Отъехал он без приключений, поехал в лес, подумал секунду, и повернул на восток. На первом привале он посмотрел, что именно у него имеется. В сумках было и одеяло, и кое-какая еда (хотя еды у него было достаточно), и пули Минье, и порох, и пыжи. А вот самого ружья не было, хотя седельная кобура для него была.

Заночевал он на сеновале на какой-то заброщенной ферме, как и планировал — и тепло, и сено есть для Принцессы.. На следующее утро он вдруг увидел ружье, прислоненное к сосне. Он соскочил с Принцессы, схватил ружье, и стал смотреть, где его хозяин. По характерному запаху он вычислил его в лесу, сидящего со спущенными штанами. Это был негр в синем мундире.

Не дав тому даже опомниться, он ударил его прикладом по голове, потом еще и еще, после чего вытер приклад о мундир покойника. Схватив стоящую рядом сумку, он поскакал дальше. Да, повезло ему, что тому приспичило — иначе кто знает, чем бы дело кончилось. Нужно быть осторожнее.

Он перешел на тропы, параллельные дороге. Тут он шел максимум рысью — а чаще шагом. Несколько раз он останавливался и стрелял из ружья. Скорость перезарядки оставляла желать лучшего — у него получался хорошо если один выстрел за две минуты, тогда как некоторые могли перезарядить ружье и менее чем за тридцать секунд. Похоже, ему вряд ли получится сделать более одного выстрела. Так что он не жалел аммуниции — все равно не понадобится.

На третий день, он обошел группу, в которой шла карета с зарешеченными окнами. Он прикинул шансы, но они были практически нулевыми. Он все равно попробовал — свалил дерево прямо на дорогу и засел в засаду. Но конвоиры, похоже, знали свое дело — пока четверо оттаскивали бревно, другие стояли с ружьями наготове. Той же ночью они так же, как и он, остановились на заброшенной ферме — но выставили часовых. Нейтан не сказал бы, что ему не страшно умирать, но за друга он был готов на любой риск, главное, чтобы это был риск умный, и чтобы в результате был хоть какой-нибудь шанс спасти Винсента. Но шансов не было.

И вот, наконец, они прибыли к городку Хендерсон. Конвой с каретой пошли через город, что Нейтану было противопоказано. Он же поехал окольными путями, и добрался до полуострова к северу от города. Кентуккская сторона была покрыта густым лесом, а напротив был город, который был целью его странствий — Эвансвилль, штат Индиана.

Он заночевал в заброшенной избушке лесника. На следующий день предстояло встать еще до рассвета. Он бросил охапку сена Принцессе, сам плотно поужинал, разжег камин — дрова еще лежали рядом — завернулся в одеяло, и быстро заснул.

Глава 25. Тяжело в ученье...

— Мистер Юри! Мистер Юри!

Юра проснулся и сел на кровать. Его тормошила смазливая негритянка, которая в прошлой жизни, скорее всего, могла бы его заинтересовать. Но это было в прошлом. А сейчас она его разбудила в момент, когда ему снилось, как они с Полей и с детьми — которым во сне было уже лет по пять-шесть — завтракали в саду на Гавайях, и он смотрел на пальмы, синее море, разноцветных птиц, бабочек, слушал заливистый смех детей, и думал, как же ему хорошо.

Полночи он провел при допросах Стэнтона и некоторых других. Похоже, в зверствах участвовали все, кроме шестерых негров — их перевели в другой подвал, где с них сняли наручники и неплохо накормили. Стэнтон и двое лейтенантов требовал, чтобы их перевели отдельно от негров, они, мол, белые, но их загнали обратно к их солдатам, не обращая внимания на их крики. На лбу у каждого из преступников вывели принесенным Юрой фломастером номер и составили списки по этим номерам. Потом их кормили; для этого вызывали по пять человек, снимали с них временно наручники, давали им по два початка вареной кукурузы и по жбану воды, и через десять минут одевали наручники заново. Но этим уже заведовали другие, Юра в три часа ночи лег наконец спать, и на его место заступили те, кому довелось поспать первую половину ночи.

