Алина не помнила, как попала в тот вечер во дворец. Очевидно, ее все же привел Мор, но все, что было после ссоры, исчезло из ее памяти. Пришла в себя она уже в спальне и рыдала на кровати до утра.

Открытие и первые два дня турнира Алина пропустила, сказавшись больной. На третий день принцесса появилась в Королевской ложе и выглядела слегка бледной, но необычайно величественной. Все гости турнира были впечатлены вдохновенным достоинством и королевской статью юной принцессы.

На турнире победил таосийский боец, выступавший с двумя изогнутыми короткими саблями. Когда Алина вручала ему кубок, она мило улыбалась.

Глава V.

— 1 —

Антрацитово-черный валун, формой слегка напоминающий лежащего на боку медведя, ярко выделялся посреди занесенной снегом равнины. Снега намело много, коню по бабки, но на шероховатой поверхности камня не было ни снежинки.

— Почти приехали, — сказал Барс, спрыгивая с коня и похлопывая ладонью по бархатистому боку черного камня. — Отсюда до самогС Замка — миль шесть, не больше.

Камень в ответ на прикосновение рыцаря глухо зарокотал.

— Это еще что? — слегка испуганно спросил барон.

— Это — Страж, — Барс улыбнулся. — Он меня узнал и приветствует — как умеет, конечно.

— Вот как? А как бы он нас приветствовал, если бы мы были одни?

— Да никак. Просто в Замке узнали бы, что едут чужие. Стражи — они мирные.

— Умгм. Магия, разумеется, — сказал барон тоном человека, этой самой магией донельзя пресыщенного.

— Реликт древних времен.

— Господа, — покашливая, подал голос Ракис, — это все, безусловно, очень интересно, но может быть, продолжим путь?

— Как, Ференц? — изумился барон. — Ты не хочешь даже взглянуть на магический валун?

— Я охотно взгляну на этот магический валун, и на другие тоже, как только станет немножко потеплее. Ох, Карл! Да у меня сейчас руки-ноги поотваливаются! Этот камень, я надеюсь, никуда отсюда не денется!

— Вообще-то, они перемещаются, — задумчиво заметил Барс.

— Ох, Мать-покровительница всех студентов! Вы меня разыгрываете, Барс?

— Вовсе нет.

— А что это глазки у вас так хитро заблестели? Барс, если вы меня разыгрываете, немедленно признавайтесь. Имейте в виду, если сейчас я слезу с этой лошади, сегодня я на нее уже больше не сяду! Я после позавчерашней бури еще не оттаял!

— Тогда не будем рисковать, — согласился Барс, легко вскакивая в седло.

— Так вы меня надули? Нет, вы уж объясните мне, пожалуйста. Я не понял — так они все-таки двигаются или нет?

— Не волнуйтесь, бакалавр. Они никогда не уходят далеко.

Озадаченный бакалавр еще долго крутил головой и оглядывался.

Вот уже несколько дней путники двигались по равнине, примыкающей к Килленийским хребтам. На востоке горизонт щетинился островерхими льдисто-снежными пиками; к северу горы немного сглаживались, заворачивали навстречу путникам невысокие, изъеденные ветрами отроги. Где-то среди этих отрогов и находилась долина, с трех сторон обнесенная зубчатой стеной, заполненная мрачноватого вида постройками — очень древними, из темного, грубо тесаного камня и относительно новыми, в которых угадывались знакомые архитектурные стили; объединяла их несомненная функциональность. С четвертой стороны долину венчала невероятных размеров и совершенно немыслимой высоты монолитная Башня. Все это — от зубчатых стен до Башни — и было местом, которое Барс называл домом. Замок Ордена Пламени.

