Кристальная.

— Можешь спросить, скучал ли я? Тебе ведь это интересно?— большим пальцам он провел по моим губам, заглядывая в мои глаза, читая в них, интерес и смущение. Я отвернулась, мимолетом вижу в его взгляде ликование, да, мне было интересно, до жути, и он почувствовал мое состояние. Взяв мой подбородок двумя пальцами, он повернул меня к себе, возвращая в плен его глаз, слишком синих и ярких.

— Да, малыш,— шепчет он,— Я скучал.

И я полетела в пропасть ощущений, он дотронулся до моих губ своими губами, сначала нежно, едва касаясь, а потом жестче, сминая и показывая, какой он голодный, ненасытный. Его рука накрыла мою грудь, послышалась молния платья, секунда и она уже расстегнута. Секунда, и оно уже снято и безжалостно отброшено на соседние сиденье лимузина, я ахнула.

— Ты одела его для меня?— он потрогал кружево лифчика, облизнул губы,— Я чувствую твой запах, малыш.— одним движением отодвинув мои трусики, он вошел в меня пальцем, я застонала. — Чувствуешь меня внутри?

— Боже...— я не могла вымолвить и слова, чувства были на приделе, я напряглась как струна, еще немного и я...

— Чувствуешь свой запах?— говоря это, он облизнул свой палец и застонал в экстазе.— Ммм... Ты такая вкусная,— боже он такой порочный,— Я хочу, чтобы ты кончила. Для меня, сейчас. Впервые.— Прошептав, он дерзко впился в горящую плоть, в низу живота. Его язык играл с самой чувствительной точкой моего тела. Жадные губы дерзко ласкали возбужденную плоть. Движение языка и пальцев внутри моего тело поднимали меня на пик блаженство и яркого оргазма. От сильных спазмов внизу живота, меня всю трясло, тело взмокло и покрылось капельками пота. Крик перешел в стон, и я выкрикнула его имя.

Лимузин ехал в неизвестном мне направлении, а я корчилась в оргазме, вцепившись в его жадные руки, сминая дорогой пиджак, я кричала и молила не останавливаться.

— Да, моя сладкая, вот так...— Прошел стыд, и не было скованности, взяв в руки бляшку его ремня, я потянула его на себя, давая понять, что мне мало его рук и языка. Я хочу его всего. Сейчас. Здесь в лимузине.— Не здесь ,— послышался мне, через туман, его голос.— У нас еще есть время.

Лимузин остановился.

— Оденься, у нас еще весь вечер впереди,— он улыбнулся лукавой улыбкой, застегнув мне молнию платья, он поцеловал меня в губы и прошептал. — Ты прекрасна.

Мы подъехали в самый шикарный ресторан "Petrus", как сказал мне Рен, позже, это один из самых изящных ресторанов в районе Найтсбриджа. Роскошный интерьер, отличная карта вин и изысканное меню современной французский кухни. Основателем и владельцем этого замечательного ресторана оказался сам Рен.

— Это моя гордость,-взяв мою ладошку в свои руки, он прижался своими губами к тыльной стороне моих рук.— И поэтому ты здесь, хочу показать тебе, то, что я люблю в этом ресторане.

— Любишь Французскую кухню?— спросила я.

— Обожаю,— я засмеялась.— Что? По-твоему вампир не может любить Французскую еду?

— Просто странно, вампир и человеческая еда.— он заулыбался и произнес.

— Я живу, бок о бок с людьми сотни лет, а когда так тесно связан с ними, невольно приспосабливаешься к их быту и запахам пище. Мы такие же, как люди Даниэлла, только в тысячу раз опаснее и сильнее,— на его губах играла все та же лукавая улыбка, а в глазах плясали задорные чертята.

Мы расположились на последнем этаже, этого прекрасного ресторана. Он был действительно очень красив, и я понимала, почему Рен так гордиться им. Темно бордовые стены, чуть приглушенный свет, дубовые столы ,стулья покрыты настоящим черным бархатом, этот ресторан был полон таинственности и мрачной изящности. Огромные окна, и великолепный вид из окна, делал этот ресторан незабываемым. Если ты пришел сюда раз, придешь и вновь. Потому что, чувство неимоверной роскоши придавала посетителям этого ресторана, статус. Здесь нельзя было увидеть простого прохожего, который решил пообедать или зашел на ужин. Здесь находилась элита общества. Так сказать "голубая кровь", аристократические особы, премьеры, банкиры, крупные бизнесмены, министры.

