А разум был ой как необходим. И почему-то гораздо страшнее бури внутри был страх остаться в одиночестве.
Собравшись, Рэми вежливо ответил на слова продолжавшего говорить Арама:
— Я принимаю ваше приглашение.
Хозяин улыбнулся, жестом пригласив гостя следовать за собой.
Кабинет Арама, оказался на диво небольшим, пустынным, но неожиданно для Виссавии уютным. Трещал в камине огонь, бросая на утопавшие в полумраке стены красноватые отблески, стоял посреди кабинета пустой стол, а рядом с ним — два стула с резными спинками. На один опустился хозяин, на другой указал гостю.
— Вынужден спросить, что именно вы хотите на завтрак? — мягко начал Арам.
— То же, что и вы, — безразлично ответил Рэми. Голова уже не болела, раскалывалась от боли. В глазах резало, но Рэми все равно не мог решиться, чтобы извиниться и выйти... он все так же отчаянно боялся остаться один. Почему?
Рэми украдкой потер виски и, поймав на себе внимательно-удивленный взгляд Арама, проверил щиты. Целостные. Советник, сколь бы сильным магом не был, Рэми не чувствовал. Значит, не знал ни о боли в голове, ни о невесть откуда взявшемся страхе.
Арам медленно провел ладонью над столом, и на глянцевой поверхности показались две чаши с красноватой маслянистой жидкостью.
— Вы еще можете передумать.
Рэми не хотел передумывать. Сейчас он хотел только одного — унять разрывавшую голову боль. Он взял чашу, понюхал содержимое: в нос ударил острый, слегка пряный запах трав и... магии.
— Это эльзир, — ровно объяснил Арам. Кому нужны его объяснения? — Я знаю, что вы привыкли... гм... к обычной пище, но в эльзире есть все, что нам необходимо. Наша госпожа, Виссавия, милостиво наполняет его своей силой. Оттого мы никогда не болеем...
Рэми отпил глоток и сразу стало легче: боль притупилась, стала выносимой. Зато вернулось раздражение и нелюбовь Рэми к виссавийцам:
— Никогда?
— Если не хотим болеть, — быстро поправился Арам.
Поправка насторожила. Виссавиец что-то скрывает. Как скрывал и вчерашним утром, когда они приехали в замок. Но врать он не умеет, верно, не приучен, потому и делает это как-то неловко. Вон, уши покраснели, щеки покрылись румянцем, пальцы, державшие чашу — дрожат. Стыдишься?
"Выпей до дна, не бойся!" — голос хранительницы был так неожидан, что рука Рэми дрогнула, и пара капель упала на стол, оставив на коричневой поверхности темные пятна.
— Не обращайте внимания, — успокоил гостя хозяин. Капли действительно тотчас исчезли. Этот проклятый замок пропитан магией... Все здесь пропитано знакомой до боли, пьянящей магией. Может потому Рэми так плохо?
— И не бойтесь, эльзир всем идет на пользу. Даже кассийцам.
— Так спокойно относитесь к недоверию? Если я вас оскорблю, вы тоже...
— Не думаю, что вы это сделаете.
— Так во мне уверены? И так уверены в себе?
— Нельзя заставить человека быть счастливым, — не ответил Арам, отпивая из своей чаши.
Что же, "мальчишка" даже успокоился во время короткой перебранки. Значит, не так уж и прост. И, уж тем более, не невинен, как показалось поначалу Рэми. Да и может ли советник вождя быть глупым? Может, если это сын героя.
— Этот напиток дает нам все, кроме морального удовлетворения от еды, — продолжал Арам. — А вы так любите его испытывать, не так ли? В Виссавии мало внимания уделяется таким вещам, зато очень много — личному выбору...
— И магии, — быстро ответил Рэми.
Кисловатый эльзир тем временем полностью справился с болью в голове. Мало того, он наполнил жилы бодростью. Тело вдруг стало легче, разум — светлее, а взгляд более острым.
И теперь сидевший напротив вовсе не казался Рэми мальчиком. Скорее — слишком рано созревшим мужчиной. Впрочем, кто его знает, может, на эльзире мужчины созревают гораздо быстрее?
— И магии, — согласился Арам. — Дар дается богами.
