Consecration

Потом рыцарь одел свой шлем, опустил большое забрало, и вынул из своих ножен меч средних размеров, обоюдоострый, с причудливыми рунами при рукояти. Латы, одетые на паладине вовсе не мешали двигаться, и он бегал в них так живо, будто был царским гонцом, носящим на теле лишь штаны и майку. Всю спину рыцаря покрывал мощный длинный треугольный щит со странным гербом и девизом — на щите было изображено кровавое пятно в виде солнца, и скорей всего вместо краски была использована настоящая кровь, а немного выше девиз — "Посмотри на это, а потом беги в страхе". Рыцарь подошел к привратнику (сторожу, за воротами наблюдающему) и сказал ему такие вот на первый взгляд умалишенные речи:

— Отворяй! Отворяй ворота!

— Вы должно быть с ума сошли, сэр... рыцарь!

Презренно вздохнув в ответ сторожу, паладин сам отправился совершить свой нестандартный поступок. Несмотря на уговоры привратника, он принялся крутить подъемные рычаги, а когда тот взял топор ударить рыцаря за дерзость, паладин так шибанул охранника своим железным кулаком в стальной перчатке, что бедолага распластался на земле.

Потом рыцарь стал возле ворот, ожидая, когда в них вбегут вражеские захватчики, которые сделали это очень быстро.

— Стойте! — паладин вскричал так, что остановил надвигающуюся волну, — слушайте! Если вы сейчас же не уйдете из сердца Талларии, а пустите его кровь, то мигом поляжете! Ваша гордость вечно будет посрамлена! В веках вас запишут как тех, кто проиграл одному единому рыцарю!

Вместо ожидаемого послушания раздался громкий смех.

— Да этот безумец бредит! — слышалось из войска.

Командир солдат Бафаге решил не смеяться, и ответил:

— Чего вы стали?! Мигом в бой! Убрать выскочку!

Паладин выпрямился, достал со спины свой щит, стал в боевую стойку.

— Во имя Сваффара, остановитесь!

Но солдаты не унялись, пустились полным ходом к рыцарю. Тогда тот произнес последние слова перед боем: — мой святой владыка! Прости их, прости меня, — и стал, как вкопанный, ожидая приближения вражеских солдат.

Несколько воинов синхронно нанесли по щиту рыцаря ошеломительные удары, и в мгновение ока, все они отлетели, а на их латах появились трещины. Затем на него надвинулась туча захватчиков, однако, их ждала та же участь. Вокруг бойца с кровавым щитом вались поверженные им в мгновение ока солдаты. Паладин вышел за ворота и окинул своим взглядом смотрящих на него солдат. Предводитель войска, названный сын Хран-Йома, Тейростарх в недоумении обратился к своим офицерам:

— Это еще что значит?! Пустить в него стрелы!

Несколько сотен стрел были выпущены в сторону ворот, но рыцарь даже не стал закрываться щитом — стрелы просто ломались и отскакивали от его доспехов и шлема.

— Катапульты! — бешено заорал Тейростарх, — ему не жить! Катапульты!!!

Увесистые валуны размером с пивную бочку градом посыпались на вновь закрывшегося щитом паладина. Но булыжники, не касаясь щита, в полуметре от него крошились в пудру. Казалось, камни просто испарялись при виде кровавого герба.

— Что?! Нас три с лишним тысячи! Не бойтесь его, трусы! — срывая голос, во всю силу кричал Тейростарх, — вперед!!!

Захватчики толпами ринулись на паладина, который в свою очередь, повысив голос, спросил:

— Неужели вам мало жертв?! Неужели вам не жалко свои шкуры?! Убирайтесь вон, не будь я Руаил Кровавое Солнце, если не изрежу всех вас до последнего!

