В поисках потерянного королевства (общий файл)

Тем временем, не обращая на нас с графом внимания, Барри замер впереди на тропе, перегородив дорогу, и стал принюхиваться.

— Барри, ты чего? — удивленно окликнула я волка.

— О, моя добрая леди, как он пахнет! — восторженно простонал менестрель, шумно нюхая воздух.

— Кто?

— Кролик, Элеонора, кролик! Такой маленький, пушистый, с длинными ушами. Он так сладко пахнет! Этот запах сводит меня с ума!

— Барри, очнись! Ты человек, а не зверь, — не на шутку обеспокоилась я.

Роллан усмехнулся, иронично поглядывая на меня, мол, вот видите? Что я говорил?

— Моя добрая леди, я знаю, что я человек, но ничего не могу с собой поделать, — поджав хвост и виновато глядя мне в глаза, печально произнес менестрель. — Этот ушастый пушистый комочек пробегал тут каких-то полчаса назад, и его запах дразнит мои волчьи ноздри.

— И будит звериный аппетит, — поддакнул граф.

— Именно! Вы меня понимаете? — с надеждой глядя на Роллана, спросил Барри.

— Нет, мой нос не настолько чувствительный, чтобы учуять кролика. А если бы я и почуял его запах, то вряд ли оценил. Другое дело — кролик, зажаренный на вертеле или запеченный с овощами, — мечтательно зажмурился Темперье, и я поняла, что граф, как и я, проголодался. Впрочем, не мудрено. Собирались мы быстро, даже не позавтракали — ангел настаивал, чтобы мы немедленно покинули Париж. Утром мне есть не хотелось, но сейчас, когда время близилось к полудню, мой желудок настоятельно требовал пищи.

— Так давайте остановимся и поедим! — воскликнула я, пользуясь моментом.

— Обязательно, только давайте хоть полянку какую найдем, — сдался, наконец, Роллан.

— А она как раз за тем поворотом, — не меньше меня обрадовался менестрель и бросился вперед.

Граф последовал за ним, пришлось и мне. Немного поспорив с кобылой и напомнив, кто здесь главный, я догнала менестреля с Ролланом. Как Барри и обещал, за поворотом тропы оказалась полянка. Крошечная, со всех сторон ее обступали кряжистые дубы, разменявшие, наверное, не первое свое столетие. Пышные кусты шиповника и папоротника обрамляли ее подобно бордюру в каком-нибудь парке, правда, сильно запущенном. Вон, уже и на саму полянку шиповник покушается, пробиваясь сквозь слой прошлогодней травы и павшей листвы хрупкими колючими побегами с нежно-зелеными листочками. Шиповник цвел, и пышные розовые бутоны наполняли воздух, пропитанный запахами сырости и гниющего опада, своим нежным ароматом. Этот феномен не ускользнул от моего внимания, потому что в мире, который я до сих пор считала своим домом, стояла золотая осень.

— Сейчас разве весна? — недоуменно нахмурилась я.

— Да, — подтвердил менестрель. — Запоздала в этом году, так что тебе, моя добрая леди, очень повезло, что твоя крестная не отправила тебя домой двумя неделями раньше — попала бы в сугроб. Ну, и со мной не встретилась бы.

— Невелика потеря, — равнодушно бросил граф, спешиваясь и помогая мне слезть с лошади.

— Господин граф, да что с вами такое? — возмутилась я, отталкивая его руки. — Прекратите вы отпускать шпильки в адрес Барристана? Между прочим, вчера вы не считали зазорным выпить с ним пива!

Роллан промолчал, только смерил меня насмешливым взглядом. Снял с седла переметную суму и принялся разбивать лагерь. Менестрель, обиженный таким равнодушным отношением к себе графа, подошел ко мне и ткнулся носом в колени.

— Ты тоже заметила? — приглушенно спросил волк.

— Заметила, — опустилась я на колени перед Барри и погладила его лобастую голову. — Не понимаю, какая муха его укусила?

— Бешенная, — мрачно проворчал Барри. — Перед тобой он заискивает — как же, принцесса! А мне достаются все пинки.