Путь, который рыцарь вместе с двумя спутниками проделал от места памятной встречи на Долгиновском тракте до Килленийских предгорий, нельзя было назвать легким, но Барс считал его благополучным — уже просто потому, что они все-таки добрались. Разумеется, дорога заняла чуть не в два раза больше времени, чем могла бы. Разумеется, спутники Барса умудрялись влипать — вместе и поочередно — во все те мелкие (и не очень) неприятности, которыми грозит дорога путникам, не приспособленным к длительным верховым переходам и ночевкам в лесу. Спектр проблем колебался от стертых бедер и застуженных поясниц до случая, когда Ракис ночью отошел от бивака помочиться и всерьез заблудился на обратном пути. Барс искренне радовался, что удалось отговорить барона брать с собой в путешествие лакея — все же одной проблемой меньше.

Когда на землю плотно лег снег, путников стали беспокоить волки — пока не очень наглые, они, тем не менее, пугали лошадей и действовали на нервы попутчикам Барса. Пришлось распределить дежурства и караулить всю ночь, поддерживая огонь. В свою очередь, это потребовало более ранних остановок — чтобы успеть собрать дрова и более поздних побудок — поскольку спутники Барса, откровенно не высыпаясь, днем сильно рисковали выпасть из седла. В конце концов Барс не выдержал и объявил, что будет дежурить сам, используя магию. Это подействовало, хотя и было — в том, что касалось магии — чистейшим враньем: Барс просто отвязывал на ночь Шторма и тихонько кимарил, вполуха прислушиваясь к ночным звукам. Этот вариант он предлагал и раньше, но доверить свою безопасность тренированному чутью опытного боевого коня попутчики Барса не соглашались; магии же почему-то доверять были готовы. Днем Барс временами ненадолго задремывал в седле. Потерять направление он не боялся: на этом расстоянии рыцарь уже чувствовал Башню.

Однако Барс признавал, что кроме ожидаемых неприятностей спутники принесли ему и нежданные удовольствия. Они оказались яркими и — каждый по-своему — интересными собеседниками. За преувеличенной въедливостью Ракиса скрывался острый ум, демонстрирующий порой совершенно неожиданные по смелости суждения. Кроме того, несмотря на постоянное ворчание и неиссякающий поток жалоб, ученый имел достаточно мужества, чтобы не быть обузой на переходах, а на привалах браться за любую тяжелую работу — как бы не был вымотан за день. Что же касается барона, Барс быстро пришел к выводу, что его снобизм — скорее привычная маска, над которой сам барон не прочь был порой посмеяться. Карл Альгейм находил некое изощренное удовольствие в том, чтобы казаться глупее, чем есть, и трусливее, чем есть, но эта странная блажь сочеталась в нем с честностью, прямодушием и редкой отзывчивостью. Кроме того, барон был просто феноменальным лентяем и обладал своеобразным чувством юмора.

С погодой путникам повезло: хотя снег и лег довольно рано, он не принес с собой тех обжигающих ветров и снежных бурь, которых опасался Барс. Удивленный нехарактерным для этой местности затишьем, рыцарь как-то заметил, что `'сумасбродам даже погода подыгрывает''.

— Не погода, — важно поправил Барса барон. — Сумасбродам, как известно, подыгрывает сама судьба.

Потом помолчал и, поморщившись, добавил:

— Впрочем, в нашей местности почему-то принято говорить — дуракам. Но я никогда не считал это правильной трактовкой.

Серьезную бурю путешественникам довелось пережить только одну. Правда, к этому моменту они уже выехали из леса на открытую местность, и впечатлений им хватило надолго. Пик бури пришлось пережидать, уложив лошадей в снег и обмотав им головы мешками. Лежа за лошадиными крупами, путники обрастали снежным одеялом — пока Барс не решил, что ветер стих достаточно и двигаться дальше безопасней, чем продолжать лежать. Еще долго они ехали цепью, соединив уздечки одной веревкой; кони ученого и барона с мешками на мордах вслепую шли за Штормом. В этом приключении лошадь барона подстудила легкие. К счастью, до Замка оставались считанные дни пути.

Замок открылся взгляду, как всегда, неожиданно. Вот только что вокруг расстилалась привычная равнина, слегка взрезанная цепочками пологих холмов — и вдруг за холмами развернулась панорама долины, окруженной скалистыми пиками и увенчанной Башней.