— Еда — тоже. Наверняка и одежда?
— А почему бы нет?
— Это так удобно. Ничего не делать, а все получать, — быстро ответил Рэми. — Чем вы это заслужили? Чем вы лучше нас, кассийцев? Почему смотрите на нас с презрением?
— Когда, простите, я смотрел на вас с презрением? — ровно заметил Арам.
— Когда? — засмеялся Рэми. — Да хоть сейчас! Слова вас не задевают. Вам все равно. Простите меня, но относиться равнодушно можно лишь к мнению того, кто ниже по положению. К мнению слуги, например!
Арам вздрогнул. Впервые за время разговора Рэми показалось, что в глазах советника мелькнуло что-то вроде гнева. Но тут Арам поднялся, обошел стол и, опустившись перед ошеломленным Рэми на колени, поцеловал его руку, прошептав:
— Мой архан.
Голос хозяина был спокоен, в ладонях его появилась щетка, и Арам начал быстро счищать с сапог Рэми грязь.
— Вы с ума сошли! — прошептал телохранитель, когда половина работы была сделана — раньше он так и сидел, застыв, не в силах поверить. — Встаньте! Это вас недостойно.
— Почему же, — так же ровно спросил Арам. — Я — сын ублюдка, рожденного от любовника. В вашей стране я — хуже собаки несмотря на мой дар... Ах да, дар это тоже понятие невозможное для какой-то собаки. Что было бы со мной в Кассии? Вы бы меня убили? Или оказали милость, сделав харибом, слугой архана? Так вот вы, я уверен, не худший архан. Не так ли?
— Встаньте немедленно! — Рэми вскочил на ноги, нечаянно толкнув Арама слишком сильно, так, что тот упал на спину. — Простите, простите ради всех богов! — шептал он, подавая виссавийцу руку.
Арам помощь не принял и встал сам. Вернулся на место, вытер перепачканные руки о невесть откуда появившуюся салфетку и с тем же безразличием отпил еще глоток из чаши.
— Сегодня днем я видел, как один из ваших арханов ударил своего хариба. За что? Дайте вспомню... ах да, за оторвавшуюся пряжку. Архан тот, простите за прямоту, глупый и толстый, единственное, что в нем хорошего — чистая кровь, настолько чистая, что чистота та уже давно не обижена даже тенью присутствия силы. Он — пуст. В нем — ничего нет. А его хариб, хоть слабый, а маг... в нашем мире было бы наоборот. Хариб оказался бы господином, а ваш архан — слугой. Кто их нас честнее?
Рэми посмотрел в стоящую перед ним чашу. Остатки мутной зеленой жидкости вызывали в нем тошноту и так напоминали родные болота... когда-то он думал, что он — обычный рожанин, низкорожденный. Когда-то прятал свою силу, потому как рожан с силой убивают... Арам в чем-то прав. И от его правоты было еще более тошно.
— Вам повезло, — продолжал Арам. — Вы в любом мире хороши. В нашем — вашей силой, в своем — своей кровью...
О которой Рэми узнал всего полгода назад...
— Но вы и по положению, и по силе не ниже меня, — слукавил Рэми. — Вы не должны были оказывать мне такую...
— Честь? — оборвал его Арам. — Но только вы, кассийцы, считаете это честью. Для меня так же легко унизиться перед вами, как вас унизить. Не потому, что мы равнодушны, а потому что мы думаем иначе и дышим иначе. Да, со стороны кажется, что мы холодны. Что нам — все равно умрете ли вы, будете жить. Вы — служите своей гордыне. Придумали целый свод правил, которые вас самих же угнетают. У нас нет правил. Есть только две ценности. Воля нашей богини и наш собственный выбор.
— И вы соглашаетесь жить в этом хаосе? — непонимающе заметил Рэми. — В стране вечных бурь?
— Буря в сердце страшнее бури на улице, — быстро ответил советник. — Присутствие богини дает моему сердцу покой, которого вы, наверняка, никогда не знали.
— И помогает сбросить на нее ответственность. — Гнев вновь всколыхнул головную боль, и Рэми глубоко вдохнул, пытаясь всеми силами оставаться в здравом рассудке. — Как удобно. Хорошо — правильный выбор. Плохо — воля богини.
