| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Бросила. Не знаю уж, на время или насовсем, — немного удивленно отозвался обиженный супруг.
— Прорва маринованных улиток... это первый раз с ней такое? Чем ты вообще жену-то кормишь? — с улыбкой поинтересовался король. Кантор уже открыл рот и хотел что-то выдать нелицеприятное, но Шеллар пояснил:
— Я уже не помню, кто мне об этом говорил, но кажется о кулинарных талантах вашей поварихи знают многие, и были даже попытки ее переманить... Так что... Всякие соленья и маринады, значит, в изобилии у вас водятся?
— У нас много чего водится, — проворчал Кантор, который соленья предпочитал в основном в виде закуски и как раз сейчас был бы не против отведать чего-нибудь этакого. А потом опять запить.
— О вашей интимной жизни я не спрашиваю... — начал король, но увидев взгляд Диего и стиснувшие рюмку пальцы, быстро докончил: — потому что абсолютно уверен, что тут-то как раз всё в порядке. И потому что мне всё это знакомо. Даже слишком. Она ещё не ревновала тебя? — осведомился король с неожиданно мягкой и задумчивой улыбкой. — К поклонницам, к придворным дамам...
— Разве что к нотной тетради... — хмыкнул Кантор и воззрился на короля. До него начало доходить. — Вы на что это тут намекаете, ваше величество?!
— А ты уже и сам понял, — ухмыльнулся король. — Думаю, что я прав и Ольга попросту беременна. Всё очень похоже, я сам через это прошел с Кирой. Так что готовься...
— Вы хотите сказать, что она мне изменила?!
— Да не подскакивай ты! — поморщился Шеллар, — Вот уж действительно — бард! Эмоции впереди разума, не говоря уж об элементарной логике! Почему она должна была забеременеть именно в период вашего брака? Это могло случиться и раньше.
— Не может быть, — тряхнул головой Кантор, — У нее месячные были. Через неделю после свадьбы...
Стоп. А ведь после этого не было! Точно не было, они занимались любовью каждую ночь, и ничто не мешало... Значит если Ольга все-таки ждет ребенка, это произошло после свадьбы!
— Ну и что с того? — возразил его величество самым знающим тоном, — Спроси любого мистика или лекаря-акушера. Совсем необязательно месячные должны прекращаться сразу же. Временами они продолжаются первые два, а то и три месяца беременности. Известен даже один случай, когда они не прекращались весь срок.
— Все-то вы знаете, ваше величество! — простонал Кантор, сраженный обширностью королевских познаний. — И откуда только?
— Ну как же? — удивился король, — Когда Кира забеременела, я счел своим долгом узнать об этом... хм... процессе все возможное, почитал литературу, спрашивал врачей, мистиков...
Кантор молча пожалел мистиков и особенно врачей. Их, наверное, так не гоняли по предмету даже во время обучения на медицинском отделении Академии.
— Но тогда... — задумчиво продолжал Его Величество, — Н-да, ребенок, конечно, создание невинное, но очень бы не хотелось, чтобы это оказалось наследство суслика...
"А уж как мне бы не хотелось!" — мрачно подумал Кантор, проигнорировав истерическую тираду внутреннего голоса, категорически потребовавшего немедля отыскать Сан-Барреду, где бы он ни был, и оборвать ему все, чем тот грешил.
— Вряд ли это Артуро, — возразил Кантор, привычно и безрезультатно посылая голос в известном направлении. — Ольга, пока жила с ним, ходила к ведьме.
— Ходить-то она ходила, — кивнул Шеллар. — Я, помнится, пересылал ей через Зинь адрес одной надежной ведьмы... Кстати, надо будет пригласить эту ведьму и расспросить ее поподробнее... Интересно, — продолжал Шеллар, — существуют ли в области их магии заклятья, нейтрализующие женское предохранение. Если да, Артуро вполне мог попытаться привязать Ольгу ребенком. Женщины часто страдают непонятным мне предрассудком насчет того, что с отцом своего ребенка следует жить до старости, даже если он полное ничтожество... А донья Исидора с радостью посодействовала бы сыночку.
