S.V.A.N

"Не пойдет, — Сергей уже сам понял, что много она не скажет. — А судя по всему, рассказать ей есть о чем. Конечно, совпадения бывают, однако... Не так уж часто. Итак, что мы имеем: Фирма Крота, связанная с авиацией, интерес полковника, у которого якобы личные счеты с тем самым Кротовым по поводу авиационного происшествия, и девочка, родители которой погибли в авиакатастрофе.

Почему некий Гоша, мелкий стукач господина Сорокина, приблизил к себе ничем не примечательную девчонку? Даже увез с собой из страны... неужели из-за фактуры или деловых, кхм, качеств? Ну, это вряд ли. Девочка явно не фотомодель. Так, серединка на половинку. Да и умом не блещет..."

— Кем отец был? — решил прояснить ситуацию он.

Рита дернула плечиком: — Не знаю, работал... На авиазаводе, конструктором. Потом, когда все встало, в частной фирме каким-то начальником... А после... Он в командировку полетел, а маму разрешили с собой взять. Фирма заплатила. Я, кстати, тоже должна была с ними лететь. Только заболела. Вот и не пустили. Повезло... — она невесело усмехнулась. — Или наоборот? Не знаю.

— Так, понятно. Как фирма называлась? — уточнил Сергей, впрочем, без особой надежды. "Так и есть. Девчонка фыркнула и не ответила. Понятно. Оно ей надо?"

— Идем дальше, — проложил логическую цепочку. — Скажи, Ритуся...

— Прости, можно тебя так звать? — уточнил на всякий случай, вспомнив о ее выступлении по поводу Маргариты.

— Да как хотите, так и называйте. Это я так сказала... Для острастки.

— Гоша... — она покачала головой, тряхнув короткими светлыми волосами. — Григорий Иванович Прохоров. Он был директором. Мы поставляли авиаторам детали всякие. Моторы, или муфты, — она неуверенно замолчала. — Я, если честно, не особенно в курсе.

— Он еще с господином Строковым сотрудничал. Это крупный предприниматель... Я бумаги ему часто отправляла. А когда тот погиб, и Гоша задергался. Нервный стал... потом его в милицию вызвали...

— В прокуратуру? — уточнил Ильин и по виду рассказчицы понял, что сделал это зря. Та глянула на него, как на больного, и продолжила: — Он сказал: "Менты наехали". Все бросил, собрался и — во Францию. Вернее, сперва в Грецию, а оттуда на пароме ... — она замолчала, вспоминая. — Такая дыра. Мы месяц с ним как взаперти в гостинице сидели. Даже на улицу не выпускал. А потом в Ниццу переехали. Там Гоша коттедж у моря снял, небольшой, а потом мы поругались.

— Погоди, Рита, тебе фамилия Кротов ничего не говорит?

Девчонка покрутила в пальцах чашку от кофе: — С моим папой работал человек с такой фамилией. Я помню, он к нам приходил. Большой, лысый... А других не знаю.

Ей явно надоело выступать в роли допрашиваемой. Рита вновь вынула из пачки тонкую сигарету, умело прикурила и, словно добавив себе уверенности, глянула на меня: — Ну, а теперь ваша очередь, господин дознаватель. Выкладывайте.

Глава 7

"Легко сказать. Выкладывай. Самому себе и то не всегда хватит сил честно признаться, а уж человеку чужому и подавно. Впрочем, нужна ей моя откровенность? Нет, конечно. Да и мне, пожалуй. Потому отделался общими фразами. Служил, где, в армии, она большая. В конце восьмидесятых повезло, направили в командировку за пределы. Все как полагается, с оформлением документов, через Москву.

А как же? Время-то, какое было? Не застой, однако... и беспредельной вольницей девяностых тоже еще не пахло. Однако согласовали, утвердили и доверили. Все вроде по уму. Честь по чести. На родине чеки Внешторгбанка, в папуасии на мелкие расходы валюта, да и снабжение опять же посольское... А тут перестройка, и где-то колесико с оси соскочило. Потеряли. Пришлось самому выбираться. Ну, а сам наш человек много дров наломать способен. Вот и схлопотал пять лет. Отсидел до звонка в славном городе Гамбурге. Теперь вот вернулся. К родным — березкам и осинам.

