Третий глаз Шивы

— Дру... — проговорил он, но открыв глаза, столкнулся с холодным взглядом Шейлы, — Ман... н-нет, меня зовут Друг.

Шейла рассердилась и залепила ему пощёчину. Призвав слуг, она велела им принять нового раба.

— Пусть он обслужит нас за завтраком. Если он сделает хоть что-то не так, я поджарю вам пятки.

— Но почему им? — удивился Мансур.

— Потому что я так хочу.

И Шейла ушла, наградив слуг и нового раба коварной улыбкой. А Мансуру ничего не осталось, как повернуться к приглашённым слугам. Их звали Парима и Радж — как оказалось, оба в своём уме, да к тому же, муж и жена. Рассмотрев Мансура, они поклонились и с мольбой просили нового раба подчиниться.

— Развяжите меня, — кивнул он, — и я сделаю всё, что вы скажите.

Супруги обрадовались, а скинув верёвки, быстро проводили Мансура на кухню.

Пока готовили завтрак, Нарендра перерыл все книги в кабинете звездочёта и нашёл-таки нужную, описывающую свойства чудесного рубина. Там было написано: ' рубин кровавый ' Исцеляющий', получил своё название от свойства, исцеляющего не только раны телесные и душевные, но и возрождающий силу жизненную и физическую'

— Прекрасно, — прошептал Нарендра, — так оно и было. Не будь со мной рубина, я бы умер, истекая кровью. Проклятый Чандаварман! Но не только за тем я добрался до записей звездочёта — где-то здесь есть те, что научат меня прибавить к силе исцеления другую — волшебную. Я стану не хуже Агастии, а даже в сотню раз могущественней. Обернувшись коршуном, я настигну заколдованную Сумдари, а после — сниму заклятие. Тогда принцесса будет моей. Садживахану придётся туго!

И он бросился переворачивать другие записи. Нарендра верил, что сможет с лёгкостью превращаться в зверей и птиц и стать ужасом среди себе подобных. Он соберёт такую же страшную армию и будет захватывать города и страны.

— Если я за два дня обучусь превращениям, то первой, на ком всё испробую, будет гордая Шейла. Змеем прокрадусь в её спальню и...

Нарендра едва не завыл от восторга. 7.

Парима и Радж подобрали для Мансура новую одежду и повязали на голову чалму со старыми истрепанными кистями. Одна из них никак не хотела вправляться и всё время свешивалась на нос Мансуру. Он с улыбкой кивнул:

— Пусть будет так. С ней даже веселее, а Шейле и принцу будет не всё равно.

Слуги переглянулись.

— Вы собираетесь их злить? — испугались они.

— Не беспокойтесь, — успокоил Мансур, — я не сделаю ничего такого, чтобы грозило вам наказанием, клянусь.

Супруги поверили и собрали поднос с завтраком. Мансур водрузил его на голову, в руку подхватил кувшин с питьём и пошёл за Раджем в зал, где его ожидали Шейла с женихом. Но не успели они войти, как услышали томный голос хозяйки:

— Ты так хорош, Шрикант, я — прекрасна, а вместе мы будем самой красивой парой. Когда же ты забудешь ту, что не даёт нам быть счастливыми?

— Мне нужно забыть её? — вопрошал Шрикант, и Шейла мурлыкнула:

— В твоём сердце должна быть только я. Поведай всё, что ещё помнишь о сопернице моей и имя, а мне предоставь право вычеркнуть её из сердца и из памяти.

Но тут, прервав беседу, в двери вплыл Мансур с подносом на голове. Шейла велела уставить стол яствами, но продолжала наблюдать за принцем. Она не замечала, как кисточка от чалмы Мансура предательски болталась над блюдами, пока он старательно разливал питьё и соусы. Но вот зато принц Шрикант сразу приметил беспокойную ткань и, уловив момент, тут же ухватился за неё, потянув к себе Мансура.

— Ты негодный слуга, — прошипел он сердито, — тебя мало били по пяткам?

— Мало, — кивнул Мансур, — всего один раз в жизни. Но зато, меня отшлёпал сам наследник — то есть вы.

— Чушь, — фыркнул Шрикант и оттолкнул лгуна на пол, но... Шейла была уже тут как тут, подхватывая историю Мансура.