Так как Рен был владельцем этого ресторана, не успев зайти, к нам подошел управляющий ресторана. Первое что я увидела это грудь третьего размера. Блондинка, высокая. Да, и очень красивая. Что это ревность? Первым что она сделала, это подошла к Рену и кокетливо поздоровалась с ним, поцеловав его в щеку. С каким-то хищным взглядом, прошлась по его лицу, и томно посмотрела на его полные губы.

— Здравствуй, Мойра,— сдержанно проговорил Рен,— самый лучший столик для меня и моей гостьи. — Если взглядом можно было убить, я бы уже валялась на полу этого ресторана. Девушка прошлась по мне взглядом, глаза засветились недобрым красным фосфором. Вампир. Будто почувствовав недавний запах нашего соития, она, фыркнув, отвернулась. Посмотрев, в свой блокнот она провела нас на последний этаж.

Когда Мойра принесла нам меню и удалилась, я выдохнула с облегчением. Все-таки не просто, когда тебя убивают взглядом, каждый раз, когда на тебя смотрят. Открыв меню, я запаниковала. Французский ресторан, и меню все написанное на французском языке. А я даже ни одной строчке не могу прочитать. Кроме как одного слова "Menu" в самом верхнем углу. Увидев или почувствовав мое расстройство, или может он догадался, что в клоническом поместье нет французской кухни? Обойдя этот неприятный момент стороной, Рен списал все на то, что хочет угостить меня фирменным блюдом Франсуа де Поля. Шеф— поваром ресторана "Petrus". Так же он выбрал вино 1978года выдержки. Я первый раз пила такое дорогое вино, отдать за бутылку вина 23 938$, для меня было на грани безумия.

Чем больше времени мы сидели в его ресторане, тем больше я понимала, что между нами, пропасть, которую очень тяжело переступить. Ее не было только тогда, когда он меня ласкал, а когда, просто вот так сидишь, пьешь дорогое вино, ешь вкусную еду. Разговаривать не о чем. Я сидела тихо, то смотря в окно, то в свою тарелку, размазывая молочный соус на мясе. Мне было больно смотреть на него, больно от того, что он так красив, а сказать ему об этом не могла. Больно от того, что в такой шикарной сказке, как сейчас, у нас нет ни единой темы для разговора. Ничего общего, ничего, о том, что было бы, и мне и ему интересно.

— У тебя пропал аппетит?— будто читая мои мысли, сказал Ренальд.— Или тебе не нравиться еда?

— Нее, все очень даже вкусно,— я постаралась выдавить из себя улыбку, получилось не очень.

-Ты расстроена?— нахмурился он.

-Нет, все отлично.

— Даниэлла, Если ты не знаешь, то я древний вампир. И я чувствую даже малейшую смену твоего настроения. Сейчас ты врешь,— я заерзала на стуле,— я чувствую, как быстро бьется твое сердце, как быстро циркулирует кровь в твоих венах. Я даже чувствую ее легкий запах, весенней розы.

Я видела его замешательство в глазах, взяв бутылку дорогого вина, он подлил мне в бокал бордовой жидкости.

— Выпей, вино успокаивает.— его зрачки резко посветлели, и он улыбнулся, так бывает когда тебе в голову приходит неожиданная мысль, и ты думаешь почему не догадался сразу о ней.— Хочешь поиграть в игру?

Я глотнула вино, и, поставив хрустальный бокал на место, удивленно на него посмотрела.

-Игру?

— Да,— он так задорно улыбался, что мои уголки губ невольно поползли наверх.— Она называется "Вопрос — ответ", я задаю вопрос, а ты отвечаешь и наоборот.

Я засмеялась, облизнув губы, и его взгляд моментально приковался к моему языку, который скрылся во рту.

— Хорошо,— вижу искринки в его глазах.

— Я первый, — проговорил он,— Ты хочешь меня?

Боже, и что мне ответить? Моя внутренняя Даниэлла кричала Да! Да! Да! И вопила как ненормальная.

— Не правильный вопрос,— я покраснела.

