Рецепт Апокалипсиса 2 (Закончен)

— Кидо против меня бесполезны! Тебе нечего мне противопоставить! Моя сила абсолютна — она уничтожит что угодно в этом мире.

— Не стоит рассказывать противнику о своих способностях, — на этот раз я создал небольшой тройной барьер, внутри которого оказался темный сгусток разрушительной реацу. — Если твоя сила абсолютна, то значит, она может уничтожить даже тебя.

Я переместил барьер прямо по центру темного балахона, и Барагган в мельчайших деталях смог рассмотреть, что Дыхание смерти уже разъело первый слой тройного бакудо, и находится меньше чем в сантиметре от его собственного тела.

Убрав смертоносное бакудо подальше, я произнес:

— На этом будем считать наш поединок законченным. Спасибо за познавательный бой, Барагган-сан.

Бывший король ничего не ответил. Ну, будем надеяться, что он не затаил злобу и на меня, и не хочет убить, как и Айзена. То есть, не хочет убить меня еще сильнее, чем прежде, и в его черном списке я не поднялся на первое место.

Таким образом, неизученных противников в Эспаде у меня не осталось. Нулевой Ямми вообще не в счет, чтобы его победить достаточно всего лишь дозы сильного успокоительного, и Зеро Эспада перестанет представлять собой хоть сколько-нибудь сильного бойца, потому что уровень его реацу полностью зависит от того, насколько зол арранкар.

Поэтому после очередного собрания я попросил задержаться Гина и Тоусена. Айзен, заинтересовавшись, тоже остался. А вот остальные, хоть им было также любопытно, все равно поспешили разойтись. Пояснив, что я узнал силу всех в Эспаде, и теперь хочу проверить и их способности, я предложил тренировочный поединок. И Тоусена, и Гина эта идея явно не вдохновила, и они бы с удовольствием от нее откосили, но вмешался Айзен.

— Как интересно. Признаться, я часто наблюдал за твоими поединками, и сейчас даже не знаю, на чью победу поставить.

— Не говорите так, Айзен-сама! Неужели, после того, как сами меня обучали, все еще можете сомневаться в моих способностях?

— Не принимай близко к сердцу, Саске-кун. Просто мои подчиненные действительно хороши.

Первым сразиться вызвался Гин, и уже через некоторое время мы стояли на тренировочной площадке.

— Интересненько, — произнес он со своей неизменной улыбкой. — Я знаю, что твой занпакто тоже может удлиняться. Но на какое расстояние?

Кусанаги в моей руке недовольно завибрировала и даже зашипела вслух, одновременно передавая мне образы-картинки по мысленной связи. Вообще-то она могла переслать мне нужную мысль и просто словами, но ей нравилось общаться на том языке, который я придумал специально для нее.

— Кусанаги сказала, что только мальчики меряются, у кого длиннее, а она ради таких глупостей и напрягаться не станет. Однако у меня тоже есть вопрос, Ичимару-кун.

— И какой же?

— У тебя лицо от постоянной улыбки не сводит? Мне нравится, что ты такой оптимист и никогда не унываешь, но, — я в точности скопировал выражение его лица, — неудобно же. И не видно почти ничего.

— Меня все устраивает, — еще шире улыбнулся Гин, обнажая клинок.

До этого я не видел его занпакто воочию, и сейчас уставился на него в некотором замешательстве. Лезвие духовного меча было немногим длиннее ладони.

— Ичимару-кун, меня ужасно смущает размер твоего занпакто. Я с Кусанаги почти стесняюсь рядом с тобой стоять. Так и представляю, что сказал бы дедушка Фрейд, если бы увидел нас сейчас.

— При чем здесь твой дедушка?

— Слава Ками, он не мой. И это очень хорошо, что ты с ним не знаком, иначе окружающие впадали бы в отчаяние, всего лишь заметив тебя издали.

— Я не совсем понял, о чем ты.

— Не важно, — улыбнулся я и атаковал первым.

Гин по-змеиному гибким движением отклонился и активировал шикай.

— Убей его, Шинсу!