Ритка, сначала слушавшая открыв рот, под конец все чаще стала хитро ухмыляться и, наконец, вовсе не выдержала.

— Да что вы меня за дурочку держите? — она то и дело сбивалась с панибратского ты на вы.

— Странно, хотя и разница-то всего...? — Ильин прикинул. — А что, собственно, странного. По сути, в дочери годится. Если бы после училища женился, вполне могла ее возраста дочка быть, ну, может, на год-два моложе.

А девчонка, с сомнением покрутив головой, продолжала: — Может, конечно, у нас и бардак, однако, никто отправленного в командировку человека за границей не потеряет. Ерунда это все.

— Ты или недоговариваешь чего, или вовсе мне мозги пудришь, — заключило дитя времени.

Собеседник глянул на пустую по случаю утреннего времени эстраду с зачехленными инструментами: "Ну что сказать? Все вроде правильно. И терять не должны, и дома по идее правду отыскать можно. Только, имея за спиной десяток подписок, когда и своим всей правды сказать, не скажешь, как посольскому чужаку объяснить? Но и про время забывать все же не стоит. Лихое было времечко. Страна сыпалась, империя. Разве до пешек тут?

Был, правда, еще моментик. Никто, кроме поставившего задачу генерала, в скромном кабинете отдела, ведающего заграничными операциями, знать ее не мог, да и не знал.

Разработчики восьмого управления вовсе не были дураками, и никто, отправляя его на должность советника по стрелковому вооружению, разведчиком в документах не заявлял. Провели, оформили как простого офицера общевойсковика. Оно и понятно, друзья папуасы хоть и недавно с пальмы спустились, однако, при всем при том соображали, когда нужно, хорошо. И кроме нас у них кормилось еще с десяток разных спецов. И от немцев и от англичан.

Задача была поставлена предельно конкретная: Организация сети сбора разведывательной информации, освещение обстановки в этом африканском серпентарии хитросплетений интересов и противовесов. Понятное дело, были там кроме них и смежники из конторы, да и МИДовские делопуты тоже толкались. Как говорится, каждой твари по паре. Военный атташе, он вроде свадебного генерала. Морда толстая, взгляд улыбчатый. С утра на стакане, и ничего. Ходит, ухмыляется, с конкурентами раскланивается.

Могут сказать, так не делается. А как резидента в регион ввести, чтобы не засветить?

Скажем, возникла необходимость, принято этакое решение, согласовано. Начальник управления в оперативный отдел задание спустил, и на контроль в секретариат. Это даже несведущему человеку понятно, через сколько рук та бумага пройдет. Прапор-секретчик это раз, машинистка спецбюро — два, начальник отдела — три, офицер исполнитель — уже четыре. А дальше и вовсе по спирали. В каком звене накоротко пробьет? Неизвестно. Опять же, если оформлять, значит, нужно стряпать отношение для отдела кадров, а там своих клерков с десяток. Так стоит ли удивляться, что никто такие решения на бумаге не оставляет. Глупо. Бумага, она и есть бумага — хоть просто грифованная, хоть с двумя нолями. Хранится где-то, в дело подшивается. А при сверке эту папочку всяко тряхнут.

Один из членов комиссии глянет, номер с экземпляром сверит и назад спрячет, а другой, глядишь, и пробежит текст глазами, фразу-другую выцепит. Может и без умысла, так, из интереса, что, мол, оперативники замутили?

Ему, к примеру, эта информация и даром не нужна. Куда и с каким заданием майора из восьмерки заслали?.. Мало ли.

Но, как говорится, Резвун-иудушка тоже, до поры, в полном фаворе у своих был, и в обойме первым патроном считался. Только вон как все крутанулось. А память человеческая, она штука темная, когда приспичит, много чего из тайников выплыть может.

