Что значит, что кокон сейчас прямо передо мной, где он всегда и был. Руки и ноги здесь не нужны. Мой враг это магия Тиё, и я уже знаю, что силы махо-сёдзё можно вытеснить достаточно мощным ки.
— Теперь ты смешана, — комментирует червь. — Пора вылить тебя и сформировать тебя.
Открывшийся на дне котла клапан вытянул все мое сосредоточение. В последовавшем опыте не было ничего, что бы уже было со мной раньше, мое тело протекало и капало через трубу. Было не больно. Вместо боли присутствовало лишь ощущение тесноты, как будто меня пропихивали через гору подушек.
Хотя больше всего на свете отвлекало чувство разделения. Отдельные капли меня падали с конца трубы и шлепались в форму. В такие моменты промежуток был вполне ощутим. После этого было странное ощущение, когда вновь формировались пальцы, ступни, икры и бедра. Меня разрывало между ощущением жара месильного котла и холода бронзовой формы. Пока вниз не капнули последние остатки моих мозгов, я не могла ясно думать.
Тьма. Во тьме, где меня оставили, это новое слияние сахара, розового и меня превращается в человека. Человека с женственными изгибами и пышной грудью. Смешливую нежную девушку, любящую розовый цвет и все, что он означает. Хотя здесь я временно оторвана от всех других ощущений. Здесь я могу сосредоточиться и освободиться, пока я не потеряла всю волю к борьбе.
Вдохнув, я взываю к своему ки, и моя жизненная сила отвечает. Реальность вторгается в иллюзию, и испускаемая миром Тиё ложь обнажается под этим контрастом. Разбитые осколки моего разума собираются вместе, сражаясь с ложным спокойствием, отрицая игривое, хихикающее стремление стать сладкой принцессой.
Дух сталкивается с коконом, и форма вокруг меня исчезает. Я снова оказываюсь на крыше, подпертая в вертикальном положении сахарным покровом. Я сгибаю руки, и липкий, волокнистый сахар сопротивляется мне. Одной моей силы недостаточно, и кокон с каждой прошедшей секундой пожирает мою жизненную силу. Остатки бронзовой формы намекают на себя в моей вернувшейся реальности. Мои уши дразнит отдаленный звук металлического звона. Я чувствую, как оскальзываюсь.
Нет! В последнем всплеске силы я вливаю свой ки в мой недавно придуманный ikisasu. Режущий ки собирается вокруг моей правой руки, и я дергаю конечность вверх. Сахарные нити рвутся, и я вываливаюсь на свободу.
* * *
Примечания:
Приемы:
Список упомянутых или использованных приемов. Обычные приемы из Ranma 1/2 не включены. Все приемы боевых искусств / ки на японском (паршивом). Большинство атак махо-сёдзё на английском.
Dokuja Tanketsu Sho [канон] — Часть ямасэн-кэн, этот прием представляет собой жестокий удар рукой, предназначенный для того, чтобы выдрать сердце противника.
Ikisasu — [духовный прокол] — Прием, основанный на ямасэн-кэн. Включает в себя формирование вокруг атакующей конечности плотной пробивающей ауры. После этого усиленная конечность действует как своего рода духовное оружие, наносящее урон метафизическим аурам. В отличие от исходного приема, ikisasu, при правильном использовании, нисколько не увеличивает физическую силу атаки. Ikisasu был создан специально для того, чтобы пробивать защитный аспект ауры махо-сёдзё. В этом плане он ограниченно успешен.
Liquorice Bit Bullets — [лакричные пули] — Кодачи стреляет целым роем пуль из кусочков лакрицы. Пули формируются в виде облака вокруг ее руки и выпускаются по одной на скорости пулемета. Кодачи может это контролировать и стрелять очередями, но выстреливать может только по одной пуле за раз (невозможно стрелять как из дробовика).