— Не преувеличивай, Барри, он и на меня смотрит как на обузу. Не понимаю я его... Если его коробит при мысли, что он помогает нам, зачем вообще было предлагать свою помощь? Как-нибудь сами справились бы.

— Рассчитывает на вознаграждение, ты же принцесса.

— Если граф и дальше будет таким букой, получит фигу, — фыркнула я и смерила Роллана недобрым взглядом. Я не понимала этой стремительной смены его настроения: граф то откровенно со мною заигрывал, то вдруг становился злым и раздражительным без всяких видимых причин. За одно только сегодняшнее утро он успел показать себя и заботливым джентльменом, и равнодушным до грубости мужланом, и я никак не могла взять в толк каков же на самом деле граф Роллан Темперье. Этот мужчина будоражил мое любопытство и одновременно вызывал ничем не объяснимую тревогу. Загадочный, опасный и... желанный. Орешек, который ужасно хочется раскусить, но боишься сломать зубы о твердую скорлупу.

Полянку, на которой и так с трудом помещались две лошади, волк и мы с графом, залило серебристое сияние, из которого вышел ангел.

— Почему остановились? — нахмурился златокудрый хранитель.

— Потому что в отличие от вас, мы устаем, спим, едим, гадим, занимаемся любовью, любим поболтать с себе подобными. И не очень подобными тоже, — Роллан, раздраженный его появлением, саркастически улыбнулся и отвесил шутовской поклон в сторону менестреля.

— Фу, Роллан! — скривилась я, шокированная такой грубостью.

— Вот только не надо трогать мою совесть, — предупредительно поднял руку граф. — Я не сказал ни единого слова неправды. Что до моей грубости, которую вы не могли не заметить, ваше высочество, за нее я прошу у вас прощения. Но только у вас, поскольку оскорбить хранителя практически невозможно. Эти существа с поразительным презрением относятся к людям, и у вас еще будет возможность в этом убедиться.

— Это неправда, — дрогнувшим голосом, возразила я. — Ангелы милосердны...

— Элеонора, не будьте дурочкой! — поморщился Роллан. — Уж вы-то в первую очередь должны были бы насторожиться и хорошенько подумать, едва этот ангелок заговорил с вами о потерянных ключах. Наш пернатый друг не добр и не милосерден, уж поверьте. Он — солдат, и ваше благополучие заботит его только потому, что у него приказ запустить руку в вашу сокровищницу и что-то оттуда взять. И если я правильно понял, то только вы, наследная принцесса, дочь своего отца, сможете ее открыть — любопытное условие, запрет, который даже хранители не могут нарушить. Вам разве не интересно, что спрятано в сокровищнице и почему это что-то так для них важно?

Слова графа, поначалу удивившие меня, теперь вызывали тревогу: а и правда, что такого важного хранится в сокровищнице, которую могу открыть только я, и почему это что-то позарез нужно ангелам?

— Э-э-э... ангел, ты бы хоть имя свое назвал, что ли! — нервно передернула я плечами. — И давай уже, рассказывай про королевство, сокровищницу и ключи.

— Ваше высочество, на вашем месте я бы не рассчитывал, что он скажет правду, — предупредил меня Роллан.

— Элеонора, если господин граф прав, и хранители в самом деле не чувствительнее полена, правда может оказаться... я бы сказал, не слишком приятной, — внес свою лепту менестрель и на всякий случай спрятался от ангела за моей спиной.

Ангел и ухом не повел. Замер посреди поляны, сложив на груди руки и бесстрастно, как всегда, глядя в пространство перед собой.

— Я всех выслушала и, поверьте, услышала, — начиная злиться, ответила я и подозрительно уставилась на хранителя.

Тот так и остался стоять неподвижно — ни дать, ни взять памятник самому себе. Сложенные за спиной крылья только усиливали это впечатление.

— Как тебя зовут? — начала я с самого невинного вопроса.

— Фалиет, — незамедлительно ответил ангел.

— Что скрыто в сокровищнице, Фалиет?

— Оружие.

— Какое оружие? — заинтересовался Роллан.