— Сколько времени?

— Семь часов, масса.

— А что случилось?

— Прибыл вестовой от полковника Хьюстона! Госпожа просит вас пройти к ней.

Юра лег спать одетым — именно потому, что не знал, когда придется вставать. Осталось только нахлобучить куртку, быстро умыться и почистить зубы — ему негритянка принесла кувшин и тазик, бриться он не стал — и пойти как можно скорее к хозяйке. Эх, сейчас бы горячий душ... Но это, увы, осталось позади там, с другой стороны Миссисипи.

— Лейтенант Леннерт.

— Лейтенант Заборщиков. Здравствуйте, лейтенант. Зовите меня просто Юри.

— Алекс. Юри, полковник Хьюстон с первым батальоном будут здесь примерно через час. Другие батальоны подойдут через три-четыре дня.

— Очень хорошо. Спасибо, Алекс.

— Какой ответ передать полковнику?

— А вы что, поедете сейчас обратно?

— Да, таков приказ.

— Передайте ему привет от лейтенанта Заборщикова. Скажите, что у нас здесь все под контролем.

— Забо...

— Скажите просто, от лейтенанта Юри, с которым он познакомился в Видалии.

— Будет сделано. Ну все, я поехал.

— Лейтенант, а не хотите ли чаю или чего-нибудь другого, чтобы согреться? — спросила Элизабет.

— Через час будем здесь, тогда было бы неплохо. Впрочем, мы вас не объедим, у нас с собой полевые кухни, они подойдут чуть попозже.

Лейтенант уехал, а Элизабет приказала в срочном порядке готовить угощение для офицеров — только их в батальоне не менее двадцати.

Вскоре на горизонте показалась полоска, по мере приближения превратившаяся в конный отряд, над которым гордо реял новый флаг Конфедерации. В первых рядах ехал молодой человек, у которого на полушубке был пришпилен орел — символ чина полковника. Это был знакомый Юры по Натчезу и Видалии — Сэм Хьюстон.

Вскоре все офицеры батальона собрались за большим столом в парадном зале поместья. Юру Сэм посадил рядом с собой. Сначала обсуждались ближайшие планы — одна рота батальона встанет в форт Пикеринг, другие же расположатся в специальных сборных утепленных домиках, присланных с Черепашьего острова у форта и у дороги на Хернандо. Потом начнется раздача новых винтовок и обучение новой тактике. За это время должны подойти другие батальоны. После ускоренного обучения планировалось освобождение Мемфиса.

Хьюстон предложил обойти индейские курганы, где теперь стояла артиллерия янки, и захватить Мемфис сейчас. Но Юра парировал, что при этом будет потеряна значительная часть личного состава — а при использовании новой тактики, нового оружия, а также при ожидаемом подходе артиллерии "наблюдателей" победу одержать будет намного легче и без особых потерь.

Джим Дедрик и Александр Иннис напрашивались, напирая на то, что только они знают все тропинки в тех местах. Элизабет, впрочем, наотрез отказалась отпускать Александра, а насчет Джима сказала, что, будь на то ее воля, то она бы и его не отпустила никуда — но у него есть тетя, пусть она решает. Рейчел же, после долгих уговоров и обещания Юры учить его математике, литературе, истории и латыни, да еще и русскому языку, наконец согласилась. Один взвод батальона остался пока в Блуфилдс на случай повторного нападения, остальные же отправились в форт Пикеринг.

Шесть негров, не запятнавших себя преступлениями, признали военнопленными и повезли на запасных лошадях с первой ротой. Других же заставили идти пешком с третьей ротой. Юра, Андрей и Альфред остались пока с этой ротой, и на развалинах Элисии лично похоронили Мейбел и убитых рабов, в первую очередь Джона.