— Вы просто не понимаете, о чем говорите.
— О том, что мы — умеем ошибаться. И отвечать за свои ошибки. А вы?
Арам неожиданно побледнел. Потом посмотрел на Рэми и вдруг произнес упавшим голосом фразу, которой гость ну никак не ожидал:
— Говорите, как мой отец. Но мой отец получил от младшего бога дар изменять судьбы. А кто вы, телохранитель? Каким чудом удается вам...
Он не успел договорить. Вспыхнул ярче огонь в камине, тронутый сквозняком, распахнулась дверь, и на пороге появился невозмутимый Мир в сопровождении Кадма.
— Вы уж простите за мою дерзость, советник, — начал принц. — Но я хотел бы забрать Рэми. Вы наверное не знаете, но от телохранителей зависят мои жизненные силы. И я никак не могу позволить задерживать Рэми так надолго...
— Ваш телохранитель любит длинные прогулки, — быстро взял себя в руки Арам, поднимаясь из-за стола навстречу принцу. — Мы беспокоились. Гость, что покидает замок, внезапно, во время бури... Согласитесь, это необычно. И, согласитесь, мы не может отвечать за безопасность... столь непредсказуемых гостей.
— Рэми не доставит вам хлопот, обещаю! Я сам за этим прослежу, — оборвал его Мир, грубо подталкивая Рэми к двери. — Он у меня такой и есть... Вы же понимаете, бывает... Дар боги дали, а вот ума отмерить и забыли. О не смотри так на меня, Рэми, знаешь же, что я прав.
Последнюю фразу Мир произнес столь угрожающим тоном, что Рэми не осмелился возразить на грубоватую шутку. И не возражая, шел за принцем по коридорам замка, думая только об одном: неужели это правда? И хранительница угрозами заманила сюда Мираниса? Если этот так, то понятно, почему принц смотрит на Рэми угрюмо, понятна его холодность и гнев...
Гордого Мираниса, который в жизни никому, кроме отца, не подчинялся, заставили склонить голову перед чужой богиней.
Гордого Мираниса заставили сделать нечто, что ему явно не нравится. Для Рэми. Для человека, которого принц держал рядом...
Ради чего? Ради жалости? Ради его крови? Ради этого знака телохранителя, которым неизвестно по какой причине наделил его Радон?
И почему Рэми не уходит сам? Может, так было бы лучше — уйти? Вернуться в леса, где Рэми был когда-то даже счастлив? Или к матери — в провинцию? Астрид давно звала, хотя бы навестить... Избавить принца от ноши...
Принц раскрыл настежь дверь кабинета и, войдя внутрь, уселся в кресло, подтянув к себе книгу. Рэми, не зная, что ему делать, застыл на пороге, и лишь когда его подтолкнул идущий следом Кадм, вошел внутрь.
— Отличная библиотека у этого Арама, — заметил Мир. — Думаю, пребывание здесь пойдет нам на пользу.
Рэми для принца пустое место.
— Не спросишь, где я был? — прошептал Рэми, чувствуя, как вновь начинает пульсировать в висках. Боль возвращается. А вместе с ней — безумие.
— Это дело твое, — равнодушно ответил Мир.
Принцу все равно...
— Значит, я могу ходить где хочу?
— Да.
Мир его ненавидит...
— И встречаться с кем хочу?
— Да.
— Спасибо, — ответил Рэми, и, останавливаясь в дверях, вдруг сказал:
— Я прошу прощения...
— Да что? — равнодушно поинтересовался Мир.
— За хранительницу. Она не имела права ничего от тебя требовать. Я прошу прощения... что стал для тебя обузой.
Показалось Рэми или рука принца дрогнула?
— Я постараюсь быть более незаметным и не доставлять тебе хлопот.
Принц молчал, все так же уставляясь в книгу.
— Я... я прошу прощения, что не могу найти в себе сил и уйти от тебя, но я найду, обещаю, — прошептал Рэми и вылетел за дверь прежде, чем Мир успел что-то ответить.
Рэми сел на кровать, не смея поверить, что он это сказал... Эллис ни о чем не спрашивал. Опустился перед арханом на колени, смущенно улыбаясь, подал ему чашу с успокаивающим отваром, и Рэми вдруг вспомнил слова Арама. Может, виссавиец прав? Может, и Эллис чувствует себя как в клетке?