Воины остановились в ужасе — им было хорошо знакомо имя гроссмейстера Ордена Сваффара. Оцепенев, они пытались медленно отходить назад, ведь знали, что такого разряда боец способен с легкостью отбить и десятитысячное войско без дополнительной поддержки. Только наглый Тейростарх до сих пор не унимался, так как приехал недавно из Авебаты, где об ордене знают не многие, и вопил с прежним упорством. Рыцарь сложил оружие в ножны, а щит за спину, и поспешно стал идти навстречу неугомонному воеводе. Все солдаты отошли от Тейростарха, который понял, что не в состоянии двинуться с места, будто какая-то магия сшила его сапоги с землей, и когда гроссмейстер был в десяти шагах от наглеца, продолжая двигаться, бедного охватил не менее лютый, чем его подчиненных страх, заставивший его заткнуться.

— Послушай меня, Тейростарх. Тебя ведь Тейростарх зовут? Так вот, скажи своему дерзкому герцогу Хран-Йому, что на десять лет Бафаге лишается защиты и помощи со стороны Ордена Сваффара. Передай мой пламенный привет ему, и настоятельно попроси не нападать на города и не участвовать ни в каких сражениях, не то мне придется лично объяснить ему это.

— Хорошо, сеньор, я передам ему все в точности, — с круглыми глазами еле произнес бедный Тейростарх, у которого душа ушла не в пятки, а еще дальше — в пальцы ног.

— Да, и еще, — продолжал паладин, — это за убитых по твоей воле бойцов! — Закатав кольчужные рукава, гроссмейстер так хватил воеводу, что тот вылетел со своих сапог и распластался на земле подобно привратнику (который, кстати, и сейчас лежал без сознания).

— На этом время нравоучений закончено. А вас я попрошу забрать этого горе воителя, своих убитых братьев и свои тела, да побыстрее отправляться в Бафаге к своим матерям просить прощения! Советую вам впредь помнить своего доброго дядьку Руаила и слушать его, не то все поляжете в братской могиле!

После такой грозной речи нечего было бы и удивляться, если бы эти мужественные воины в плаче влезли бы на руки к своим матерям, прося защиты. Да, такова была сила гнева главы всего ордена — она могла превратить храбреца в труса, или надменного злодея в невинное дитя, так что все солдаты разбежались в разные стороны, после чего в городе постепенно стала оседать поднятая пыль. Убитых солдат Бафаге пришлось хоронить жителям Пирфы.

Обороняющие город стражники отблагодарили паладина, и только собрались подкидывать его на руках, как рыцарь корректно отказался, ответив, что принимает спасение людей за работу. Тут из одного переулка на главную площадь вышел наш фокусник. В нем рыцарь увидел знакомое лицо.

— Вэйтас! Дружище! Сколько месяцев я не видел тебя! Где ж ты был во время битвы? Помнишь, как мы вместе сражались с горными троллями? А битва возле Вайнкарба? Где твой боевой дух? Как чувствуешь себя? Почему не помог мне?

— Понимаешь ли, я очень спешу...

— Неужели ты забыл те славные времена? Ничего, кружки четыре Имвингского винца освежат твою память, идем!

Перечить предложениям Кровавого Солнца — наверное, одно из самых глупых и нелепых затей. К тому же что может еще радовать так, как кружка за чужой счет? Естественно мистик не прочь вспомнить своего старого друга, о котором мы умолчали. Вот такая неожиданность — у фокусника в друзьях был гроссмейстер в прошлом самого влиятельного и распространенного ордена по всему Ванвару.

— Так как же твои дела, дружище? Недавно Вазорайн пролетал над Талларией. Говорят, ты был там.

— Да, это правда — я и несколько магов твоего ордена ступали на золотой месяц. О, погоди, у меня даже есть одна золотая частичка! — С этими словами Вэйтас достал из своей сумки золотой самородок, отковырянный им во время пребывания на колоссе. Руаил внимательно осмотрел его и ответил:

— Это сплав, тут не чистое золото.

— Сплав? Как? — возмутился мистик, — говорят, все на Вазорайне из золота!

— Да, так говорят, но здесь видно, что это не чистое золото, есть примесь какого-то металла, видишь фиолетовый отблеск?

— Отблеск видно. И что ты думаешь? Что это за металл мог бы быть?

— Не знаю, это тебе нужно сходить к ювелиру — возможно, он знает. Кстати, а зачем ты приехал в столицу? Ведь иначе мы бы не встретились.