Потом Юра с Альфредом и Андреем поехали на Черепаший остров, проведать Розалинн и Сару. Розалинн была на приеме у психолога, поэтому они сначала пошли к Саре. Она уже ходила по палате. Увидев ребят, она расплакалась и сказала:

— У девочки моей все нормально, хочет в Блуфилдс, как только врачи ее отпустят. Да и я с ней — у меня разве что "там" порвано. Но врач говорит, что все нормально. Никогда не думала, что надо мной так будут суетиться белые врачи. Хотя не все белые, одна тоже темнокожая, хотя и не негритянка — не знаю, откуда она такая.

Потом Сара грозно посмотрела на Андрея и продолжила:

— Масса, я же вам тогда говорила, женитесь на бедной девочке. Если бы она была в вашей России, то ничего бы с ней не случилось. Эх, жалко миссис Мейбел, да и Джона с ребятами... Но их уже не вернешь, а Розалинн теперь мысль гложет — кому она такая нужна?.. Утешьте ее, что ли. А вы, масса Юри, проследите, чтобы не было, как тогда, а то опять масса Эндрю будет мямлить, а ничего так и не скажет. Хочется, чтобы после того, как мы янки победим, моя девочка была счастлива.

Тут пришел врач уже к Саре. Все трое обняли ее, причем Юре она опять шепнула: "Масса, не подведите!" и вышли.

Розалинн была уже в палате. Она сидела на кровати, осунувшаяся и бледная.

— Альфред, нет больше нашей мамы. Да и Джона нет, и других наших ребят... Что делать?

Андрей бросился к ней, взял ее руку и поцеловал, после чего припал к ее коленям. Юра сделал Альфреду знак, и они вышли. Только минут через двадцать Андрей попросил их зайти. Розалинн уже не плакала, и они рассказали ей про Блуфилдс, обняли ее, и уехали обратно в форт Пикеринг. После этого, Андрей постоянно ездил в Блуфилдс, куда уже успела переехать Розалинн. На всякий случай, с ним всегда отправлялся или Юрий, или Альфред, но ничего ни разу не произошло.

Тем временем, жизнь шла своим чередом. В следующие два дня они учили офицеров и сержантов батальона обращению с оружием и новой тактике боя, а по вечерам, в домике, также доставленном с Черепашьего острова, где они расположились с Альфредом и Джимом, они по очереди учили его разным наукам. Мальчик оказался весьма способным, все схватывал на лету, хоть и ныл, что ну зачем эти русские пользуются другими буквами, и нафиг ему эта математика, тем более, что то, чему его учили в школе, было намного проще, чем то, чему его учили не только русские, но и Альфред.

Постепенно подошли и другие батальоны, размещенные пока в таких же сборных домах. Их учили тем же дисциплинам, и на Старый Новый Год, 13 января, Юра сказал, что азам их научили, а на большее времени нет.

Тем временем, они с Сэмом Хьюстоном разрабатывали план освобождения Мемфиса. Несколько раз, они, ведомые Джимом Дедриком, разведывали подходы к городу, причем Сэм вместе с ними почти каждый раз ездил в разведку.

Дорога в Мемфис проходила меж двумя индейскими курганами, принадлежавшие ферме Дедрика. На восточном были хозяйственные постройки и барак, выстроенный южанами на фундаменте сгоревшей усадьбы еще до того, как они потеряли высоту, на западном же, ранее поросшим лесом, теперь находилась артиллерия и какие-то новые постройки.

В последний раз они отловили сержанта армии янки, который спешил в Мемфис с донесением. От него узнали про состав группы. На западном кургане располагалась батарея двадцатифунтовых орудий и рота Третьего Пенсильванского полка. На втором же была рота Черных Полков. Там же был и командующий группой на курганах, майор Андерсон.

Планы резко поменялись, когда с Черепашьего острова неожиданно прибыла батарея сорокапяток, четыре станковых пулемета, и батарея восьмидесятимиллиметровых минометов, а также мобильный госпиталь. Оружие было не самым новым — с вооружения его сняли еще лет сорок назад, а пулеметы и с полвека — но теперь у Хьюстона было качественное преимущество, тем более, что у орудий и пулеметов были русские расчеты, специально переученные на старое оружие. Юра догадывался, что наконец-то пришло разрешение из Москвы.