Потому и не оформлялось задание. И это, да и многие другие. Нет бумаги, нет и человека — старая истина. Это все хорошо, если тот, кто тебя отправил, на месте крепко сидит и, дай бог ему здоровья, на память не жалуется. А если как тогда, закрутилось сразу, и половину командования одной метлой в запас?

За пять лет подумать времени хватило. Это только сказать коротко выйдет. Пять. И все. А ежели иначе, то пять раз по триста шестьдесят пять... И не на даче у родной тещи. Тут, как на фронте — день за три идет.

Девочка его рассуждений, конечно, знать не могла, да и не к чему ей. Усмехнулась недоверчиво, да и забыла. Ну а верить или нет — ее право".

Допив кофе, Рита заскучала. Сергей подозвал официанта, рассчитался и глянул по сторонам. Не то, что специально, скорее привычно.

А вот этого варианта не предусматривалось. Пока они пили кофе, за столиком в самом углу зала возник новый посетитель. Сел грамотно, спиной к стенке, так, что лица, за хлебницами, за всякими вазочками, и не видно. Однако отразился араб в стекле стоящего напротив шкафа с посудой. И то лишь на миг, когда заспанный официант доставал оттуда фужеры. Однако разведчику хватило. И разглядеть, и узнать: "Точно, он".

"Может, на воду дую, однако, считать противника глупее себя — заведомо проиграть. Раз я сумел его просечь, то уж он-то меня, если в теме, наверняка, отсканировал. Слова, может, и не слышал, все-таки сидим далеко, но в лицо срисовал", — Сергей поймал себя на мысли, что все вокруг изменилось. Примерно в тот момент, когда связал рассказ девчонки с событиями двухдневной давности в убогой кафешке и поручением случайного вербовщика с полковничьими погонами.

Сейчас он совершенно незаметно для себя ощутил рабочее состояние. Голова работала четко, мысли формировались в конкретные цели, и все что происходило вокруг, интерпретировалось только в одном ключе.

Попытался убедить себя в глупости происходящего: "Какое задание? Ты свободный человек, отставник. Пора бы и успокоиться. Что за игры? Однако права пословица — Разведчик бывшим не бывает".

Медленно перевел взгляд на спутницу и, аккуратно прикрыв губы салфеткой, произнес по-французски: — Мадмуазель, не затруднит вас помочь в языковой практике? Вы, как-никак, недавно из Европы вернулись.

Рита смущенно кивнула и попыталась составить ответную фразу. Увы, не слишком удачно. Однако подошедший официант в языках разбирался еще меньше. Он уловил французское чирикающее произношение спутницы, и уж вовсе хорошо расслышал монолог, в котором Сергей попытался объяснить девушке свое видение красоты французского наречия.

Халдей осторожно положил счет и удалился.

— Отбой, — скомандовал Ильин мучительно подбирающей слова Маргарите. — Можно перейти на язык родины.

— А в чем дело? — озадаченно глянула на странноватого спутника. — Вы гораздо лучше меня говорите, зачем вам практика?

— Да так, хотел тебя проверить, — отшутился он. — Думал, может, ты меня разыгрываешь.

— Вот еще, очень надо, — сердито отозвалась Рита. — Сколько можно тут сидеть, пойдемте.

Кавалер галантно отодвинул ее стул и двинулся следом.

— Извините. Вы позвольте мне пройти? — голос за спиной заставил обернуться. В дверях стоял тот самый человек, лицо которого и отразилось в буфетном стекле. Однако произнес извинения он на немецком. Сергей настолько растерялся от непонятности ситуации, что автоматически подвинулся и отозвался на том же тевтонском диалекте.

— О, приятно услышать родную речь, — улыбнулся выходящий. — Вы тоже немец? Ильин даже остолбенел от подобной наглости. Ситуация напомнила типично российское обращение, когда еле-еле выговаривающий русские слова таджик обращается к прохожему со словами "земляк", угости сигаретой.

Кивнул и довольно ехидно отозвался: — Как приятно встретить в этом глухом краю соотечественника.

