Рыжий ангел

Мое королевство, где я с детства считала каждый куст и каждую травинку принадлежащими мне по праву, как единственной наследнице престола, стало вдруг чуждым. Будто я оказалась там, где меня никто не ждет. Привычный мир рухнул, с уходом мамы появилась пустота. Я думала, что месть — сладка и, она поможет мне, избавит от боли и тоски по самому близкому и родному в жизни человеку. Но после одержанной победы над Вержденом, почему-то остался только горький осадок на душе. Каждый вздох, каждое прожитое мгновение без моей королевы отдается теперь резким уколом в сердце. Эта боль навсегда останется со мной, пока я смогу помнить.

Отец, мой король, ушел в себя... он не хотел делить со мной своё горе. Гордость делала его неприступным даже для близких. Сейчас же, наблюдая за Эленой и Люсьеном, он постепенно оживал. В преддверии свадьбы и от желания в скором времени увидеть внуков, продолжателей славного рода, теплая улыбка все чаще посещала его суровое лицо. Сестра не захотела вспоминать то, чем жила до встречи с де Колленом и её можно понять, она нашла самое дорогое сокровище в своей жизни и не хотела его терять. Элена решила остаться в королевстве Виктория, а я чувствовала себя лишней, и все чаще грусть навещала меня.

Альберт поначалу надоедал своей любовью, и как тень слонялся рядом, но вдруг понял, что он мне не нужен. Думаю, без вмешательства Софки тут не обошлось. Я же желала только счастья своей названной сестричке-кошке.

Единственный, от кого нельзя было скрыть печаль, это дядюшка Артур. Он вызвал меня на откровенный разговор. И как только у него получается это делать? Никогда не могла отвертеться от его прозорливости.

Он выслушал, молча, не перебивая и не задавая вопросов, но, когда я закончила, обнял и приласкал, будто девчонку. Поглаживая по волосам, тихо спросил:

— Ты любишь его?

Я вздрогнула, словно от выстрела. Ну откуда он знает, что таится в многочисленных дверцах моей души?

— Угадал?

Я кивнула, спрятав взгляд, буравила им носки своих замшевых туфель, собирая разбегающиеся в стороны мысли. Артур словно прочитывал меня, видел насквозь все, что думаю. Он поднял ладонями мою голову, заглянул в глаза, которые вдруг увлажнились, выдавая меня:

— К чему тогда эти слезы? Любовь — это лучшее, что ты могла получить от жизни.

— Ты сам учил меня, что нельзя нарушать баланс, мир может рухнуть, рассыпаться. Я не могу так поступить! Ведь даже в мирах — спутниках кто-то любит и верит, как мы...

— Настоящее чувство не может разрушить. Оно призвано созидать. Я помогу тебе, девочка, если тебя отпустит отец.

— Правда?! — моему ликованию не было предела. Я повисла у дядюшки на шее, чуть не задушила его в своих объятьях и опрометью бросилась к отцу. Не скажу, что было с ним легко, но эту полуторачасовую битву мне удалось выиграть.

Граф де Фокк, раскрыв окно, наблюдал за вечерним небом. С тех пор, как исчезла Элизабет, он утратил всякий интерес к жизни. Граф и сам не подозревал, что эта девушка для него значит, пока не остался один. Из него словно вынули сердце. Он утратил все чувства кроме одного — тоски по той, о ком мечтал все дни и ночи напролет. Она грезилась ему в коротких, беспокойных снах и наяву. Стоило только ему увидеть золотистый цвет волос, как граф де Фокк срывался с места и летел, догоняя мечту. Каждый раз разочарованно извинялся перед незнакомками и неловко уворачивался от колючих любопытных взглядов случайных прохожих.

Пьер вздыхал, но ничего не говорил. Что тут скажешь? Его хозяин влюблен в призрак, мечту, видение..., которое лишь коснулось его своим крылом и улетело прочь. Если бы не портрет девушки (лишь только он напоминал, что все случившееся было правдой), то Пьер обратился бы за помощью к доктору. Сам он не мог вылечить Люсьена от этой беды.

Граф смотрел на разыгравшуюся за окном бурю. Гроза набирала силу, и если раньше всплески молнии вызывали в нем лишь неприятные воспоминания, то теперь же — они сближали его с Элизабет. Она восхищалась грозами, и он полюбил их тоже. Ведь это тоненькая ниточка, соединяющая с возлюбленной. Люсьен надеялся, что она сейчас смотрит на небо из своего окна и хоть немного думает о нем.

Яркий всполох осветил небо, будто солнце. Люсьен увидел у ворот усадьбы до боли знакомый образ. Он не поверил глазам, зажмурился, а когда открыл их вновь — видение растаяло, словно дымка от костра.

— Нет, не может быть! — сказал он сам себе и обернулся на возглас старика за его спиной.

— Мой господин, там... там внизу... в гостиной...

— Ну и кто же тебя так напугал, Пьер? — удивленно поднял граф де Фокк черные брови и неодобрительно посмотрел на старика-слугу.

Тот, словно умалишенный, с лихорадочным огоньком в глазах, расплылся в широкой улыбке, будто бы получил самый долгожданный подарок в жизни.

— Ну же, Пьер, да что с тобой? Кто там?

— Клянусь Богом, там она... наш рыжий ангел!