Она переврала её на свой лад, сказав, что слуга прав и именно принц приезжал к ней в гости с подарками.

— Тогда ты, дорогой, тоже рассердился на нерадивость моего слуги и наказал собственноручно.

Проворные пальцы Шейлы гладили Шриканта по волосам, голос звучал ласково и чарующее, так что даже Мансур заслушался. И принц поверил:

— Я вспомнил, дорогая. Мы тогда пили вино и этот неуклюжий болван пролил его на твоё чудесное сари.

Чаровница торжествовала, а Мансур стоял, хлопая глазами.

'Если так будет и дальше продолжаться, — подумал он, — то Шрикант совсем запутается, где правда, а где ложь'

— Ну что застыл? — фыркнула Шейла. — Ступай и пока не позову, не суй свой нос в залу. Понял?

Мансур неохотно попятился к выходу. Когда его позвали снова, оказалось, что принц прилёг отдохнуть.

— Возьми опахало и освежи нам воздух, — приказала Шейла.

— А может, лучше открыть окна, — предложил он, кивая в сторону наглухо закрытых окон, отчего в зале было сумрачно и душно.

— Нет, — отрезала певунья и, забыв про Мансура, вернулась к зачарованному принцу. Она бесстыдно прилегла рядом с ним, поманила нового слугу с опахалом и заставила махать над ними.

— А можно я с боку встану? — попросил Мансур, косясь на глубокий вырез на груди колдуньи.

— А что такое? — пропела она.

— С боку ветер будет дуть вам прямо в лицо и благоуханно освежать. Разве нет?

— Ну, попробуй.

Потом был обед и Мансур снова обслуживал воркующую парочку, пытаясь уловить опьянённый чарами взгляд Шриканта. Но никак не получалось — на пути всё время возникала Шейла и либо отпихивала неповоротливого слугу, либо сама ловила его.

— Что ты пытаешься углядеть? — сердито спросила она, в очередной раз застав Мансура близко с принцем. Ухватив парня за длинные волосы, певунья со всей силы потянула их. Мансур зажмурился, но выдержал.

— Я тебя ещё раз спрашиваю, что тебе надо?

— А вы не поняли? Мне очень хочется спасти друга от ваших чар и вернуть ему память.

— Вот если бы ты напомнил принцу имя его невесты...

— А разве не Шейла?

— Это моё имя. Ты хочешь пыток? Так я могу начать.

— Лучше не надо — всё равно не скажу.

Шейла отшвырнула Мансура на пол и сердито вернулась к столу, где её ждал принц.

— Ох, воспитание слуг отнимает много сил. Прогони его, дорогой.

Шрикант грозно оглянулся, ухватил большое блюдо и запустил им в Мансура.

— Убирайся! — крикнул он.

Увернувшись, Мансур решил, что на сегодня с него достаточно. Но и на завтра попытки вернуть память Шриканту не принесли успехов: Шейла всё терпеливо сносила, временами даже подпускала слугу совсем близко к принцу, чтобы посмеяться над его ухищрениями.

И вот солнце взошло на небосклоне в третий раз. Парима и Радж поддерживали Мансура и сообщали обо всех разговорах принца и Шейлы, когда те оставались наедине. Казалось, что колдунья уже близка к победе и получила доверие и послушание принца почти во всём — кроме одного: он не говорил имя любимой. В этот день, рассердившись, Шейла вылетела из зала и ворвалась на кухню в поисках Мансура.

— Ты скажешь мне имя этой дряни или я немедленно превращу тебя в безмозглую тряпку, — вскричала она, потрясая жезлом.

Мансур отложил овощи и нож, встал и с улыбкой уставился на разъяренную колдунью.

— Во-первых, она не дрянь, а очень чистая красивая девушка, а во-вторых, давайте.

— Что давать? — оторопела Шейла.

— Превратите меня в безмозглую тряпку. У меня уже нет сил смотреть на ваши страдания и пустые попытки, а поскольку я вам не помогу, вы...

— У-у-ур! — зарычала певунья, махнула жезлом и выскочила из кухни.

