Саен. Лига Верных (роман-фентези)

— Я смогу помочь близнецам, — кинулся он к старейшине, — ну, я думаю, что смогу...

— Хвала Создателю. Отлично, парень, рассказывай, — Тминоот опустился на корточки и положил на плечи Саена тяжелые ладони, — у тебя было видение, да?

— Да, было. Травы я уже принес, Хная приготовит настой. Еще смородины надо. Но я сам должен помочь близнецам. Я сам должен там быть...

— Значит, будешь, — спокойно произнес старейшина.

После полудня они постучали в двери Знутаара — отца заболевших детей.

— Настой принесли, должно помочь, — коротко пояснил Тминоот.

— А этот зачем? Подцепит хворь, чего доброго, — кивнул черноволосый Знутаар на Саена.

— Этот не подцепит, он крепкий мальчишка. Помогать мне будет.

Мальчики лежали на широкой кровати в крохотной клетушке, отделенной от остальной горницы бревенчатой стеной. Чуть дальше, на сундуке — маленькая девочка, накрытая стеганным одеяльцем. Хаэн, видимо, был без сознания. Его лицо пылало от жара, и даже на расстоянии Саен почувствовал, что сердце мальчика из последних сил преодолевает недуг.

— Нитм придет завтра, — глухо сообщил Знутаар, — но Хаэн вряд ли доживет. Жар сжигает моего мальчика, со вчерашнего дня без памяти лежит.

— Нитм, видать, ждет, чтобы зараза распространилась. Тогда и цену можно побольше назначить, — покачал головой Тминоот.

Саен их не слушал. Он приблизился к Хаэну и положил на его лоб ладонь. Какой он горячий! Рядом с Хаэном лежал Нгук. Слегка повернув голову, Нгук хрипло проговорил:

— Уходи отсюда, иначе сам заболеешь...

Саен не ответил ничего. Он поднял глаза и увидел Светлого. Когда он успел появиться? Светлый просто сказал:

— Попробуй...

Что попробовать? Жар Хаэна передавался его ладони, неприятный, липкий. Замирающая жизнь слабо билась под ладонью Саена. Ее так мало осталось в Хаэне — этой жизни, ее не хватит до утра. И тут Саен почувствовал кое-что еще. Не только жизнь Хаэна. Еще жизни. Много-много маленьких жизней. В измученном жаром теле мальчишки копошились, двигались, размножались крохотные, еле улавливаемые существа. Словно искорки, они покалывали ладонь. Больше всего их в груди, но в крови тоже много. Они разносятся по всему телу, и они являются причиной хвори. Они просто съедают Хаэна. Саен закрыл глаза. Теперь он чувствовал лучше. Он может управлять этими крохотными жизнями. Пусть остановятся, замрут. Пусть вся их сила выйдет вон. Они уже не жизни, они мертвы. Просто мертвы. А теперь они выходят из Хаэна. Все выходят...

Саен почувствовал, как напряглась его ладонь. Но он уже все сделал. У него получилось.

— Теперь его надо отпаивать, — тихо проговорил Светлый.

Саен кивнул. Да, борьба с болезнью забрала слишком много сил у Хаэна. Ему нужно много питья, и настой травы — то, что нужно.

Саен повернул голову и увидел, что Тминоот и Знутаар смотрят на него удивленно и странно.

— Что ты только что сделал, Саен? — тихо спросил Тминоот.

Саен удивленно моргнул, медленно приходя в себя. Он не мог пояснить, что сделал.

Хаэн открыл глаза и тихо позвал:

— Отец...

— Он пришел в себя! Ты видишь, Тминоот, он пришел в себя! Хвала духам...

— Не надо хвалить духов, — тихо сказал Саен, — не произноси это здесь. Да простит нас Создатель. Надо помочь Наэну и Нгуку.

Все то же самое. То же ощущение маленьких жизней-созданий, тот же мысленный приказ этим жизням остановится. Через полчаса три мальчика и маленькая смуглая девочка, все потные от ушедшего жара, сидели в кровати и пили горьковатый травяной отвар.

Обессиленного Саена Тминоот отнес домой на руках.

главы 7 и 8

главы 7 и 8

Глава 7

Сны не снились. Была просто теплая и уютная темнота, из которой не хотелось выбираться. Так бы и спать, свернувшись под тяжелым одеялом.