— Не хочешь отвечать?— он смешно прищурился.

— Да.

— "Да" хочешь, или "Да" не ответишь?— ох, какой же он неотразимый наглец, улыбкой так и светит. Ну ладно, подумалось мне, я в долгу не останусь.

— Мой вопрос,— я заулыбалась

— Ты не ответила!

— Твой вопрос, из раздела "Неправильных"

-Ладно, задавай свой,— он облизнулся в предвкушение.

— Ты спал с Мойрой?— мне кажется или у него челюсть отвисла?

— Так, так,— он осушил, в два глотка, заказанный им виски, и произнес,— Отсылаю этот вопрос в разряд "Неправильных". Мы оба засмеялись.

— Один, один?

— Один, один,— он наигранно зло прищурился, и проговорил— Малыш, ты ведешь опасную игру.

Покружив по краям бокала, указательным пальцем, я прошептала:

— Я не боюсь опасностей.

Глава 9.

Кто не помнит своего прошлого, обречен, пережить его снова.

Джордж Сантаяна

Грязный и липкий страх. Он впился в мое сердце до основания. И прожигал каждый сосуд в теле. Мне хотелось умереть. Этот страх был невыносим, скрежетал по моим нервам, хуже, чем звук режущего металла. Каждая клеточка моего тела задыхалась, от мук. НЕ хватало воздуха, хотелось бежать и бежать от этой странной темноты. И главное никто меня не слышал, я кричала, кричала или мне казалось, что я кричу? Боже, где ты? Где твой свет, освети мне дорогу, куда идти? Я потерялась во тьме. Мне казалось, что за мной кто-то гонится. Я совсем одна, в этом жутком замке. В комнате было темно, никого. Абсолютная тишина, которая заставляла закрывать уши. По телу пробежали мурашки, ноги стали ватными. Но я продолжала идти, куда я не знаю. Тело двигалось само, будто тащило меня туда, куда мне не следовало идти. Разум помутился, что это? Как я оказалась на первом этаже, вроде бы только недавно я находилась в своей комнате? Где я? Почему мне так холодно, будто тысяча мелких снежинок, прокалывают мое тело, до основания, пробираются к сердцу. И холодно, до ужаса. А я не останавливаюсь, продолжаю идти вглубь этого страшного Замка. Я иду, пол очень холодный, замерзли ноги. На мне ничего нет. Я голая.

Вот дверь, она очень большая. Моя рука подымается, и ложиться на огромную ручку. Дверь легко поддается. Она открыта, будто кто-то знал, что я приду сюда. Он открыл ее для меня. Кто он?

Мне страшно, очень. Почему в сердце столько отчаяния и боли, словно кто-то оторвал кусок моего холодного сердца. Свинцовая тяжесть ног не давала свободно двигаться. Как будто ты знаешь, что можешь пробежать целый марафон, но когда делаешь один единственный шаг, понимаешь. Что ты абсолютно ничего не можешь.

Дверь с ужасным скрипом отворилась, и страшный мрак заволок мое тело в эту мрачную комнату. Мне хотелось вырваться, отчаянный крик вырвался наружу, но я ничего не услышала. Мне казалось, что я кричу, на самом деле из груди вырывалось лишь слабое мычание. Мне казалось, что это сон, но это не так. Ты не спишь, ты проснулась, темная пелена легла на твои серые глаза, и ты не можешь пошевелиться, не можешь дышать нормально. Ты уже не спишь, но и не проснулся. Где то завис на середине, на грани сна. Ты все чувствуешь, но в то же время не можешь ничего сделать.

Я увидела человека, он плакал. Это был не просто плач. Он орал, рвал на себе волосы, проклинал все человечество. Отчаяние, чувство безысходности и полного ужаса, маска, эта маска была на его лице. Он не был одет, те тряпки, которые были на нем, нельзя было назвать одеждой. Грязные, слипшиеся лохмотья, лицо грязное, потерянное. Я чувствовала его боль, ту боль, которая находилась за этой огромной дубовой дверью. Потому что она была материальной, ее можно было потрогать, почувствовать не руками, а самим сердцем, вдохнуть легкими. Густая, вязкая, липкая. Она окутывала тебя с ног до головы, завладевала твоими мыслями, твоими желаниями.

