А у него были долгоиграющие планы, он был уверен, что мы не только счастливо и вместе доживем до самой старости, но я ему еще и дочь рожу, и звать ее будут Анечкой, и сына, которого мы Сашкой назовем. Ну, уж тут я взбунтовалась, сказав, что такого мерзкого имени своему ребенку не дам. Ванька удивился, а я ему рассказала про Хромова, конечно пропустив в своем рассказе момент моего позорного утра в квартире у Катерины. Парень внимательно выслушал мой рассказ, а потом хмыкнул и просто спросил:
— Так это из-за него ты столько времени чахла? Хочешь, я ему морду набью?— и стало мне почему-то после этих слов светло и радостно.
В Ваньке было два метра роста. Большинство мужиков на его фоне казались чахлыми подростками. Лично я заканчивалась, где в области его подмышки, даже ниже. С ним было спокойно и меня никогда не покидало чувство защищенности, словно Чижов был каменной стеной, закрывающей меня от всего мира. Несмотря на всю свою доброту, он профессионально занимался боксом, а учитывая размеры его кулаков можно было смело сказать, что желающих покуситься на мою безопасность просто не находилось. Он мог легко, одной рукой поднять меня вверх и удерживать до тех пор, пока я ни начинала вопить и требовать, чтоб меня немедленно спустили на землю.
Он был помешан на спорте. Бокс, баскетбол (кто бы сомневался, с его то ростом), волейбол, теннис, ролики, скейты, лыжи, футбол, плаванье и еще Бог весть что— он увлекался и активно занимался этим всем, брал меня с собой на свои тренировки, на какие-то игры, даже футбол в спорт-баре я с ним смотрела.
Его тело было совершенно: длинные мускулистые ноги, широченные плечи, сильные руки, покрытые четко выделяющимися венами, накаченная грудь, про кубики на животе вообще молчу. Крепкий, мускулистый, но вместе с тем поджарый и гибкий, как пантера.
Когда я была с ним на тренировке по боксу, то просто сидела, смотрела на него и буквально пускала слюни. Двигался он потрясающе, четко, резко, без лишних жестов. Я просто млела.
А как-то раз, мы с ним попали на площадку для уличного баскетбола, где уже тусовалась целая куча его друзей, таких же сумасшедших любителей спорта как и он сам.
— Вань, покажи, как ты умеешь, — прокричал один из них,— порадуй свою красавицу.
— Да не вопрос, — Чижик вышел в центр площадки, один из парней кинул ему мяч, и тут понеслось.
Иван подкинул его высоко вверх, подпрыгнул, сделал сальто в воздухе, приземлился, поймал мяч, снова подкинул, сделал стойку на руках, поймал мяч ногами, снова подкинул, вскочил и, поймав одной рукой, отправил его в корзину. Все это заняло не более десяти секунд: бросок, прыжок, сальто, стойка и опять бросок. Все вокруг восторженно заулюлюкали, а я стояла с открытым ртом и смотрела на него.
Он ко мне подскочил, схватил на руки и со смехом произнес:
— Рот закрой, ворона залетит. Пойдем, я тебе мороженку куплю.
В общем, спорт был его жизнью, разве что шахматы он стороной обходил, ибо там надо было работать головой, а не мышцами. Не скажу, конечно, что он был бестолковым, но уж не Эйнштейн точно. Хронический двоечник в школе, прогульщик, вечно балансирующий на грани отчисления в училище. Как он говорил, лучше закончить с синим дипломом и красной мордой, чем с красным дипломом и синей мордой. После ПТУ он заочно закончил строительную академию, ну и теперь работал, там где работал. И был безмерно счастлив, просто наслаждаясь тем, что у него было. Иногда я откровенно забавлялась, глядя на то, как он пыхтел, пытаясь отгадать слово в кроссворде. Однажды он спросил, как называется подставка для нот, я ответила "пюпитр". Так этот болван потом до конца дня ржал, говоря: "Что-то у меня пюпитр зачесался, пойду, помоюсь что ли". Мы с Викой только закатывали глаза и тихонько посмеивались, называя его Чижиком-Пыжиком. Кстати, подруга его просто боготворила, и всеми силами старалась мне внушить, что за такого мужика я должна, просто обязана держаться всеми руками, ногами, зубами и остальными частями тела.
