Нужные, как же! Интересно, она не забыла, зачем мы отправились в Портсмут? Не любит моя напарница военные корабли — её право, но ведь нам придётся заниматься именно этой темой! "Флот решает всё" — говорят британцы, и они правы.

Я покосился на Светку — она уютно посапывала, откинувшись у удобном самолётном кресле. Везёт — заснула сразу, как только мы поднялись на борт "Боинга" в Шереметьево, ещё до того, как лайнер оторвался от полосы. Ну и пусть — зато у меня есть лишних полтора часа, и я знаю, как потратить их с толком.

Итак, Англию и Россию ждёт война. Точно так же, как это было три года назад, или ещё раньше, в 1882-м году, когда британцы решили запереть русскую эскадру во Владивостоке. Они высадили десант на островах Комундо в Корейском проливе. Острова эти, лежащие всего в сорока километрах к югу от корейского побережья, принадлежали Корее, но англичан это не волновало. Над островами взвился британский флаг, и началось строительство военно-морской базы Порт Гамильтон. Англичане даже проложили подводный телеграфный кабель до Гонконга.

Но дельце не выгорело — Россия, Китай, Корея и Япония встали на дыбы и заявили решительный протест, и в 17887-м году британцам пришлось убираться. Но ещё раньше, до в 1885-м, они развернули настоящую охоту за русскими кораблями.

Русские клипера и броненосные фрегаты должны были, чуть запахнет войной, выйти в море и перекрыть торные океанские торговые тропки. Просвещённые мореплаватели не могли оставить этого без внимания — за русскими следовали теперь британские крейсера, а то и целые соединения боевых кораблей. Их командиры были готовы в любой момент вступить в бой, и когда броненосец "Агамемнон" под командованием кэптена Лонга, вошёл на рейд японской Иокосуки, имея орудия наведенными на ватерлинию и надстройки "Владимира Мономаха" — командир крейсера, адмирал Кроун, с трудом удержался от соблазна открыть огонь по наглецам.

Пушки пока молчали, а вот в британском Адмиралтействе царили панические настроения. Предлагалось снова, как во время Крымской войны, послать эскадру через Босфор и Дарданеллы и высадить на черноморском побережье России экспедиционный корпус. Британцы, как огня, боялись казаков, прокладывающих путь через афганские перевалы в Индию — никто не сомневался, что мятежные раджи встретят гостей из России с распростёртыми объятиями и совместными усилиями вышвырнут колонизаторов. Но — не срослось; турецкий султан, который до сих пор не мог опомниться от разгрома, учинённого русскими во время Балканской кампании, не пропустил английские броненосцы в Чёрное море.

Оставалась Балтика. Кораблям Гранд Флита, оказавшимся на тот момент в водах метрополии, было приказано изготовиться к бою. Эскадра Специальной службы была грозной силой: броненосцы "Минотавр", "Эджинкорт", "Геркулес", "Султан", "Пенелопа", "Айрон Дюк", "Лорд Уорден", "Рипалс", "Девастейшн"; крейсера, броненосные тараны и уйма мелочи вроде винтовых шлюпов, канонерок и миноносцев. Но, приказ — одно, а жестокая действительность — совсем иное дело; на подготовку бронированных калош Её Величества для броска в Финский Залив ушло три месяца.

И вот, история готова повториться. Британская армада неспешно, как и в прошлый раз, готовится к походу. Русские, как три года назад, рвутся на морские коммуникации владычицы морей, и на охоту за ними выходят из баз крейсера Роял Нэви — защитники торговли, фундамента Империи, над которой никогда не заходит солнце. Вот-вот над просторами Тихого и Индийского океанов, над балтийскими мелководьями и атлантическими глубоководными желобами загремят пушки, поползёт по волнам пороховой дым. И нам, группе "Алеф", предстоит сыграть в разворачивающейся грандиозной драме свою, пусть и незначительную, роль.

Знать бы ещё, какую?

XI. Группа "Алеф" на задании.

1888 год. Британия, Лондон.