Ангел лишь удостоил его презрительного взгляда.

— Какое оружие скрыто в сокровищнице, Фалиет? — терпеливо повторила я вопрос графа: стало абсолютно очевидно, что ни с кем, кроме меня, хранитель говорить не намерен.

— Оружие, что переломит ход войны.

— Какой войны? — предупреждая вопрос Роллана, быстро спросила я.

— Войны за этот мир.

— А, ты о той, что идет между хранителями и даймонами? Слышали, как же... — усмехнулся Роллан и озадачено потер бровь. — Хм... неужели это правда?

— Вы что-то об этом знаете? — с надеждой спросила я, видя, что от Фалиета подробного рассказа можно не ждать.

— Знаю пару сказок, нянька в детстве рассказывала, — пожал плечами граф и, склонившись к моему уху, мурлыкнул. — Могу рассказать, если пожелаете, на вечернем привале и в лицах. Ну, так, как я себе представляю эту войну.

Судя по улыбочке, растянувшей его губы, представление графа о войне между хранителями и даймонами было, мягко говоря, пикантным.

— Ради бога, избавьте меня от ваших извращенных фантазий! — поморщилась я и повернулась к Фалиету. — А теперь, может, все-таки расскажешь немного подробнее о вашей войне и моей роли в ней?

Хранитель обратил на меня свой взор — холоднее этого взгляда могло быть разве что дыхание Снежной королевы. Я поежилась и невольно отступила назад, отдавив незадачливому менестрелю лапу. Барри взвизгнул и, поджав хвост, шмыгнул в кусты, бурча себе под нос что-то о бедных маленьких волчатах, которых все обидеть норовят.

— Представь себе орех.

Бесстрастный голос Фалиета застал меня врасплох.

— Что? — недоуменно переспросила я.

— Представь себе орех, — повторил ангел. — Ядро его есть мир, что видишь ты вокруг. Грань и мы, хранители — скорлупа, его защита.

— А даймоны типа черви? — предположила я.

— Даймоны это молоток, норовящий орешек расколоть, — тихо засмеялся Темперье.

— Черви правильное сравнение, ибо только жрут и портят, и ничего не создают, — гневно сверкнул голубыми глазами Фалиет — Роллан примирительно поднял руки, на всякий случай отступив на самый край полянки.

— Значит, черви, то есть, даймоны, пытаются прогрызть скорлупу, то есть, пробиться через вашу Грань, и сожрать орех, то есть, этот мир? — уточнила я. — А у меня где-то случайно завалялся ключ от папиной кладовки, где хранится нужный пестицид?

Фалиет озадаченно нахмурился. Видимо, теперь пришла его очередь недоумевать.

— Что такое пестицид?

— Отрава для червяков, — пояснила я и перешла к более насущным вопросам. — И где мне искать папину сокровищницу? А, главное — как, если папа умер, не оставив мне никаких инструкций на этот счет? И вообще, может, вы врете, а я тут развесила уши, как наивная дура.

За спиной раздался смешок менестреля, Роллан тоже усиленно скрывал смех за внезапным приступом кашля.

— Молодец, девочка! — приободрил меня граф.

Хранитель, казалось, не обращал никакого внимания на насмешки.

— Ни слова не сказал неправды я, и помогу найти сокровищницу, — твердо произнес он. — Найти потерянное королевство предстоит тебе...

— Да что ты заладил — потерянное королевство да потерянное королевство! — вспылила я. — Тебе в голову не приходило, что я его уже нашла?

— Как? — изумленно воскликнул менестрель.

— Когда? — удивленный не менее Барри, спросил Роллан.

— Где?! — вскрикнул ангел, фанатично блеснув глазами.

Я обвела всех троих ироничным взглядом — ангел, граф и волк пожирали меня глазами в ожидании ответа. Барри так и вовсе нетерпеливо переступал с лапы на лапу.

— Вы что, сам не можете догадаться? — засмеялась я. — Потерянное королевство, принцесса в изгнании — ничего не напоминает?

— Нет, — мотнул головой Барри.