Raspberry Liquorice Twist — [малиново-лакричный шнур] — Кодачи анимирует лакричную веревку, которая пытается обернуться вокруг противника. Предположительно, во время использования этой силы лакрица становится с запахом малины…
Cotton Candy Cocoon — [кокон сахарной ваты] — Трансформирующая сила, принудительно использующая хайгэки и сукэн для трансформации любой обернутой в него девушки. Эффектом становится принудительный тэнки, разве что тэнки следует за природой мэгами но оои Тиё. В частности, захваченные девушки становятся «сладкими принцессами».
Эффекты кокона со временем исчезают, так же как и сам тэнки. Тем не менее, у этого приема есть постоянный побочный эффект приближения естественной ауры субъекта к состоянию «сладкой принцессы». При использовании достаточной силы и продолжительности, это изменение становится постоянным.
С помощью этого приема только девушки с высокой духовной силой способны стать махо-сёдзё.
Сглаз — Как правило, удача Тиё проявляется в виде событий, не позволяющих ей навредить. Расширяя эту естественную броню и усиливая аспект хайгэки, Тиё способна вызывать случайные события, вредящие ее противнику. По сути, это магически наведенная и супер усиленная версия закона Мёрфи (все, что может пойти не так, пойдет не так).
Из-за того, что сглаз основывается на удаче, невозможно контролировать его проявления. Однако Тиё способна до некоторой степени его направить. К примеру, смертельно или не смертельно. Отбросить противника прочь или к себе.
Барьер из жвачки (безымянный) — Тиё жует немного магически созданной жвачки и выдувает пузырь. Пузырь взлетает высоко над полем боя и взрывается. Точка взрыва становится вершиной барьера, и жвачка блокирует все остальные пути доступа, кроме подземного. Поверхность барьера это магия, так что она достаточно устойчива к простым физическим атакам.
Персонажи
Это краткий список персонажей, чтобы в них было проще ориентироваться. Главные персонажи Ранмы не будут упомянуты.
Юка [канон] — одна из подруг Аканэ.
Нигата Хикару [сопротивление] — «Клерк». Хикару около двадцати пяти лет. Он несколько несдержан на язык, но довольно спокоен. Он уже много лет сражается с махо-сёдзё и демонами, и его навыки улучшились с практикой и занятиями боевыми искусствами.
Хикару принципиально безамбициозный человек. За последние десять лет он по большей части охотился на демонов и помогал девушкам избежать когтей Института Прекрасных Принцесс. В бою Хикару может привлечь большой источник природной энергии и выпустить его как сверхмощную атаку. Кроме того, он сверхчеловечески быстр и силен.
Чиба Мамору [сопротивление] — Такседо Камен. Махо-сёнэн, перерожденный «Принц Земли» и предназначенный возлюбленный Сейлор Мун. Скрытный и не слишком разговорчивый. В возглавляемой Хикару группе Чиба единственный, кто может постоянно удерживать Мияги Фумио под контролем. Он помогает группе по просьбе Мейо Сецуны. Мамору использует розы в качестве метательного оружия и умело дерется тростью как мечом.
Глава 3: Рыцарь
Поникнув как дохлая рыба, я вываливаюсь из розового сахарного кокона. Мое тело валится вперед, в первую очередь лицом на бетон, мои желатиновые руки не в силах прервать мое падение. Резкого шока от удара недостаточно, чтобы облегчить напавшее на меня головокружение. Боль эфемерна, ложное ощущение среди океана апатичного спокойствия.
Под поверхностью моих мыслей кипит тлетворная горячность, а мое горло дразнит хихиканье. Посреди этих эмоций у меня остается достаточно рациональности, чтобы осознать, что хоть я и сбежала из кокона Тиё, я не совсем избежала его последствий.
— Не думай, что тебе сойдет это с рук, Тиё. Директор не простит такого проступка.
Мое внимание крадет сильный женский голос. Поворачиваю голову, мою щеку царапает бетон крыши. Стараюсь сфокусировать взгляд на говорящей. Она в доспехах, верхом на гигантском летающем волке. Через зеркальные здания позади нее просачиваются последние отблески сумерек. Полированный стальной шлем украшен крыльями, латы поверх кольчужной рубашки, копье с железным древком в руке, она выглядит древним воином, едва сошедшим с эпической картины.