Говорят, подслушивать нехорошо

Завсегдатаи съезжались в клубы не раньше девяти вечера; стрелки часов указывали без пяти восемь. После фанфаронского налета на White's группа "Алеф" вернулась в пансион, и там Сёмка вернул себе привычный облик. Пора было отправляться на рекогносцировку. Светлана пошутила, что их, как убийц, тянет на место преступления; Сёмка хмыкнул, но про себя подумал — в словах спутницы есть резон. Светить свою физиономию не стоило; мало ли кто мог узнать его — хотя бы из клубной прислуги, выбравшейся из особняка по неотложному делу?

Кэб высадил ребят на углу Пикадилли и Риджент-стрит. Дальше шли пешком; Светлана, как и подобает приличной девице, держалась между Сёмкой и стеной дома — этикет требовал от кавалера, чтобы он в любой момент мог оградить спутницу от любой напасти, проезжающей, проходящей или пробегающей мимо. Впрочем, Пикадилли, одна из центральных улиц британской столицы, выгодно отличалась от других чистотой и респектабельностью прохожих и заведений.

Возле угла Сент-Джеймс Стрит и Пикадилли, обнаружили вывеску отеля "Ритц". До White's было рукой подать — сигнал "жучков", ловился здесь превосходно.

Отель поражал роскошью — простые путешественники здесь не останавливались, и черногорского аристократа, готового выложить за номер небольшое состояние, ждал гостеприимный приём. Если гостиничные лакеи и удивились тому, что гость прибыл без багажа, то никак это не показывали, и заселение Сёмки в апартаменты на втором этаже прошло с фантастической быстротой. Светлана ждала в кэбе; ей предстояло вернуться в пансион и появиться на Пикадилли лишь к девяти вечера. Сёмка собирался провести это время в номере, после чего, выйти из отеля — якобы, на прогулку, — и исчезнуть.

Светка была очень недовольна — опять ей отводилась роль ожидающей на скамейке запасных. Лондон надоел девочке до зубной боли; её раздражала угольная вонь, толпы народу на улицах, грязь, длиннющий, поразительно неудобный подол юбки, подметавший мостовую и собиравший с неё всю пыль. Не помогали ни особые, подвешенные к поясу щипчики, которыми полагалось поддерживать подол, не пачкая рук, ни мальчишки с метёлками, спешившими очистить тротуар перед важной дамой в надежде на медный фартинг*. И вот — снова ждать, трястись в опротивевшем кэбе, а напарник будет сибаритствовать в роскошном номере! Поразительно несправедливая штука — жизнь...

*# Самая мелкая монетка, четверть пенса.

Но сначала ей предстояло ещё одно — и весьма важное! — дело. Следовало прогуливаться по Сент-Джеймс Стрит и дожидаться, когда сэр Рэндольф или его гость подъедут к White's. Задача была непростой — прилично одетой юной леди не пристало в одиночку разгуливать по Клабленду, этой цитадели мужской жизни аристократического Лондона. Конечно, никто не станет ей мешать — но зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Светлана взяла кэб — на этот раз, закрытый, четырёхколёсный экипаж, так называемый "кларенс", — вручила вознице полкроны, и велела стоять напротив клубного особняка. Заподозрил кэбмен что-то, или нет, так и осталось загадкой; "кларенс" простоял на противоположной Сент-Джеймс стрит битых полчаса, не вызвав у окружающих ни малейшего интереса. Разве что, пару раз подходили прилично одетые мужчины — искали экипаж. Но кэбмен решительно мотал головой — "занят"!

Секундная стрелка обежала циферблат в тридцать четвёртый раз. Светлана вглядывалась в подъезжающие особняку экипажи. А если она не опознает сэра Рэндольфа и его гостя? На яхте девочка не слишком хорошо их разглядела, и теперь — через улицу, со спины, в сумерках — немудрено и перепутать...

Тревоги оказались напрасными. Светлана сразу узнала круглое лицо бывшего министра по делами Индии. Пройдя через палисадник к ступенькам парадного входа, он поприветствовал небрежным кивком швейцара и исчез за дверью. Артур Худ прибыл сразу же вслед за ним, и Светлана завозилась в складках платья, где пряталась рация.