— И чего это она? — удивился Мансур, обращаясь к Париме. — Один раз едва не прибила, а теперь не может?

— А мне кажется, что здесь другое, — прошептала женщина. — Наша госпожа не может разобраться в себе. Вы её смущаете.

— Я? — удивился Мансур, но обдумать не успел — громкий голос Шейлы позвал его в зал.

Здесь всё было как прежде: парочка сидела на диване и лакомилась фруктами. Шейла просила принца рассказать о томлениях в душе и сердце, обещая покой и наслаждение.

— Поверь мне, дорогой, — мурлыкала она, — поведав о той, что затмевает образ мой, ты откроешь дорогу к сердцу, где поселюсь только я. А двоим — там места нет.

Мансур сердито махнул опахалом, так что причёска Шейлы вздрогнула. Смолкнув, чаровница медленно повернулась к негодному слуге и одарила убийственным взглядом. И если бы не принц Шрикант, не сдержалась бы колдунья, потянувшись к волшебному жезлу.

— Я закрываю глаза и вижу, — пропел вдруг наследник Виджанешвара, — лицо красивой девушки. Но она другая — не ты. Я вижу её лицо, и мой дух охватывает волнение. Хочется любоваться её красотой, коснуться нежного бархата кожи, а уста, что схожи с лепестками роз, коснуться...

— Хватит! — не выдержала Шейла. — Ты помнишь её имя?

Но тут Мансур смело кинул опахало между ней и принцем, устроив лёгкий барьер. Склонившись к колдунье, он хитро заглянул в её чёрные как смоль глаза.

— Скажите, Шейла, — прошептал Мансур, — почему вы всё время выпытываете имена? Это даёт вам власть над их носящими?

— Конечно, — зашипела певунья и решительно достала жезл. Но не успела она уверенно взять его в руку, как Мансур накрыл её опахалом, а потом завалился сверху, беспардонно вжав колдунью в подушки.

— Вспомните, мой принц, — воскликнул он, обращаясь к другу, — прекрасный образ — юный, нежный. Взгляд бездонных глаз чарует, а губы шепчут: Если любишь, ты меня узнаешь, И стороною не пройдёшь.

Шрикант нахмурился, но тут же подхватил: Ты по глазам моим прочтёшь, Что это я — и отгадаешь.

— Да-да, — подхватил Мансур, — вы слышали эту песню во дворце Садживахана, а он...

— Отец моей возлюбленной, а ты... мой друг... не помню...

— Ну, как же, мой принц, — усмехнулся парень, подпрыгивая под возмущённой Шейлой, — вспомните, как вы смешно представляли меня своему отцу Пратьяраджу, когда у вас после несчастного случая в горах возникла милая шепелявость.

— После несчастья? А что случилось?

— Вы едва не сорвались. Я был в сопровождении и помог вам выбраться. Ваше лицо было разбито и губы... они распухли. Вот и получилось, что моё имя звучало...

— Масюр Датьхур, когда надо было... — не сдержавшись, принц умолк и горестно зажмурился. В наступившей тишине был слышен его виноватый вздох. Потом глаза распахнулись, и руки радостно потянулись к Мансуру.

Но только друзья собрались обняться, как из-под опахала выбралась рука колдуньи с волшебным жезлом и вонзила его в бок нахального горца. Раны не было, но молодого человека дёрнуло, а потом отбросило в сторону. На глазах поражённого принца, Шейла выбралась на свободу, отшвырнула ногой опахало и сердито ринулась к дрожавшему от слабости Мансуру.

— А теперь, дорогой, — прорычала она, наставив жезл на парня, — скажи мне имя своей возлюбленной. Немедленно или я вышибу одним махом все воспоминания из этого болтуна. А заодно и его жизнь — он мне более не нужен.

— О, нет, не смей! — ахнул принц.

— Имя!

И в подтверждении угрозы, волшебный жезл снова вонзился в Мансура, снова причинив боль. Молодой человек выгнулся и застонал.

— Стой, Шейла! Имя моей возлюбленной — Сумдари.