Саен открыл глаза от того, что кто-то трогал его за плечо. Рядом сидел Латин и тревожно всматривался в лицо младшего брата.

— Долго ты спишь, братец, — проговорил он.

— Да, наверное, — Саен приподнялся.

— Ты вылечил близнецов. О тебе говорит все деревня.

— Обо мне? — Саен удивленно моргнул.

— Да. Ты теперь герой, — Латин отвел глаза, посмотрел на свои загорелые крепкие руки и добавил, — совсем как наш отец.

— Кто был наш отец?

— Знающий.

— Ты не говорил никогда об этом.

— Не было нужды. Глупость ты сделал, Саен.

— Почему глупость?

— Потому что теперь к тебе будут приходить с гнойными ранами, гнилыми зубами и слабым животом. И все захотят от тебя чудес. Ты будешь нужен до тех пор, пока сможешь совершать свои чудеса. А как только найдется кто посильнее, тебя тут же раздавят, и не вспомнят, что ты лечил их животы и головы. Точно так было и с нашим отцом.

Незнакомая горечь больно резанула душу, словно серп, что косит травы. Латин никогда не говорил так с ним. Никогда Саен не слышал столько боли в голосе старшего брата.

— Но что мне надо было делать? Они бы просто умерли, и все... — произнес он.

— Да, по-другому ты не мог. Но в том-то и дело, Саен, что те, кого ты спасаешь от смерти, после могут вонзить кинжал тебе в спину.

— Почему ты так говоришь, Латин?

— Ладно, вставай. Тебя еще ждет работа. Надо помочь старшему сыну Знахи.

Латин встал со скамьи и вышел из горницы. Тихо скрипнула дверь, и растерянный Саен остался один в залитой утренним солнцем комнатке.

После полудня в деревню пришел Нитм Нтан. Ступая медленно и важно, он поглядывал из под сведенных бровей, и во взоре его сквозило презрение. Рядом с ним держались два его сына, одетые в тонкие кольчуги и кожаные доспехи. Расшитый золотыми нитками, кафтан Нитма опускался до колен, и тяжелые кисти свисали до самых лодыжек.

"Жарко ему в таком кафтане", — подумал Саен, разглядывая Нитма.

Весть о колдуне мгновенно облетела деревеньку, и вот уже под кленом у дома Тминоота собрались все, кто не был занят работой на полях. Нитм остановился чуть в стороне, скрестил руки на груди и коротко сказал, что будет разговаривать со старейшинами.

— Я помогу деревне, — уверенно произнес он, и в голосе его слышалась мягкость меда.

Старейшины собрались — неторопливый Тминоот с добрыми, карими глазами, сгорбленный Тнур, чье лицо пересекал кривой старый шрам и Гаур, носящий на шее старинный дорогой амулет. Нитм не поклонился старейшинам, лишь слегка вздернул подбородок и сказал:

— Да хранят вас духи Днагао, уважаемые. Вы звали меня, и я пришел. Я помогу вам.

— Ты уверен, что красная лихорадка тебе под силу? — спросил его Тминоот. И Саен ясно почувствовал насмешку в его словах.

— Мне под силу красная лихорадка. Я справлюсь с этим. Но я хочу платы за работу. Я хочу четырех коней от деревни. Неважно, кто даст лошадей — болезнь охватила всю деревню, и, думаю, что скидываться должны все. Я хочу лошадей — я уже сказал — и я хочу двоих мальчиков. Мне нужен мальчик Знутаара, тот, кто еще жив. И мне нужен Саен. Думаю, что за Саена торговаться вы не станете, жители деревни.

Брови Нитма слегка дрогнули, он быстро обвел взглядом притихших жителей. Деревенские молчали, боясь колдуна.

Старейшина Тнур спросил:

— Мальчики-то тебе зачем?

— Это мое дело. Но в любом случае, мальчишке Знутаара лучше служить мне, чем кормить червей в мире невидимых. Красная лихорадка унесет не одну жизнь, вы это знаете. А я обещаю, что уже к вечеру болезнь отступит.

— Не видать тебе Саена, — тихо, но жестко сказал Латин.