Глава 26. В Индиане, братцы, в Индиане...

— Винсент Лирой Грейди, вы приговорены к казни через повешение за дезертирство, вооруженный мятеж и помощь врагам Североамериканских Соединенных Штатов! Приговор будет приведен в действие немедленно.

— Но мне даже не дали ничего сказать...

— Замолчите, то, что вы хотите сказать, никого не интересует. Следующий!!

Винсента вывели из здания Эвансвилльского суда. Да, придется помирать там, где вырос. Вдруг ему показалось, что в толпе он увидел лицо Нейтана. "Померещилось", подумал он. "Как бы он сюда попал?"

При выходе из суда он увидел своего младшего брата в мундире старшины.

— Ну что, братец, прощай! Жизнь твоя будет яркой, но недолгой, ха-ха-ха!!

Винсент плюнул Карлу в лицо. Тот заревел:

— Ах ты, сволочь! — и попытался броситься на Винсента, за что получил прикладом от белого конвоира. Карл погрозил кулаком, но не рискнул больше ничего — все-таки в табели о рангах он был ниже любого белого, хоть тот и рядовой.

Конвоир шепнул Винсенту:

— Ты молодец, негр. Прости нас, служба такая.

Скоро Винсента привели к виселице, поставленной примерно там, где когда-то витийствовал Эйбрахам Линкольн. Он взобрался на ящик и посмотрел в толпу. Лица горожан были на удивление печальными, а посреди их он увидел отца и сестру. Оба плакали, и белый сосед его отца что-то ему сказал, судя по тону, сочувственное.

Ему надели на шею петлю, затянули ее, и выбили ящик из-под ног.

Прозвучал выстрел, и веревка была перебита. Он услышал крик: — Винсент, беги!

Голос принадлежал Нейтану.

Винсент вскочил и побежал, но тут его схватили черные руки, и кто-то приложил ружье к его виску и выстрелил.

— Гори в аду, братец, — сказал Карл и усмехнулся, опуская дымящийся пистолет. Вдруг он почувствовал сильные руки на плечах. Подняв голову, он увидел отца, который плюнул ему в лицо, как несколько минут назад сделал Винсент. Потом отец толкнул его так, что он упал, развернулся и ушел.

Одновременно, другие бежали к набережной, туда, где еще секунду назад стоял стрелявший. Тяжелое ружье лежало здесь же. А стрелявший стремительно удалялся на коньках, подаренных ему Винсентом на Рождество.

Пытались погнаться за ним на лошадях, да где уж там — копыта скользили по льду, потом где-то копыта одной из лошадей проломили лед, и всадник полетел кубарем. Пробовали стрелять, но мальчик петлял, и по нему не попали. Осталось только наблюдать, как он пересек полукилометровую реку, взобрался на тот берег, и скрылся в лесу.

Оказалось, что никто его не рассмотрел как следует. Мальчик был вроде белым — но и здесь никто не был уверен; на нем была шапка, так что не знали даже цвета его волос. Недалеко от того места, где он стоял, вроде были и местные, но все в один голос уверяли, что его не заметили. По распоряжению судьи была назначена награда за поимку "мальчика лет пятнадцати, который попытался освободить опасного преступника", но несмотря на то, что пятьдесят долларов на дороге никак не валяются, по объявлению не пришел никто. Объявления отвезли и в недалекий Хендерсон с кентуккской стороны реки, но и там никакого успеха оно не имело. Видели, конечно, какого-то незнакомого мальчугана на лошади, но тот был слишком мелким, лет двенадцати, да и кто пойдет к оккупантам-янки с этой информацией?

Тем временем, Нейтан уже порядочно отъехал от этих мест. Верная Принцесса уже давно перешла на шаг, а Нейтан, прильнув к ее шее, вдруг заплакал в голос. Он до последнего надеялся, что сможет освободить Винсента. Слабым утешением было то, что его друг погиб не на виселице, как преступник, а от пули, как и подобает солдату. Но одно он теперь знал точно: он отомстит, чего бы это ему ни стоило.