-П-ш-ш-ш... Сём, оба на месте.

-П-ш-ш-ш... отлично, езжай оттуда, в девять тридцать жду. Конец связи.

"Конец связи", во как! Ох уж эти мальчишки, подумала Светлана, всё бы им в шпионов играть? Хотя, сейчас эти игры недалеки от действительности.

"Кларенс" тронулся, прокатился до конца Сент-Джеймс стрит, свернул на Пэлл Мэлл и затарахтел по брусчатке в сторону площади Ватерлоо — туда, где замерли фигуры королевских гвардейцев в высоких медвежьих шапках, отлитые на века из русской пушечной бронзы.

* * *

— Как ваш отпрыск, Рэнди? Помнится, многообещающий юноша... вы, кажется, отдали его в Хэрроу?

— Да, Арчи, нарушилсемейную традицию. До сих пор многие поколения рода Мальборо учились в Итоне, но Уинстон не блещет успехами в учёбе. Да и здоровье он, откровенно говоря, не очень — в позапрошлом году едва-едва выкарабкался после жесточайшей крупозной пневмонии.

— Ничего, Рэнди, господь и Святой Георгий хранит Англию и род Мальборо! — успокоительно прогудел голос первого морского лорда. — Хэрроу — отличное учебное заведение, и оно, уверен, станет первым шагом к блестящему будущему вашего сына.

В наушнике послышалось стеклянный звон и металлическое бряканье -нож или вилка задела бокал с кларетом, или краешек тарелки тончайшего китайского фарфора. Сёмка поморщился — звук заглушил начало фразы лорда Рэндольфа. Не страшно, потом можно прогнать через фильтр, отсеять посторонние шумы...

— ... задумался о карьере военного. Даже увлёкся фехтованием — слава богу, у нас не в ходу ужасные манеры германских буршей.

— Да, не хватало ещё ему щеголять шмиссами*, как иные молодые люди, польстившиеся на континентальное образование. Геттинген — это солидно, но настоящее знание жизни приобретаешь, только надев красный мундир и пробковый шлем.

*# Бурш — член студенческой корпорации в немецких университетах,

Шмисс — шрам на лице, полученный во время традиционной студенческой дуэли, вменявшейся членам таких корпораций в обязанность.

— Ваша правда, Арчи. Колонии дают то, чего не получишь и в Королевском флоте. Я имею в виду, прежде всего, навыки администрирования — в этом плане служба в Индии или в Южной Африке полезна, как никакая другая.

Снова тонко звякнуло — серебро, фарфор, хрусталь.

А ведь они говорят о Уинстоне Черчилле, сообразил Сёмка. Старшему сыну лорда Рэндольфа сейчас четырнадцать лет, и всё у него впереди — и война в Судане, и бурский плен, и Нобелевка по литературе и главное — политическая карьера величайшего политического деятеля Великобритании всех времён. И врагом России он тоже пока не стал — это у юного Уинстона тоже впереди...

— Кстати, о флоте, Рэнди. Французы из Jeune Ecole* оказались правы — паровой броненосный флот не может надёжно блокировать побережье противника. "Родней" и крейсера, игравшие за французов, сумели прорваться в океан. Будь это не манёвры, а настоящая война — они бы уже сеяли панику на побережье и налагали бы контрибуции на порты западной Шотландии. Ваши броненосцы, дорогой мой, пожирают слишком много угля, а пополнять его запас в открытом море моряки, оказывается, не умеют. Я уж не говорю о мытарствах команд миноносцев и торпедных канонерок — они измотаны постоянной болтанкой в открытом море, треть кораблей нуждается в доковом ремонте. А миноносцы условного противника прекрасно проводили время в базе и могли атаковать неприятеля, когда им вздумается! На броненосцах блокирующего флота не спали ночей, ожидая торпедной атаки, и уже через несколько дней команды напоминали сборище живых мертвецов. Офицеры до того истрепали себе нервы, что совершали непростительные ошибки при маневрировании — остаётся удивляться, что наши "большие мальчики" не перетопили друг друга таранами!