Он подошел к Саену, положил одну руку ему на плечо, а другую на рукоять меча, что висел на поясе. Саен слабо улыбнулся, подумав, что Латин предусмотрительно вооружился.

Нитм даже не глянул в сторону Латина.

— Я сказал мои условия, жители деревни. Думайте, пока вы еще живы. Думайте.

— Че тут думать, — Знутаар вышел вперед, провел рукой по лбу, улыбнулся, — моих мальчиков вылечили уже, Нитм. Ты опоздал. Вот как оно бывает. Здоровы мои мальчики, и сын Знахи здоров. Саен вылечил детей, и ничего не взял за это. Все сделал даром. Так что, уходи, Нитм, не видать тебе ни моего сына, ни Саена.

Не ожидал Нитм таких слов. Саен почувствовал замешательство и разочарование, охватившее колдуна.

— Этого не может быть! Вы лжете! — резко бросил он, повернулся к Саену и посмотрел мальчику в глаза.

Саен не двинулся. За спиной Нитма возвышался Темный Князь, но он не мог ничего сделать.

— Ну, что ж. Если я не нужен вам, я ухожу. Не зовите меня, когда вас окружат королевские солдаты, для того, чтобы сжечь деревню и предотвратить эпидемию.

Нитм удалялся так же неторопливо и важно. Сыновья его следовали за ним, поднимая пыль высокими сапогами.

Глава 8

— Молодчина ты, Саен, — сказал Тминоот вечером, когда вся семья собралась за ужином, — быть бы тебе рабом Нитма, если бы лихорадка не остановилась. Деревня отдала бы тебя без сожалений.

Саен молча кивнул, разглядывая картофелину, которую держал в руках.

— Я бы не позволил забрать, — сказал Латин.

— Теперь Саен будет в деревне вместо колдуна, — заметил Паэх, старший сын Тминоота.

Паэха Тминоот подобрал, когда тот был совсем маленьким. Теперь этот громадный, широкоплечий увалень с убранными за уши прядками длинных черных волос, заправлял всем хозяйством в доме приемного отца, и любая работа горела в его больших крепких руках.

— Я не колдун, — тихо возразил ему Саен.

— Саен не колдун, все правильно, — подтвердил Тминоот, — но, думаю, лечить людей ему еще не раз придется.

— Да уж, это верно. Потянется народ. Денег понесут, — тихо сказал Магнур, средний сын, — начнут бояться. Всего непонятного боятся...

— Я не буду брать денег, — опять сказал Саен.

— Все, хватит болтать, — Тминоот сердито зыркнул на Магнура, — время спать ложиться. Завтра работу никто не отменял. А как там оно дальше будет — Создатель усмотрит.

Едва в доме старейшины все стихло, Саен пробрался в низкую пристройку у сеней, где на лавке ночевал Латин. Сел на край скамьи, тихо сказал:

— Я знаю, ты не спишь.

— Не сплю. Чего хочешь, деревенский целитель? Я не болен, лечить меня не надо... — сонно ответил Латин, не открывая глаз.

— Расскажи о нашем отце. Почему ты не говорил, что он был Знающий?

Латин поднялся. В голубых его глаза коротким всполохом мелькнула боль, словно отблеск давно погасшего костра.

— Ты похож на отца, — тихо сказал он, — не знаю, только, чем. Отец был темный, высокий. Он тоже много чего видел и знал, только не рассказывал об этом. Дома он был обычным.

— Он служил Создателю?

И тут Латин взорвался.

— Что ты знаешь о Создателе? Я спрашиваю, Саен, что ты о Нем знаешь?

Саен не ожидал такого напора. Он отпрянул от брата, растерянно мигнул. А Латин продолжал говорить горячим, жестким шепотом:

— Ты ничего не знаешь о Создателе. Ты видишь Темных, но о них ты тоже ничего не знаешь. Ты ввязался в древнюю битву, которая началась задолго до того, как был создан наш мир. И ты ничего не знаешь об этой битве. Очень давно воюют Темные с Создателем. А всем, кто ввязывается в эту войну, приходится платить цену. Всем! Даже тем, кто воюет на стороне Создателя.

— И наш отец тоже заплатил цену? — тихо спросил Саен.