С ним я не стеснялась быть сама собой, могла порыдать над каким-то сопливым фильмом, или поржать, как конь, над похабной комедией. С ним я не стеснялась быть смешной. Однажды мы завалились в караоке. У меня отличное чувство ритма, но вот голос и слух напрочь отсутствуют. Раньше, я бы и не подумала подходить к микрофону, а с ним запросто. Мы выбрали песню Лепса "Только, рюмка водки на столе", и голосили ее, кто как мог. И плевать я хотела, на то, что моя песня была похожа на вопль умалишенной заикающейся жирафы, которая шла на водопой, но споткнулась и сломала себе ногу, потом повалилась на землю и задницей села на дикобраза. Кстати Чижов пел примерно на том же уровне. После того как песня закончилась, и мы набрали позорные 10 баллов, нас пробило на сумасшедший смех, а вот все остальные гости бара-караоке смогли облегченно выдохнуть. Следует ли говорить, что к микрофону в этом заведении нас больше не подпустили?
Единственное, что я от него утаила, так это то, что воровка. Почему-то мне стало за себя стыдно, и эту сторону жизни я предпочла скрывать. Не хотелось, чтобы он думал про меня плохо. Поэтому для Ваньки я была лишь программистом и фитнес-тренером. Хотя, например тому же Хромову, я все разболтала про себя чуть ли не на первом свидании.
Он наполнил мою жизнь новыми красками, вытащил меня из той пучины страданий и безнадежности, боготворил меня, был готов на все ради одной моей улыбки, но, к сожалению, полюбить его по-настоящему, я так и не смогла. И мое сердце по-прежнему пропускало удары при мыслях об Александре.
Глава 2. Начало долгого пути
Утро выдалось необычайно хмурым, и то, что происходило за окном, как нельзя лучше отражало мое внутреннее состояние. На небе висели свинцовые, тяжелые тучи, обещавшие сильный ливень, ветер яростно трепал ветки деревьев.
Поежилась, от одной мысли о том, что надо выходить на улицу, потом кое-как заставила себя вылезти из кровати. На часах было семь. Через два часа мне предстояло встретиться с Сашей, от осознания этого по телу пробежала нервная дрожь.
Я долго стояла в душе, чередуя ледяную воду, практически с кипятком, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Отступать было не куда. Мне нужны деньги и точка, а то, что на сердце зияла, не заживающая рана, это ничего. Переживем как-нибудь.
Не смотря на то, что в горло не лез кусок, заставила себя позавтракать. Силы мне потребуются. Потом выпила кружку травяного чая и две таблетки успокоительного.
Восемь часов. Пора собираться и ехать навстречу.
Я накрасилась, заделала к верху волосы, надела красивое платье. Потом подошла к зеркалу и ужаснулась. Там отражалась точно такая же девица, как и в последнюю встречу с Сашей. Слишком яркий макияж, слишком короткое платье, все было слишком. Словно я собралась не денег у него просить, а намеревалась затащить его в постель и эти самые деньги натурой отработать.
История повторялась. Все как в прошлый раз. Сама напросилась на встречу, разоделась, расфуфырилась. Нет, так дело не пойдет. Повторения прошлого инцидента мне не нужно. Хватит. Спасибо накушались!
Я торопливо разделась, смыла косметику и все начала по новой.
Волосы затянула в тугой, конский хвост на макушке, на глаза немного туши, на щеки чуть румян, на губы прозрачный блеск. Вот и весь макияж. Скромно и неброско.