— Ну что вы, просто я долго жил в Германии, — легко вступил в диалог араб. — Моя родина — куда как южнее, — он потянулся к карману и вынул визитку. — Акмаль Зия ... — успел прочитать Сергей первые слова довольно заковыристого имени.

— Прибыл в Россию по делам бизнеса. А вы? С супругой? — он раскланялся с ничего не понимающей Маргаритой.

— Нет, — Ильин изобразил легкое смущение. — Девочка русская. Так сказать... Акмаль понимающе ухмыльнулся.

— А, понимаю. — Очень симпатичная... — вмиг сориентировался он.

"Мой ход", — понял Сергей.

— Ганс Раскель, Гамбург, — чуть склонил голову, назвав имя одного из своих сокамерников. — Участвовал в соревновании по контактным боевым искусствам. Да, впрочем, это, как говорится, видно невооруженным взглядом, — указал на свои заживающие раны. — Потрепали нас русские, как под Сталинградом.

Араб развел руками: — Ничего не попишешь, спорт есть спорт. А я сразу понял, что вы северянин. Уж больно характерное произношение.

— А вот про вас я этого сказать не могу. Столь своеобразный акцент, мягкий, и в то же время построение фраз как у жителя Бретани.

Акмаль с удивлением покачал головой: — Да, вы проницательны. У меня дом на севере Франции, в Сен-Мало. Позвольте угостить вас и вашу даму? — он кивнул на расположенный чуть поодаль погребок.

— Надо же. Прямо, как в Европе, понатыкали шалманов через каждые три шага, — удивился Сергей и ответил с видом заядлого гуляки, почуявшего запах выпивки. — Боюсь, что моя спутница не сможет составить нам компанию, а я с удовольствием. Одну минуту, я поговорю с нею.

Обернулся к Ритке и, неимоверно коверкая слова, произнес: — Крошка, ступай в номер, я скоро буду. А после съездим в бутик, посмотрим тебе колечко.

— Хорошо, — ей хватило ума не высказать все, что она думает по этому поводу. — Я буду ждать.

Она выдержала едва заметную паузу и двинулась в сторону гостиницы.

— Прошу, — араб галантно открыл дверь, предлагая войти в полутемный бар.

— Я был здесь пару дней назад, — пояснил он. — Вполне приличное место.

— Это? — Сергею не оставалось ничего другого, как покивать головой: "Если это приличное, то, что тогда понимать под словом "забегаловка"?"

Тем не менее, продолжая исполнять роль иностранца, усиленно заулыбался, озирая довольно убогую стилизацию под украинскую корчму.

— А ля Рюс, — подвел итог неразборчивый дойч, удовлетворенный увиденным. Гости опустились за столик, сколоченный из некрашеных досок, в ожидании официанта.

— Ганс, вы говорите по-русски? — мотивировано поинтересовался араб, вертя в руках меню.

Ильин скривил ободранную рожу и перечислил: — Отлично: Водка, Ельцин, сколько стоит на ночь?

— Понятно, — он раскрыл листок. — Я знаю еще несколько слов. Так что мне и карты в руки.

"Ох, ничего себе? — удивился Сергей, когда услышал, как араб, почти не коверкая слова, сделал заказ. — Дешево и сердито. Джентльменский набор. Если не считать что сейчас раннее утро".

— Нет, — немец замотал головой, якобы разобрав знакомое слово, — водка нет. До обеда никак. Мы, правда, уже закончили выступать, но, тем не менее...

— Хорошо, тогда два коньяка, — легко согласился змей-искуситель. — У них вполне приличный Мартель. И черной икры, — распорядился организатор застолья.

— Да, кстати, я смотрю, вы уже, простите, в довольно солидном возрасте. Не тяжело это? — он неловко изобразил руками пару движений из восточного боевика.

— А что делать? — спортсмен сжал кулак. — Это единственное, что я умею. Вот и подписался. Мой приятель в Гамбурге содержит частную школу, ну и поспособствовал включению в состав группы. Деньги небольшие, однако...