В отличие от большинства моих прежних противников, Гин полагался не на силу, а на скорость. В его манере боя чувствовалась школа с давними традициями, щедро сдобренная всевозможными уловками и "нечестными" приемами. Лезвие занпакто в его руке двигалось с такой скоростью, что казалось, будто у него не один клинок, а как минимум двадцать.

Это немного напомнило давнюю стычку с Киллером Би, но у джинчуурики одновременно было восемь мечей, а Гин каким-то образом обходился одним. Я не хотел пока светить свою способность мгновенно перемещаться из тела в тело, поэтому Ичимару меня уверенно теснил. Все что я мог — это блокировать его сверхскоростные выпады и уклоняться. Такая тактика явно была проигрышной, и на мне уже появилось несколько порезов. Кусанаги это не понравилось, и раздраженно зашипев, она послала мне несколько образов-картинок. Ее план пришелся мне по вкусу, и я немедленно принялся за его реализацию.

Должно быть, со стороны моя контратака смотрелась совершенно самоубийственной. У Гина даже глаза слегка приоткрылись, наверное, он первый раз видел, как кто-то тормозит его клинок собственным телом. Я сжал его запястье, не давая двинуться, а Кусанаги не просто изогнулась — она захлестнулась вокруг шеи Ичимару, и теперь тот мог лишиться головы от малейшего движения.

— Беда, беда, — вернув на лицо привычную улыбочку, посетовал он. — Но я не назвал бы наше положение победой, скорее, у нас ничья.

— Не думаю, — улыбнулся я и двинул его руку в сторону.

Чужое занпакто, засевшее у меня в животе, с легкостью разрезало мышцы, внутренние органы, кожу, и вышло наружу. Глаза Гина снова расширились, когда он увидел, что моя улыбка не изменилась, пока я фактически сам себе вспарывал бок.

— Оказывается, ты еще более опасный противник, чем я мог представить, — Ичимару вновь совладал с выражением лица. — Похоже, мне не остается ничего, кроме как признать поражение. Но должен заметить, большинство арранкаров погибли бы от такой раны.

Кусанаги разогнулась, вновь принимая привычную форму, но по дороге оставила на плече Гина длинную царапину. Я с задумчивым видом слизнул с клинка кровь.

— Странно, на вкус точно такая же, как и у арранкаров. Я как-то ожидал большего.

Кусанаги согласно зашипела, а Гин чересчур поспешно отошел подальше.

— Как всегда впечатляюще, — прокомментировал Айзен, — ты не перестаешь меня приятно удивлять, Саске-кун.

— Айзен-сама, вы меня прямо смущаете такими комплиментами, — я старательно порозовел.

— Жаль, что второй поединок придется отложить, пока ты не оправишься от ран.

— Разве это раны? — я сменил тело и снова был в чистой одежде и без единой царапины. — Было время, когда мне каждый день что-нибудь ломали и оставляли не предусмотренные природой отверстия. Или выматывали меня до такой степени, что я терял сознание от усталости. На этом фоне всего один поединок — лишь легкая разминка.

— Хм, — Айзен смерил меня задумчивым взглядом. — Теперь понятно, почему ты так стремишься стать сильнее.

Канаме сражаться не хотелось совершенно, но и отказаться он не мог — Айзен же смотрит. Поэтому Тоусен предпочел обойтись без лишних слов и сразу же атаковал. Не знаю, каким образом он ощущает окружающее пространство, но слепота совершенно не мешала ему нападать или отбивать мои удары. Силы и скорости бывшему капитану тоже было не занимать, и некоторое время мы сражались просто на мечах.

Мне было интересно понять, как Канаме "видит" все мои движения, но тот похоже, не разделял этих чувств, и поняв, что поединок затягивается, разорвал дистанцию и пообещал показать силу, которую ему дал Айзен-сама. Тоусен поднес ладонь к лицу, и вокруг него начал закручиваться вихрь из реацу. Ни на шикай, ни на ресурексьон это похоже не было, но если верить моим смутным знаниям канона, шинигами после этого должен был превратиться в огромную человеко-муху, и мое чувство прекрасного начинало биться в конвульсиях при одной мысли об этом.