Милый смешок Тиё доносится с вершины согнутой балки, на которой она стоит.
— Гёндуль, ты все так же наивна. — Сахарный демон лениво наклоняет боевой топор в форме конфеты-трости, ее пальцы играют с рукоятью, создавая атмосферу надвигающейся угрозы. — Разве ты не поняла, как все работает? Пока я сражаюсь на стороне директора, она простит мне что угодно. В отличие от тебя, мне не нужно танцевать как марионетке ее прихотей.
Под воительницей в броне, Гёндуль, шевелится большой серебристый волк. Волк шагает к Тиё, его мягкие лапы находят опору в обширных пустотах разрушенного каркаса верхнего этажа здания. Для магического зверя воздух ничем не отличается от твердой поверхности. Ни одна из женщин не обращает на существо никакого внимания.
— Верность может быть концепцией вне твоего понимания, Тиё, но я думала, что ты способна воспринять план, — заявляет Гёндуль. — Саотоме не должна была быть запятнана.
Отворачиваюсь. Ни одна из женщин не заметила, что я освободилась, и есть шанс, что какое-то время они не заметят моих движений. Вместо этого я оглядываюсь. За время пребывания в коконе меня переместили. Теперь пустая оболочка розовой сахарной ваты занимает за чайным столом место, что приготовила для меня Тиё. Красный кокон Кодачи сразу напротив и все еще без изменений. Даже сейчас бедная искаженная девушка становится еще более искаженной. Хикару тоже здесь. За последние пару часов он не сдвинулся с места. Хикару просидел так всю мою борьбу, с потускневшими глазами и висящим на губе леденцом.
Хикару. Это проблема, что я могу решить. Еще раз смотрю на женщин, чтобы убедиться, что они по-прежнему заняты.
— … такая жалость, что она попала в мои руки, — возражает Тиё. — Ты не справилась, Гёндуль, радуйся, что ты вообще ее получишь.
Хорошо. Убедившись, что Тиё и Гёндуль сосредоточены друг на друге, я встаю. Слабые мышцы протестуют против движений, а головокружение играет с моим балансом. Я немного покачиваюсь из стороны в сторону и понимаю, что мой вес неправильно распределен. Смотрю вниз и обнаруживаю причину.
Каблуки, или, если точнее, каблук. Моя левая нога заключена в кристаллическую туфлю на шпильке. С правой ногой гораздо хуже. Носок тапочка преобразовался в такой же кристалл, поднимая мои пальцы под неудобным углом, тогда как задняя часть не изменилась.
Есть и другие перемены. Моя одежда покрыта пятнами белых оборок и розового цвета. Мои штаны наполовину трансформировались, зад вытянулся в пышную юбку, породившую вдобавок чулки, тогда как перед не изменился. Ветерок сдувает мои волосы с глаз. За время пребывания в коконе моя косичка частично расплелась. Длина локонов неравномерна, и в мою рыжую гриву подмешали блестяще-розовые пряди.
— Немедленно отдай ее, Тиё. Больше я просить не буду, — рявкает Гёндуль, поднимая в воздух свое копье. Железное древко трещит молниями, и боевая аура Гёндуль нарастает. Яростный свет отбрасывает на крышу мерцающие синие тени. Мощь Гёндуль далеко не так чудовищна, как у Тиё, но ее все равно достаточно, чтобы потрясти меня до глубины души.
Теперь это не вопрос. Тиё и Гёндуль вступают в бой, и когда они начинают, все здание рушится.
Я больше не могу терять время. Резким движением руки вырываю изо рта Хикару леденец. Ошибка. Мои глаза останавливаются на полупрозрачной красной конфете, нос дергается от сильного вишневого аромата. Весь мой мир сводится к обслюнявленному леденцу, все мои чувства исчезают в глухой пустоте, когда все мое существо стремится к осязаемой сладости.