Из одежды я выбрала трикотажное платье насыщенного синего цвета с белым строгим воротничком, плотно облегающее фигуру, и прикрывающее колени. Платье было строгим и деловым, но именно на мне оно смотрелось безумно сексуально. При этом ни у кого бы язык не повернулся назвать его хоть чуточку вызывающим, вульгарным или провоцирующим. Белые туфельки— лодочки на высоком каблуке, белая маленькая сумочка.
Вот теперь своим отражением в зеркале я была полностью удовлетворена: строго, женственно, изящно, неуловимо сексуально, и по-деловому отстраненно. Никакого намека на флирт, офисный, немного стервозный образ. Духами я решила не пользоваться.
Спустившись вниз, я решительно зашла на кухню и отправила в рот еще одну таблетку, так на всякий случай. В прихожей еще раз осмотрела на себя в зеркало, тяжело вздохнула и вышла из дома.
Едва дойдя до машины, я почувствовала, что меня начинает трясти от предвкушения встречи с Сашей, громко выругалась и опять побежала в дом еще за одной порцией успокоительного, потом, не долго думая, схватила пузырек и отправила его в свою сумочку, так, на всякий пожарный.
Через полчаса я уже подъезжала к коттеджному поселку, в котором жил Саша. На контрольно— пропускном пункте сказала к кому еду, охранник позвонил куда-то, наверное, в Сашину резиденцию, а потом пропустил меня внутрь этого закрытого для посторонних поселения.
Дом Хромова располагался в самом конце поселка, непосредственно рядом с лесом. Огромный, по сравнению с соседними, земельный участок, на котором могло с легкостью уместиться, по крайней мере, с десяток коттеджей, был обнесен красивым забором с резными воротами, над которыми висела камера, а с боку красовалось переговорное устройство. Я нажала на кнопку, и практически тут же раздался голос охранника:
— Слушаю.
— Лаврова Ольга, к Александру,— скупая фраза, произнесенная ледяным голосом.
— У вас назначено?
-Да, на девять часов.
Охранник на минуту замолчал, по-видимому, проверял мои слова, а потом сказал:
— Проезжайте.
В тот же миг ворота беззвучно распахнулись, и я плавно направила Васятку внутрь владений Хромова.
Его дом больше походил на особняк какого-нибудь английского лорда, чем на типичный для России коттедж.
От ворот, до крыльца, украшенного колоннами, вела широкая аллея, по обе стороны которой росли высокие, кусты роз, наполнявшие воздух пленительным ароматом. У крыльца стояло два охранника. Уж не знаю, чем занимался Саша, его работа так и осталась для меня секретом, но за безопасностью своего дома он следил очень тщательно. Может он наркобарон?
Охранники не просто стояли и ждали моего приезда, но и держали на поводках собак. По три здоровенных ротвейлера. У каждого. Итого шесть ужасных пастей. Эти псины наводили на меня тихий ужас, они были идеально выдрессированы, но от их взгляда, типа: "о, а вот и мясцо приехало", становилось как-то не по себе. Когда я подъехала, появился третий охранник. Он вежливо распахнул дверь моей машины, взял меня под руку и повел в дом. Мне кажется, не сделай он этого и собаки бы точно расценили меня как свежий корм.
Зайдя внутрь дома, он отпустил мою руку и произнес:
— Хозяин наверху, в своем кабинете. Вас проводить или помните дорогу? — конечно же, охранник узнал бывшую пассию своего босса.
— Спасибо, не надо провожать, я сама.
— Хорошо,— с этими словами он удалился, а я направилась к широкой лестнице ведущей наверх.
Я много раз была у него дома и сейчас на меня волнами накатывала ностальгия. Здесь все осталось так же, все так же строго, лаконично, по-деловому, но вместе с тем роскошно.
Сашин кабинет располагался на втором этаже в конце коридора, и пока я по нему вышагивала, мои руки непроизвольно полезли в сумочку и достали еще одну таблетку. Мне с трудом удалось ее проглотить, запивать то было нечем.