Такого никак нельзя было допускать, поэтому я смело переместился в самый центр все усиливающегося смерча из реацу и ребром ладони ударил Тоусена в основание шеи. Реацу тут же потеряла стабильность и взорвалась, причем с такой силой, что мое тело просто испарилось. Материализовавшись в десяти метрах от воронки, на дне которой лежал изрядно потрепанный Канаме, я понял, почему все ждут, пока противник закончит высвобождать ресурексьон или банкай. Все оказалось очень просто — прерывать этот процесс равносильно самоубийству.

Гину и Айзену, наблюдавшим за поединком, из-за взрыва пришлось срочно перемещаться подальше, но сейчас они возвращались обратно и смотрели на меня не очень-то дружелюбно.

— Ой, извините. Просто мне всегда было очень интересно, что случится, если прервать высвобождение. — Я виновато шаркнул носком сапога. — Я больше так не буду.

В знак своих добрых намерений я даже начал лечить Тоусена, потому что в Хуэко Мундо с врачами туго, собственно, только двух арранкаров во всем мире можно было с натяжкой счесть медиками — меня и Заэля. И даже не знаю, к кому из нас попасть в лапы пустые боятся больше.

* * *

Со всеми этими поединками я едва не пропустил начало событий известного мне канона. Оказалось, что все те разы, когда я безуспешно разыскивал Айзена для продолжения тренировок, он не прятался от меня, а действительно отсутствовал в Хуэко Мундо.

Спохватился я только тогда, когда Улькиорра начал отчитываться о своем походе в мир живых и стычке с временным шинигами. Судя по его докладу, Куросаки оказался полнейшим мусором, не стоящим внимания. Странные существа эти арранкары — совершенно забывают, что сами копили свои силы в течение столетий, а Ичиго всего несколько месяцев назад получил способности шинигами. Как тут можно сравнивать, не понимаю. Надо бы уже самому с этим Куросаки познакомиться и составить собственное мнение, а то я часто в мире живых бываю, но все только для развлечения.

Улькиорра решил подкрепить свой доклад визуальными доказательствами, и вытащив из глазницы собственный глаз, раскрошил его. Крохотные осколки из реацу достигли каждого из присутствующих, и мы увидели все, что он запечатлел.

— Интересная способность, — произнес я, прежде чем кто-то успел открыть рот. — Уль-чан, как быстро ты можешь регенерировать глаз?

— Примерно за час.

— Прекрасно. Тогда одолжи мне парочку, обязательно, левый и правый. Нет, давай лучше сразу четыре штуки. У тебя такие красивые глаза, что я их в свою коллекцию добавлю. Таких ярких, да еще и с вертикальным зрачком у меня пока нет. А оставшиеся два я пересажу Канаме-куну. Видеть он ими точно сможет, а вот насчет особых способностей не знаю. Так что радуйся, Канаме-кун, уже через сутки ты сможешь увидеть небо.

Только вот, Тоусен особо счастливым не выглядел и явно собирался возразить.

— Не волнуйся, я в этом деле профессионал. Например, те глаза, что сейчас у меня, раньше принадлежали моему старшему брату. Я сам проводил пересадку, и работают они лучше прежних, — не дав и слова вставить, я переместился к нему и накрыл его очки ладонью. Правда, пришлось предварительно обездвижить шинигами с помощью гендзюцу, чтобы не дергался понапрасну.

Секунду спустя его глаза уже были у меня в руках.

— Вот видишь, это даже не больно. Хм, красивый цвет, а зрачков вообще нет. Немного на бьякуганы похожи. Короче, твои глаза я тоже забираю в коллекцию.

— Ты!.. — меч Канаме рассек воздух в том месте, где я только что стоял.

— В чем проблема? Неужели твои слепые глаза — слишком большая плата за мою помощь? Потерпи два часа, и у тебя будут новые, — начал я уговаривать, одновременно уворачиваясь от чужого занпакто.

Еле успокоил разошедшегося шинигами. При этом вся Эспада дружно делала вид, будто их тут нет, а Айзен откровенно забавлялся. И только Гин казался самым адекватным, похоже, он действительно переживал за товарища, но встревать благоразумно не стал.