— Да. Отец тоже заплатил. Его убили. Те, кого он не раз избавлял от смерти. Нашелся кто-то, кто оказался сильнее отца, и смог помогать больше. И все! И отец стал не нужен.

— Расскажи, — одними губами попросил Саен.

Латин вздохнул.

— Мы жили тогда в Верхнем Королевстве. Отцу прислали известие, что в ближайшей деревеньке вспыхнула горячка, люди лежат больные. Отец всегда помогал им. И в этот раз пошел. И мама с ним пошла. А оказалось, что это засада. Мне отец прислал тогда мысленное известие. Он умел это делать — посылать свои мысли. Думаю, что ты тоже научиться когда-нибудь. Отец велел забрать тебя и убегать. И попрощался. Сказал, что схватили их с мамой. И все. Больше никаких известий от него не было. Я забрал тебя и убежал. Сначала в горы, а после, через перевал в Нижнее Королевство. Тебе едва шесть лет сравнялось. Ты, наверное, мало что помнишь.

— Я помню, как мы убегали ночью...

Латин вдруг положил руки на плечи Саена, посмотрел ему в глаза и проговорил:

— Я хотел уберечь тебя. Надеялся, что ты будешь обыкновенным, простым мальчиком. Даже тогда, когда ты рассказывал о Темных. Думал — поболтает и перестанет. Мало ли, что придумает мальчишка. А теперь у тебя нет дороги назад. Чем старше ты будешь, тем сильнее станет твой дар. А я не хочу участвовать в этой войне. Не хочу...

— Но ты же веришь в Создателя, Латин?

— Я верю, но я не понимаю Его. И я не хочу терять своих ближних. Не хочу тебя терять. Я просто хочу спокойно прожить жизнь, вырастить детей, состариться в кругу семьи. И хочу, чтобы точно так же прожил свою жизнь мой младший любимый брат.

Саен посмотрел на Латина, и в голове у него зазвучал голос колодца.

"По твоей вине погибнут те, кто тебя любит..." Страшный холод вдруг охватил его, заставил съежиться и вздрогнуть. Саен торопливо встал, прошептал:

— Я пойду спать.

Тихо ступая, он ушел в темноту горницы.

Часть 3 Суэмец

главы 1 и 2

За семь лет до закрытия Двери...

Глава 1

Рыба в реке была, но слишком глубоко. Наклонившись над медленной водой, Саен долго всматривался, пытаясь почувствовать хотя бы малейшее движение внизу. Да, вот она. Сонная и ленивая. Теперь надо просто сосредоточиться и поймать рыбью жизнь внутри себя. Поймать и приманить наверх. Давай-ка, поднимайся, речной житель...

Из темной глубины всплыл толстый лещ и Саен ловко метнул гарпун. Готово! Рыба билась на заостренном древке, чуть поблескивая чешуей. Бросив улов в корзинку, Саен вновь склонился над холодной гладью реки. Одной рыбины мало на их большую семью.

Ветер трепал волосы и забирался под полы длинной зеленой куртки. Холодно, все-таки. Зима в этом году выдалась долгой и слякотной. А лето — засушливым и скудным. Пшеница уродила плохо, картофельные клубни оказались слишком мелкими. У многих собственный хлеб закончился к концу третьего зимнего месяца. Люди подались в город в поисках работы. Латин тоже возил в Тханур свои мечи, и ему удавалось выручать немного денег — много за оружие не платили этой зимой. Да Латин и не просил много.

Тминоот помогал жителям, как мог. Но у него самого едва хватало зерен и картофеля. Вдове Знахе он просто так отсыпал мешок муки. Остальным давал в долг.

Этой зимой Саен и научился ловить рыбу. Он никого не брал с собой на рыбалку, даже близнецов, с которыми сильно сдружился. Удобнее было одному, так он лучше всего мог сосредоточиться и чувствовать рыбью жизнь в реке. У каждого существа есть своя жизнь, и он мог прикасаться к ней и даже управлять, если существо не очень большое. Иногда Саен думал, что смог бы и на более крупных тварей воздействовать, но пробовать боялся. Его вообще пугала эта его новая способность — вмешиваться в чужую жизнь, пусть даже жизнь животных и рыб. И он никому об этом не рассказывал. Хранил свою тайну глубоко внутри.