Фокусник рассказал гроссмейстеру все, что произошло за это время, и о Суме тема длилась дольше всего.

— Вот как, значит, у тебя есть ученик? А ты когда-то жаловался, что учить тебе больше некого.

— Так и есть, больше некого... Сейчас для меня главное — найти его, поэтому я и просил у короля помощи. Он отправил меня в Сканор к капитану Ствопу.

— Ствопу? — с удивлением перепросил рыцарь, — ты знаешь, кто этот Ствоп?

— Ни разу не видел его.

— Самый чудаковатый капитан к вашим услугам. Он решил пересечь Коренной океан и узнать, что находится по ту его сторону. Этот морской охотник имеет доброе сердце и веселую голову, так что если тебя не пугает неизведанное, вперед с ним. Раньше Ствоп был капитаном военного судна, но сейчас отошел от дел, предоставив себя приключениям. Титул капитана при нем остался, и потому он имеет право набирать команду.

— Что ж, спасибо за информацию, Руи. Думаю, смогу договориться с ним. А как ты поживаешь? Чего нового?

— У меня все как всегда — битвы и войны. Этот Хран-Йом не хочет угомониться. Он конечно не единственный из "обезбашенных" герцогов, есть и другие, но самый пылкий из них. Да, и еще вот что — ты же направляешься в Сканор? Слыхал о гильдии "Прибрежный меч"?

— Ну.

— Ее буквально четыре дня назад расформировали, и по какому спрашивается уставу? Сканор заключил союз с Бафаге, Хран выдвинул требованье, чтоб гильдию распустили. Вот тебе и плата за союз!

— Совсем Йом обнаглел, теперь вздумал на столицу нападать. Хорошо, что хоть ты есть — с твоей силой никто не сравнится.

— Я лишь выполняю обязанности гроссмейстера — показываю пример остальным братьям ордена. Я просто обязан быть сильным, иначе на кого полагаться стране, городу? Если сам наш король Мионор непонятно на кого полагается, закрывает глаза на проделки Йома, на которые лучше смотреть трезво. А как ты поживаешь, чем зарабатываешь?

— До тебя доходила молва о "Тридцати фантомах"? Это я. Работаю фокусником.

— Фокусником? Кем ты только не был — шутом, воином, лекарем, цирюльником, белым магом, и тут уже превратился в фокусника.

— Белый маг я и по сей день, а вот циркачи сейчас неплохо зарабатывают, поэтому я и решил остановиться на этой работе.

— Для тебя это скорей развлечение. Маг, притворяющийся фокусником — да, из этого точно можно выжать пару монет. Может... вернешься в орден? Мы примем тебя с почестями, как достойного адепта волшебства.

— Пожалуй, сейчас мне до этого нет дела, извини, как-нибудь в другой раз.

Руаил всмотрелся в лицо Вэйтаса и спросил:

— Неужели ты собрался завязать с военным делом?

— Так и есть, я более не хочу участвовать в сражениях, Руи. Я хочу найти своего ученика, устроить его в Магистэриюс — там он получит достойные знания, и потом я с легкостью на сердце стану странствующим монахом.

— Значит, ты кинешь все заботы мира? А где боевой дух, Вэй? Где тот Вэй, которого я давно знал? Где тот, у которого учился магии? Где непобедимый волшебник? И что же я буду делать без тебя?

— Я устал от войны, Руи, устал от всего.

— Так давай вместе остановим ее! Лишь только...

— Нет, извини, Руи, мне надо идти. Еще встретимся.

— Ну что ж, не буду держать тебя, раз тебе так надо. И все же подумай о вступлении, ты бы пригодился ордену.

В глазах гроссмейстера появилась надежда и печаль. В глазах фокусника так же была печаль, ведь своим отказом он не хотел обидеть старого друга, но отказался вынужденно. Теперь Вэйтасу нужно добраться к Сканору и познакомиться с капитаном Ствопом. Путь от Пирфы до Сканора составляет весь диаметр Талларии. На пути к западному городу стоит Бафаге, располагающийся почти в центре страны, из-за чего путешествие несколько осложнялось. Руаил провел мистика к воротам и снова воротился в таверну. Казалось, паладин все это время ждал там чего-то или кого-то, но этот кто-то все еще не объявлялся.

