Вспомните: вам становилось легче, когда вы находились в каком-нибудь из светлых храмов?

— Да.

— И вам становилось легче, когда вы были там, где велика сила подгорных та-ла — ваших покровителей?

— Да. Но что это значит?

— Только то, что к вашей болезни причастен кто-то из того ордена, который я когда-то возглавлял. "Дыхание смерти" — сложное заклинание, требующее много жертвенной крови. Правда, не обязательно человеческой. Хотя рядом с вами и людская кровь лилась реками. Ведь не важно, где душа рассталась с телом: на алтаре или на поле битвы. Она все равно будет стремиться на Кромешную сторону.

Настоятель храма слушал это разговор молча, устроившийся у камина пес (ему наложили жаркого, но вина, естественно, не налили) временами глухо порыкивал. Дескать, о каких таких жутких вещах вы тут рассуждаете, господа хорошие!

— Привыкай, Арсик, люди еще не на то способны, — бросил в сторону собаки Гелиус эт-Мароли.