Невольно подношу леденец к своим губам. Мой язык вытягивается.
Вкус бьет молотом. Мой взор взрывается танцующими радужными пятнами. Под поверхностью моего мозга пенятся игривые эмоции, взрываясь в водовороте моего разума. Меня поглощает изумление. Сияющими глазами я смотрю на огни города, как впервые увидевший их ребенок. От восторга теряя сознание, я уже не могу сдержать вырывающийся из моего горла музыкальный смешок.
Сверкает молния. Взрывается крыша.
Раскат грома оглушает, и контузия заставляет меня споткнуться. Земля подо мной наклоняется, в здании раскрываются ущелья. Дотягивается гравитация, и начинают падать тысячи тонн камней. Я проваливаюсь, окруженная вырванными кусками строительного бетона, стальных балок и арматуры.
Почти ничего из этого не замечаю. Я тону в блаженстве, мой язык покрывается вишневой сладостью леденца. Мои чувства поют о вкусе, и мне кажется, как будто я парю в беззвучной пустоте. Поглощенная вкусом, я с радостью наблюдаю, как на моей одежде прорастают новые участки симпатичного розового и милых оборок.
Бац! Уф.
В мой живот врезается мускулистое плечо, заставляя мои легкие выкашлять половину содержимого. Руки толщиной с мою талию оборачиваются вокруг меня и крепко держат. Сила удара меняет мою траекторию. Вместо того чтобы разбиться на двухполосной односторонней дороге внизу, мы врезаемся в стеклянное окно офисного здания на другой стороне улицы.
Моя спина под небольшим углом ударяется о промышленный ковер. Моя голова дважды врезается в твердый пол, отчего она пустеет еще сильнее. Под конец вращение прекращается, вес моего спасителя давит на меня сверху.
Мои глаза сосредотачиваются на искаженном лице Хикару.
Мы оказались лицом к лицу, глаза в глаза, носы в сантиметрах друг от друга. Тело Хикару давит на мое, и его тепло переходит в мои мягкие женственные формы. Я чувствую на своем лице его горячее дыхание. Пахнет мускусом, приправленным вишневой сладостью леденца Тиё.
Тук-тук. Тук-тук. Мое сердце тяжело стучит. Барабаны вызваны не адреналином, а влечением. Я узнаю это чувство, из глубин моего разума поднимаются погребенные воспоминания о прошлом опыте.
Время останавливается, воздух между нами становится все плотнее. Хикару поднимает руку, толстые мозолистые руки касаются моего лица. Дыхание перехватывает. Во мне не остается ничего, кроме желания и предвкушения.
Щелк. Резкий щелчок вырываемого из моих зубов леденца портит момент.
Мой запутавшийся разум поначалу не понимает, что произошло. Хикару вырвал у меня изо рта леденец. Эта мысль завершается, когда клерк взмахивает рукой в сторону, вышвыривая конфету в разбитое окно офиса. Широко распахнув глаза и исполнившись отчаянного желания, я рвусь за ней, только чтобы врезаться в Хикару. Мой импульс уменьшается, моя голова летит вперед, и мой лоб врезается в его.
Я падаю обратно на землю, моргая от боли. Хикару использует эту возможность, чтобы оттолкнуться от земли и отойти на несколько шагов. С увеличением расстояния сквозь меня проносится две эмоции: благодарность и раздражение, но последняя преобладает.
БУМ! Румм. Румм.
Гром ударяет с физической силой. Комната дребезжит, на столах дрожат осколки разбитого стекла. Мимо разбитого окна взвывает ветер, и в комнату врывается холод ночного воздуха. Бумаги вспархивают со столов, формируя спираль посреди офиса. Я вздрагиваю и вижу, как еще больше кусков бетона валится с покинутого нами здания. Затем я перевожу глаза обратно на Хикару. Мне было бы гораздо теплее, если бы он лег со мной.