Фалиет решил не строить собственных предположений, а дождаться пока я сама объясню. В отличие от ангела, Роллану было интересно самому поломать голову над загадкой. Задумчиво почесав бородку, граф пожал плечами — почему бы и нет? — и изрек:

— Кажется, я понял. Вопрос не в том, где находится потерянное королевство, а в том, для кого оно потеряно. Учитывая, что вы, ваше высочество, большую часть жизни были вынуждены провести в чужом мире, спасаясь от козней мачехи, то Верлос и есть для вас то самое потерянное королевство. Осталось найти сокровищницу и ключ от нее. Подозреваю, что и то, и другое мы найдем во дворце. А это значит, что нам надо в столицу.

— И вовсе не обязательно, — немного подумав, неуверенно промямлил Барристан.

Мы втроем мгновенно повернулись в его сторону. Волк, не ожидавший такого пристального внимания к себе, юркнул обратно в кусты.

— Барри, немедленно выходи и объясни, о чем идет речь, — раздраженная этим внезапным приступом стеснительности, потребовала я.

Менестрель робко высунулся из кустов, подошел ко мне, заискивающе заглянул в глаза.

— Это только предположение, моя добрая леди. Я не вполне уверен, что прав...

— Барри, ты, главное, расскажи, что знаешь. А уж мы все вместе подумаем и решим, что делать, хорошо? — ободряюще улыбнулась я менестрелю и почесала его за ушами.

Барри даже зажмурился от ласки, потянулся за моей рукой. Пришлось какое-то время потратить на поглаживание и почесывание лобастой волчьей головы. Барри урчал от удовольствия, а потом и вовсе лег, по-собачьи подставив мне живот — признак высшего доверия.

— Барри, — ласково окликнула я менестреля. — Ты ничего не забыл?

— А? — очнулся волк. — Да-да, помню. Так вот, моя добрая леди. Столица-то наша не всегда была столицей, а стала ею после смерти вашего батюшки — так Глициния возжелала, перенести двор в родной городишко. Со временем он разросся, и уже мало кто помнит, что Сабар когда-то был маленьким провинциальным городом. А вот Тараскон... Уже лет пятнадцать как покинут.

— То есть, где и искать королевскую сокровищницу, то в бывшей столице? — уточнил граф.

— Видимо, да, — неуверенно произнес Барри.

— Мы идем в Тараскон, — решил за всех до тех пор молчавший Фалиет.

Мы дружно посмотрели на ангела. Он все так же стоял неподвижно посреди поляны со сложенными на груди руками и, казалось, ничего вокруг не замечал. Обманчивая такая видимость. Вроде и не прислушивается, но все слышит, не смотрит специально, но все видит. Единственное, в чем я была согласна с графом — Фалиету действительно нет никакого дела конкретно до меня. Хранителю важен результат: довести меня живой и невредимой по адресу и взять то, ради чего он был послан за Грань. Что будет со мною потом — не его забота.

— А вот куда и когда мы пойдем решать буду я, — прищурилась я. — Надеюсь, это понятно, Фаль?

— Имя мое Фалиет...

— А мне плевать! Как захочу, так и буду называть, — зло оборвала я хранителя. — И решать буду я, а ты либо смиришься, либо можешь валить в свою Загрань без оружия.

Я думала, что ангел исчезнет во вспышке серебристого сияния или бесцеремонно схватит меня в охапку и потащит искать сокровищницу. Даже приготовилась дать отпор, но ничего подобного не случилось. Фалиет с неожиданным смирением склонил голову и почтительно произнес:

— Как скажешь, принцесса.

Я даже опешила, поскольку на этот вариант не рассчитывала. Это насколько же хранителей припекло, что ради оружия, созданного простым смертным, они готовы мириться с моими капризами?!

Интересно, думала я, разглядывая красивого, но совершенно отстраненного от всего златокудрого мужчину, это маска или его истинное лицо? Что скрывается за скорлупой равнодушия, обычный солдат, лишенный свободы воли и послушный приказам, или личность, способная принимать собственные решения? Непростой вопрос. Но чем труднее задача, тем больше азарт, и я про себя решила, что во что бы то ни стало расколю этот орешек.