— Ох, ничего ж себе, дух тебе в печенку! — высказался барон.

— Не понимаю, — изумился Ракис. — Этакую громадину мы должны были видеть уже много дней. Или это какой-то оптический обман?

Барс только пожал плечами. Он был рад, что снова вернулся — несмотря ни на что.

Послушник, крутивший открывающий ворота барабан, посмотрел на Барса и его спутников с интересом, но первым с рыцарем не заговорил — как и было положено по этикету.

— Найди Барата, — сказал ему Барс. — Пусть посмотрит вон того гнедого, он кашляет. И теплую попону ему сразу же.

— Попали в бурю третьего дня? — обрадовался возможности поговорить послушник.

— Именно.

— А мы уж думали, до весны больше никто не приедет.

— Тебя как звать?

— Кальвин.

— Поторопись, Кальвин. Жалко конягу. После поговорим.

— Бегу, господин...?

— Барс.

О Барсе послушник, похоже, что-то слышал — глаза его заблестели.

— Уже бегу.

`'Этого Башня уже ждет'', — глядя вслед послушнику, вдруг подумал Барс и тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли.

Через гостевой двор вовсю спешил человек, из-под плотной шерстяной накидки виднелись ярко-желтые полы длинной мантии.

— Барс! — закричал он еще издалека. — Наконец-то соизволил явиться, бродяга! Мы уже решили, что ты где-то крепко застрял.

— Ничего серьезного, — улыбнулся Барс. — Рад видеть тебя, Сорш. Какие новости?

Сорш поморщился.

— Давай о новостях попозже. Тебя ждут в Доме, так что пошевеливайся. А эти люди с тобой? Представь меня.

— Пожалуйста. Сорш Эгер, Желтый Магистр Ордена Пламени. Барон Карл Альгейм, из западных Альгеймов. Ференц Ракис, бакалавр метагностических наук из Умбры.

— Вот можете же все нормально выговорить, когда хотите, — пробурчал Ракис.

— О чем это он?

— О названии своего факультета, — вздохнул Барс. — Оно мне долго не давалось.

— Охотно верю. Барс, тебе и правда надо поторопиться. Я позабочусь о твоих гостях.

— 2 —

Бранигал Сэвиш, Алый Магистр Ордена и член Совета, был очень стар. Лишь двое членов Совета превосходили его по возрасту; сам Верховный Магистр был намного моложе. Тем не менее Бранигал был быстр в движениях, крепок телом и лишь немного сед в висках. Незнакомый с Магистром человек дал бы ему при первой встрече лет сорок-сорок пять — пока не встретился бы с тяжелым взглядом холодных серых глаз, а тогда, поежившись, мог бы дать и сотню. Впрочем, и в этом случае он был бы далек от истины: на самом деле Магистр Бранигал разменял уже седьмую сотню лет. Прежде Бранигал был Рыцарем. Почти три века назад он участвовал в подавлении печально известного Зангарского прорыва — тогда там погибли восемнадцать Рыцарей. Вернувшись живым, Бранигал навсегда снял доспех и одел алую мантию Магистра. Чуть больше пятидесяти лет назад Бранигал имел возможность быть выбранным Верховным Магистром, но объявил о своем решительном отказе и продолжал носить алую мантию. Именно Бранигал в свое время добился для Барса разрешения войти в Башню, не дожидаясь установленного возраста. Теплых чувств Барс к Магистру не испытывал, но относился к нему с уважением.

Бранигал встретил Барса, сидя в глубоком кресле у жарко растопленного камина. Рядом стояло второе кресло — пустое.

— Явился, наконец, — проворчал Магистр, грея руки у огня. — Можно подумать, ты от Сантии пешком шел.

— У меня были интересные попутчики.

— Вот как? — скептически проронил Бранигал. — В другой раз расскажешь. Садись. Дело есть.

— Было что-то от Пурима? — спросил Барс, усаживаясь в кресло.