Сколько бессонных ночей я провела, стараясь забыть Хромова, избавиться от ноющей боли в груди и возвести защитные барьеры, сколько сил моя любимая Вика приложила к тому, что у меня это получилось, как старался Пыжик, вытеснить из моего сердца Сашу. Вот и выпал мне шанс проверить, достигла ли я хоть чего-то на этом пути, или все так же в моем сердце есть только место для щемящей тоски из-за разлуки с ним.
Когда я подошла к кабинету, то внешне была абсолютно спокойна, да и внутреннее волнение начало спадать. Возможно, мне все-таки удалось совладать с собой, а может пять таблеток успокоительного наконец-таки сделали свое дело.
В общем, я выдохнула, пожелала себе удачи, постучала в дверь и, дождавшись приглашения, с деловым видом шагнула внутрь.
Здесь все осталось по-прежнему. Довольно мрачная, на мой взгляд, комната. Стены отделаны под дерево, дорогой огромный антикварный стол на витых ножках, занимающий треть всего помещения, стеллажи с книгами, огромное окно от пола до потолка, обрамленное тяжелыми шторами с вензелями. В углу комнаты стоял кожаный, красно-коричневый диван, при взгляде на которой я чуть не залилась краской от нахлынувших воспоминаний. Интерьерных украшений практически не было, только старинные часы с маятником и большая картина с дворцовым сюжетом на стене. Обстановкой кабинет напоминал какую-то средневековую приемную важного вельможи, а не современное рабочее место. Впрочем, Александр никогда особой скромностью и не отличался.
Сам Хромов сидел за столом, откинувшись на спинку кожаного кресла, сцепив руки на животе и внимательно глядя на меня. Рядом с ним, вальяжно примостив свою пятую точку на подлокотнике кресла, восседала огненноволосая красавица, чем-то напоминавшая Линку Шунину. Она по-хозяйски положила ему руку на плечо и с вызовом смотрела на меня, всем своим видом показывая, что это ее мужчина и никаких конкурентов она не потерпит. Девушка скользнула оценивающим взглядом по моему внешнему виду и непроизвольно нахмурилась, там самым, признавая, что конкурентка то очень даже ничего. На ее оценку мне абсолютно наплевать, и так прекрасно знаю, как выгляжу в этом псевдо-строгом платье.
Мысленно я ругалась, на чем свет стоит. Хромов был все такой же поганцем, как и раньше. Он не мог просто пойти мне навстречу, ему надо было потрясти у меня перед носом красной тряпкой, показать, как мало я для него значу, унизить, подавить, показать кто здесь главный. Гад.
Я, наконец-таки, подошла к столу и спокойно посмотрела ему в глаза. И, о чудо!!! Меня не хватил сердечный удар, я не забилась в истерике, не упала с обморок, не бросилась с диким воплем к нему на шею. Ничего. Только легкий внутренний трепет, никак не отразившийся на моем лице. Ай, да таблетки! Ай да, волшебные пилюльки! Мысленно я поблагодарила фармацевтов за такое чудо зелье, не известно, чтобы я могла учудить без них.
— Добрый день,— уверенно, с ничего не значащей улыбкой произнесла я и протянула ему руку для приветствия
— Добрый, — кивнул Александр, легко коснувшись моей руки,— присаживайся.
-Спасибо, — я с достоинством села на краешек резного стула и положила сумочку к себе на колени.
— Чем мы обязаны вашему появлению?
Я задумалась, услышав, как Хромов применил местоимение "мы". Что это означало? Мы — это он и эта мадам, или "мы"— это он, великий и ужасный. Мне показалось это забавным, и я чуть не хихикнула, остановив себя в последний миг. Наверное, все-таки давали знать о себе нервы. Надо по-быстренькому решать вопрос и бежать отсюда без оглядки.
— У меня к тебе важное дело.
— Важное?— переспросил Хромов, выжидающе глядя на меня, а в его глазах светилась наглая, ничем не прикрытая издевка,— такое же, как в прошлый раз?
"Твою ж мать,— мысленно прошипела я. Этот гад открыто насмехался и пытался спровоцировать меня. Ну, уж нет, не дождется.