— О, нет, принц, — прошептал Мансур, но Шейла ликовала. Подскочив к наследнику, она быстро заткнула ему уши и вдруг завыла так, что невидимый поток её голоса подхватил Мансура с места и вынес в коридор. Как он ни пытался, но волна увлекала его дальше, дотащив до большого зала с колоннами. Уцепившись за одну из них, Мансур остановился. Громко хлопнули двери в зал, поток стих и наступила внезапная тишина. Молодой человек беспомощно сполз на пол, воззрившись в высокий потолок с уходящими в них верхушками колонн. И вдруг дымка вокруг рассеялась, и Мансур заметил над собой не холодный камень с рисунком, а чистую синеву небес. Волшебные вопли Шейлы притащили его в какой-то особенный зал, где был выход к живым лучам солнца и таинствам звёзд по ночам.

— А ведь у нас получилось, — вздохнул Мансур, замечая в небе парящую птицу, — Шрикант всё вспомнил, но что теперь будет, когда колдунья узнала имя принцессы?

Но ответом стал быстрый топот шагов.

'Шейла' — подумал Мансур, но, подскочив, неожиданно увидел вбегающего в зал Нарендру. Бывший советник размахивал бумагами и бормотал что-то не понятное, прося в итоге превратить его в сокола.

— Ну, давай же, — вопил он, потрясая в руке красный рубин, — дай мне жизненную силу и помоги заклинанию — я должен стать соколом. Я хочу немедленно им стать.

— Чтобы изловить Сумдари? — выглянул из-за колонны Мансур.

— Да, побери вас демоны! Она будет моей.

И тут в зал ворвалась Шейла.

— Конечно, будет, — воскликнула она и вскинула жезл.

Но Мансур изловчился и бросился к Нарендре, укрывшись за его спиной. Миг и сверкающая молния ударила в бывшего советника и... превратила в сокола. Громко вскрикнув по-птичьи, Нарендра забился в руках Мансура, больно клюнул и заставил выпустить. Ещё мгновение громадная птица махала крыльями и клёкотала, бросая сердитые взгляды на изумлённых Шейлу и Мансура, но потом бодро взвилась над колоннами и вылетела в открытое небо.

— О, нет! — вскричал Мансур.

— Да! — прорычала Шейла, снова вскинув жезл. — Ему помог камень, я полагаю, и вот теперь он навсегда приберёт к рукам принцессу Сумдари. Я вычеркну её из сердца принца. А вот что поможет тебе?

— Я не стану ждать пока ты забьешь голову принца словами ложной любви.

— Так может, научишь меня истинным словам, Друг?

Он усмехнулся.

— Моё имя Мансур. Я друг принца. Подобно любви, дружба также сильна и выбор в ней тяжёл. Шрикант верен сердцу, но желая помочь другу, назвал имя любимой. Тебе никогда не понять со всеми своими чудесами, что такое желание быть преданным человеку душой — в дружбе или любви. Ты одна и ты не любима, Шейла.

— Не правда!

— Ты любишь только себя и хочешь властвовать над другими.

— А ты, как видно, совсем не боишься и смеешь мне дерзить. Я накажу тебя, — вскричала Шейла, вскинув жезл.

Молния сбила с головы Мансура чалму и тут же обратила её в пепел. Но это было только начало: метнув следующую молнию, колдунья сердито топнула ногами, заметив, что парень укрылся за колонной. И хоть во все стороны посыпались осколки, молодой человек остался невредим, усмехаясь колдунье от другой колонны.

— Ты решил играть со мной? — крикнула Шейла.

— А что же, прикажешь воевать? Я не дерусь с женщинами.

— А я уничтожаю врагов.

И посыпались молнии одна за другой, и рушился зал, но Мансур ловко уклонялся, продолжая посмеиваться.

— Я — враг, но почему ты не уничтожила меня у ворот дворца, да ещё и впустила внутрь?

— Захотела исправить, привлечь, но теперь понимаю, что ошиблась. Я уничтожу тебя.

— Ух, сколько злости, Шейла, а просишь любви. Она не придёт насильно.

Но тут сверкающая молния попала в одно из зеркал на стене и луч, отразившись, ударил в колонну позади колдуньи. Не рассыпавшись, колонна рухнула и покатилась по полу в сторону разъярённой Шейлы. Но колдунья была в такой ярости, что ничего не замечала вокруг, кроме юркого противника.