— Умеете вы утешить, ваше величество...
Кантор подумал, что в таком случае точно найдет суслика и порежет его на ломтики, как тех галлантских сутенеров, покусившихся на Саэту. И даже не стал вновь огрызаться на голос, страстно одобривший эту идею.
А ребенок... Нет, Кантор, конечно, признал бы этого ребенка. И даже любил бы — ведь он Ольгин... Но все-таки, Артуро... Святое небо, уж лучше эльф!
— Или остается признать, — развел руками король, — что Раэл не умеет считать до тринадцати, и тебе в скором времени предстоит воспитывать остроухое и магически одаренное эльфийское дитя...
"И регулярно разыскивать его в Лабиринте в виде цыпленка!" — хихикнул повеселевший внутренний голос.
А что? И ладно. Раэл так Раэл, все лучше, чем эта трусливая, хитрая, вечно ноющая падаль... Хотя, с другой стороны, еще вопрос, выдержит ли и без того травмированный товарищ Кантор в своей семье копию его мистралийского величества. Плакса в свое время ему достаточно нервов помотал. Надо будет папу попросить, чтоб поделился опытом в области воспитания эльфийских полукровок. Да и мэтра Истрана тоже. А впрочем, в конце концов, это вовсе не беда. На что-то подобное все равно пришлось бы пойти рано или поздно — несправедливо отказывать женщине в счастье материнства только потому, что законный муж не способен дать ей детей.
— Хотя... Погоди. Приходила мне тут уже давно одна небезынтересная мысль... я даже начал ее проверять. — Шеллар придирчиво осмотрел трубку и удовлетворенно закурил. — Мы ведь не знаем, каким образом рождаются нимфы...
"При чем тут нимфы? — подумал Кантор, в который поражаясь парадоксальности королевского мышления.
— Никто из нас ведь никогда не видел взрослой нимфы... Исключая Азиль, разумеется. Но откуда взялась Азиль? Девочку просто подкинули в хитанский табор... Никто не знает, кто ее мать. Вот я и подумал: а что, если нимфы, по неведомой прихоти Богов, рождаются в обычных человеческих семьях? Если матерью Азиль была просто согрешившая деревенская девчонка, даже и не понявшая, КОГО она родила?
Мысль и впрямь была интересной и неожиданной, вот только было непонятно, каким боком рождение нимф имеет отношение к Кантору, Ольге и их проблемам.
— Смотрим дальше, — продолжал развивать свою гипотезу король. — Мы знаем, что Азиль испытывает необходимость в сексуальных контактах с мужчинами, причем все время разными. Это питает ее магическую силу, они же получают в обмен исцеление души и тела, удачу или еще что-либо в этом роде. Теперь ты. Репутация Эль Драко также известна всему континенту, но я, ты уж прости, навел некоторые справки... Сколько женщин близко знали тебя в бытность твою Эль Драко?
— Вы думаете, я помню? — опешил Кантор.
— Четыреста двадцать восемь, — уточнил король.
Где-то на грани сознания тихо ахнул внутренний голос, не иначе, пораженный неожиданно вскрывшимися масштабами собственных подвигов.
— Среди них, — невозмутимо продолжал Шеллар, — двести четырнадцать случаев исцеления от каких-либо телесных или нервных заболеваний, в остальных — просто изменение жизни к лучшему, иногда по мелочи, иногда весьма ощутимо. Отдельные трагические эпизоды типа Мэйлинь не беру — исключение, подтверждающее правило.
— Ваше величество, вы бредите, — Кантор нервно затянулся и закашлялся, внезапно поперхнувшись дымом. В памяти всплыло то утро — пробуждение рядом с Азиль... "Ты не такой, как все. Ты... немного как я. Мне приятно знать, что в мире есть еще кто-то, такой, как я..."
— Брежу? — ничуть не смутился король. — Смотрим дальше. Азиль не может зачать до некоего момента "созревания" — потому что до этого момента нимфы не могут иметь детей. Сейчас она стерильна. А тебе не приходило в голову, что то давнее отравление может не иметь никакого отношения к твоей стерильности?