Я не знала его имени. Я вообще видела его в первый раз. И мне хотелось убежать. Я не могла вот так стоять и смотреть, как его окутывала тьма безумия и сумасшествия. И лишь свет мог его спасти, но его не было. Будто все твари ада смеялись над ним, питали его ненавистью и безумной злостью на весь мир. В его глазах был ад, в его слезах сверкала сама преисподняя. Безумный зверь, которого заперли в этой клетке, ждал лишь одного. Вырваться, и смести все на своем пути. Убить каждого, но добраться до своей цели, бить, крушить и убивать. Ломать, грызть того кто отобрал его сердце.

Я стояла подле него, а он кричал. Резко обернувшись в мою сторону, я увидела глаза налитые огненной кровью. И вздрогнула. Зверь, который жаждал мести. Он был красив, и в то же время страшен. Я бы даже сказала ужасен. Лицо перекошено от дикого рева, вздутые черные вены украшали все лицо, глаза сверкали безумием. Вырвавшийся рык, показал его белые клыки. ОН увидел меня, и его лицо перекошенное, в гневе. Прорычало.

— МОЯ!!!— и я заплакала, видимо то, что я увидела, подействовало, наконец. Ужас, страх, безмерный кошмар. Из моих глаз вырвался поток обильных слез. Закрыв руками рот, я задержала истерический вопль, который готов был сорваться, с моих влажных от слез, губ.

— Забыла? Меня!!!— Кричал он, и плакал ТАК, так невыносимо отчаянно....

* * *

1810г.

Тогда я был молод душой. Тогда свет озарял мою душу. Тогда еще была надежда. Была одна единственная надежда. Но я потерял ее. Я тогда все потерял. Весь свой смысл жизни. Его отобрали. И я остался один.

Я скитался по этому миру как тень, того что от меня осталось. Я был всего лишь тенью. Когда то я был очень красив, и в моей душе были все краски. Как же нам — людям легко сломаться. Я ощутил на себе всю ярость высших сил. Никогда не будет, так как ты хочешь или задумал. Я понял это в тот самый миг, когда произошло неизбежное. Понял все свое жалкое существование. Сколько нам отдано? 100 лет? И это все? Нет, НЕТ!!! Никогда так не будет.

Я лежал в грязной луже, мои силы были на пределе. Я не ел уже больше месяца. Питался отбросами, и каким-то выкинутым мусором. Крошками, слизывал с блюдца. Или допивал выброшенное молоко, ковыряясь в мусорном баке, я стал отбросом общества. Скитался из угла в угол. Спал, где придется, я мог уснуть даже в луже как сейчас. Или, если повезет, в каком-нибудь заброшенном здании. Я забыл, как вкусна горячая еда, или как может быть удобна красивая и мягкая постель. Я забыл, что такое уют.

Зимой было тяжелее всего, холод заставлял искать теплый угол, который было очень непросто найти. Порой мне казалось, что я умру. Когда просыпался, казалось, что это мой последний день, а завтра, завтра меня уже не будет. Я не жил, я тупо существовал. Ходил, бредил во снах. Да, мне еще снились сны. Закрывал глаза и видел ее. ТУ, которая была мне дорога. Я существовал только ради нее, а потом боль, невыносимая, и пустота. Я до сих пор не могу ее ни чем заполнить. Будто в сердце была огромная дыра, которая кровоточила, и не хотела заживать. А мне было просто плевать, кому надо, чтобы она заживала. Я уже привык, боль была постоянным спутником в моей жизни.

У меня практически не было одежды, лишь легкая куртка, да и плед. Плед, я нашел. На помойке. Он вонял, но мне было плевать. Кому какое дело? Главное чтобы он грел, когда мне будет очень холодно. А холодно мне было постоянно и не только телу, но и сердцу.

Они нашли меня, нашли в грязной луже, мокрого, продрогшего до самых костей. И поволокли куда-то. Тогда я провалился в темную бездну. Мне казалось, за мной пришла зачистка. Которые уничтожали Грязных. Вампиры, которые уничтожали грязную кровь, не давая людям на второй шанс. Проваливаясь в темноту, я очень обрадовался тому, что мои муки закончились. Теперь меня уничтожат, так же как и ее. Но я ошибался, очень сильно...