Щит гроссмейстера вместе с латами обладал мощными волшебными чарами. Несмотря на свою разрушительность, исходящая из щита магия принадлежала к отряду белой, потому что направленного убийственного действия не оказывала. Только когда по щиту наносился удар, чары отражали его, то есть это была защитная магия. Особое заклятье Кровавого Солнца наносилось на предмет так: обладатель щита пускал на его внешнюю сторону свою кровь. Затем несколько магов читали заклинание, и магия связывала кровь со щитом, который становился волшебным. Только у Руаила из всего Ордена Сваффара была эта магическая вещь, делающая его фактически непобедимым.

Итак, Вэйтас покинул столицу, отправляясь на запад. Дождливая погода по приближению к лесу сменилась ярким солнцем. Какая наблюдалась интересная картина — на земле валялись кинутые копья и мечи, стояли брошенные катапульты. Казалось, до них никому не было дела, и крестьяне спокойно проходили возле них, будто не замечая. Наконец вышли шесть стражников Пирфы и потащили камнеметы в город.

Фокусник шел по лесной дороге. Провианта у него хватало, и он не спеша отдалялся от столицы. За лесом находилась большая равнина, в центре которой стояла "Башня мира" — древнее сооружение времен правления Хсары I.

— Сэр, погодите, вы отправляетесь в Сканор?

Вэйтас развернулся и увидел человека в довольно простой одежде с большой сумкой, похожей скорее на мешок.

— Раз вы идете в Сканор, то я с вами. Надеюсь, вы не возражаете, если я буду сопутствовать вам? — так же добавил незнакомец.

— Конечно, но прежде мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.

— О, сеньор, я торговец. Продаю питьевые стаканы, чашки, кубки, всевозможные сосуды для питья. В моей сумке находится переданная нашим графом Пирфы Эдмором драгоценнейшая золотая "Чаша слез", и я хотел бы попросить вашего заступничества.

— Заступничества? Кого же вы боитесь?

— Думаю, сеньор, вопрос этот не актуален — на дворе война, и мне не очень-то добавляется смелости от мыслей, как я один с такой чашкой буду идти по лесу ночью, да еще зная, что в нем полным полно разбойников. Я просил господина Эдмора выделить мне компаньон хотя бы из единого воина, но случившаяся бойня отрезала мои надежды на помощь. Подойдя к своему знакомому — многоуважаемому гроссмейстеру Ордена Сваффара Руаилу Кровавое Солнце я спросил, не желает ли он сопроводить меня, и он указал на вас, сказав, что вы идете в Сканор и поможете. С таким мешком мне было тяжело нагнать вас, и все же я вовремя подоспел, хорошо, что вы сбавили ход.

— "Чаша слез"? Если не ошибаюсь, она дарилась королю Соммалу от воеводы Лурисуога в знак примирения. И эта легендарная чаша сейчас в вашей сумке? Зачем же вы несете ее в Сканор?

— Совершенно верно подметили, господин, эм... Вэйтас, так? Этот артефакт некогда был подарен Соммалу, а в данное время Эдмор дарит его герцогу Сканора Хорвару, и приглашает того вместе с гильдмастером "Прибрежного меча" Акрдисом на пир в честь недавнего рыцарского турнира, на котором граф Эдмор, как всегда, одержал победу.

— Я был на этом турнире. Эдмор был одет в оранжево-зеленую мантию. Помнится, он скинул совершенно молодого рыцаря в белых латах со щитом без герба. Так кубок все-таки вручили ему?

— Да. И я выступаю в роли гонца, передающего эту вещь и эту весть. Мне прилично заплатили за это похождение, я не мог отказаться, вызвался передать чашу, но потом вспомнил за кишащий бандитами лес. Я рассказал о себе всю правду, теперь и вы расскажите, сеньор. Вы же маг из Магистэриюса?