— То есть, — выговорил Кантор, окончательно ошеломленный полетом королевского воображения, которому и бард в данном случае мог бы позавидовать: — я понял правильно, вы действительно хотите сказать, что я... э... нимф?
— Ну или как там следует именовать нимфу мужского пола, — пожал плечами Его Величество. — Возможно, лучше подойдет научное определение: "элементаль Пятой Стихии". На вашей семье, как я знаю, благословение Эрулы, богини Любви во всех ее проявлениях. В том числе — физической любви. А в народных поверьях и мифологиях самых разных племен — от Ледяных Островов до сгинувших орков, — секс, как средство зачатия нового существа, отождествляется с самой Жизнью, то есть — с Пятой Стихией. Я специально спрашивал ученых-историков и мифологов, даже выяснил, как с подобными воззрениями обстояло на Альфе. Оказалось — точно так же. Кстати, о "моменте созревания". Начало расцвета для мужчины — это примерно чуть за тридцать. Тебе сейчас тридцать два.
— Охренеть можно, — язвительно проворчал Кантор, — То есть, я — нимф. А сейчас, значит, созрел. Можно срывать и откусывать. Шкурку только снять не забыть.
— Да, созрел для возможности иметь детей, — невозмутимо подытожил король. — А в этом случае ребенок Ольги — твой. И что-то мне говорит, что так оно и есть.
Четвертый Путь. Глава 4
Даллен шел по Даэн-Риссу.
То есть — просто по городу. Названия он не спросил. Какая разница?
Это был город Жака. Мир, где живут и Жак, и король Орландо по прозвищу Плакса — эльф с разными ушами... Мир юного принца с таким взрослым взглядом, неведомого отчаянного Кантора и той белокурой беременной девчушки, что его искала.
Поющий знал теперь, что тональность города — это не архитектура и не окружающий пейзаж. Хотя и это тоже. Но всё-таки главное — это люди. Их мысли, их настроение, радости и заботы... боль и возмущение. Он слышал и чувствовал. И сможет теперь, захотев, вернуться прямо сюда, на эту кривоватую улочку...
Его чувства обострились; запах цветов из маленького палисадника, казалось, звучал еле слышным переливом флейты, а стоило сделать Поющему несколько шагов дальше по улице, как словно ласковый, робкий шепот зазвучал в ушах и невольно заставил улыбнуться. Похоже, в этом доме царила нежность...
Раньше Даллен не знал за собою такого; проходя мимо некоторых домов, он улавливал обрывки мелодий, иногда еле уловимое пение или аккорд какого-то струнного инструмента... Может, он ХОЧЕТ, чтобы этот город — звучал? Да, нет. Некоторые дома "звучали" почти отчетливо, и, хвала богам, он ещё ни разу не услышал зла, ненависти, зависти... Какой хороший город...
Даллен вдруг увидел впереди небольшой горбатый мостик. Река подступала здесь к самым стенам домиков с красными черепичными крышами, а над водой, отражаясь в ней, склонялись черные ветви деревьев, едва успевших выпустить на весеннем солнышке ароматные зеленые почки. Как это было похоже! Похоже на Шайл... Крыша была ну совсем как у того домика...
Усилием воли Поющий отогнал видение уютной улочки, скамеечки во дворе, улыбки старого оружейника... Иногда граф йен Арелла — многие его знакомые удивились бы, если бы знали — присаживался тут поболтать запросто со стариком, послушать его ворчание по поводу нынешней молодежи: ученики и меч-то заточить толком не умеют, и секреты мастерства перенимать не спешат, а туда же, мастерское звание им подавай... Тех, кто умел хорошо владеть оружием, старик уважал не менее, чем тех, кто умел его искусно ковать. Говорил, что для настоящего воина, навроде "его сиятельства", и меч-то делать приятно. Как дочь достойному жениху вручать...
Это было давно. Быть может, и старика уже нет в живых...
Интересно, кто живет в этом домике, так похожем на дом оружейника?