— Было и от Пурима. Но тебя сейчас должно волновать не это.

Барс поднял брови.

— Что тогда?

— Подбрось-ка еще дровишек. Холодно мне.

Бранигал молчал, пока Барс подбрасывал в пылающий огонь сухие поленья и поправлял их длинной кочергой.

— Все, что произошло с тобой в Сантии — эпизод поучительный, но мелкий, — заговорил наконец Магистр. — Что попался — сам виноват, что выбрался — хорошо. Сделай выводы и больше к этому не возвращайся.

— Что кто-то отлавливает рыцарей Ордена — это так, мелочь?

— Мелочь, — веско припечатал Бранигал. — Не мелочь, если рыцари Ордена позволяют себя отлавливать, но об этом я сейчас говорить не стану. А люди, не любящие Орден, всегда были и всегда будут. Или тебе всенародной любви захотелось?

Не дождавшись ответа, Магистр заключил:

— Размяк ты, Барс. Раньше злее был. Я, старый дурак, радовался, что ты оживаешь — а ты размяк. Попутчиков вон каких-то приволок. Бабу не завел еще бочок греть? Ладно, все, эта тема закрыта. Скажи мне теперь — за какое время ты сможешь добраться до Северной Кеоры?

— В это время года? Месяц, не меньше.

— Ох, размяк. Нет у тебя месяца. И трех недель нет. Если за две — тогда успеешь, а больше... там каждый день на вес золота.

— Ближе никого нет?

Бранигал скривил губы.

— Почему же, есть. Наших туда уже человек двадцать отправлено. Но они не справятся.

— Двадцать?

Барс снова принялся шуровать кочергой в камине — ему внезапно тоже стало холодно.

— Что же там такое, в Северной Кеоре? — спросил он тихо.

— Там старый прорыв. Знаешь, что это такое?

Барс молча кивнул.

Старый прорыв был извечным кошмаром каждого Рыцаря. Из открытого отверстия нечисть лезла непрерывно. Не уничтоженная сразу, она набирала силу, приобретала неожиданные магические свойства. Обычно прорыв или серия точечных разрывов, что бывало чаще, зарастали, как только была уничтожена вся попавшая `'на эту сторону'' нечисть; соответственно, чем больше ее успевало вылезти, тем труднее становилось закрыть прорыв. Как ни странно, меньшую проблему в такой ситуации представляли крупные твари: они хоть и обладали приличной свободой передвижения, но и отслеживались довольно легко. Мелочь предпочитала не удаляться от отверстия, но рано или поздно неизбежно начинала `'выдавливаться'' из области прорыва прибывающими полчищами нечисти. И пока оставалась в живых хотя бы одна, пусть даже самая ничтожная тварь, канал продолжал действовать. Потому-то на точечный прорыв, изначально закрываемый без особых усилий любым новичком, через пару недель уже приходилось идти двоим-троим ветеранам. Но еще хуже было другое. Ткань пространства вокруг отверстия со временем как бы истоньшалась; это провоцировало новые и новые прорывы, с каждым разом все более мощные и обширные.

— К счастью, местность там гористая, — заговорил Бранигал. — Людей немного, живут кланами. Городов нет. По нашим оценкам, ареал прорыва сейчас — примерно пятьдесят квадратных миль. Учитывая плотность населения, это несколько сотен жертв. Эпицентр — на склоне хребта, поблизости от селения Ганим.

— Мощность?

— На момент прорыва — четвертой категории.

— Давность?

— Тебе повезет, если успеешь до вторичных прорывов.

— Регионального уровня.

— Не меньше.

Барс длинно и со вкусом выругался.

— Что-то новенькое, — заметил Бранигал.

— Жизнь такая. Как же это прошляпили-то?

— Не тебе спрашивать. Не ты ли годков этак восемь назад полез в одиночку закрывать прорыв четвертой категории в Рифии?

— Не было тогда никого поблизости. Стал бы ждать — не успели бы.