Через два часа я наконец-то получил от Улькиорры донорские органы, и усыпив нервного Тоусена, приступил к операции. Пересадка прошла успешно, несмотря на то, что с духовными телами я работал впервые. Впрочем, медицинские техники прекрасно работали не только на арранкарах, но и на шинигами. Да и в глазах Уль-чана остались частичные способности к ускоренной регенерации, и половину работы они, можно сказать, проделали за меня.

Закончив с пересадкой в рекордно короткие сроки, я наложил повязку и перенес спящего Канаме на кровать — операцию я проводил в его комнате. У него тут оказалось на удивление уютно для того, кто даже цвет стен увидеть не может.

За дверью меня с явным нетерпением поджидал Гин.

— Как все прошло?

— Несмотря на все мои старания, пациенту удалось выжить.

Улыбку Ичимару явственно перекосило.

— Шучу я, шучу, не кипятись. Все прошло отлично. А пока я усыпил Тоусена, чтобы у него соблазна не было посмотреть на окружающий мир раньше срока. Новые глаза пока не стоит беспокоить.

Через сутки я разбудил Канаме, мне хотелось, чтобы первым лицом, которое он увидит, стало мое.

— Привет, как самочувствие? — спросил я, разматывая повязку.

— Нормально, — слегка настороженно произнес шинигами.

— Ты глаза-то открой, мне надо убедиться, что все работает, как надо.

Тоусен немного помедлил и приподнял веки, а потом широко распахнул глаза, с удивлением глядя на меня.

— Сколько пальцев видишь?

— Два.

— В глазах не двоится, голова не кружится?

— Нет.

— Отлично. Тогда собирайся.

— Куда?! — опешил шинигами.

— В мир живых. Я же обещал, что ты увидишь небо, а в Хуэко Мундо и посмотреть не на что.

Но сначала я вручил Канаме небольшое прямоугольное зеркало.

— Вот, полюбуйся на себя. Вообще-то, тебя можно даже счесть за экзотического бишонена, так что с внешностью тебе повезло, да и зеленые глаза тебе идут. Но я — образец бишонена классического. Впрочем, Айзен-сама в некотором роде тоже, но он в совсем другой возрастной категории. Так, с мужской красотой разобрались, теперь несколько слов о женской. Девушки красивы все, не зависимо от того, как на самом деле выглядят. И запомни — никогда, слышишь, НИКОГДА не называй ни одну из них уродиной, а то потом проблем не оберешься.

Закончив краткий экскурс в той области, о которой Тоусен раньше ничего не знал, я повел его на прогулку в мир живых. Там как раз наступал вечер, и парк, куда я открыл гарганту, в золотых лучах угасающего солнца смотрелся особенно красиво. Канаме, кажется, вообще потерял дар речи и глазел по сторонам широко открытыми глазами.

Сейчас мы оба были без гигаев, и люди не могли нас увидеть. Но как же хорошо, что тут торговые автоматы на каждом шагу, поэтому я смог купить две банки сока, и кинул одну из них Канаме. Летающие по воздуху банки произвели фурор, и эта часть парка быстро опустела.

— Апельсиновый сок кажется мне особенно вкусным, когда я гляжу на оранжевый закат. Пойдем на смотровую площадку, оттуда будет лучше видно.

До тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом, Канаме не мог отвести от неба зачарованный взгляд.

— Я и представить не мог, что небо может быть таким разным, — наконец, произнес он.

— Это еще не все. Сейчас не сезон, но каждый год бывают метеоритные дожди, когда кажется, будто звезды падают с неба и сгорают, не долетая до земли. Или во время грозы, когда багровые тучи подсвечены зарницами, а молнии похожи на огромные деревья, ветвями задевающие облака. Да и фейерверки летом тоже очень впечатляющее зрелище. Но больше всего я люблю ночное небо, раньше я часто сидел перед сном на веранде своего дома с чашкой чая. У нас в саду круглый год жили специально выведенные светлячки, и казалось, будто звезды сияют не только на небе, но и вокруг меня.