Рэми с трудом выпил горькую жидкость, не спуская с хариба внимательного взгляда. Он пытался было осторожно проникнуть внутрь Эллиса, ровно настолько, чтобы почувствовать вкус его чувств, но хариб вздрогнул и взгляд его стал тревожным.
Слишком грубо, сглотнул Рэми. Почувствовал. Но слова не скажет. И стоит Рэми только приказать, так еще и сам раскроется.
Голова болела немилосердно.
— Скажи мне. — Рэми говорил медленно и тихо, боясь всколыхнуть новый приступ боли. — Ты хочешь вернуться домой?
— Мой дом там, где ты, — вздрогнул хариб.
— И все же...
— А ты хочешь вернуться домой? Уйти от принца?
Нет, не хочет. Почему? Его ли это решение?
Рэми вновь внимательно посмотрел на хариба, отдал ему опустевшую чашу, и лег на кровать, не раздеваясь. Эллис прав, Арам — нет. В этом мире никто не свободен. Эллис подчиняется Рэми, а сам Рэми — принцу, Арам — вождю.
Кто из них еще свободнее?
Боги, как болит голова!
Уже через полудрему чувствовал он, как Эллис осторожно снимает с него сапоги, укутывает одеялом.
— Оставь меня, — прошептал Рэми.
Не харибу, кому-то другому.
— Тебе плохо, мой архан? — донесся через туман встревоженный голос Эллиса. — Позвать Тисмена?
— Нет! — Рэми понимал, что нуждается в помощи, но отчаянно боялся остаться один. Пока хариб рядом, пока Рэми слышит его голос, еще остаются силы, чтобы держаться на грани...
— Рэми, скажи что-нибудь, — умолял Эллис.
— Голова болит. Говори, не молчи, пожалуйста...
Эллис говорил, но Рэми не различал слов. Гораздо громче слов были крики...
— Мой архан! — вновь позвал Эллис, и Рэми поймал себя на том, что сидит на кровати, зажав уши и покачивается из стороны в сторону, в такт воющей на улице буре.
Крики смолкли внезапно, оставив за собой пустоту. Боль в голове стала глуше, почти неощутимой, и Рэми почувствовал себя счастливым. Все это здорово, когда ничего не болит...
— Все... все, — шептал Рэми, успокаивая то ли себя, то ли бледного Эллиса. — Это всего лишь Виссавия, она на меня так действует. Я привыкну, видят боги, привыкну.
Рэми порывался встать, но испуганный Эллис упрямо совал в ладони новую чашу, всеми силами пытаясь оставить архана в постели.
— Это не поможет, дружок, — устало ответил Рэми. — Я знаю, что поможет. Подай мне плащ...
Пока хариб послушно приводил наряд архана в порядок, Рэми пытался успокоиться. Откуда взялись приступы безумия? Откуда страх остаться в одиночестве и в то же время жгучее желание выгнать всех, никого не видеть... Не его это, чужое. И последнее пугало более всего.
Рэми залпом выпил отвар и, приказав харибу ждать его в комнате, вышел.
Виссавийцы холодные и циничные. Они не знают ни вкуса потери, ни горечи беды. Не знают, потому не умеют ценить того, что дает им богиня. Это ненастоящий мир. Но боль, которую чувствовал Рэми, была хоть и чужой, настоящей... Вопрос только — чьей?
В голове вновь начало пульсировать. Взвыла за стенами буря, сотрясая стены замка. Рэми толкнул тяжелую дверь и вышел на площадку, которая заканчивалась широкой лестницей.
Боль усиливалась с каждым дыханием, и Рэми подумывал вернуться, но боялся, что не дойдет до своих покоев.
Там, внизу, был огромный зал и шумел чужой пир. Арханы, забыв обо всем на свете, наслаждались гостеприимством и безотказностью виссавийцев. Всем было хорошо в клане... кроме Рэми.
Спрятавшись за колонной, он отыскал взглядом Армана. Мысленно позвал. Ар вздрогнул, повернул голову и безошибочно отыскав взглядом брата, продрался через толпу к лестнице, поспешно поднявшись на второй этаж.