Даллен шел дальше. Он не знал, куда; он просто позволял этому городу и этой улице — вести себя, увлекать вперед, в переплетение переулков, останавливать на минуту журчанием ручейка или воркованием голубей под крышей, и снова тихим шепотом рассказывать на ухо полузабытые секреты тех, кто когда-то ходил по мостовой, мощеной разбитым булыжником.
И вдруг... Это действительно было "вдруг" даже для Поющего и мастера кэрье. Видно, граф йен Арелла слишком глубоко ушел в свои мысли. Из-за живой изгороди, надежно отгораживающейот улицы небольшой каменный дом, раздалось возмущенное звонкое "Гав!" Даллен вздрогнул, а неведомая собака продолжала ругаться на своем собачьем языке. Не переставая и, похоже, совершенно нецензурно.
— Ну что ж, — негромко сказал Поющий, — всё правильно. Дом свой надо охранять...
Лай приблизился, и тут в небольшой проем между кустами высунулась белая мордочка. Даллен остановился как вкопанный.
— Белка... — еле слышно прошептал он.
Надо же — Белочка! Похожа-то как! И рост, и масть, и даже голос — почти такой же.
Она была самым невыносимым обитателем Драконьего Клыка — пограничной крепости на рубеже владений Шайла и королевства Эрвиол. Маленькая, белая, неведомой породы, со склочным нравом и голосом, достойным матерого волкодава. Белка была стражем воинской дисциплины в крепости — ни один сержант не выслеживал бегающих в самоволку солдат с такой беспощадной бдительностью, как она. От сержанта можно было спрятаться, но низкое грозное гавканье раздавалось неумолимо и неизбежно.
Приехавший в Драконий Клык вместе со своим сюзереном, посланным инспектировать заставы, оруженосец Даллен йен Арелла долго думал, почему никто из обитателей крепости ни разу не попытался утопить несносное существо. Вероятно, потому, что комендант, прославленный не меньшей вредностью характера, чувствовал в мелкой горластой твари родственную душу. Пожалуй, у него единственного было с Белкой полное взаимопонимание.
Комендант был мудр. И в этом Даллен убедился на собственном опыте.
Он даже и не помнил теперь, не понимал — как его не убили тогда? Не мастера кэрье, не знаменитого фехтовальщика — зеленого, восторженного и самоуверенного юнца? Противник был умелый. Эрвиольский лазутчик, взрослый обученный вояка, без труда миновавший стену и часовых, с насмешливым прищуром смотрел на возомнившего себя героем шестнадцатилетнего мальчишку. Которому сюзерен ясно велел сидеть в компании кружки горячего вина, а не шастать невесть где, усугубляя проявившуюся вчера простуду. Смотрел — и ждал. Ждал, когда тот сделает движение — любое, какое угодно, в попытке напасть или бежать, — и подставится под удар.
Даллен тоже ждал. Сам не зная, чего именно. Он даже не понимал, каким чудом ушел и от первого-то удара! Явно умелого, отточенного удара ножом по шее, назначенного уничтожить врага, не дав ему закричать и поднять тревогу. Эрвиолец не знал, что Даллен и так не может этого сделать. Вчерашний промозглый ветер и сегодняшний холод напрочь заложили горло, оставив возможность лишь шептать. Не знал? Или понял, потому и медлит?
Понял, иначе — откуда бы эта торжествующая кривая ухмылка?
Услышать сейчас оруженосца барона йен
* * *
могли разве что боги. И, видимо, услышали. За спиной шпиона раздался низкий негодующий лай. Лазутчик дернулся, пытаясь держать в поле зрения и мальчишку, и то, что он, похоже, счел не менее чем закованным в шипованную броню инирским боевым псом. И дал замершему оруженосцу один призрачный шанс!
Белка низко и сердито взлаяла, выражая своей возмущение нахальным вторжением невесть кого во вверенную ей крепость. В глазах смертельно раненного врага успело отразиться потрясение такой подлостью судьбы. А Даллен именно после этого и начал изучать мастерство кэрье...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