— У королевы много!** — ответил собеседник. — Да, кое-какие из наших скелетов повылезали из шкафов и вдоволь погремели костями. Низкобортные "адмиралы" не могли использовать орудия главного калибра при волнении — стволы зарывались в волны, захлёстывающие полубак. На достраивающиеся "Нил" и "Санс Парейль" надежда тоже плоха. Вы правы, лорд Рэндольф, нам нужны другие корабли.

*# Jeune Ecole (фр.) — "Молодая школа" — французская военно-морская теория конца XIX — начале XX веков. Предполагала отказ от броненосцев в пользу миноносцев и крейсеров, истребляющих морскую торговлю противника.

**# Традиция британского флота — моряки провожают тонущий английский корабль фразой "У короля (королевы) много".

В наушнике раздался вздох.

— А это — снова деньги. Радует хотя бы то, что первый морской лорд сознаёт, сколь иллюзорна наша военно-морская мощь. Так что, простите, я не верю в успех экспедиции на Балтику. А вот в океанах... русские уже два с лишним десятка лет строит клиперы и броненосные фрегаты для разбоя на наших торговых линиях, а их Сибирская флотилия...

Сёмка обратился в слух. Вот оно — то, ради чего затевалась вся история!

Послышались стук, шуршание, скрип. Голоса зазвучали глуше, будто говорившие отошли от микрофона. Сёмка принялся тыкать пальцем, переключая канал на другие "жучки". Лучше не стало.

"Отодвинули кресла от стола, поближе к камину..."

— ... базируются во Владивостоке и постоянно мотаются между Балтикой и Тихим океаном. И, в случись что, они немедленно превратятся в крайне опасных рейдеров.

— Как и их торговые суда. — раздался голос Худа. — Вы знаете о "Доброфлоте"? Формально, это пароходное общество, созданное для снабжения русского Дальнего Востока — но их суда отличаются отменной скоростью и изначально имеют подкрепления палубы под артиллерию. Подними из трюмов пушки — и вот вам готовые рейдеры!

— У России, слава богу, нет угольных станций ни в Красном море, ни в Персидском заливе — ответил лорд Рэндольф. — А на нейтральные порты надежды мало; стоит русская посудине зайди в любой из них — и через день-другой туда явятся крейсера Ройял Нэви, спасибо подводным телеграфным кабелям. И тогда останется либо интернироваться, либо прорываться с боем — а это, при любом результате, конец рейдерства. Ещё никто не научился выигрывать морские сражения, не получая повреждений, не расходуя боезапас!

-Разве что, на бумаге, Арчи — в голосе лорда Рэндольфа сквозила насмешка. — Недавно мне презентовали забавную книженцию — вот, полюбопытствуйте. Как раз в тему нашей сегодняшней беседы.

В наушнике глухо стукнуло. Ага, сообразил Семён, положил книгу на стол. И тут же, в подтверждение этой мысли, зашелестели страницы.

— Занятно, занятно, Рэнди.. как, даже лондонское издательство? Смотрите-ка, у нас эту книгу перевели сразу, как она вышла в Санкт-Петербурге!

— Хвала небесам, в Форин Офис* хватает разумных людей. Кто-то из ведомства маркиза Солсбери* вовремя сообразил, что эта беллетристика отражает реальные планы русского Адмиралтейства — и позаботился, чтобы офицеры Ройял Нэви могли с ней ознакомиться.

— "Крейсер "Русская надежда". — продолжал лорд Рэндольф. — Автор — некто Конкевитш** — право же, с этими русскими фамилиями язык сломаешь! Судя по предисловию, бывший морской офицер, а значит, знает, должен знать, о чём пишет. В этой книге русскому крейсеру, охотящемуся за нашими торговыми судами, дают приют во французских портах — видимо, Петербург ещё не оставил мечту рассорить нас с Парижем. Они будто живут в своём, выдуманном мире — даже дилетанту от политики ясно, что после Седана лягушатники наши, с потрохами!